Пульсирующая боль сильно ударила по всему телу. Я закричал и только тут понял, что это кровь бежит по венам. Но почему так больно? Кто я? Где я? Что случилось? Ответы витали вокруг, но воспалённое сознание отказывалось что-либо осознавать.
-…Прямо за мной простирается сизый дым ядерного взрыва. Это – всё, что осталось от Раккун Сити…

…Линна, сильно прихрамывая на левую ногу и сжав зубы от натуги, несла меня под плечо между плавильными печами. На закоптившейся стене висела стёртая постоянным жаром огромная надпись «Уровень 3. Отсек б». Слева и справа стояли большие чаны с булькающим в них плавленым металлом.
Я сплюнул скопившуюся во рту кровь и откашлялся. Глаза ещё щипало от дыма и пыли, в пересохшем горле першило. Голову било изнутри с каждым ударом сердца. Я смутно припоминал, что было в лифте. Фенрир, удар, темнота, и я тут…

Раздался оглушительный скрежет рвущегося металла, и из пола под Линна ударили большие блестящие когти. Девушка закричала и, схватившись за ногу, отпрыгнула в сторону. Раздался револьверный выстрел, и в полу появилась дырка. В мимолётной вспышке я заметил льющую из резаной раны на ноге Линны кровь. Она сжала зубы от боли и подняла пистолет. Под полом раздался цокот когтей. Фенрир перемещался по направлению к Голдману. Тот понял это и отпрыгнул в сторону. В этот же момент пол разверзся, и оттуда появилась огромная, покрытая кроваво-красными полосами мускулов, когтистая лапа. Линна подняла пистолет и выстрелила в Фенрира. Сбоку послышалось уханье револьвера Винсента. Я схватил дробовик двумя руками и, с трудом подняв его и прижав к плечу, нажал на курок.

Я с трудом приоткрыл глаз и обнаружил, что лежу на раскрывшейся, окровавленной мною подушке безопасности, спасшей мою жизнь. Линны рядом не было. Она, скорее всего, успела выпрыгнуть из машины. Дико болела голова, онемевшие мышцы невыносимо ныли. Я вслепую протянул руку вниз и, нащупав кнопку ремня безопасности, нажал её. Ремни ослабились, и я выпал из дымящегося джипа на что-то мягкое, но угловатое.
«Как… больно-то…»

Я вскочил и вслушался. Это был не сон. На складе точно стреляли. Выстрелы больше не повторялись. Уснул, и пропустил всё самое главное!!!
В голове кружилось и всё тело безбожно ныло, но за несколько минут сна я как будто заново родился. Я достал из-за пояса пистолет и, неровно шагая, решительно встал у двери. «Минутку, а сколько у меня патронов?» Вытащив обойму, я не увидел ни единой пули. Отведя ствольную коробку назад, я недовольно подметил, что и в стволе ничего нет. Мысли беспорядочно метались из стороны в сторону. Что делать? Как быть? И тут мой взгляд упал на стоявшую рядом машину.

Удар. Ещё удар. Что-то забилось у меня в груди, и мои глаза распахнулись, но не увидели ничего, кроме белого пятна. Я задышал, но слабо и медленно. В руке лежало что-то тёплое, по лицу к груди стекали обжигающе горячие капли.

Я уже не отплёвывал кровь, она сама ледяными ручьями стекала изо рта и терялась на алой рубашке. В груди невыносимо ныло, я чувствовал, как нахожусь на грани бессознания. Руки и ноги онемели от холода, но я мне не нужно было ходить самому, меня по коридору под руку несла Линна, и носки ботинок скользили по металлическому полу, оставляя полосы из стекающей с меня жидкости жизни. Лениво приоткрыв заплывший глаз, я посмотрел на неё. Она, безмятежно улыбаясь, легко несла меня по бесконечным коридорам литейного завода, как будто бы забыв про кровоточащую ногу. Волосы бережно убраны назад, чтобы не лезть в глаза, сажа и копоть с лица начисто смыты, открыв порозовевшую кожу, широко открытые иссиня-голубые глаза смотрели вперёд, губы расплылись в широкой улыбке. Она была спокойна. Ненормально спокойна, слишком. И улыбка была будто бы насильно натянута, и внушала подсознательный страх. Она шла, как заведённая, влекомая одной ей известной причиной.

Я присел на корточки и посмотрел на лежащие передо мной трупы. Кругом лежали искалеченные трупы оперативников U.B.F.U. Филадельфия. Не выжил никто. Один лежал с разорванным горлом и без половины лица, из его шеи торчал окровавленный хрящ. Бронежилет другого был распорот, из живота на весь коридор тянулись его внутренности, руки всё ещё сжимали пустой пистолет. От третьего и так почти ничего не осталось, его буквально порвали на части и раскидали по всему коридору. Командир же лежал передо мной без обеих рук и с застывшим предсмертным ужасом в глазах. Их автоматы и огнемёты лежали неподалёку, искорёженным и раскусанные пополам. Но самое странное, что вместе с погибшими Филадельфийцами лежали и тела Охотников, убитых с не меньшей жестокостью. Чудовища тоже были разорваны на части и раскиданы по всей площади.

Холодный мрамор больно ударил по щеке. Я жадно хватал ртом воздух, пытаясь встать и оглядеться. Меня кинули в тёмный коридор, дальний конец которого не был виден из-за тьмы. Сзади лился свет, но в коридор падали длинные тени бойцов Филадельфии. Я сжал зубы и попытался приподняться на руках, но локти свело болью, и я упал снова.

Я полз по складу, оставляя за собой две кровавые полосы из израненных ног. А отовсюду раздавались победоносные кличи Охотников. Было страшно, и страх заставлял меня идти вперёд всё дальше и дальше. В одной руке лежала заряженная и снятая с предохранителя Беретта с последним магазином. Я полз, боясь обернуться, и наконец, оказался перед дверью в одной из стен склада. Опираясь об неё, я дотянулся до ручки и навалился всем весом. Дверь щелкнула, скрипнула и открылась. Не отпуская ручку, я сплюнул изо рта новую порцию крови и шагнул внутрь.

Никто не ответил. Наконец, лифтовая дверь медленно открылась, и нам показался тёмный коридор с редко мигающим неоновым освещением. По стенам была разбрызгана свежая, ещё стекающая со стен кровь, на полу валялись гильзы и изувеченные трупы в противогазах, без отдельных частей тела и без оружия, в воздухе висел терпкий мускусный запах. В дальнем конце за угол держался один наёмник и дико орал, пока его туда не потянуло что-то сильное и оттуда, после смачного чваканья, не выкатилась его голова.

Пыль поднялась в воздух, мешая видеть, но даже так было видно побледневшее лицо девушки, искаженное гримасой боли. Она пробормотала что-то неразборчивое в ответ и, достав из подсумка шприц, постучала себя по покорёженному бронежилету, остановившему пули. И тут между нами из прохода приземлилось что-то маленькое, круглое, металлическое и рифлёное.

Дверь распахнулась, открыв нашему вниманию пыльное, загаженное, красное от крови и аварийного освещения помещение. Во все три стороны вели коридоры, по бокам которых находились двери в квартирки. Воздух заполнил тошнотворный запах гнилой крови. Линна раздула щёки, стараясь удержать содержимое своего желудка в себе. Я же просто поморщился. И не от запаха, а от неприспособленности спутницы. Из дальних концов коридоров послышался знакомый стон.

И я увидел не очередного сгнившего мертвеца, а живую и знакомую Линну. За мгновение до вспышки я заметил лишь её испуганное лицо.
Я в страхе закрыл глаза и простоял, кажется, целую вечность. Я попробовал опустить ствол, и... и он не опускался. Дёрнув ещё раз, я ощутил явное сопротивление. Приоткрыв один раз, я увидел живую и невредимую Линну в таком же состоянии, как и я сам. Зажмурив глаза и присев, она держала ствол отведённым кверху, в потолке зияла дырка, она вся тряслась.

Странно, но я никак не мог отдышаться и так и не до конца прозрел. Воздуха не хватало, и сознание помутилось. Перед глазами мелькали разноцветные искры, то обретая чёткость, то вновь размываясь. Нащупав в кармане высыпавшиеся из открытого флакона таблетки, я закинул их в рот, и мне стало легче. Ноющие ноги успокоились, ко мне вернулась крепость духа. Но спасительные медикаменты совсем закончились, и в кармане лежал лишь бесполезный пустой флакончик. Я достал его и, распрощавшись, как с верным другом, бросил. Он гулко стукнулся об стену и затих. Я постоял над ним, рассматривая его - одинокого, брошенного и, не удержавшись от сентиментальности, взял обратно.

Я не спеша шёл по огромному складскому помещению, заставленному стеллажами с деревянными ящиками и металлическими контейнерами. Каждый - с зонтиком-логотипом Амбреллы. Про себя я мысленно отсчитывал количество шагов, остававшихся до двери. Освещение хоть и вернулось после перезагрузки системы, но всё равно было крайне скудное, и фонарик освещал лишь на пару шагов. Но оно было и не особо нужно. Зомби были хоть и опасными, но крайне шумными тварями. А в густой тишине даже биение моего сердца отдавало гулким эхом.

Я обхватил сам себя за плечи. Одинокий, потерявшийся, забытый. Оставленный позади в этом аду, или наоборот, единственный уцелевший. Плечо невыносимо зудилось, тело пробирала дрожь. Я заражён, заражён, заражён…
Хлюпнув носом и утерев слёзы, я полез в карман за таблетками. Они спасали меня раньше, спасут и сейчас. Выудив из кармана флакончик я неудовлетворённо заметил, что он сильно полегчал, лекарств осталось совсем чуть-чуть, только на самом донышке. Перевернув флакон и высыпав пару штук на ладонь, я закинул их себе в рот. По телу прошлась блаженная нега, мышцы расслабились, вернулись потерянные было душевные силы. Я снова был уверен в себе, уверен, как никогда.

Двое спецназовцев в противогазах и чёрных бронежилетах стояли в конце коридора, точными очередями выкашивая всё наступающие толпы зомби. МП5 изрыгали свинец, свинец рвал зомби. Их устраивало положение вещей, неустраивал лишь крах их предыдущего плана из-за какой-то «Изоляции», перекрывшей все двери.

Я остановился в нескольких шагах от неё. Мною завладела кровожадная радость - я сейчас убью не зомби, не заражённого, а обычного человека, и никаких угрызений совести, только мрачное удовлетворение. Хотелось растянуть этот момент на вечность, так мне было радостно. Палец лёг на затвор, нажал. Молоточек подалась назад, осталось только легонько дожать курок и всё…

Пробуждение пришло очень тяжело, моё сознание очнулось раньше тела, и поначалу я просто сидел, вслушиваясь в тревожный механический голос, и ничего не мог поделать. Я сидел, слушал, и боялся, что так и останусь тут до конца жизни, не в силах что-либо сделать. Дыхание моё было редким и сбивчивым, кислорода катастрофически не хватало, но я не мог ничего делать. Тело жило само по инстинктам и рефлексам. Я сидел, и вспоминал всё, что произошло за последние моменты… и ничего не мог вспомнить. Помнил луч света, осветивший хладное тело Мэтта, собственную панику, Тирана, склонившегося надо мной, и этот хладнокровный, спокойный голос. Женский голос, который я люто ненавидел всем сердцем. Она ведь обещала! Она обещала, что поможет, что откроет дверь! Но она просто ушла, взяв с нас всё ей необходимое, и оставила на произвол судьбы. Сука…

Вперёд простирался длинный, ровный каменный коридор, конец которого терялся в темноте подземелья. В некогда начищенных до блеска итальянских туфлях хлюпала вода, заливавшаяся в отвороты обуви. Заливаясь в раны на ногах она причиняла жгучую боль, но желание наконец вырваться из кошмара этой ночи и сильнодействующие лекарства придавали сил…

Я полетел вниз с крыши и первое, что я ощутил после резкой вспышки боли по всей спине - это редкие капли дождя, лениво стекающие по лицу, смачивающие рубашку и закапывающие за шиворот, смешиваясь с тёплой кровью, хлынувшей из вновь разошедшейся раны под лопаткой. Малость кашлянув, я с бульком выплеснул из себя какую-то тёплую жидкость. Во рту почувствовался приторно-солёный вкус крови- окончательно треснувшее ребро пробило лёгкое. Каждой вдох-выдох давались с земетным трудом. Везение кончилось…

В нашем отряде несколько военных да пара гражданских, спасённых из этого пекла. Мне запрещено делиться добытой информацией с оперативниками, но со своими коллегами по несчастью я могу говорить о чём угодно. Это Майк, откупоривший очередную бутыль виски, напуганный семьянин Кёртис Миллер да снайпер полиции Линна Армстронг, из них адекватно воспринять новость могла лишь последняя.

Состав остановился в самом центре треклятого Раккун-Сити. Вместо того, чтобы вывезти меня подальше от этого кошмара он завёз меня в самое его горнило. Моё сердце упало вместе с остатками моего настроения. На улицах царил апокалипсис. Невооружённым взглядом было видно, что Амбрелла пыталась замять скандал с вирусом, прикрываясь новой инфекцией гриппа, и в центре не были готовы к нашествию живых мертвецов. Величественные небоскрёбы теперь зияли пустыми окнами и светом пожарищ. Всё шоссе было заполнено горящими и заброшенными машинами. Кругом валялись стреляные гильзы и гниющие трупы. Кругом ни души. Город встретил меня мертвенной тишиной.

Мы бежали по широкой улице, везде стояли разбитые или горящие машины, асфальт был усеян стреляными гильзами и лужами крови, кругом сбившись в кучки и пожирая неудачливых выживших вели свою кровавую трапезу инфицированные, не обращая на нас особого внимания. Несколько дней назад в городе началась некая «каннибалистическая болезнь», как её окрестили СМИ, которая оживляла трупы с единственными желаниями убивать и есть, пару минут назад я встретил ещё одного выжившего - Леона Скотта Кеннеди, с кем я и бежал к полицейскому участку. Нам везло, что зомби почти игнорировали нас, не то мы бы присоединились к нашим менее удачливым и потому мёртвым товарищам.