Они ворвались, громко топая по старым рассохшимся доскам. «Интересно, - подумалось мне – почему всегда во время арестов они так шумят? Похоже они специально приделывают себе на ботинки тяжелые подошвы и стучат ими так, что штукатурка сыпется во всем доме…»

На кухню, где я сидел, вбежало целых три полицейских под предводительством одного солдата. Без лишних слов, метрокопы, мягко говоря, скинули меня со стула, и, заломив за спину руки, поволокли вниз. Только в броневике они позволили себе свое любимое развлечение – принялись бить меня ногами в тяжелых ботинках и дубинками с отключенными шокерами. Особенно сильно старался солдат, размахивая своим тяжелым дробовиком. К счастью, я очень быстро отключился, не доставив им тем самым ожидаемого удовольствия.

Из спасительной темноты, в которую я погрузился и не выходил из нее очень долго.

Честно говоря, я не могу вспомнить, сколько длился весь этот кошмар. Время от времени, тьма расступалась, уступая место режущему глаз свету, в котором плавало слегка припухшее лицо с мозолями от противогаза на скулах. Оно задавало бессмысленные вопросы, на которые у меня просто не могло быть ответа. Одни из них были более-менее просты вроде: «Твое полное имя?!» или «Знал ли ты раньше Аликс Вэнс?». Другие – совсем бредовые, например: «Точное место нахождение повстанческого центра?» или «Кто уничтожил аванпост «Альпийский Ветер»?». Что бы я ни отвечал, на все вопросы, обладатель лица все равно задавал мне их снова и снова, а за каждый ответ – жестоко бил. Похоже ему просто нравилось это занятие… Поначалу он действовал классическими методами – электродубинкой. Но однажды, где-то на границе поля зрения появилась консоль с множеством проводов, оканчивавшихся у меня на голове. Теперь после каждого моего «неверного ответа»(в смысле всегда), он склонялся над консолью, нажимаю какие-то клавиши и кровожадно ухмыляясь. Каждый раз при этом меня пронизывала абсолютная, чистая боль – каждый раз разная, но одинаково сильная. 

К счастью, людям, пусть даже таким иным как он, свойственно такое чувство как скука. Похоже, ему надоело издеваться надо мной. После сотен и тысяч дней, которые он, возможно, провел задавая одинаковые, пустые вопросы, он, наконец, отстал от меня. Возможно у него появилась новая жертва, или он все же узнал все что хотел… Так или иначе последний допрос мне запомнился больше всего. Закончив задавать свои дурацкие вопросы и отсоединив от моей головы провода своей адской машины, он ввел, как обычно, восстанавливающий раствор, после которого я почувствовал себя значительно легче. Вместо того чтобы отправить мою подвесную «люльку» обратно в камеру неподалеку, он вызвал служащего. Когда тот вошел, то с порога получил приказ отправить меня на «стену ожидания». Что это такое, я не имел ни малейшего понятия, да и не хотел, спасибо моему истерзанному разуму. Служащий был без маски, он вообще был одет в вполне обычную городскую одежду. Когда тот подошел ко мне, чтобы перевесить люльку на рельсы, выходящие из кабинета, я заметил выражение сочувствия на его лице…

Стеной ожидания оказалась огромная этажерка из темно-фиолетового металла. Рельсина, к которой я был подвешен, вела к стене и разветвлялась на несколько ярусов, параллельных ей. Спустившись на несколько ярусов вниз, люлька остановилась напротив одной из капсул, которых множество висело на стене. Она вдруг раскрылась, выпуская из себя многосуставчатую лапу, ловко подцепившую люльку за кронштейн, которым та держалась за рельсину, и втянула внутрь капсулы, развернув лицом вперед. Створки капсулы со скрежетом захлопнулись, оставив лишь пыльное окошко – единственную связь с внешним миром.

***

Скука и одиночество… Пожалуй эта капсула – куда более страшная пытка чем нейростимулятор, программу для которого, как подсказала мне ленивая память, создал я сам когда-то… Я не знаю чего должен ждать на этой стене. Возможно меня превратят в солдата, а может во что ни будь похуже… Но этот момент похоже настанет не скоро. Это меня и пугает. Мне не суждено загнуться от голода и жажды – время от времени, откуда-то выскальзывает игла с питательным раствором, именно с тем количеством, которое необходимо для того, что бы я чувствовал себя бодрым. Остается только ожидание, которое при желании эти изверги, слуги Альянса, могут растянуть на вечность.

Тишина и темнота, сквозь которую пробивается свет из грязного окошка, и при этом отсутствие малейших неудобств для тела, дырявая как решето память, которая то открывает прошлое, то снова прячет. Что еще нужно для безумия? Пожалуй, это полный список. За ту часть вечности, которую я провисел здесь, я уже успел перебрать все более-менее доступные воспоминания, сделать бездну философских выводов и напрочь забыть их. Но что будет дальше? Я не хочу сходить с ума. Я не хочу быть похожим на тех жутких тварей, которых, истошно орущих, провозили в люльках мимо моего окна. Они растеряли все человеческое еще до того как попали под нож к альяновским мясникам-экспериментаторам.

Но я нашел выход! Его подсказал один из самых темных участков моей памяти, тот где хранились воспоминания о ТОМ, СВОБОДНОМ прошлом, о моем детстве… Сны… Тогда я часто видел сны, которые казались мне реалистичнее жизни. Я называл их тогда «киношными», потому что в них все было как на экране – осмысленные диалоги, захватывающее действие. Возможно я смогу вернуться в них, уйти отсюда… Ведь других путей к освобождению я не вижу. Сосредоточившись, я решил попробовать. Заснул я почти мгновенно, но вместо красивой картинки перед глазами стояла лишь темнота…

И вот, в темноте появилась искорка, похожая на одинокую звезду. Она была далеко, очень далеко, но чувствовал, что она приближается. Я не испытывал страха. Во сне я становлюсь бесстрашным, можно сказать героем – куда уж там до реальной жизни. Впрочем, от этой звездочки не исходило угрозы, скорее, наоборот, я чувствовал, что она тоже боится. Но чего? Постепенно яркая точка приобретала форму – человеческую. Это был человек в нелепом костюме из оранжевого металла. Он застыл в забавном виде – как будто падал куда-то, точнее только начал – руки раскинуты в стороны, одна нога вытянута вниз, другая еще сжата, как при прыжке. Человек все приближался, и, не долетев до меня считанные метры – плавно остановился. Я смог разглядеть детали – растрепанные темные волосы, старые роговые очки, явно много раз ломанные. Костюм оказался состоящим из множества металлических пластинок, на самой большой – грудной – изображена буква л общего алфавита. Я уже видел такие в Сити-17 – они, криво намалеванные желтой краской, встречались, чуть ли не на каждой стене.

Спустя некоторое время, за спиной человека открылась дверь – как будто бесконечная тьма моего сна была обычной черной стеной. Что скрывалось за дверью, я разглядеть не смог – только нестерпимое белое сияние, на которое было больно смотреть. В свете появился размытый силуэт, который оказался представительным господином в строгом синем костюме, с чемоданчиком в руках. Подойдя к висящему мужчине, он поправил галстук и, как будто зовя кого-то, махнул рукой в направлении открытой двери. Человека в фантастической броне окутал сверкающий туман, вытянувшийся веретеном к двери. Когда туман рассеялся, то вместо желтой брони на нем оказался надетым обычный синий комбинезон горожанина. Удовлетворенно ухмыльнувшись Человек-с-портфелем, обошел своего пленника кругом и приложил руку ему ко лбу.

Тот сразу же закончил свое падение – плавно опустился на ноги и выпрямился. Снова ухмыльнувшись, Человек-с-портфелем начал говорить. Но я не слышал слов. Похоже, эта речь предназначалась исключительно для этого пленника вечности. Моя дырявая память снова выдала подсказку – меня буквально озарило: я уже видел его! Его имя Гордон Фриман. Точно! Я вспомнил. О нем говорил в одной из первых своих речей доктор Брин. Он показывал его фотографии, называл опаснейшим преступником и обвинял во всех бедах, постигших человечество. Якобы это именно он открыл портал в лаборатории Черная Меза. Брин говорил, что он пропал, но при этом утверждал, по информации из надежных источников, что Фриман вернется, чтобы снова навлечь беду на людей. Естественно я не верил тогда этому старому лгуну. Возможно, я был не прав… Кто знает, что будет дальше…

Когда Человек-с-Портфелем закончил свою речь, Гордон начал растворяться, оставляя после себя дыру в пространстве, за которой лежал вагон поезда, подходящего к какому-то городу. Обилие силовых полей и нелепых бетонных высоток указывало на то, что это был Сити-17. Наконец, дыра затянулась, и я заметил, что человек в костюме смотрит прямо на меня. Я похолодел внутри, понимая, что я ненужный свидетель, увидевший то, что видеть, не положено никому. Человек-с-Портфелем нахмурившись, посмотрел мне в глаза, после чего молча открыл портфель и покопался в нем рукой. Стоило ему захлопнуть свой чемодан и двинуться к сияющей двери, я почувствовал, что меня что-то тащит назад, как будто затягивает невидимым потоком.

Чернота взорвалась всеми красками одновременно, я почувствовал что падаю. В безумном, психоделическом радужном тоннеле, сквозь который я летел, появилась какая-то перегородка, похожая на дрожащую от ветра поверхность воды. Стоило мне пролететь через нее, как я оказался стоящем по колено в красном песке, под таким же алым небом несущемся куда-то с безумной скоростью. Было холодно, чертовски холодно, и почти нечем дышать. В панике завертевшись вокруг, я обнаружил у себя за спиной огромную башню из матово блестящего металла, единственное что я смог разглядеть за пеленой песка – она была круглой и состояла из разнокалиберных сегментов, как стопка консервов. Откуда-то с ее вершины с грохотом вылетела гигантская машина, каких я никогда раньше не видел. Задрав голову чтобы проследить за ее полетом, я не заметил, как упал на спину.

Но упал я уже не на песок – правильнее сказать, я все еще падал – в спину мне ударил поток ледяного воздуха. Над головой было уже не кровавое небо, а безоблачная голубая высь. Неуклюже замахав руками и ногами, я кое как перевернулся, и обнаружил, что лететь мне еще минут пять, не меньше – далеко внизу виднелась безграничная зеленая гладь океана, закруглявшаяся на горизонте подобно шару. Чудовищной силы ветер буквально раздирал меня на части и старался побыстрее заморозить. В глаза ярко светило горячее голубое солнце, а половину неба занимала луна неописуемых размеров – чтобы увидеть ее всю, нужно было изрядно покрутить головой. До воды оставалось всего ничего… Но мне было все равно – ведь это всего лишь сон…

Стоило моим ногам коснуться воды, как я оказался… Верхом на синтете-транспортере! Похоже он меня не заметил… Так или иначе, он продолжал невозмутимо лететь куда-то. Оглянувшись вокруг, я был поражен открывшейся мне картиной – бескрайняя серая пустыня под тяжелым оранжевым небом и круг из десяти Цитаделей, в центре которого я оказался. Даже одна из них произвела на меня неизгладимое впечатление, но десять разом… Да еще и раза в два больше чем на земле… Транспортер, тем временем, начал опускаться вниз. Чтобы не свалиться с его гладкой спины, я изо всех сил вцепился в торчащие сегменты брони. Моим глазам открылось зрелище, которое не видел еще ни один человек – гигантский портал, как тент, натянутый между Цитаделями. Он медленно вращался, дрожал и клубился, принимая в себя все новые и новые транспортеры… И вот пришла очередь синтета, которого оседлал я. Он величаво опустился к самой поверхности портала, дрожащего как воздух над раскаленным асфальтом. Сквозь красноватую пелену просвечивал земной пейзаж с высоты птичьего полета.

И в тот момент, когда я уже мог потрогать эту пелену, я проснулся. Похоже я пропустил что-то интересное – за пределами моей камеры раздавался невнятный шум и даже выстрелы…