Остальной путь мы прошли молча, просто глядя по сторонам, и прислушиваясь к тревожному шепоту и гулу леса. Аня по прежнему шла чуть впереди, осторожно ступая по мокрому, хлюпающему под ногами мху, и то и дело отгоняя назойливых комаров, которых здесь вилось тысячи. Я, в перерывах между рассеянным подкидыванием на руке подобранной по пути шишки, занимался тем же. Мы спустились в глухую низину, заболоченную и темную. Здесь все было застелено ровным слоем густого зеленого мха, скрывающего все, под своим покрывалом. Довольно далеко друг от друга, из сплошной изумрудной равнины вставали сосны, с потемневшими от сырости стволами. В таком прозрачном лесу видимость была на многие сотни метров вперед, чем я и пользовался, оглядываясь по сторонам, вглядываясь во влажную мглу, наполненную серыми вьющимися тенями комариных стай. Вдоль дороги, и дальше, в глубь леса, тянулась поросль брусники, крохотными кожистыми листиками выглядывающая из плотной подушки мха. Я решил попробовать местную ягоду на вкус, и присел один раз перед понравившимся кустиком. Но, к счастью, ничего не нашел. А к счастью – потому что ягоды могли быть очень радиоактивны. Аня, как заботливая мамаша подняла меня на ноги за руку, прочитав небольшую нотацию об опасностях изменившегося мира. Брусника, оказывается, легко накапливает всякую гадость.

Вскоре, тропинка пошла вверх, мох под ногами постепенно просыхал. Спустя минуты, мы уже сосредоточенно взбирались по почти отвесному склону из слежавшегося песка, опутанного сухими сосновыми корнями. Наконец, после долгого изматывающего подъема, мы взобрались на высокий гребень, на вершине которого, лес обрывался, переходя в густое разнотравье. Пока мы поднимались, яркая лазурь неба заволоклась серыми облаками, обещавшими дождь, похоже, ближе к вечеру. И вот, мы, продравшись через перепутанный заросли, встали на самой южной оконечности леса, прямо перед склоном, полого уходящим вниз и вдаль, к раскинувшемуся вдалеке городу. Отсюда, Сити-17 казался крохотным, игрушечным и беспорядочным – желтые и серые дома торчали вперемешку, покрывая холмистый рельеф. Над всем этим, непоколебимой скалой стояла Цитадель… Огромная и жуткая, как связка острых кинжалов, она воткнулась в сердце города. время от времени, ее стены меняли свое положения, открываясь с тихим скрежетом, слышимом даже здесь, за многие километры от города. Ассиметричная громада Цитадели казалась стержнем, на который насажен весь мир. Город – как жалкий муравейник под распоркой гигантского крана… Но муравьи сражались, в наивной надежде прогрызть ледяной металлический монолит. То здесь, то там, над крышами города вставали клубы дыма, раздавался тихий гул далекий перестрелки и канонады. Сквозь глухой треск и гул доносились тихие завывания страйдеров, охватывающие весь спектр слышимости, от тонкого свиста то тяжелого резонирующего гула, от которого буквально подкашиваются ноги. Даже на таком расстоянии.

Оторвав взгляд от города, кипящего огнем и дымом, я окинул взглядом склон, на котором мы стояли. Что же он мне напоминает? Почему все так знакомо? Я на секунду закрыл глаза, напрягая память… Ну конечно же! Этот склон я видел в своем сне… Том сне, в котором Джей «в первый раз» заговорил со мной. Не может быть… Тот утопический город, из стекла и стали, в котором каждый дом – тонкий и высокий шпиль-дворец, не уступающий размерам целой несущей балке Цитадели, но прекрасный в своей утонченности… Неужели тот прекрасный, неземной город – Сити-17? Сити-17 был таким раньше? Нет, это вряд ли. Значит он таким станет… Да, именно об этом и говорил Джей. Значит, все зависит от меня? Но почему он тогда сгорел в пламени ядерного взрыва? Неужели снова я должен его спасти? Но как? Не понимаю, как написание какого-то несчастного дневника, не содержащего никаких откровений, никаких мыслей, может помочь выиграть войну и остановить второе вторжение? Я не понимаю… И, наверное, не пойму… Все так сложно… Ладно, пусть будет, как ОНИ хотят. Но кто это, ОНИ? Кто такой Джей? Черт. С этими вопросами можно загнать себя в такую бездну, из которой невозможно будет выбраться. Лучше успокоиться, и отдать себя во власть событий. Может быть, что и выйдет…

- Ох… Красивые виды… Вижу, там сейчас действительно жарко. Ну, я думаю Барни справится… Это все, что ты хотела мне показать?

- Нет, конечно, нет! Если пройти немного дальше по гряде, можно выйти к другому склону холма, откуда будет виден форпост Альянса, и та крепость, взять которую так мечтают наши стратеги. Пошли. Только осторожнее продирайся через заросли. Здесь местами растет огненная крапива. Один ожог – и, как минимум, каталептический шок. Впрочем, ее легко заметить.

Некоторое время, мы шли, осторожно продираясь через заросли, озираясь по сторонам. Но, не прошло и нескольких минут, а мы, не прошли и нескольких метров, как в рации у Ани на поясе раздался треск и шорох.

- Аня, возвращайся немедленно на базу! Где вы сейчас? В районе Лисьего Лога было замечено крыло сканеров. Несколько солдат и министрайдеров прочесывают лес в километре южнее лесопилки. Двигаются в сторону базы.

- Черт! Мы как раз там! Спасибо за предупреждение, скоро будем. Оставьте там парочку для нас!

Аня сломя голову неслась по крутому склону, по которому мы с такими страданиями поднимались еще совсем недавно – считанные минуты назад. Как ей так ловко удавалось уворачиваться от колючих, как сотня кошек, еловых лап, от вездесущих корней – я не имел понятия. Просто бежал за ней, время от времени поскальзываясь на сыпучем песчанике и коварных узловатых корнях. Чудом не переломал себе ноги во время этой безумной гонки… Мда, причины для спешки были очевидны…

Наконец, Аня затормозила, обняв стоящее на пути дерево рукой. И застыла, вслушиваясь в шумящую тишину леса.

Через 5 минут я не выдержал:

- Что такое? Чего мы ждем? Где…

- Шшш! Тихо! Ждем мы… Вот это! Бегом под те кусты, быстро!

Развернув меня резким движением, она подтолкнула меня к кустам, растущим через тропинку. Недостаточно густым, чтобы скрыться от того, к чему прислушивалась Аня. Высоко над деревьями зарождался тягучий гул турбин синтета-транспортника. Чертыхнувшись сквозь зубы, я улегся под куст, рядом с Аней. К нашему счастью, этот кустик рос не на ровном месте, и, что хорошо – не на болоте. Под ним была уютная крохотная пещерка, получившаяся из высыпавшегося песка. Остальное удерживали корни растущей рядом сосны. Мы кое-как забились в эту пещерку, поджав руки и скрючившись в три погибели… На шее что-то щекотало… Толи тонкие корешки, толи больно наглый муравей. Проверять поздно. Я услышал, как буквально в считанных метрах транспортник переключился на сиплый реверс и опустился на землю, которая тут же начала вибрировать, подхватив тяжкий гул турбин.

Аня нащупала руку, и сжала ее крепко. Другой медленно вынула из-за пояса оба пистолета и положила себе на колени. Вляпались… Тремя жалким пистолетиками не отмахаешься… Точнее двумя. Свой я доставать не стал… Слишком в неудобном положении я оказался – чтобы достать, мне придется втянуть ногу… А это пока чревато…

Тем временем, гул транспортника сменил тональность – он оторвался от земли. По кусту над нами пробежала волна раскаленного ветра – это механо-биологическое чудовище пролетело над нами, с тяжелым клокочущим гулом. В живую свежесть соснового леса вмешалась ненастоящая, искусственная свежесть – горячий озон, колючий как горсть иголок…

В наступившей тишине, относительной, конечно, мы четко услышали торопливый топот, и вопросительные возгласы Охотников. Где-то сзади пролетело несколько сканеров, лениво жужжащих своими маленькими копиями турбин транспортника. Пролетели мимо. Хорошо… Где-то рядом топталось несколько министрайдеров, оглашая лес скулящими и скрежещущими возгласами. Сколько можно топтаться на одном месте? Что они там делают?

Вместо ответа на этот вопрос, в сторону нашего стали приближаться неторопливые шаги. Другие Охотники стали разбегаться, похоже, в другие стороны.

Глухой удар острой ноги по земле, прямо у меня над головой… За шиворот посыпался песок. Аня еще сильнее сдавила мою руку, ухватившись за один из своих пистолетов левой рукой. Пальцы его сжимающие аж побелели от напряжения. Прямо у нас над головой раздалось вопросительное «Вуууууум?», и еще несколько неразборчивых звуков. По окружающем нас зарослям брусники и мха, по морщинистым стволам сосен забегала ярко-голубая полоска сканирующего луча. Луч постепенно скользил в нашу сторону… И тут я заметил, что моя нога торчит из укрытия!

Отдергивать поздно. Аня это тоже заметила, и еще сильнее сдавила мое запястье. Сильна же она… Вот теперь точно поздно убирать ногу – луч проехался по моему ботинку. Сверху раздался приглушенный взвой… Луч поехал обратно. Голубое пятно света проскользнуло по носку моего заляпанного грязью ботинка… Потом еще раз и еще… Я зажмурился, застыл не шевелясь, боясь даже вдохнуть. Очень хотелось заорать дурным голос, выпрыгнуть из убежища и пуститься бегом по лесу.

Как ни странно, тупая механическая животина лишь разочарованно гукнула, и стала светить своим лучом дальше. Я тихонько перевел дыхание, пока не задохнулся… И тут, прямо передо мной в мох вонзилась зеленая, когтистая нога. Я панически дернулся, и не думая о последствиях, поджал свою ногу под себя, борясь одновременно с ремешком кобуры на поясе. 

Охотник благополучно спрыгнул «спиной» к нам, на добрые 10 сантиметров погрузившись во влажный мох своими острыми ногами. Он медленно двинулся дальше, осторожно чапая по жадному мху, старающемуся захватить покрепче его ноги. И в этот момент, я наконец-то почувствовал, что зацепившийся за ремень пистолет пошел свободнее. И дернул сильнее… Это было ошибкой.

Прогремел выстрел… Такой оглушительный в тишине леса. Насколько я помню, пистолеты Альянса работают тихо… Но сейчас вышло наоборот. Мою поясницу обдало жаром, и острый край пистолета со всей силы отдачи врезался мне в кость… От боли я взвыл, и ударился головой об корень, под которым сидел.

Думаю, не трудно догадаться, что этот шум пробудил даже жертвы 7-часовой войны на другом конце континента… Про Охотника я уж и не говорю. Этот момент, выложившийся, максимум в несколько секунд, растянулся, казалось, на вечность. Шипя от боли в вывихнутом пальце и отбитой пояснице, я, наконец, вытащил пистолет из кобуры. Аня отпустила мою руку в тот же момент, и ухватилось за свой второй пистолет. Неуклюже, но синхронно, мы выкатились из нашего убежища, чтобы предстать перед мертвенно бирюзовыми стеклами на морде министрайдера. Тот как раз успел развернуться, неврастенически подпрыгнув от неожиданности.

Микросекунды немого обмена взглядами, между двумя испуганными людьми, и машиной, которой движут не программа и не эмоции… Следующие мгновения прозвучало разом два выстрела, которые разъяренными осами вырвались из дрогнувших в откате пистолетов. Прежде выскочившие гильзы успели пролететь четверть расстояния до земли, как на одной из бирюзовых пластин морды Охотника закружился искр зеленовато-белых искр. Запоздалый выстрел… И Анин вскрик. Сердце, не успевшее сделать за это время и двух ударов, ухнуло куда-то в подпространство. Я зарычал зверем, видя боковым зрением, как Аня заваливается куда-то назад. Не задумываясь, я изо всех сил двинул ногой в морду твари… Вложил всю силу, которую, возможно, накопил с тех пор, как встретил девушку так похожую на Аню на Александриненштрассе. Не думаю, что смогу повторить этот удар когда-нибудь… Я почувствовал, как мой тяжелый ботинок пробивает бирюзу стекла, какую-то мишуру, похожую на провода, а может быть плоть… И упирается во что-то твердое и узкое. Нога отзывается вибрирующей болью, а Охотник с жалобным писком улетает на добрые 5 метров, прямо в бочаг с водой. Время снова ускорило свой бег, и я обернулся к Ане, с застывшим комом в горле…

- Аня?! – мой хриплый крик был похож на карканье голодного ворона. Я кинулся перед ней на колени, бормоча какую-то паническую чушь… И встретился с ее взглядом, спокойным, хоть и со следами страха. И с легкой улыбкой на ее губах. Она лежала передо мной, прижимая к груди окровавленную левую руку… В остальном, с ней все было в порядке - ни царапины.

Ни слова не говоря, я дотронулся до ее руки, но она отдернула ее, шипя от боли. Быстро оглянувшись, и не заметив никого постороннего, я спросил:

- Ты как? Больно? Идти сможешь?

Аня лишь отвлеченно кивнула, как бы отвечая на все вопросы сразу. Похоже, ее мутило, и она довольно плохо соображала. Знакомое ощущение… Еще раз осторожно взяв ее руку за запястье, я развернул ее, чтобы осмотреть. Вроде все в порядке… Все пальцы на месте… Указательный похоже вывихнут. И большая рваная рана с ожогом, тянущаяся через ладонь. Ох… Похоже, заряд попал в пистолет, и его вырвало из руки. Хорошо, что не сдетонировали патроны – это было бы уже слишком. И точно – в трех метрах, на мху, среди пятен крови, валялся искореженный пистолет, со стволом, буквально разорванным в клочья.

Я оглядел рану, и в моем сознании как будто развернулась целая медицинская энциклопедия… Черт возьми, где все эти знания были раньше? Похоже сверсекретные умельцы не рассчитали с моей памятью… Почему я не вспомнил всего этого, когда у меня на руках умирал какой-то безымянный мальчик 8 лет назад?! Хорошо, что сейчас я все это вспомнил… Выудив из памяти нужные знания, я, воспользовавшись ее глубоким шоком, который являлся заодно и обезболивающим, ухватился за болезненно сжатый палец и, не обращая внимания на ее тихий стон и расширившиеся зрачки, изо всех сил дернул, в направлении, в котором мне подсказывала «память». Аня с всхлипом втянула воздух и с тихим стоном потеряла сознание… «Энциклопедия» подсказала – не более, чем на 10 секунд… Мне как раз хватило времени, чтобы оглянуть взглядом враждебный лес, впрочем, молчавший до сих пор. И ровно через 10 секунд, Аня зашевелилась на шуршащем мху и, чертыхаясь, поднялась на ноги. Даже не шатаясь. Шок почти прошел – если не считать дрожащих колен и широких зрачков, она была вполне живой на вид… Закусив губу, она баюкала свою руку, глядя на меня.

- Ну как, ты в порядке? Сможешь идти? – спросил я, обеспокоено заглядывая ей в глаза.

- Спасибо тебе… Мне уже хорошо. – устало, но благодарно улыбнулась она. – Пошли скорее… Скоро здесь будет не протолкнуться от этих тварей.

Аня подхватила в правую руку лежащий рядом пистолет и попыталась сделать пару шагов. Ослабевшие ноги подогнулись, и она неуклюже шлепнулась на колени. Я осторожно подхватил ее за плечи, заодно осмотрев еще раз руку – она больше не кровоточила… Видимо раскаленным стволом прижгло рану. Так что потеря крови ей не грозит. Это просто шок, успокаивал я себя… Она сейчас наберется сил, и все будет хорошо… Бормоча ей на ушко эти успокаивающие слова, я поднял ее на дрожащие ноги, и обняв за талию, осторожно повел вперед, постепенно ускоряя шаг. Через минуту она уже шла самостоятельно, не наваливаясь на меня. Но я продолжал ее поддерживать, чтобы она, не дай бог, не упала.

Вот так, в обнимку, хромая и оступаясь, путаясь в ногах друг друга, мы побрели по лесной тропинке, по которой шли сюда. Время от времени тревожно оглядывались, вслушиваясь в тяжелый шум леса. И не зря вслушивались. Уже спустя 5 минут наших перебежек по топкому мху, позади нас раздался протяжный вибрирующий вой министрайдера. Обнаружена потеря… Этот вой подхватили другие машины-бойцы, растянувшиеся, похоже, цепочкой по всему лесу. Несколько секунд лес гудел от жуткого воя, который затем, словно по команде стих. Шум поднимающегося ветра, донесший до нас далекое ворчание грозы, показался нам мертвой, блаженной тишиной. Сердце ухнуло в пятки от ощущения того, что нас вот-вот настигнут, и мы побежали вперед, подстегиваемые первобытным страхом. Я вынужден был отпустить Аню, благо у нее вдруг появились силы для рывка.

- Черт! – захлебываясь воздухом, прокричала Аня. – Это Рейнджеры! Облегченная разведывательная модель… Вот почему мы так легко там отделались… Но в беге нам не сравниться! Бежим быстрее! Если что… Я люблю тебя, Ганс! Ладно, бережем дыхание. Быстрее!

Удивительно… Сколько же в ней сил! Закончив свою задыхающуюся речь, она еще больше ускорила свой бег, да так, что я начал отставать. Под ногами хрустели ветки, хлюпал влажный мох. И не только от наших шагов – позади, оглашая лес редкими механистическими воплями, бежали Рейнджеры. Хорошо, что их острые ноги не слишком удобны для бега по топкому мху, и потому, у нас пока было преимущество… Но, судя по желтеющему впереди песчаному откосу холма это преимущество продлится недолго…

И это «недолго» пролетело ужасно быстро… До обидного быстро. Ничего не могу вспомнить – только мокрые ботинки, хлюп и хруст мягкого лесного покрова, да колючие еловые лапы, стегающие по лицу… Ну и наконец – сыпучий мелкий песок, и узловатые корни, торчащие из него под самыми удивительными углами… Аня ухватилась, было, за один из корней, но тут же вскрикнув, убрала руку. Палец, хоть и поставленный на место, все-таки еще болел…

Не сбавляя шага, я взлетел на склон, и, ухватившись за клейкий от смолы ствол сосны, ухватил Аню за левую руку. Поднапрягшись, она забралась с моей помощью наверх… Но впереди было еще несколько метров крутого, сыпучего склона… Поскальзываясь, и нагребая мелкого колючего песка себе в ботинки, мы бежали по постепенно выравнивающемуся склону. Легкие горят огнем, и лицо горит, как в печке… Ноги уже давно налились свинцом, и как будто, прирастают каждый раз к зыбкому песку. Мы не оглядывались назад, боясь увидеть в миллиметре от себя острые хитиновые крюки на лапах шустрых чудовищ… По крайней мере, мы пока бежали, а они были пока позади.

Наконец, зыбучий склон закончился, сменившись плотной почвой, усеянной иголками и шишками – бежать стало на порядок легче. Самое неприятное, что и им тоже… В голове крутились только инстинктивные вопли – «Бежать! Бежать быстрее, пока есть хоть капля сил.» Только сейчас, я, содрогнувшись, понял, что мы могли бежать не в ту сторону… Что нас могли загонять, как собаки гонят лисиц, прямо под ружья охотников… Очень точная аналогия… Но, нам несказанно повезло, как и всегда, наверное… Давно заметил, что меня ведет некая сила… Никогда не был религиозным, и не собираюсь быть – это притупляет инстинкт самосохранения. Так что я предпочту думать, что во всем виноват мой высокотехнологичный друг Джей сотоварищи. Ну, в нашем безумном забеге, я, конечно, ничего не такого не думал. Единственные мои мысли были – как бы не споткнуться, и уследить за Аней, которая перестала вырываться вперед, и теперь бежала параллельно мне.

Совершенно без понятия, сколько наша скачка продолжалась… Помню, что когда прямо у нас на пути возникли густые кусты и мы, уже было отчаялись выжить, прямо перед нами, из этих самых кустов, как черти из табакерки, выскочили два отощавших на вид мужика в камуфляже. Оба держали у бедра черную, несуразную громадину импульсной винтовки. Свист воздуха, втягиваемого, через охлаждающие модули плазмогенератора… Двойная вспышка, ослепительная, на фоне серого преддождевого дня… Мимо нас, волной колючего озона пролетели две бело-оранжевые вспышки, заполняя воздух сердитым гулом и жужжанием. То ли от звука, то ли от электричества, волосы у меня на голове встали дыбом. Позади раздался непередаваемый по своей невозможности звук, похожий на сердитый вздох какого-то мифического существа… Мы обернулись, как раз, чтобы увидеть плавно воспаряющую к небу пару Рейнджеров, от которых осталась только невесомая почерневшая оболочка, окутанная облаком белых искр.

- Слава богу! Успели! – радостным голосом заявил один из наших спасителей, положив винтовку на плечо. – Мы вышли как только услышали, что вы в этом секторе. Эти вояки получили по зубам, и скорее всего за нами не пойдут. Это была разведывательная операция, я надеюсь. Но все равно, стоит поторопиться.

С этими словами, он, поманив нас рукой, скрылся в кустах, где, оказывается, начиналась тропинка. Весь путь до базы мы прошли быстрым шагом, никуда особенно не торопясь. В спешке не было нужды – погоня за нами действительно остановилась. Тот, кто заговорил с нами, оказался невероятно болтливым малым… Всю немаленькую дорогу, он не закрывал рта, совершенно не заботясь о конспирации…. Достал… И Аню тоже, судя по кислой физиономии, раскрасневшейся после долгого забега…

Весь остальной день заняла суетная беготня по базе, до которой мы добрались вполне спокойно. Вечером должен был прибыть командующий – старый, довоенный русский генерал. Из-за этого – беготня и суета… Во все стороны, особенно по пути следования его броневика были посланы разведчики… Какой-то ветеран, устало привалившись у поленницы, рассказывал байки, про то, что 10 лет назад то же самое творилось всегда, когда приезжала какая-нибудь шишка… Даже траву зеленой краской подкрашивали! Зачем?! А кто их поймет, этих русских… Так или иначе, мы с Аней оказались втянуты в общую панику… Нас разнесло потоком забот, и пересекались мы буквально на несколько секунд, только для того, чтоб устало улыбнуться, и перехватить поудобнее очередной ящик с каким-то оборудованием… Оборудование это как из воздуха появилось из бездны подземных складов… И стаскивалось теперь в гаражи. Судя по всему – это была какая-то довоенная техника…

А над Белым Лесом стояла мрачная хмарь, плавно перетекающая в ворчащую, черную утробу огромной тучи, катящейся с запада. В редкие минуты, серая пелена истончалась, давая дорогу золотистому солнцу… В эти моменты, я ставил ящик на землю, и смотрел вокруг… Трудно словами передать красоту… Черные тучи, над подсвеченными солнцем золотистыми соснами и сверкающими бриллиантовым огнем елями. Непередаваемые ощущения… Игра света и тени, золота и синевы, растворенная в аромате влажной земли и свежей хвои. В эти моменты хотелось забыть о войне, обо всем, что я пережил за последние десять лет… Вся эта серая унылость тает, как снег… Но всему приходит конец… Снова наползают тучи, меркнет солнце… Снова за работу…

Наконец, когда на лес плавно опустилась тьма, хоть и преждевременно, из-за тучи, прикатил тот самый генерал. Из-за леса с натужным ревом вылезло нечто, что в прошлой жизни, возможно, было военным джипом… Сейчас эта машина обзавелась мощной броней, явно содранной с Барьеров Альянса… Чтобы ее не спутали с такими же поделками патрульных Альянса, чья-то неумелая рука намалевала желтой краской греческую букву «лямбда» в кружочке. Этот неуклюжий символ, похоже, действительно и был знаменем восстания. Лучше чем ничего, конечно. Только вот это светящееся в предгрозовой темноте художество было заметно за многие километры… Что стоит послать в него ракету?

Я скептически оглядывал подкативший драндулет, сравнивая его с довоенным Хаммером, который я, теперь, отлично помнил. За что спасибо Джею. Ну а тем временем, он остановился возле палатки связных, и из открывшейся двери вышел пожилой, но подтянутый человек в простом камуфляже, без знаков отличия. Потянувшись, и вдохнув вечерний воздух (не вынимая изо рта замусоленную дешевую папиросу), он заявил тихим, спокойным голосом:

- Хорошо тут у вас… Везде бы так. Созывайте оперов, думать будем.

Сказав это, он властно зыркнул на потупившегося солдата, и широким шагом зашел в палатку. Парень, облегченно оглянувшись, потрусил в сторону входа в бункер.

Откуда-то сзади налетела Аня, заявив, что нас тоже ждут на брифинге, и потащила меня за собой в палатку…

Ну, в палатке был расчищенный от бесконечных лент с шифровками длинный грубый стол, из старого посеревшего дерева. По бокам палатки стояла шифровальная аппаратура, по большей части – обычные компьютеры. Но попалась и одна консоль Альянса. Во главе стола устроился генерал, лениво оглядывающий обстановку… Пока его адъютант настраивал чудом выживший ноутбук, подключенный к проектору, он не торопясь курил очередную гнутую-перегнутую сигарету. На нас с Аней, ворвавшихся в палатку как расшалившиеся котята, он посмотрел со спокойствием удава. Цепко оглядев нас, он кивнул на скамейку вдоль стола. Изобразив максимально серьезный вид, мы степенно устроились на скамье, и стали ждать, вслушиваясь в далекий рокот грома, шорох елей и тонкий перестук первых капель по брезентовой ткани.

***

Спустя некоторое время ожидания, в палатку один за другим начали входить, как я понял, наши начальники и оперативники. Обычные бойцы, с усталыми, осунувшимися лицами, в рванье из трофейных бронежилетов… Не чета собранному генералу. Ну что поделать… Передовая никому не дает пощады… Когда вокруг длинного, деревянного стола расселись все десять человек, когда шорох дождя достиг уютного шума и журчания, генерал подал голос – негромкий, но сильный и уверенный:

- Приветствую вас, господа. Вижу, с военными формальностями вы не знакомы, и это хорошо. Не то сейчас время. Я приехал на эту базу, для координации грядущей операции по захвату базы Альянса №35АА56. Вы, я вижу, уже давно знаете об операции… Это не может не разочаровать меня, так как это противоречит всем уставам о секретности. Поздно искать виноватых. Операция должна состояться завтра, любой ценой. Я доверяю вам. Ладно, теперь поговорим о самом объекте. Каждый из вас, я уверен, видел эту крепость. Что она из себя представляет, вы имеете представление. Лейтенант Сайонг, приступайте к показу.

Из-за бокового столика встал невысокий кореец, прибывший, похоже, вместе с генералом. По крайней мере, он тоже был в некотором подобии строгой формы, пошитой точно по размеру. В тусклом свете ксеноновых ламп, я смог разглядеть его узкое лицо, застывшее, как какая-то злобная маска. Под аккомпанемент пока еще далекого грома, лейтенант подошел к столу, и положил на него маленькую черную коробочку, с закрытой стеклом верхней гранью. Нажатием кнопки, он заставил верхнюю крышку загореться таинственным оранжевым светом. Спустя доли секунды, над столом задрожала туманная картина, показывающая всю долину Белого Леса. Все невольно ахнули, от увиденного… Побежал шепоток, сдобренный дрожащими нотками радостной надежды… Еще бы, если такие технологии, оказывается, в руках человечества, значит – не все потеряно! Хотелось бы надеяться… Пока люди восхищались чудо-машинкой, Сайонг, проглатывая некоторые буквы, начал говорить:

- Господа должни обл… обррратить вниание на это ущелья. – лейтенант крутанул колесико на проекторе, и изображение увеличилось и поплыло, детализуясь все больше и больше. В итоге, перед нашими глазами оказалась узкая лощина, ведущая к одной из неровных стен крепости. Кореец ткнул пальцем в основание стены, и продолжил: - Здес – мала охраняймый проод. Желено доложные пути. Дорожные, простите господа. Не главные, а снабжения, и охраняться мало. По ним можно пройти внутрь команде из двух боец. Они должны открыть ворота, разрушив генелаторррры. И убить максимально боец Альянса. Когда ворррота открыт, три отряда по пять бойца, проникнут внуторь на легких багги, и развернутся в укрепленное наступление типа «грейдер».

Сайонг отключил голоустановку, и вернулся за соседний стол. Генерал, не меняя расслабленно-напружиненной позы, продолжил тем же тихим голосом, чудом перекрывающим шорох ночного дождя и далекого ворчания грома:

- Надеюсь, вам все понятно. Операция довольно сложна, но все здесь собравшиеся – умелые бойцы. Я уверен в этом. А потому, мы приступим к распределениям ролей. – генерал вынул из внутреннего кармана своей камуфляжной гимнастерки бумажку, покрытую мелким почерком. – Джейсон, Стайн, Михайлов, Сергеева – командиры отрядов. Сергеева и Олафсен – диверсионная группа. Далее, группы составлять по психологической совместимости.

Прошло еще несколько часов, прежде чем брифинг закончился, и генерал отпустил нас на отбой. Собственно, самое главное мы услышали, а потому, просто сидели рядышком, слушая шорох дождя, угрюмое ворчание грома и негромкие фразы, которыми обменивались остальные оперативники, обсуждая предстоящую операцию. Был снова включен проектор, и изучен каждый миллиметр трехмерной карты. А мы с Аней сидели тихо, не думая ни о чем, кроме друг друга. Не глядя никуда, кроме наших глаз. На всех наплевать. По всем жилам бежал теплый, давно забытый огонек желания... Судя по озорному огоньку в глазах Ани, она чувствовала тоже самое. Затылком я ощущал недовольный взгляд генерала. Пару раз слышал вежливое покашливание… Но мы были в другом мире. Так и прошел весь брифинг, в тишине с нашей стороны… Ушли мы самыми первыми, как только нас отпустили. Почти убежали. Что, впрочем ,неудивительно – снаружи шел дождь. Хорошо хоть не сильный, и не «горячий». Но очень холодный! Почти лед…

Ну, что было, когда мы оказались под толстой, стальной крышей убежища, экранирующей все посторонние поля, думаю бессмысленно… Я делал множество попыток… Извел листов пять бумаги, и заработал сладкую слабость в коленях на остаток дня… Бесполезно. Но, зато могу описать, что было, когда мы сидели бок о бок, на старом матрасе, в полутьме, шуршащей и погромыхивающей далеким дождем… Он пробивался сквозь извилистую вентиляцию, минуя все фильтры, и звучал тихим, уютным фоном. Она сидела рядом, ее длинные волосы скользили рассыпались по гладкой нежной спине… И ее бархатное, теплое плечо касалось слегка моего. Это прекрасно…

И в этой нежной обстановке у нас зародился разговор… Не слишком простой, наверное… Но он назрел сам собой. Не может быть тайн, после такого единения… Как не крути. Я собирался уже давно задать ей пару вопросов о ее прошлом, о том, что нас свело вместе… Но, к моему удивлению, начала она:

- Знаешь, Ганс… Должна тебе сказать… Ух, не знаю, тяжело… - она тревожно поежилась, как от холода, хоть здесь и не было холодно. Посмотрев мне в глаза, она продолжила. – Вобщем, наша встреча в поезде была предопределена… Нет, я не буду сейчас молоть чушь про судьбу там, всякие высшие силы, и прочее… Тут все куда прозаичнее. Я, видишь ли… Была специально подготовлена к этой встрече… Я должна была вывести тебя, сделать кем-то вроде мессии, на подобие самого Фримана. – Аня замолчала, пристально глядя на меня, как бы ожидая реакции. Но я даже не моргнул глазом. Для меня тут не было ничего нового… А она смутилась, и, как буд-то испугавшись собственной наготы, быстро натянула себе одеяло на ноги. Спустя некоторое время, она продолжила. – Ну, меня готовил к встрече один человек… Он представился как Гарри. И сказал, что его можно называть еще и Джем, и Джеком… Странный человек, немного неприятный… Чужой какой-то. Он рассказал мне про тебя, сказал, что ты сейчас находишься здесь же, буквально в соседнем корпусе этого странного здания, похожего на подземный бункер. Вот. Не подумай чего плохого, эта предопределенность не имеет никакого отношения, к моим чувствам… Они вообще не были запланированы, честно! Вобщем… Представляешь, я была тогда старше, чем сейчас! Мне тогда было 25… А сейчас всего 20… Странно, правда? Они омолодили меня, причем очень сильно. Превратили в десятилетнюю девочку! Это был кошмар… Представляешь, быть взрослой, нормальной женщиной, и вдруг стать маленьким ребенком! За сутки! Что со мной творилось – помню смутно. Знаю одно – мне было очень плохо… Ужасно просто. Но я как-то приспособилась… Ты мне веришь?

- Да, верю. Конечно верю, милая. Если этот Гарри – человек с чемоданом, в синем костюме – то от него можно всякого ожидать. Продолжай пожалуйста. – впервые подал голос я.

- Точно! Это тот самый, что тебе снился, да? Извини, я тогда была еще «непомнящей»… Как бы объяснить… Ух, сейчас попытаюсь. Вобщем, после завершения подготовки, они заблокировали мне память. Всю. О моей прошлой жизни, о том году, что я провела в том бункере… Память проснулась только после той ночи в Восточной… Я страшно испугалась, и решила ничего не говорить… А сейчас – не выдержала… Вобщем… Я четко помню тот момент, когда меня забрали какие-то подонки, прямо с людной улицы Александриненштрассе, в Берлине, куда я приехала с одногруппницами, погулять… 

- Что?! Александриненштрассе?!! Ты была там? Так ты та девушка… Боже… Как тесен этот мир… - услышав это название, каленым железом выжженное у меня в мозгу, я вскочил как ужаленный. Потом, увидев испуг Ани, успокоился, и сел обратно, взяв ее нежно за руку. – Извини что прерываю тебя, но… Я тоже там был. Тот парень рядом у вишневого Опеля… Помнишь?

Аня кивнула, зачарованно глядя на меня. И, не отпуская ее руку, я вкратце рассказал свою предысторию, начиная с визита вежливо-наглого японца…

- Ох… Это… Я… Не знаю что и сказать… Действительно, высшие силы все уже давно решили… Это меня пугает… Очень… - сказала Аня, когда я закончил свой рассказ. Ее голос подрагивал от пережитого, как и руки, как и вся она – такая стройная и нежная, сильная крепкая…

- Не бойся. Все равно, нам не выйти из игры. И не обойти стороной. Так что давай держаться друг за друга, как все это время? Вместе, мы выдержим все, что нам подготовили. И выйдем победителями, обещаю!

- Я верю… - только и сказала она, после чего прижалась ко мне… По моему плечу скатилась ее горячая слезинка, потом другая… Что произошло с нами обоими – стоит куда больше слез… Но ее слез не стоит ничего. Так мы и просидели, пока нас не сморил сон… И уснули мы в нежных, теплых объятиях, которые – лучшие доспехи, лучшая защита от всей мировой боли… А это тепло – спасает даже от самого ледяного дыхания смерти и рока. Нет лучшего успокаивающего лекарства, чем поцелуй любимой… Да и не только поцелуй… Но и эта искренность без слов. Мир будет рушится – но мы останемся неуязвимы… Наверное, потому что мы – последняя искра любви в мире, что уже не принадлежит человеку…