Сегодняшний день даже начался иначе, чем раньше. В 8.30, как всегда, я отправился на службу – в Центр Обеспечения Населения, я работаю там вот уже три года по разнарядке в качестве техника-программиста. Войдя в рабочий зал, я обратил внимание на странные, быстрые взгляды моих «коллег». Обычно на службе не принято не то, что разговаривать, даже обмениваться взглядами между собой нельзя, только по делу; за соблюдением этого правила строго следят два офицера патруля. Я не стал, конечно же, обращать внимание на сопровождающие меня взгляды и невозмутимо двинулся к своей рабочей консоли в дальнем углу зала.

Ближе к полудню я напрочь забыл события этого утра. Я всерьез увлекся работой: впервые за последние несколько лет у меня появилась интересная задача – создание взломостойкой системы опознания для охранных турелей - старая ни на что не годилась – взломать ее мог кто угодно. На обеденном перерыве, на который я чуть не опоздал, я сидел за своим столом, погруженный в мысли об очередной процедуре, и даже не обращал на вкус, точнее полное его отсутствие, еды. К сожалению, продолжить работу я не смог – из своих размышлений я был грубо выдернут твердой рукой, легшей мне на плечо. Обернувшись, я обнаружил у себя за спиной двух метрокопов. Один из них, нагло отсвечивая линзами своего противогаза, заявил:

— Гражданин Ганс Олафсен. – он не спрашивал, он утверждал своим глухим,

надменным голосом. – Поступил приказ о твоем переводе. Следуй за мной.

Сердце, бухнувшее один раз и замеревшее в ужасе, потихоньку начало успокаиваться. Всего лишь перевод! Это мы переживем. Вот только куда? Этого я еще не знал…

Вздохнув, я встал со стула, бросив прощальный взгляд на недописанную программу на мониторе. Первый полицейский уже шел по залу, поигрывая шоковой дубинкой. Наши охранники вытянулись перед ним и, похоже, затаили дыхание – новички, небось, зеленые.

— Пошевеливайся крыса! – рявкнул второй, стоявший у меня за спиной, и больно

ударил мне по ребрам. Я, поняв, что его лучше не злить, поплелся к выходу. После непродолжительной прогулке по коридорам центра, мы, провожаемые взглядами служащих, вышли на залитую солнцем улицу.

Подумать только! Какой яркий сегодня день – солнце, сияющее на пронзительно голубом небе, мягким светом обволакивало покрытые желтой штукатуркой стены древних зданий, играло на волнах небольшой речки, на набережной которой мы находились. Возможно, когда-то давно эта улица выглядела также. Только тогда по ней прогуливались люди в яркой одежде, радовались жизни, смеялись и любили… А что теперь? Вместо влюбленных парочек ходят куда менее влюбленные, наподобие той, что сопровождает меня. Древние здания, прекрасные готические храмы обросли какими-то железками, проводами, жуткими нагромождениями асимметричных конструкций.

Долго предаваться созерцанию солнечного дня мне не дали – второй метрокоп, которого я обозвал Угрюмым, снова дал мне крепкого тычка отключенной электродубинкой. Первый же, названный мной Гордым, тем временем подошел к патрульной машине. Я уж было понадеялся, что меня повезут в одном из их броневиков – давно мечтал узнать, как он выглядит изнутри и как туда умудрятся уместится такая толпа народу… Но, к сожалению, у входа была припаркован обычный фургончик, обшитый листами брони из темно-фиолетово металла. Внутри он был еще меньше, чем казался снаружи – и без того небольшой салон оказался наполовину забитым громоздкой аппаратурой. Наметанным взглядом техника я сходу узнал зарядную станцию для мэнхэков и наблюдательный мобильный пост. Стекла в фургоне были затемнены, и потому нутро фургона освещалось в большей степени разноцветными огнями компьютеров, чем солнечным светом, создавая тем самым неуютную, психоделическую атмосферу.

Гордый, глухо матерясь в противогаз возился с зажиганием. Наконец, машина закашлялась, взревела и тронулась вперед, дребезжа и подпрыгивая на булыжной мостовой. Ехали мы довольно долго – около получаса, останавливаясь время от времени, что бы дать дорогу патрульному страйдеру. За все время поездки никто не проронил ни звука. Я сидел тихо как мышь и боялся даже пошевелиться. Они – просто смотрели вперед, не обращая внимание ни на меня ни на друг друга. Только Угрюмый, во время очередной остановки, снял маску и перчатки, и с тяжким вздохом принялся растирать свое раскрасневшееся и, видимо, порядком затекшее лицо.

Наконец, проплутав по узким кривым улочкам нашего города, мы оказались на главной площади. Несмотря на то, что Сити-13 довольно большой город, здесь так и не возникла Цитадель. Ее роль играла бывшая городская ратуша – огромное здание из серого песчаника, выстроенного черт знает когда. Ее готический стиль неожиданно хорошо сочетался с темно фиолетовыми шпилями и кубистической громадой главного реактора, обеспечивающего энергией транспортный портал, возвышающийся изящной аркой неподалеку. Весь этот комплекс производил подавляющее впечатление фантастического леса, жуткого и прекрасного одновременно.

Наш фургон объехал старый, отключенный фонтан, и встал на свое место на стоянке,

между стройными рядами броневиков, магнетолетов и таких же изуродованных автомобилей.

- Сопроводи его в Особый Отдел. – глухо сказал Гордый напарнику. Тот не говоря ни

слова, пристегнул маску и вышел из машины, открыв мне дверь салона.

Я, здраво рассудив, что лучше не отставать, пошел за ним. Гордый тем временем дал по газам и уехал. На входе в ратушу, охранник приказал мне и Угрюмому показать документы. Ознакомившись с нашими бумагами, он молча козырнул и вернулся в каморку. Пройдя немного по застеленным потертыми коврами коридорам, мы подошли к началу большой очереди граждан в такой же, как и у меня, синей форме. Конец очереди упирался в дверь с надписью «Миграционный отдел» написанной на двух языках – общечеловеческом эсперанто и логокодовом Альянса. Я, уже приготовившийся выждать долгую очередь, был удивлен когда Угрюмый потащил меня дальше по коридору, в ту его часть, которая полностью была вытроена в инопланетном стиле. Вступив на гулкий металлический пол, я поежился – от этой абстрактной трубы, в которую меня вел полицейский, тянуло нечеловеческим, космическим холодом. Коридор кончался многостворчатой дверью с непонятной надписью на логокоде.

- Жди здесь. – заявил угрюмый, после чего набрал код и скрылся за эффектно

развернувшейся и свернувшейся дверью.

Сколько он отсутствовал, я сказать не могу; за это время я, взвесив в себе усталость от последних переживаний и отвращение к этому ледяному коридору, решил вздремнуть, прислонившись к более-менее теплой части стены. Разбудил меня скрежет и гул раскрывающейся двери. Оттуда вышел Угрюмый и не один, а в сопровождении элитного солдата. От неожиданности я застыл как истукан – я впервые видел элитного солдата так близко, и признаться, залюбовался его броней – белоснежная, до боли в глазах, без единого цветного пятнышка кроме малинового налокотника на правой руке и черных хромовых сапог, начищенных до зеркального блеска. Визор его шлема мягко светился густым красным светом, будто гипнотизируя, затягивая в кровавую бездну. Мое сегодняшнее лирическое настроение снова не пошло мне на пользу – я прослушал приказ Угрюмого следовать за ним, за что и поплатился еще одним ударом и снова по тем же ребрам.

Негодовать здесь было бы вредно для здоровья, потому я, изобразив максимально покорный вид, двинулся в открывшейся проход. Угрюмый остался снаружи, а элитный прошел вслед за мной и вытянулся в полной неподвижности слева от двери. Подняв глаза от пола, я огляделся. Оказалось, что я попал в просторный кабинет, обставленный вполне по человечески – деревянные панели на металлических стенах, пол с коврами и стол, простой деревянный стол с компьютерным терминалом на нем. За столом расположился человек в строгом костюме. Он показался мне смутно знакомым…

Человек встал из-за стола и, оправив безупречный черный костюм, направился в мою сторону. На его узком, сухом лице сияла добродушная улыбка профессионального лгуна. 

- Ганс! Какая встреча! Я уж думал, что ты пропал в той заварушке в Берлине! – сказал этот человек. Он врал, врал и снова врал: – Вот уж не ожидал тебя увидеть, да еще и в моем кабинете! Ты кажется не помнишь меня… Да, я прекрасно тебя понимаю, за десять лет ты пережил так много… Меня зовут Петер. Петер Рейман… - на этих словах он вопросительно посмотрел мне в глаза, как бы задавая вопрос: «Ну, как же ты не можешь вспомнить меня?! Самого Петера Реймана?!!»

Во время его непродолжительной речи, я стоял как столб, мучительно пытаясь перебороть густой туман, застилавший мою память. Наконец, с превеликим усилием, я вспомнил его лицо, гораздо более молодое, и его имя, и даже его прозвище… Постепенно, картинка вокруг его лица стала расширяться, выявляя все новые и новые подробности: сначала появилась обшитая дубовыми досками аудитория в Рейхсуниверситете, в которой я и мой лучший друг детства – забавный, пухлый, низкорослый пацан с фамилией напоминающей какого-то политика, и прозвищем «Малой Пит», писали вступительный экзамен. Это было примерно за полтора года до вторжения. Картина расширялась дальше – вот лицо Петера изменилось – стало испуганным и растерянным: это его поймал на горячем экзаменатор – суровый, крепкий старичок, так же постепенно выплывающий из тумана, как и прочие детали аудитории…

- Малой Пит? Это ты? – мой голос, давший петуха, показался мне чужим и неестественным.

- Ну конечно же! – еще шире улыбнулся Петер. – Я уж боялся что ты не вспомнишь меня. Было бы жаль… Жаль осознавать, что ты не помнишь наши вечеринки, ящики баварского пива… Ты помнишь его вкус? Я уже успел забыть… - крепко, аж кости затрещали, сдавив мне плечи, он повел меня к креслу, стоящему неподалеку от стола. Он не прекращал изливать на меня потоки воспоминаний, радостных эмоций, сквозивших фальшью. Я почти не слушал его. Просто тупо смотря вперед, позволил ему усадить меня в огромное мягкое кресло.

Наконец, он замолчал, заняв свое место. Затем нажал на какую-то кнопку на своем терминале. Через несколько секунд, из задней двери появилась изящно одетая, но немолодая женщина, неся в руках поднос с двумя тонкими фарфоровыми чашками. Поставив поднос на стол между мной и Петером, она удалилась, легко шелестя блестяще-оливковой юбкой. Над чашками поднимался восхитительный аромат кофе. Видимо выражение моего лица было настолько красноречиво, что Петер усмехнулся:

- Да… Я вижу, ты почти забыл уже, что такое кофе. Пей, не стесняйся.

Дрожащей рукой, аккуратно, чтобы не расплескать, я взял чашку. Сильный густой аромат кружил голову. Первый глоток показался мне божественным откровением – на какой-то миг я утратил связь с реальностью, уже который раз за сегодняшний день. Но следующий, наоборот, полставил меня на твердую землю, вернув способность здраво размышлять. От моего бывшего друга не ускользнуло и это – он стал подозрительно наблюдательным, раньше за ним этого не водилось…

- Вижу ты уже готов к серьезным разговорам. Это хорошо… Я думаю ты знаешь, почему оказался здесь, Ганс?

- Понятия не имею. – честно ответил я.

- О! Не говори глупостей. Я предупредил персонал, чтоб они сказали, куда тебя ведут. 

- Ну… Один сказал что-то про миграцию… А зачем это? – осмелел я.

- Понимаю твое беспокойство… Да, все правильно, сверху поступил приказ о твоем переводе поближе к начальству. В Сити-17. Они всерьез заинтересовались твоими успехами – ты очень талантливый программист, не отрицай этого. Там тебе будет удобнее работать. Тебе создадут все условия для комфортной работы – личная квартира, все удобства, даже по пачке кофе в месяц можем устроить…

- Ну, я…

- Я знал, что ты согласишься! На тебя действительно можно положиться. Приятно иметь дело с человеком, который понимает, что такой талант нельзя зарывать в это провинциальное болото!

В душе у меня все перевернулось… Вот оно как, оказывается – я ценная лабораторная крыса. У меня будет уютная клетка и целая миска вкусного корма… Впрочем мне все равно… В принципе ничего не изменится, и не сможет измениться. Никогда. Боюсь, что даже эта надежда человечества – эти мифические повстанцы - тоже подопытные крысы, просто в менее комфортных клетках. Если они вообще существуют, конечно… Когда-то давно, когда еще печатались книги, я прочитал один роман, впечатливший меня до глубины души. Кто бы мог тогда подумать, что те жуткие фантастические бредни вдруг воплотятся в реальность, до последнего штриха. И государство где нет свободы, и вечная паранойя, страх, призрачная надежда в лице повстанцев, придуманных жестоким правителем для укрепления своих позиций. Все повторяется. И смешивается – не поймешь, что вымысел, а что правда…

- Эй, ты что задумался? Не надо строить такое кислое лицо. Я не предлагаю тебе ничего ужасного! Посмотри лучше на эту очередь… - Петер развернул свой монитор ко мне. На нем была изображена давешняя очередь, вытянувшаяся хвостом вдоль коридора. – Как ты думаешь, что их ждет? Полная неизвестность. Никаких особых предложений. Просто новое место жительства, новая работа. Зачем мы это делаем, спросишь ты – я отвечу: для профилактики. Эти люди могут быть опасны в будущем, причем в первую очередь для самих себя. Переводя их на новое место, мы обрываем старые связи, давая возможность стать на путь истинный. Ты же – особый случай: мы наблюдали за тобой. – он не заметил как прокололся, противореча себе, что мол, не ожидал видеть именно меня. – Сам посуди, давая тебе право переехать на новое место, мы облегчаем тебе жизнь… Впрочем, хватит лирики… Я думаю нам пора переходить к делу. Сейчас ты пройдешь осмотр и регистрацию, а затем, сразу на поезд. Надеюсь тебе не надо ни с кем прощаться или забирать вещи?

- Нет… У меня нет личных вещей… - несколько растерянно после его монолога, ответил я, и не соврал: у меня действительно не было ни одной личной вещи, кроме старой расчески, которую я носил с собой и такого же старого матраса, оставшегося в моей комнате в общежитии. Не осталось и ни одного знакомого, которого я мог бы назвать другом или близким человеком. Пожалуй, я был бы самым свободным в это мирке, если бы не Альянс…

- Отлично! Тогда идем со мной, главное - ничего не бойся. Тебе ничего не грозит… Если ты будешь вести себя хорошо. – подмигнул мне Петер. Несмотря на шутливость тона, я не был уверен в его доброжелательности. Все-таки «Малой Пит» слишком сильно изменился. Для человека.

Он двинулся к двери, обшитой резным деревом, из которой недавно появилась секретарша. Мне ничего не оставалось, как встать с мягкого, уютного кресла и последовать за ним.

***

За дверью оказался просторный зал, наполовину человеческий, наполовину иной. В человеческой части расположилась секретарша, которая в этот момент читала книгу, взятую, очевидно, с полки у нее за спиной. На нас она бросила быстрый, рассеянный взгляд, после чего снова погрузилась в чтение.

В металлической части зала располагалось нагромождение разной инопланетной аппаратуры. К одному из этих устройств, самому большому, похожему на поставленную на попа ванну, меня и подвел Петер. Секретарша, было вскинулась, но он остановил ее движением руки. Похоже эта женщина не только подавала кофе, но и управляла расположенной в зале техникой.

- Встань на желтые следы в капсуле и не шевелись. И старайся не моргать. – приказал мне Петер, отходя к пульту управления.

Как только я выполнил его указания, он пробежался быстрым движением по клавиатуре, вводя какие-то данные. Капсула за моей спиной тихо загудела, замелькали огоньки по ее краям. Откуда-то с потолка выскользнула, изящно разворачиваясь, камера, подвешенная на многосуставной железной лапке. Посветив на меня красным глазком, она вдруг резко растопорщила в разные стороны многочисленные суставные ножки датчиков. Они принялись ощупывать мое лицо, светить в глаза яркими зелеными лампочками. Два раза щупальце укололо меня в основание шеи, беря пробу крови. 

Наконец, когда все это начало мне надоедать, камера свернув щупальца, ускользнула вверх. Петер, снова пробежавшись по клавиатуре, протянул руку куда-то под консоль и выудил оттуда сине-красно-желтую пластиковую карточку.

- Вот. Получай. Это твоя миграционная карта. Постарайся ее не терять, если не хочешь неприятностей. И, кстати, можешь выходить из капсулы. Ты же не собираешься там ночевать, не так ли?. – с этими словами, он протянул мне карточку, на которой была моя фотография, имя и нагромождение символов логокода. – Так! Теперь мы вынуждены расстаться. Этот, эээ, человек, – он указал на вошедшего солдата в полном кевларе. - сопроводит тебя до твоего поезда. Он отправляется через 10 минут, но можешь не торопиться - на станцию ты попадешь, не выходя из здания.

Сказав это, Петер пожал мне руку, и ушел в свой кабинет.

- Следуй за мной. – прохрипел солдат, и вошел в одну из многостворчатых дверей, которых я насчитал с десяток в инопланетной части зала.

За дверью оказался коридор, настолько длинный, что, казалось, он уходил в бесконечность. Неутомимый солдат пер вперед как автомат, не сбавляя скорость ни на шаг. А шел он с порядочной скоростью - мне резво пришлось семенить вслед за ним, чтобы не отстать. Эти 10 минут казались мне адской вечностью, но я стоически их вытерпел, и дошел до конца коридора, имевшего, кстати в некоторых местах стеклянные стены, смотрящие на улицу. Коридор упирался в многостворчатую дверь, за которой скрывался вокзал, один из шести в нашем городе. Мой поезд – десяток синих облезлых вагонов – стоял прямо передо мной и, судя по суете вокруг, собирался отправляться. Солдат грубо протолкнул меня вперед очереди, не вызвав, впрочем, особого негодования. Оказавшись в полупустом вагоне, я, недолго думая, занял место у правого окна…