Карл был страшно взбешен и растрепан злостью. За его спиной сгрудились эфийские воины в готовности броситься на любого противника. Их глаза пылают яростью суровых палачей, проливающих кровь во имя родных флагов.

— Я не намерен терпеть оскорблений архатейской сволочи! — прокричал принц.

— Сволочь у тебя в штанах, — презрительно сплевывает Юнгс, приглаживая свои взъерошенные короткие кудряшки рыжего, как мех лисицы, цвета.

Вид у придворного боевого мага, мягко говоря, не боевой. На лице барона Дерфи читается не одна бутылка горячего вина, а под глазами сияют следы отравляющей бессонницы.

— Что? Ты ответишь за свои слова!

— Ну, что за манеры. Чуть ветер в другую сторону подул, и эфийцы хватаются за мечи, — Юнгс смеется, — сопляк, ты полегче. Перед тобой барон известного рода. К тому же маг четвертой ступени. Мастер стихий.

— Мне наплевать, какие звания ты на себя навесил. Я отправлю тебя к Дьяволу!

— Нет, я, пожалуй, обойдусь, я вчера у него уже побывал, — барон изображает из себя качающегося пьянчужку.

— Трус, — сквозь зубы произносит Карл и незамедлительно кидается на противника.

Юнгс ухмыляется. Ему не составляет большого труда уклониться от удара и успеть нанести в спину зазевавшемуся Карлу небольшой толчок заклинанием «колесо ветра». Хоть лебедь и реагирует, закрывая принца, Карл падает по инерции от воздушной волны.

— Тварь! — кричит разгневанный юноша, глотая пыль.

— Саечка, — подмигивает Юнгс.

— Что здесь происходит! Опять вы?! — в драку вмешивается Тау, привлеченный громкими голосами, нервно пульсирующими в воздухе.

— Ой, пошло-поехало, — устало протягивает барон Дерфи и отчаянно вопит: — Касандер! Повелитель! Ау!

В воздухе мелькают два зеленых глаза, и правитель Архатея становится видимым.

— Не ори ты так, я давно здесь.

— В прятки играешь?

— Вроде того, — Касандер пожимает плечами.

— Ну, тогда ты видел, что на этот раз инициировал драку Карленок, — воодушевленно начинает Юнгс. Остальные архатейцы дружно кивают тяжелыми после пира головами.

— Провокация, как типично для вашего племени, — Тау кривит презрительно рот, закрывая спиной брата.

— Опять оскорбления. Неудивительно, — Касандер прищуривает глаза.

Два наследника сталкиваются интересами народов.

— Я говорил о мире, как глупо! — Тау.

— Я же сразу высказал сомнения, — Касандер.

— Тау, они просто животные! Они недостойны нашего общества! — срывается на ор оскорбленный Карл.

— Может, разберемся для начала, кто заварил кашу, — Юнгс несмело покашливает, косясь на своего короля.

— Расскажи, — кивает тот.

— Какая разница, — бросает Тау.

Касандер смотрит на наследного принца, и странный огонек пробегает в его глазах.

— Тау, прошу, выслушай их историю. Если мои люди виноваты, я их накажу.

— Не верь обещаниям повелителя Архатея, — кричит Карл.

Тау теряется и, еле собравшись, молча кивает Касандеру.

— Юнгс! — командует тот.

Барон спешит начать:

— Нет, никакой истории. Шел я, никого не трогал, мучился головной болью. Тут... Меня сбивает с ног, вот этот, — Дерфи указывает на Карла. — Растяпы эфийцы! Вообще под ноги не смотрят! Еще и не извиняются... что за манеры! Я говорю, мол, куда прешь, тра-ля-ля, негоже царственной особе носиться по чужим дворам и народ расталкивать, неэтично. А он дерзит и не признает очевидного косяка.

— Я не стану просить прощения у архатейских гнид! — не выдерживает Карл.

— Вот, опять, — Юнгс демонстративно разводит руками.

— Тау, — Касандер пристально смотрит на наследника Эф, — в данной ситуации виноват твой брат.

— Да похоже, — Тау смущенно потирает подбородок, — приношу свои извинения.

— Что? — Карл подскакивает как ошпаренный. — Какого? Тау!

— Ты слышал.

— Да, ты просто сошел с ума! Я тебя не узнаю! Брат!

— Карл, ты и понятия не имеешь о дворцовой политкорректности. Надо учиться.

— Ты позоришь меня перед врагами! Это ты не имеешь понятий!

— Карл, прекрати истерику.

— Хватит меня оскорблять, — принц оскаливается, кидая молнии взглядов на окружающих. — Как я вас ненавижу, архатейцы! Предатели человеческого рода!

— Тау, я думал, мы нашли общий язык, — Касандер спокоен, он легонько потирает свое запястье, — но жаль, я ошибался. Если я готов признать свои ошибки, то вы еще нет. И кто из нас не хочет мира? Кто нагнетает атмосферу кровавой бойни? Опять обвинишь меня.

— Нет, — неожиданно громко выкрикивает Тау и сам же пугается своей реакции, — ты... Ты сейчас не при чем.

— Сейчас. Видишь, как все условно, — Касандер подносит кольцо к губам, и принц Эф покрывается чуть заметным румянцем.

Юнгс хмыкает.

— Карл, — Тау настойчив, — я хочу, чтобы ты сам извинился. Это будет справедливо.

— Никогда!!! — мальчишка в сердцах топает ногой.

— Тогда буду вынужден говорить с отцом.

— Ну и отлично, я сам жажду рассказать папе о твоих делах. Ты околдован! Ты во власти магии шакаленка! Мы уезжаем, сейчас же!

— Я не отпускал.

— Тау! Ты забыл, это мои люди, и я хочу уехать. Ты либо со мной, либо нет!

— Не ставь мне условий! Ты меня младше по рангу!

— Я такой же принц, как и ты! И я твой, если ты помнишь, родной брат!

— Я помню, — смягчается Тау.

— Вот поэтому прошу, едем.

Тау несмело оглядывается на Касандера, правитель стоит с чуть прикрытыми глазами, сгибая руку в причудливом движении. Создается впечатление, что он держит невидимый поводок. Юнгс усмехается второй раз.

— Тау, так ты едешь домой??? — Карл почти теряет остатки самообладания.

— Карл... нет, — трясущимися губами отзывается его брат, кажется, он сам не верит в то, что говорит. — Нет. Я остаюсь.

— Как? — оробев, шепчет Карл.

— Я наследник Эф, и я принимаю решение остаться в Архатее еще. У меня здесь дела.

— Чертов колдун! Что ты сделал с братом?! — вспыхивает младший принц и кидается на Касандера. — Будь ты проклят!

Юнгс преграждает ему дорогу, выставляя сеть саламандры, сильнейшее защитное заклинание огня. Оно вспыхивает решеткой, объятой пламенем, в которой пульсируют древние символы. Карл летит прямо на магический барьер. До столкновения остаются считанные секунды, но тут вмешивается Касандер.

— Не надо. Лебедь... — говорит он и с легкостью отклоняет заклятие барона.

Но Карл и без помощи Юнгса не доходит, его брат сбивает молодого принца с ног грамотной подножкой.

— Ты позоришь Эфы, — тихо говорит Тау.

— Это ты их позоришь! Ты! Предатель! — Карл, вновь свалившийся в пыль дороги, чуть не плачет.

— Карл Биа-Хатерий, — начинает Касандер ледяным тоном, — надеюсь, после всего случившегося, вы понимаете всю невозможность вашего нахождения в Архатее. Прошу незамедлительно покинуть мои владения!

Правитель серьезен и, как обычно, надменен, его глаза сверкают победными искрами полуденного солнца.

— Пожалуйста, уходи, — произносит Тау, становясь на одну линию с архатейцами.

— Тау! — Карл все еще не верит глазам.

— Вам пора, — Касандер поднимает руку к небу, и в его ладони разгорается салатовый шар, объятый синим огнем метана.

Карл нервно облизывает губы и смотрит на брата. Он предпринимает последнюю попытку образумить Тау.

— Смотри, Тау, колдун хочет меня убить! — произносит он дрожащим голосом. — И ты останешься равнодушным?!

— Он просто ждет, когда ты покинешь территорию замка, — поясняет Тау.

— Ладно! — вырывается из уст Карла. — Сейчас я уйду, но я вернусь за тобой. Я не дам колдуну завладеть твоей душой!

Младший принц взбешен и разбит, но он принимает единственно верное решение. Он уводит своих людей за ворота. Их спины плавятся в закатном солнце, и тут Тау не выдерживает. Он кидается вдогонку, но, едва не настигнув отряд, падает на колени и замирает в бессильном оцепенении. Касандера тоже ведет вперед, он судорожно хватается за запястье и чуть не теряет равновесие от боли. Юнгс еле успевает подхватить своего повелителя под локти.

— Ты в порядке? — тихо спрашивает он, зарываясь в волосы Касандера и шепча прямо на ухо, чтобы никто не слышал.

— Да, — так же тихо отвечает правитель. В его глазах все еще стоят боль и удивление.

— Отойдем, тебе надо присесть, — решает барон Дерфи.

На лавке возле входа во дворец они находят покой. Касандер тяжело дышит, приходя в себя, а Юнгс с интересом его разглядывает.

— Смело, — наконец говорит боевой маг.

— Что именно? — автоматически спрашивает Касандер.

— Цепи.

— Догадался?

— Да, я хорошо тебя знаю. Я много раз видел твое страшное заклинание в действии. Никогда бы не подумал, что ты применишь его к себе. Еще раз — смело!

— У меня не было выбора. — Касандер отводит грустный взгляд от своего товарища.

— Был. Почему не Ева?

— Она бы не выдержала. Влюбилась бы и ушла за ним.

— И так же бы вернулась. Цепи убили бы Тау. Ведь даже если любовь ответная, страсть цепей губительна.

— Я не хотел расставаться с сестренкой!

— Но она бы никуда не делась.

— Юнгс, я не хочу причинять ей вред! Люби она Тау, она бы страдала от того, что я с ним сделаю. А я не прощу себе ее слез.

— Опять ты жертвуешь собой ради недостойных... — хмыкнул Дерфи.

— Что? — Касандер приподнял брови.

— Сколько тебя знал, ты никогда не щадил себя ради сестры. Закрывал собой от гнева отца, терпел его побои и унижение, выбил для нее право жить в другом замке, мотивируя больным сердцем.

— Но это правда!

— Ну, конечно, такая же правда, как и то, что я эфийский менестрель.

Касандер усмехается.

— Ну, сам посуди, что ты получил от нее взамен? — молодой барон не собирается переводить все в шутку.

— Я просто ее люблю.

— Ага, а она? Что она для тебя сделала? Пользовалась тобой, как прикрытием, выжимала максимальную выгоду, а потом сбежала. Что ей мешало вернуться к тебе после смерти отца? Ничего. Она просто неблагодарная девка. И как ты этого не видишь? С твоими-то глазами дракона, показывающими тебе прошлое и настоящее во всех хитросплетениях лент судьбы.

— Я обязан всегда защищать Еву, я ее старший брат!

— А она, как сестра, обязана о тебе заботиться. И?

— Я просто люблю ее. И не требую ничего взамен.

— Напрасно, выглядишь глупо. Она же тебя использует.

— Юнгс, — неожиданно перебил Касандер, дотрагиваясь руками до своих глаз, — хватит, пожалуйста.

Он с грустью оглядел фигуру барона.

— Ладно, — смутился тот, — извини. Не хотел сделать тебе неприятно. Но я забочусь о тебе. Смотри не перемудри с цепями.

— Не бойся, — улыбка, — я профи. Спасибо за заботу, Юнгс.

— О чем речь. Я все отдам ради правителя. Всегда восхищался тобой. Особенно твоей преданностью и верностью людям, которые тебе дороги.

— Дерфи, ты точно также обожал моего отца.

— Да, но в нем я выделял мужество и силу и готов был отдать за него жизнь. Впрочем, как и за тебя.

— Ты хороший пес, — Касандер откинулся на спинку скамьи, — тебя отлично выдрессировали прислуживать правителям. Но не будь я королем, возможно, ты бы меня и не замечал.

— Естественно. Но поскольку ты правитель, и я служу тебе верой и правдой! — Юнгс упал на колено и поцеловал зеленый камень королевского перстня, преклоняясь перед Касандером.

— Печально, — прошептал тот, отворачиваясь.

Небо размывало солнце на кусочки красочных разводов, рассыпая их в хаотичном порядке по голубой лазури. На Архатей спускался вечер, а на повелителя печаль, все сильнее рвущаяся наружу в те секунды, когда Тау не было рядом. И Касандер серьезно задумывался о всей глубине ситуации, где он стал невольным заложником.