***

Поняв, что путь назад отрезан, мы принялись оглядываться, ища выход. Он был, причем целых два – оба такие же многостворчатые, как и та, через которую мы прошли. Но здесь было еще на что посмотреть, помимо дверей – почти всю комнату занимала огромная установка, похожая на ту штуковину, с помощью которой я проходил осмотр на станции Сити-13. 

- Ничего себе… Так вот для чего такая охрана… - Аня круглыми от удивления глазами смотрела на установку.

Здесь было на что посмотреть – нагромождение ребристого металла скрывало в своем нутре три прозрачных колбы, в которых в лучах белого света плавали большие прозрачные шары, из материала похожего на стекло. В другом конце установки было нечто вроде витрины, или лотка… В общем там лежала какая-то жуткая на вид штуковина, напоминающая трубу, опутанную проводами и какими-то отростками. Странная вещь… Очень похоже на оружие… Похоже так оно и есть – возле одной из стен располагалась массивная металлическая плита, в центре которой зияла оплавленная дыра. Я на сто процентов был уверен, что эту дыру оставило именно эта штуковина на лотке. Мною овладело любопытство – а что если этой штукой можно будет воспользоваться? Уверен, это полезная вещица. Не долго думая, я пошел к лотку. Аня, быстро поняв мои намерения, кинулась вслед за мной.

- Стой! Зачем тебе это? А вдруг оно взорвется? Или еще чего? Стой! Не трогай! Не трогай… Кому говорю…

Поздно. Я уже отложил свой автомат в сторону, и ухватился поудобнее за эту штуковину. Она оказалась не слишком тяжелой – не тяжелее импульсной винтовки. Мало того, похоже, она была сделана на ее основе. Положив ее на сгиб локтя, я отошел к стене и прицелился в пластину. Нащупав ручку, я нажал на нее, приготовившись к самому худшему. Но… Ничего не произошло… Аня, тоже сжавшаяся в ожидании неприятностей, слабо улыбнулась:

- Похоже она не заряжена… Положи на место, не испытывай судьбу.

Точно! В корпусе посверкивал контактами разъем. Незанятый. Поискав глазами, что ни будь подходящее, я в итоге наткнулся на небольшую кучку прямоугольных коробочек, лежащих в беспорядке на столе неподалеку. Судя по их форме, они вполне подошли бы к разъему. Перехватив поудобнее свое странное оружие, я подошел к столу – да, действительно, на нем лежали пластиковые прямоугольники, с двумя контактами, сверкающими медью, на боках которых были нарисованы молнии в желтом треугольнике. Взяв один, я вставил его в разъем. Пушка в моих руках тихо завибрировала и моргнула зеленой лампочкой. Я снова прицелился в пластину. Снова нажал. И опять ничего. 

Похоже у нее должен быть предохранитель… Оглядев конструкцию со всех сторон, я заметил маленькую кнопочку, прямо под утолщением корпуса, закрытым решеткой. Кляня себя за решительность, граничащую с идиотизмом, я нажал на нее. Пушка вздрогнула и начала разогреваться с тихим гулом. Боясь пошевелиться, я как дурак смотрел, как за решеткой разгорается белое пламя, постепенно приобретая форму шара.

Наконец, басовитый рев превратился в тихий гул, под решеткой заработали вентиляторы, выдувая мощную струю горячего воздуха в пол. Ну что ж, теперь она точно должна заработать! Я нажал на кнопку на рукоятке. Пушка в мои руках дернулась, я почувствовал, что меня потащило назад. Я уже не видел ничего – меня ослепил ярчайший свет от толстого луча, с ревом вырвавшегося из жерла этой адской машины. С трудом нащупав кнопку, я выключил ее. Белизна в глазах постепенно рассеивалась, оставляя фиолетовый след от луча. Воздух в комнате раскалился как в духовке, было буквально нечем дышать. Аня, стоящая рядом, усиленно терла глаза, шипя что-то неприличное сквозь зубы… Пушка с громким треском остывала.

- Ужас какой… - сказала наконец Аня, закончив тереть глаза. – Подумать только, какую хреновину соорудили эти инопланетные безумцы… Слушай, положи ее на место, и пошли отсюда.

В ответ я лишь кивнул, зачарованно глядя на то, что осталось от металлической пластины – лужа еще местами красного металла, сверкающего как чистая ртуть.

- Черт, а мне нравится эта пушка! Возьму ее с собой.

- Дурак… И зачем тебе сдалась эта шайтан-труба?

- Какая труба?

- Шайтан!

- Сама сейчас придумала?

- Нет, это из раннего… - улыбнулась Аня, пожимая плечами. – Ладно, дело твое. Бери. Только посмотри, можно ли там уменьшить мощность.

- Можно! – заявил я, обнаружив колесико с кучей меток: первая в виде тонкой полоски, вторая в виде солнца.

Выкрутив мощность на минимум, я снова нажал на спуск. Из широкого ствола вырвался тонкий белый лучик, все равно такой яркий, что оставил фиолетовый след в глазах. Луч уперся в экран, закрытый белой тканью, не оставив на ней не следа. Решив проверить мощность, я опустил луч вниз, к уже остывшей луже металла. С тихим потрескиванием, он прошелся по металлу, оставляя за собой яркую оранжевую полоску. Мощность по-прежнему огромная. Это хорошо. Пока не ясно, на сколько хватит одной батарейки, и я захватил на всякий случай еще несколько, закрепив их вместо обойм от автомата на поясе.

Аня, дождавшись, когда я окончу свои приготовления, посмотрела косо на мое новое оружие, и ничего не сказав, пошла к одной из дверей. Походив вдоль них некоторое время, она в итоге ткнула пальцем в ту, что справа.

- Мы пойдем сюда. – с легкой неуверенностью в голосе, произнесла она. – Только толку мало – обе двери не открыть. Здесь нет замков. Черт… Как выбираться будем? Может шарахнешь своей чудо-пушкой?

- Может и шарахну… - пробормотал я, настраивая мощность на максимум. – Ну-ка, отойди… И глаза закрой.

Я, сделав пару шагов назад, вскинул оружие. Аня поспешила убраться ко мне за спину. Зажмурившись, и задержав дыхание, я решительно надавил на кнопку спуска. Сквозь закрытые веки по глазам резанул яркий свет, а в лицо дохнуло жарким пламенем. С жадным ревом и треском, луч хлестал по двери, норовя выдернуть у меня из рук пушку реактивной тягой, мечущейся из стороны в сторону подобно хвосту раненной змеи. Наконец, я, не выдержав, отключил оружие и осторожно открыл глаза. Передо мной предстала комната, полностью утонувшая в густом белом дыме. Воздух был раскален, каждое движение приносило резкую боль, а дышать приходилось через зубы. Впрочем, вместо воздуха, в комнате было что-то вроде раскаленного колючего песка.

Эта парилка и не думала остывать. Как сквозь сон, я почувствовал, что Аня, не устояв, оперлась мне о плечо, и обмякла. Когда я уже был готов потерять сознание, рассеянно гоняя из стороны в сторону всего две мысли, оставшиеся в голове – «как выжить?» и «на фига я это сделал?», откуда-то сверху раздался тонкий писк. Через несколько секунд, с потолка и с пола ударил мощный поток воды, прижав меня к полу своим напором. Место тяжелого дыма занял не менее тяжелый пар, который с шипением поднимался от пола в дальнем конце комнаты. Сухой, огненный ад превратился в нечто совсем уж несусветное… Жар стоял такой, что невозможно себе представить нечто более жуткое…

Но, хорошо, что такое было предусмотрено. Сквозь тяжесть в голове до меня долетел гул вентиляторов, работающих на полную мощность. Откуда-то сверху и снизу ударил поток ледяного воздуха… ЛЕДЯНОГО! Который мгновенно выветрил весь пар, весь жар из комнаты. От контраста меня кинуло в дрожь – промокшая от пота и воды одежда мгновенно превратилась в льдистую корку. Еще до того, как я начал мерзнуть, ветер загнал последние клубы пара в узкие решетки на стенах и утих. От резкого перепада температур, стены комнаты покрылись инеем, сверкающим под голубым светом ксеноновых ламп. Дверь, в которую я стрелял, осталась стоять в неприкосновенности! Не может быть! Она была покорежена, как листок, обглоданный пламенем, пошла пузырями. Но при этом, она плотно закрывала весь проем, не оставляя ни единой щели. Только «стекло», которое на самом деле металл расплавилось, и повисло фиолетовыми сосульками, потерявшими прозрачность.

Аня, сомлевшая от головокружительного жара, быстро пришла в себя, оказавшись в ледяной комнате. Ежась, она проследила глазами, затененными заиндевевшими ресницами, мой взгляд… Несколько секунд она так же как и я, стояла неподвижно, мелко дрожа от холода. А потом заорала такие слова, что я даже покраснел – меня просто пот прошиб! Рыча проклятия, она со всей силы размахнулась и швырнула автомат в дверь.

Тяжеленная металлическая конструкция, грузно вращаясь, пролетела через полкомнаты и с грохотом врезалась в самый центр двери. Стоило автомату отскочить и приземлиться на пол, до нашего слуха долетел тихий щелчок… Скорее треск, вперемешку с металлическим скрежетом. И дверь сложилась как карточный домик! С оглушительным лязгом, один за другим отваливались тяжелые листы инопланетного металла и падали на пол, погребя под собой Анин автомат. Когда последняя створка, устав балансировать на куче хлама, с грохотом рухнула, я решился подойти. Вглядевшись, я обнаружил, что от моего жаркого луча расплавились тонкие распорки, держащие створки. Они истончились и оплыли, потеряли прочность. Теперь было достаточно одного касания, чтобы они упали.

- Мда… Черт. Прав был Барни… - пробормотала Аня, попробовав поднять тяжеленную створку. – Я опять потеряла оружие… Мне ничего доверить нельзя…

- Ну, что ты. Я тебе уже не раз доверил себя и не жалею. – ответил я, заглядывая в ее печальные глаза. Склонившись к ней и поймав ее мягкие губы и поцеловав ее, я продолжил: - Не переживай. Теперь можешь довериться мне. Не пропадешь.

- Спасибо. Я тебе верю. Не пропаду, это точно. Да я и не переживаю в общем… Просто неудобно… Без оружия.

- Ладно, найдешь себе свой любимый импульсник, и все будет. Пошли!

Сказав это, я вышел в коридор, одновременно озираясь по сторонам, и прикручивая мощность пушки на минимум. За дверью коридор уходил углом – прямо и направо. Растерянно обернувшись на Аню, я пожал плечами. Та, за отсутствием раций и вообще каких либо технических средств, тоже пожала плечами, и принялась морщить лоб, пытаясь определить куда идти дальше. Наконец, лицо ее прояснилось, и она указала на коридор ведущий прямо.

- Нам туда. Там тюрьмы и складские помещения. Мы должны встретиться там с Барни и его напарником. Другие сейчас шерстят камеры допроса и архивы… Круто, похоже, шерстят – аж штукатурка сыпется.

Что верно то верно. Штукатурка действительно пару раз осыпалась со старого, давно не беленого потолка – видимо гранаты. До нашего слуха доносился непрерывный стрекот, крики и хрипы солдат, не умеющих говорить по человечески. Вся эта какофония была почти не слышна в зале с пушкой – еще бы. Такая изоляция от внешнего мира… А здесь нам ничего не мешало слышать все.

Топая по скрипучему паркету, мы шли вперед, к камерам, в которых томятся ни в чем не повинные жители Сити-17… Я сильно сомневался в успехе нашей операции. С какой стати они станут помогать нам? Скорее всего они разбегутся по домам… Он будут напуганы, измучены… Какие из них помощники? Мои размышления прервала небольшая группа солдат, выскочившая из-за угла ответвляющегося коридора. Они даже попытались нас задержать! Выстроились в ряд, рявкнули в голос – «Бросить оружие!»… В ряд? Оно мне и надо… Нажатие на кнопку… Теплый ребристый пластик легко подался моей руке… Из пушки вырвался яркий белый луч, которым я полоснул по солдатам… Жуткий всрип-вопль… Их попросту распилило… Верх шмякнулся назад, ноги вперед… Мда. Жуткое зрелище… Но это еще не все! Луч давно погас, оставив после себя тлеющую полоску на стене коридора, а тела продолжало пилить! Постепенно, миллиметр за миллиметром от линии разреза они растворялись, рассыпаясь белыми невесомыми искрами… Оставляя после себя жутковатый запах цветущей сирени, озона и паленой шкуры… Аня, зажав нос, с перекошенным лицом перепрыгнула через солдат, и побежала вперед. Когда мы отошли достаточно далеко, чтобы этот запах нас не доставал, она сказала мне, продолжая идти и оглядываться по сторонам:

- Какой ужас… Какие уроды придумали это оружие? Боже мой… Нет, не выбрасывай его! Оно очень мощное… Нам оно пригодится. Ох… Я слышала что Альянс использует в качестве оружия носители темной энергии – такие белые, как будто стеклянные шарики… Вот он, в этой пушке. Но не видела их действие. Импульсные винтовки умеют их генерировать, но для этого нужны особые батарейки… Которые фиг найдешь. Кошмар… Не дай бог нам столкнуться с Элитным, у которого будет полностью заряженная винтовка… Это наверно самая жуткая смерть, которую можно себе представить… Кляйнер рассказывал мне о том, как концентрированная темная энергия взаимодействует с органикой… Я тогда много чего не понимала… А теперь поняла. Кстати, этот странный запах сирени, Кляйнер рассказывал, получается из-за гравитационного сверхсжатия атомов. Я понятия не имею что это такое, но гравипушка издает тот же запах.

- Мда… Мне тоже жутковато держать в руках эту штуковину… Ну, ладно. Она неплохо себя показала. К чему пренебрегать?

- Кстати… С этой пушкой странные веши творятся – вместе с солдатами распадается и их оружие. Странно это… И обидно. Мне что так и ходить с пустыми руками?

Оглянувшись еще раз за спину, она поправила выбившийся локон волос и ускорила шаг. Коридор уже кончался – перед нашими глазами предстало большое помещение с полками по стенам и большим столом по середине. За ним сидел метрокоп без маски. Он открыл, было, рот, желая что-то сказать, но не успел – яркая вспышка, и он рухнул обратно в кресло, потеряв полголовы, которая принялась с тихим потрескиванием растворяться в танце белых искр. Прямо за столом располагалась простая, местами проржавевшая металлическая решетка, за которой начиналась погруженная в полумрак грязная лестница, ведущая вниз.

Других дверей не было. Окна комнаты, закрытые решеткой, выходили на двор здания, огороженный высоким забором. Ворота уже были закрыты, наш броневичок стоял на месте, а вокруг расхаживали люди в разношерстной форме, с ярко-желтыми «Л» на рукавах. Хе, наши тылы уже прикрывают? Оперативно…

Судя по уверенности на лице Ани, нам надо именно туда – вниз по лестнице. Эх… Не проблема. Я нацелил свою пушку на дверь, и, не усиливая мощности луча, нажал на спуск. Но сияющего луча не появилось. Вместо него раздался писк, и на небольшом экранчике рядом рукояткой, загорелась надпись – «Недостаточно энергии для выстрела. Спящий режим.». Похоже, кончилась батарейка… Хорошо, что она кончилась именно сейчас. Подцепив ногтем пластиковый брусок, я вытащил его из паза и отбросил. Пушка при этом не выключилась, и шарик внутри нее продолжал тихо жужжать и излучать мертвенно белый свет. Как можно быстрее, чтобы не опоздать, я достал следующую батарейку, и с щелчком вставил ее в паз. Экранчик погас, загорелась зеленая лампочка рядом с ним.

Снова вскинув пушку, я включил тонкий луч, и просто быстренько провел им по решетке. С шипением он касался прутьев, выжимая из них сияющие оранжевые капли, со стуком падавшие на бетонный пол. Наконец, луч закончил свой путь по периметру решетки, и она неуклюже накренившись, со стуком и грохотом рухнула на пол.

Аккуратно перешагнув через нее, стараясь не наступать на все еще тлеющие огоньки раскаленного металла, мы двинулись по лестнице. Над головой у нас тянулись трубы, опутанные проводами, от которых волнами опускалось давящее тепло. Лестница со стоптанными ступенями плавно спускалась все ниже и ниже, и ей не видно было конца. Так мы и шли, вглядываясь в сумрак, прорезаемый изредка одинокими лампами.

Наконец, лестница закончилась. Мы уже отчаялись, думая, что придется идти так вечно. Но, все как известно заканчивается. Лестница уперлась в сухой пол, покрытый чем-то средним между кирпичом и плиткой. Нашим глазам открылся ярко освещенный то ли зал, толи широкий коридор с низкими сводчатыми потолками. Под каждым сводом, справа и слева располагалась одна камера, закрытая мягко мерцающим силовым полем. Камеры были четырехместные, по две двухэтажные койки, сделанные из фиолетового металла с тонкими матрасами. Они были заполнены под завязку. Пока мы шли мимо, люди по сторонам от нас вставали с коек, удивленно рассматривая нас, переглядываясь между собой. Похоже, нас не ожидали видеть здесь – люди отчаялись уже получить помощь. И их можно было понять. Некоторые не могли встать с коек, они лишь приподнимали головы, изуродованные на ежедневных допросах. Этих людей еще можно назвать счастливцами… По сравнению с Нова Проспект и Цитаделью, эти камеры – вершина уюта и комфорта, а допросы – дружеская беседа за кружкой чая…

На нас смотрели с надеждой. Робко приветствовали… А мы шли как победители на параде. Рано еще принимать поздравления – нам предстоит сначала зачистить это помещение от охраны. Здесь должны быть дежурные, просто охранники. Ну, далеко нам идти не пришлось. Ровно по середине коридора боковые ниши не были превращены в камеры – вместо коек там стояли столы и ряды шкафчиков. В этих нишах нас ждало несколько солдат. Хорошо что мы застали их врасплох – только один из них успел дать по нам короткую очередь… Которая все равно не достигла цели. Мгновенный росчерк луча, и все солдаты рухнули на пол разом и совершенно синхронно. Вот теперь можно было пообщаться с заключенными. А точнее – поискать рубильник для отключения полей.

Мы облазили все помещение, но так и не нашли выключателя, или хотя бы щитка. Вообще ничего, что могло бы отвечать за электричество. Аня сказала мне, что мы должны ждать здесь – скоро подойдет Барни. Тогда и решим что делать. Еще где-то минут двадцать, мы общались с заключенными, выслушивали их жалобы, старались их успокоить. Среди заключенных было много женщин, и, судя по их виду – они пережили не одну истерику в этих холодных стенах. Они вздрагивали буквально от каждого звука. Когда наконец на лестнице раздались шаги Барни, одна девушка даже потеряла сознание… Впрочем, мы тоже порядком напугались. Если бы Барни не крикнул с порога, что идут свои, я бы пожалуй выстрелил бы…

- Рад видеть вас целыми, ребята! – заявил он, подходя к нам. Подойдя поближе, он удивленно посмотрел на мое новое оружие. – Ого! Ганс, откуда ты стырил эту штуковину? Выглядит жутковато… Похоже и действует тоже неплохо. Решетку снаружи ты ей спилил?

Я кивнул.

- Круто… - поцокал языком он. - Просить поносить не буду. Вам нужнее, похоже. Тем более, что Аня опять посеяла автомат. Ну как девочка маленькая, ей богу…

- Да-да, конечно… - скорчила недовольную рожицу Аня. – А кто у нас потерял запчасти от гравипушки? Илай с ног сбился их ища.

- Ладно-ладно! Не будем вспоминать. Нашлись же наконец. Вот что. Насколько я помню, контроль за камерами находится прямо в кабинете смотрителя, начальника сектора. Это на третьем этаже, в этом же крыле. Вы туда пойдете. Охраны там мало, а с этой штуковиной вам ничего не грозит. Просто зайдете в кабинет, и отключите поля.

- А ты?

- А я подожду здесь. Буду граждан зеков развлекать. Ты же меня знаешь.

- Так, пошли от сюда Ганс… Сейчас этот странный человек будет рассказывать пошлые шутки, глупые байки и много чего еще… - Аня ухватила меня за руку, и потащила к лестнице.

Я лишь обреченно пожал плечами, готовясь к восхождению. Третий этаж… Далеко. А я уже устал, черт, еще только еле-еле полдень, а я уже устал как собака. Хочу лечь, прямо здесь, прижать к себе Аню… Такую теплую и мягкую Аню… И заснуть. Эх… Но, дело не ждет. Может быть, еще высплюсь.

Восхождение, как и предсказывалось, затянулось надолго. Пару раз нам встретились небольшие отряды солдат, которые были мгновенно распылены из моей пушки… Не обошлось и без неприятности – несмотря на то, что я осторожничал, высовывался из-за угла только для того чтобы сразу полоснуть лучом куда надо, меня все-таки задело. Шальным импульсным веретеном проехалось по плечу, по касательной. Старенькую, добытую в Восточной Черной Мезе, куртку из материала похожего на кожу, пропороло в этом месте, оставив тлеющие лохмотья и сильный ожог на коже. В общем – ничего особенного, просто довольно болезненно… После этого я старался ходить на цыпочках, боясь задеть воспаленную кожу одеждой.

В результате долгих и, в общем-то скучных блужданий по пролетам лестниц и длинным темным коридорам, мы в итоге пришли куда надо. Что сюда надо – знала только Аня. Она похоже знала что куда… Откуда? Она ведь здесь ни разу не была… Странно. А может быть и была… Она говорила что-то про то, что вступила в ГО, чтобы вытащить меня. Впрочем, это не важно. Я не буду у нее об этом спрашивать. В общем, мы оказались перед массивной металлической дверью, по сторонам от которой лежали два Элитных. Похоже наши друзья здесь прошли уже…

- Нам точно сюда? – спросил я.

- Ага. Это кабинет начальника участка. Судя по всему – этот участок – не последнее место! Такая охрана… Как интересно… - отвечая мне, Аня неторопливо возилась с замком на двери. 

Пара особо громких щелчков, и дверь открылась, плавно повернувшись на хорошо смазанных петлях. За нею, нашим глазам открылась просторная комната, с коврами на полу, красивыми деревянными панелями на стенах, покрытыми цветочной резьбой. Противоположную от входа стену занимали два огромных окна, открытых настежь. Легкий ветерок с улицы, приносящий запах горячего металла и гари, плавно полоскал простые белые занавески, отбрасывающие смутные тени на стены. Между окнами расположился широкий стол, с огромной консолью, окружившей его со всех сторон. Аня сразу бросилась к ним, доставая на ходу свою «взломную», как она ее называет, карточку. В последнее время, я охладел к компьютерам Альянса. Не хочу даже глядеть на них. Здесь и так есть на что поглазеть. Например, несколько древних картин, висящих на стене… Красиво… Особенно – самая большая, в центре. На ней было изображено широкое поле, поросшее высокой желтой травой. Посреди этого поля застыли три могучих зеленых дерева. Таких и не увидишь сейчас нигде… Все серое и облезлое… Я залюбовался на этот пейзаж, не обращая внимание на другие произведения искусства, вроде пары мраморных статуй или вычурную мебель. Все это мелочи, по сравнению с тем, что мы уже потеряли… Что заставили нас потерять. Мне вспомнился мой сон, в котором странный со странным голосом показывал мне похожий пейзаж. Я видел там такие же деревья…

Внезапно, я услышал за спиной шум… И Анин вскрик. Я обернулся, резко вскидывая оружие. Картина, которую я увидел, мне не понравилась… Рядом с консолью стоял человек в черном пиджаке и брюках. Своей левой рукой он прижал к себе Аню за горло, а другой, держал большой старый пистолет у ее виска. Его рожа была мне знакома… Очень знакома. И эта рожа, победно улыбаясь, заявила:

- Брось оружие парень. Ты не знаешь, что это за штуковина. Так что лучше отдай ее, и вам с этой девушкой гарантируется справедливое разбирательство. Как жертвам обстоятельств. Вы же не виноваты в произошедшем, не так ли?

- Петер… Не ожидал тебя здесь увидеть. – усмехнулся я. – Ты опустился друг. Из наместника целого города, ты превратился мелкую шавку. Как оно гавкать из-под юбки доктора нашего Брина?

- Ганс! – Петер был порядком ошеломлен. На какое-то время мне показалось, что он выронит пистолет от неожиданности. Но нет… - Не может быть! Дружище! Тебя не узнать. Весь зарос, похудел…

- Дружище… Ну-ну. Сначала отпусти Аню, а потом поговорим о дружбе.

- Не говори чушь. Я отпущу ее только когда ты бросишь эту свою штуковину.

- Это не штуковина. Я ее у вас, здесь нашел. Так вот. Отпусти Аню, по хорошему прошу!

- Аня… Хм… А ты знаешь, дружище, что на нас, Представителей, подавляющее поле не действует? А? Вижу что не знал. Мне так нравится запах ее волос… И эта попка… Жаль будет ее убивать. Но ты упрям…

- Меня не запугаешь. – холодно сказал я. И тут же пожалел об этом – пистолет в руках Петера клацнул, ложась поудобнее в ладони. Аня вся сжалась и зажмурила глаза. Но… Пронесло. Петер расслабил руку.

- До чего же ты упрям. Хорошо! Мы так и будем стоять на месте. Только в чем смысл?

- Не знаю. А в чем смысл твоего существования, а Петер? Ты служишь явно не тем хозяевам.

- Не тебе судить. Я желал тебе добра… За что и поплатился. Меня понизили, как видишь. Нашли крайнего. А ты! Хоть бы спасибо сказал старому другу.

- Ну, что-то хорошее из этой истории вышло – я познакомился с ней. Но это все. Я чуть не потерял себя, свою память.

- Но ведь не потерял же…

- Нет! Почти потерял! Знал бы ты, что мне пришлось испытать благодаря тебе. Старый друг. – резко прервал его я. – И спасла меня она. А не ты.

- Дурак! Она не спасла тебя! Ты не понимаешь! И не поймешь никогда! Земля давно уже поделена. И если бы ты остался где должно, то ты бы занял свое место…

- Место барана!

- Нет! Место свободного человека. Сопротивление бесполезно… Человечество просто сметут. Как крошки со стола.

- И что ты предлагаешь?

- Сдаться! Пока не поздно! Тех, кто добровольно придет сдаваться, они поставят на особый учет! Вы станете свободными людьми! ЛЮДЬМИ! А так вы будете лишь прозябать, как жалкие твари, пока про вас не вспомнят и не уничтожат!

- Ты мне надоел… - устало вздохнул я.

- Ты не понимаешь! Я… - Петер не договорил. Сложно разговаривать, когда половина головы попросту испарилась… Я не выдержал. Мне надоел этот жалкий ублюдок. Потому я просто нажал на кнопку… Моля все известные мне силы, чтобы не промахнуться…

Тело с громким стуком рухнуло на пол, вслед за тяжелым пистолетом, упавшим как камень на железную крышу. Аня вскрикнула, еще не понимая что произошло, и рванулась ко мне. Только прижавшись ко мне, она отдышалась и оглянулась назад.

- Зачем ты это сделал? Можно же было договориться!

- Нельзя. Я знаю этого человека. Поверь, он убил бы нас, не задумываясь. – сказал я, прислонив свою пушку к стене и обняв Аню.

От моего прикосновения она вздрогнула и тихо ойкнула. Отдернув руку, я посмотрел на ее левое плечо, над которым прошел луч. Тоже самое, что и у меня. Ожог и лохмотья прогоревшей одежды. Надо же… На том же самом месте.

- Тебе очень больно? – спросил я.

- Нет. Не больше чем тебе. – в ответ она улыбнулась, постепенно приходя в себя. Постояв так еще немного со мной в обнимку, она отстранилась. – Похоже, моя карточка уже сделала дело. Надо открыть камеры.

Она отошла обратно к консоли, и принялась щелкать клавишами. Я подобрал свою чудо-пушку, и теперь не сводил с Ани глаз. Не забыл и о себе – на всякий случай, я оперся спиной о стену, не обращая внимания на произведения искусства, которыми была заставлена комната. Наконец, с возгласом «Готово!», Аня вытащила свою карточку и, перешагнув через полу растворившийся труп, пошла к выходу.

Обратный путь к камерам мы преодолели еще быстрее – нам никто не мешал. Барни встретил нас уже на входе в тюремный подвал. Он, отпуская шутки и прибаутки, вел за собой толпу неуверенно жмущихся заключенных. Во главе этой колонны мы дошли до выхода. Барни тут же кинулся раздавать указания – нескольким бойцам, шлявшимся по двору, он приказал сопроводить освобожденных, вывести их из района. Самим пленникам – указание найти своих знакомых и родных и уводить их вслед за проводниками. Если будут сопротивляться – «кулаком в носяру, и на плечо жопой кверху». Для пущей убедительности, он раскинул руки и, скорчив рожу, заявил мерзким голоском, имитирующим причитания доктора Брина – «Мабылизация граждане товарищи! Мабылизация!»

Нам он приказал отдыхать и не высовываться. При виде сканера – сбивать. При виде чего покрупнее – бежать в укрытие. Немного подумав, он добавил, что кого покрупнее – тоже сбивать – с этой пушкой можно даже страйдера на котлеты пустить. Вернувшись к своим бывшим десантникам, он начал им что-то втолковывать, размахивая руками. В итоге, солдаты устало кивнули, и принялись выгружать из броневика какие-то зеленые ящики. Тяжеленные, судя по их покрасневшим лицам. Подойдя к нам, Барни сказал:

- Это мины. Сейчас мы будем минировать здание. Нашпигуем его так, что даже муха пукнуть побоится. Я уверен – Альянс полезет сюда ночью, отвоевывать честно награбленное. Тут их и будет ждать сюрприз… Пущай полетают.

- Осторожнее Барни. Не нажми на что-нибудь не то. – улыбнулась Аня.

- Хе, вы узнаете об этом первыми, если что.

Барни ушел вслед за своими солдатами, внутрь здания. Ну а мы остались сидеть в прохладной тени, под металлической внешней стеной. Аня смазала наши ожоги какой-то зеленой жидкостью, и теперь они почти не болели. Так что мы могли, не особо беспокоясь, обнимать друг друга. Чем мы собственно и занимались… Подавляющее поле никто не отменял, но нам все равно было хорошо. Аня сидела у меня на коленях, прижавшись ко мне всем телом…

До самого вечера, мы просидели вот так. И даже не заметили, как становилось все прохладнее и прохладнее, а белесая голубизна жаркого неба наливалась густыми красками. Жаркая выдалась осень…

Наконец, пришел Барни. Не желая нас прерывать, он стыдливо кашлянул, от чего мы подскочили на месте, покрасневшие как дети.

- Нам пора. Сматываемся. Собирайте вещички, и поехали. – сказал он, и двинулся к броневику. Подобрав свою пушку, и взяв за руку Аню, я пошел вслед за ним.