Шаг. Еще один. И тяжелые, кованные ворота Замка мягко закроются за мной, отрезая меня настоящего от меня будущего. Это похоже на полет в пропасть, прыжок с закрытыми глазами в бешено колотящийся водоворот ледяной реки, огибающей Мельницу.
Я сам не знаю, что ждет меня там. Я стану Пустотой или обрету Себя?

Почему я медлю? Это так просто сделать шаг. Один и еще один. Мне страшно, Мастер, идти к тебе, но это то, чего я больше всего хочу.
Меня физически выжигает изнутри эта холодная белая смесь страха и безумного колотящегося в висках желания. Мне нравится этот страх, потому, что он прелюдия к нашей встрече. Прелюдия тревожная, как скрипичная музыка, и от этого такая возбуждающая.

Срываюсь и перехожу на бег, влетая, врезаясь, вторгаясь в центр зала, своды которого теряются в копоти пылающих бордовым факелов, прикрепленных к стенам. Цепи, здесь везде цепи, они как будто сковывают все живое. Они заставляют задыхаться и упасть на колени. Здесь убийственно, удушающе пахнет ладаном, и, будто перечеркивая любую святость, режет ноздри запах горячей плоти, физической любви и вожделения.

Она движется ко мне как будто по воздуху. Тугие пышные бедра, обтянутые вызывающим красным, качают воздух, грудь вздымается под панцирем корсета. Я не вижу лицо Мадам, но я знаю, что на его пергаменте уже отпечатались следы всех самых разрушающих страстей Замка. Она не молода. Не так, она еще не стара, но уже познала все самые извращенные удовольствия, о которых мечтают входящие. Это старит больше, чем годы. Пороки.
Ее голос бесцветен, как и сам Замок, но при этом похож на шелест песка на ветру:

— Мы рады приветствовать Вас в Замке, Адару. Вы готовы выбрать Мастера?

— Да.

Это неправда. Потому что я не выбирал. Для меня всегда был только он один. Но я готов лгать, лишь бы увидеть его.
Уголки ее алых губ ободрительно приподнимаются, но это не улыбка. Ее лицо похоже на разукрашенную маску, живые только глаза. Здесь вообще все  —  ложь. Наверное потому, что нет правды, когда рядом — энергия Замка. Ее глаза смотрят на меня с любопытством и буравят до самого костного мозга.

— Вы согласны соблюдать правила?

— Да.

Это тоже ложь. Я не буду соблюдать их, потому что в том, что я испытываю к нему, нет никакой логики и никаких правил. И у меня есть только один шанс получить его до конца, моего Мастера: нарушить все существующие правила, все табу Замка.
Я иду за ней по длинным узким коридорам, и безошибочно останавливаясь перед его дверью. Я не знаю, откуда во мне это знание.

— Этот.

Мадам почтительно поклоняется:

— Вы сделали отличный выбор. Мы уважаем вашего отца Мельника и рады принять в своих стенах его сына. Но будьте осторожны, не играйте с огнем.

От этих слов по спине проходит невольный холодок.

Она умна, она проницательна. Но разве это так важно, когда сейчас она проводит меня в пустую комнату, а еще через пару минут в нее зайдет он. Разве есть хоть что-то важное сейчас, кроме моего Мастера, запах которого я успел изучить, терзая пальчиками замшу перчатки.
Я считаю секунды по ударам пульса.

Пустота комнаты давит своим ожиданием. Стены, почти голые стены с кольцами для креплений и бойницами, впускающими редкий свет. Странные стулья, узкая кровать,  все это больше похоже на пыточную.

Это моя личная пыточная. Но она станет таковой и для него. Скоро. Совсем скоро.