Мне снилась Мерриль. Тоненькая и по-детски хрупкая она смотрела на меня огромными изумрудными глазами, так похожими на твои, и мне хотелось провалиться сквозь землю, ведь в этом взгляде было столько немого укора.

Долийская магесса. Я так и не смог с ней подружиться, а ты не переносил и на дух. Когда я слышал, как ты с ней разговариваешь, мне становилось неловко. Понятие о правилах поведения в обществе и хорошем тоне ты, конечно же, имел, но стоило рядом с нами оказаться Андерсу или Мерриль, и у тебя тут же случался приступ глубокой амнезии. Почему я тебя ни разу не одернул? Слишком сильно боялся обидеть? Оттолкнуть? Потерять? Не знаю. Как бы то ни было, сейчас ты рядом со мной, а Мерриль в моем сновидении подошла ко мне, положила на плечи тоненькие холодные руки, коснулась губами уха и прошептала:

— Почему ты это сделал, Артур? Почему пошел за Мередит? Ты ведь тоже — маг. Почему предал?

— Я не предавал. Я не мог иначе. Не мог убить его. Я должен был остановить хаос.

— Но ты убил... Орсино, Грейс и многих других, — её глаза, нечеловечески огромные, парализуют меня. — Каждому своё, верно, шем? Кому-то Утенера, а кому-то — корона.

— У меня не было выбора! — я не слышу собственного голоса, но, похоже, Мерриль это не мешает.

— Выбор есть всегда, — холодно говорит долийка. — И ты его сделал, как и я.

— Я не мог поступить иначе, — продолжаю я цепляться за свою слабеющую с каждым мгновением уверенность.

— А ещё у всего есть своя цена, Хоук, — она пропускает мои слова мимо ушей. — Я уже заплатила, твоя расплата ещё впереди.

— Нет! — оттолкнув Мерриль от себя, я с трудом вырываюсь из плена кошмара и попадаю... в твои крепкие объятия. Похоже, я разбудил тебя своим воплем, да еще и здорово испугал. Во всяком случае, вопросы мне обеспечены.

— Что случилось? — встревожено спрашиваешь ты, внимательно вглядываясь в моё лицо.

— Ничего, — пытаюсь улыбнуться, не собираясь посвящать тебя в мои видения, я привык сам решать свои проблемы. — Мне приснилось, что Варрик снова позвал нас на Глубинные тропы, представляешь? — провожу по твоим волосам рукой, а ты ловишь мою ладонь и прижимаешься к ней щекой. — Вот я и сказал ему, что ни на какие тропы больше не ходец: ни на глубинные, ни на поверхностные. А гном заупрямился, ну я тогда по столу кулаком хватил и заорал погромче, чтобы дошло.

— Не обманывай меня, Артур, — конечно же, ты не веришь ни одному моему слову. — Ты никогда не умел врать. Что с тобой?

— Просто дурной сон, Лито, — касаюсь твоих губ кончиками пальцев. — Это бывает после переутомления. Не переживай, всё пройдет.

Ложь, смешанная с правдой, всегда звучит убедительнее, и на сей раз ты мне веришь, или делаешь вид, что веришь. Во всяком случае, ты больше ничего не спрашиваешь, а молча целуешь мои пальцы, прижимаешься ко мне теснее, и я чувствую тебя всего — такого близкого, теплого и родного.

Наилучший способ избавиться от кошмара — поговорить о чем-то приятном, вспомнить какой-то забавный и светлый момент, то, что всегда заставляет улыбаться. Я  на мгновение замолкаю, пытаясь быстро отыскать в памяти что-то такое, но... Громкий и бесцеремонный стук в дверь безжалостно уничтожает эту попытку. Я глубоко вздыхаю и бросаю резко и раздраженно:

— Кому я понадобился настолько срочно?

— Это я, Артур, — в голосе Карвера столько нетерпения, что послать его к демонам будет самым худшим решением.

Я обескуражено улыбаюсь тебе и на мгновение прижимаюсь лбом к твоему плечу:

— Прости, но я должен его впустить, — я сажусь на постели, но когда пытаюсь встать, в глазах снова темнеет, а ноги подкашиваются. Я плюхаюсь обратно на кровать и тихо ругаюсь сквозь зубы. Проклятая слабость!

— Задница Андрасте... Открой ему, Лито.

— Конечно, — ты помогаешь мне сесть поудобнее, а сам легко поднимаешься, набрасываешь на плечи мой шелковый халат и открываешь дверь перед почти потерявшим терпение Карвером.

Увидев перед собой тебя — взлохмаченного и в моем халате на голое тело, брат на мгновение застывает на пороге. До него, конечно же, доходили слухи о том, кто стал моим избранником. Он видел тот наш поцелуй перед Казематами, но возможности поговорить об этом у нас с Карвером не было. А теперь, похоже, от разговора не отвертеться, слишком явное неодобрение читается в глазах брата. И так четко слышна в словах едкая ирония:

— Я помешал?

— Какая теперь разница? — пожимаешь плечами ты и отступаешь на шаг, давая ему пройти. — Я на кухню, — это адресовано уже мне, — принесу тебе завтрак.
Ты исчезаешь за дверью, Карвер еще несколько мгновений молчит, а потом изрекает:

— Так значит, это правда? И тогда, на площади, мне не привиделось?

— Да. И что?

— А то, что у тебя явно не все в порядке с головой, брат! Мало того, что ты маг-отступник, так еще и спутался с эльфом. Мужчиной! Ты вообще соображаешь, что делаешь?

— Прекрати, — обрываю я его. — Если ты явился сюда, чтобы читать мне проповеди и говорить о морали — дверь прямо позади тебя.

— Не кипятись, Артур! Мне сообщили, что ты вчера в обморок хлопнулся, но прийти сразу же я не мог. Нужно было срочно наводить порядок в Казематах. Трупы имеют свойство разлагаться, брат, а их было предостаточно. В общем, провозились мы почти до полуночи, да и то... — он махнул рукой и сел в стоящее в углу кресло. — Впрочем, я вижу, что о тебе есть кому позаботиться. Достойная наместника сиделка!

— Карвер! — я предостерегающе поднимаю руку. — Я не собираюсь обсуждать с тобой свою личную жизнь! Единственное, что тебе нужно знать: Фенрис — не мой слуга и никогда им не был.

— Да ну? — усмехнулся брат. — А, по-моему, он просто напросто сменил хозяина! Но ты кое-что забыл, Артур. Киркволл не Минратоус, а ты не Архонт. Не думаю, что Церкви подобное понравится!

— А ей-то какое дело? — фыркнул я. — Я не трогаю Церковь, она пусть не трогает меня, и все будут довольны! Карвер, а что на самом деле привело тебя сюда? Уж явно не забота о моем здоровье! Выкладывай.

— Хорошо. Пусть будет по-твоему, — он скрещивает руки на груди. — Я хочу знать, как ты намерен на самом деле поступить с магом-террористом? Рыцарь-командор сказал мне, что ты собираешься не только сохранить ему жизнь, но и поставить во главе Круга. Ты совсем рехнулся, Артур? Неужели ты думаешь, что Церковь закроет на это глаза?

— Снова Церковь? Если ты о той груде развалин, то у нее теперь нет не только глаз, но и её самой!

— Не валяй дурака, Артур! — Карвер начинает злиться, но пока старается держать себя в руках. — Ты прекрасно понимаешь, о чем я! На совести твоего мага жизнь Владычицы Эльтины и не только её! Его необходимо казнить! Чтобы никому больше не пришло в голову повторить этот «подвиг»! — в его голосе отчетливо слышится ненависть, и я прекрасно знаю её причину.

Карвер никогда не рассказывал мне, что пережил там, в руках Грейс и Траска. Но с этого дня, его отношение к магии резко изменилось. Если раньше брат в какой-то мере дружелюбно смотрел на магов, то теперь считал, что единственное место, где имеет право находиться маг — это Круг. Выпускать на свободу отмеченных проклятием чародеев? Ни за что! Ему отлично известно, чем это заканчивается! Это единственное, в чем вы с Карвером сходитесь — в ненависти к магам. И оба вы вынуждены мириться с магом-отступником, со мной. Вот только причины у вас разные.

Но дело сейчас не в этом, не во мне. Я должен что-то ответить Карверу, хотя бы попытаться его переубедить, но тут дверь распахивается, и ты появляешься на пороге с подносом, на котором стоят три чашки благоухающего кофе и мой завтрак — какой-то салат и аппетитно пахнущее мясо. Только сейчас я осознаю, что зверски голоден, это понимает и мой пустой желудок и требует пищи громогласным урчанием.

— По-моему, кто-то здесь готов слопать целого быка! — улыбаешься ты мне, демонстративно игнорируя Карвера.

— Двух, — я возвращаю улыбку и подвигаю к себе еду. — Спасибо, Лито.

— Не за что, — ты берешь с подноса чашку и, не говоря ни слова, ставишь ее на столик перед Карвером, а потом усаживаешься рядом со мной и подносишь к губам свою чашку, всем своим видом давая понять моему братцу, что не собираешься никуда уходить.

На мгновение ваши взгляды встречаются, скрещиваются, как два двуручных меча, которыми вы оба владеете в совершенстве. Карвер сдается первым, отводит глаза и берет в руку чашку. Я знаю, что брат терпеть не может кофе, он всегда предпочитал чай. Но тебе это было неизвестно, вот ты и принес всем кофе, и теперь Карверу остается либо давиться ненавистным напитком, либо вообще ничего не пить. Упрямства брату не занимать, он мужественно подносит чашку к губам и делает глоток. Я невольно усмехаюсь, глядя на этот акт самоистязания, а ты непонимающе переводишь взгляд с Карвера на меня, но не говоришь ничего.

Пока я расправляюсь с завтраком, в комнате царит молчание, но вот последний кусочек мяса исчезает с тарелки, я отодвигаю поднос в сторону и удовлетворенно улыбаюсь.

— Ну вот, теперь можем и продолжить нашу беседу, брат. Или ты еще не допил кофе?

— Допил, — отвечает он, продолжая держать чашку в руках. — Но я хотел бы поговорить с тобой наедине, без посторонних ушей.

Он говорит это исключительно с целью еще раз показать тебе, что ты не являешься частью нашей семьи. Я вижу, как побелели твои пальцы, сжимающие ручку чашки, ты опускаешь голову, изо всех сил стараясь не вспылить.

— Видишь ли, Карвер, — я кладу свою ладонь на твою руку и чувствую, как подрагивают пальцы, которые я тут же крепко сжимаю. — Здесь только свои, а потому я тебя слушаю. Внимательно.

Карвер пристально смотрит на наши сплетенные пальцы, и его темные глаза сужаются.

Да, брат, это вызов. Именно так. Или ты примешь Лито, как неотъемлемую часть меня, или мы станем врагами. Я слишком многим уже пожертвовал, чтобы видеть его каждый день, а потому смирись, рыцарь-капитан. Да, мне прекрасно известно, что ты предпочитаешь женщин, еще там, в Ферелдене я частенько видел тебя с разными девицами. Да и здесь, не смотря на членство в Ордене, ты являешься завсегдатаем «Цветущей розы».

Об этом мне рассказывал Джитани, посетовав, что ты не пожелал воспользоваться его «невероятно разнообразными услугами». А как-то я сам видел, как ты выходит из борделя с очень уж довольной физиономией. Тогда мне некогда было с тобой беседовать, я помогал Изабелле разобраться с Кастильоном и спешил по её следу.
А еще ты не очень-то жалуешь эльфов, я не знаю почему, но это так. Я понимаю, как непросто тебе видеть рядом со мной мужчину-эльфа, но менять ничего не собираюсь. К сожалению, мы никогда друг друга не понимали.

— Артур, — наконец-то выдавливает он, — а тебе не кажется, что ты перегибаешь? Ты не можешь заставить меня считать членом нашей семьи твоего... — пауза затягивается, твои пальцы сильнее стискивают мои, а лириумный узор начинает светиться — одно грубое слово и взрыва не избежать. Однако Карверу хватает мудрости не опуститься до оскорблений, — избранника. И не только меня. Не думаю, что горожанам понравится Наместник, открыто живущий с эльфом. Я уже не говорю о твоей дикой идее поставить террориста во главе Круга! Я пришел тебе сказать, что Орден и Церковь тебя не поддержат. Убийца Владычицы — Первый чародей! Это безумие, брат!

— А маг-Наместник — нет? Вот что, Карвер, а ты не думал, что случится, если казнить Андерса?

— А ничего! Одним одержимым станет меньше! Вот и всё!

— Ошибаешься! Таким образом из террориста вы превратите его в мученика, в идола. И тогда совсем скоро за первым взрывом последуют другие, и весь Тедас умоется кровью. Тебе это нужно?

— Нет, но...

— Если сделать так, как я хочу, кровопролития удастся избежать, Андерс найдет применение своим идеям, и на революции у него просто не останется времени, — я стараюсь говорить как можно убедительнее, в первую очередь для себя самого, потому что сегодня эта мысль уже не кажется мне столь блестящей. Для начала нужно всего ничего — чтобы Андерс передумал сводить счеты с жизнью, а я не знаю, как заставить его это сделать.

— Но он собирается дать магам свободу! — возмущенно восклицает Карвер. — А этого никак нельзя допустить! Ты видел, на что способны маги, Артур. Ты сам поддержал нас!

— Но вместе с тем я тоже маг, и я никогда не был в Круге. И, как видишь, свобода не сделала меня одержимым или магом крови!

— Не все такие, как ты, Артур!

— А никто и не говорит о полной свободе, но перемены необходимы. Ты сам видел, к чему привела непримиримость Мередит, сам последствия ликвидировал! В любом случае, если мы не попробуем, то никогда не узнаем, возможно ли это в принципе!

— К тому же, никогда не поздно будет его казнить, — бросаешь ты, — предложение Артура рискованно и вряд ли осуществимо, но оно может себя оправдать или привести к катастрофе, хотя куда уж хуже... Но попробовать все же стоит.

Я знаю, как непросто дались тебе эти слова, ты ненавидишь магов вообще и Андерса в частности, ты не можешь ему простить увлеченность мной и, наверное, до сих пор ревнуешь. Но ты любишь меня, а потому поддерживаешь, хоть и не согласен со мной на самом деле. Я это чувствую, читаю в неодобрительно сузившихся глазах и знаю, что после ты обязательно выразишь своё недовольство, потом, когда Карвер уйдет.

— Какое единодушие! — иронично усмехается брат. — А ведь кто-то здесь и на дух не переносил магов!

Он снова откровенно нарывается на драку, в этом весь Карвер. Брат до сих пор не может мне простить, что несколько лет назад я не взял его с собой на глубинные тропы. С самого детства ему казалось, что отец больше любит нас с Бетани, проводит с нами больше времени. Отчасти это так и было, ведь отцу приходилось не только защищать и содержать семью, но и обучать нас владеть своим даром, скрывать способности от окружающих. Мы и так слишком часто переезжали, потому что отец желал уберечь нас от храмовников, не допустить, чтобы мы попали в Круг, он хотел, чтобы мы остались свободными.

И за эту же самую свободу так отчаянно боролся Андерс, которого я... предал, равно как и всех магов. Вероятно, стараясь теперь спасти целителя, я пытаюсь примириться с собственной совестью? Но Карверу совершенно необязательно обо всем этом знать, мы и так постоянно ссоримся. Родной по крови, он всегда оставался моим соперником. Вот только меньше всего я хочу стать свидетелем вашей драки, а потому снова стискиваю твои пальцы в своих, умоляя промолчать. Но, похоже, поздно, ты уже завелся.

— Моя ненависть к магам тебя не касается, — цедишь ты, испепеляя Карвера взглядом. — Равно как и мои отношения с Артуром, тебя же и это возмущает, рыцарь-капитан?

— А я радоваться должен, глядя на вас? Мать умерла, так и не дождавшись внуков, а я еще терялся в догадках — почему ты, Артур, не появляешься на светских вечеринках, почему так упрямо отвергаешь предложения мамы познакомить тебя с девушками. Демоны побери, я и представить себе не мог, кто во всем этом виноват! — Карвер смерил тебя презрительным взглядом. — А ты неплохо устроился! И даже то, что он маг, не помешало тебе лечь под нового Хозяина?

— Карвер! — теперь уже из себя выхожу и я. — Прекрати!

— Ну, уж нет! Боюсь, второй возможности сказать всё это у меня просто не будет! Тот ваш поцелуй... Перед Казематами... Это было отвратительно, Артур! Одно дело развлекаться со своим... эльфом за закрытой дверью, многие так делают. Но демонстративно целоваться с ним на глазах горожан — такого я даже от тебя не ожидал! Но тебе и этого показалось мало, ты решил сделать Первым чародеем ещё одного своего дружка. Или не только дружка?

— Карвер, — сдерживать рвущуюся наружу ярость невероятно сложно, — я не думаю, что нам стоит...

— Продолжать этот разговор? Согласен! Всё, что я хотел, я уже тебе сказал! Я против твоих бредовых идей, но больше не смею вам надоедать. Можете возвращаться к тому, от чего я вас отвлек! А еще, я всегда ненавидел кофе! — он швырнул чашку в стену и выскочил из спальни, громко хлопнув дверью.

Я молча смотрю, как коричневые кофейные ручейки стекают по стене, и больше всего мне хочется отправить в полет и свою чашку. Но все же я беру себя в руки, делаю глубокий вдох и аккуратно ставлю чашку рядом с пустой тарелкой.

— И это только начало, — роняю, закрывая глаза. — Кто следующий? Рыцарь-командор? Или сама Верховная Жрица?

— Успокойся, — твоя рука легко касается моей щеки, я беру её в свои и подношу к губам.

— Прости меня, — шепчу, целуя твои пальцы.

— За что?

— За Карвера. Он никогда не умел держать язык за зубами! Он не имел права так говорить.

— Почему же? — ты пожимаешь плечами. — Он просто сказал вслух то, что будут говорить за твоей спиной, Артур. Когда ты стоишь среди сотен себе подобных, тебя не замечают, твои слабости никому не нужны, но если судьба возносит тебя на вершину, ты становишься виден всем. Он... Карвер... во многом прав. Кроме одного. Я не собирался никому ничего демонстрировать тогда. Я просто не знал, сумеем ли мы выжить, но хотел, чтобы ты понял, что для меня значишь. И как сильно я тебя люблю. Я и подумать не мог, что это может выглядеть так. А теперь моя оплошность может стоить тебе титула. Прости...

— Ты о чем сейчас, Лито? — я поднимаю твою голову за подбородок и вижу столько раскаяния в глазах, что мне становится плохо. — О какой ошибке ты говоришь? Что ты считаешь ошибкой? Наши отношения?

— Нет, моё признание. Я не должен был. Я эльф, Артур, и бывший раб. Наместник не может иметь таких возлюбленных.

Всё. Хватит. Я не могу больше это слушать! Неужели ты не понимаешь, что попросту истязаешь меня этими словами? Я и так слишком дорого за всё это заплатил. «Кровью магов крови», — возникает в памяти фраза из сна. И не только их. Когда-то ты сказал, что твой путь к свободе залит кровью, помнишь? Тем же самым залит и мой путь... к тебе. Создатель милосердный, я так надеялся, что больше никаких недоразумений и недопонимания между нами не будет. Я ошибся. Снова.

— Лито, если ты жалеешь о своих словах — можешь забрать их обратно. Ты волен распоряжаться собой как угодно. Я маг, но я не Данариус, а ты не моя собственность, — как же трудно дается мне каждое слово, но и промолчать я не могу. — Я три года ждал, пока ты разберешься в себе, я не настаивал, не торопил и не мешал. Мне, демоны побери, было одиноко все это время, но я ждал. Вчера ты наконец-то признаешься мне в своих чувствах, а сегодня уже жалеешь о сказанном? Я не могу так, Лито. Не хочу. Да или нет. Или ты остаешься со мной и не обращаешь внимания ни на что и ни на кого, или...

Ты моментально бледнеешь, а из твоей груди вырывается судорожный вздох:

— Артур, я просто не хочу портить тебе жизнь. Здесь действительно не Тевинтер, где магам дозволено всё. Наши отношения и мои слова уже стоили тебе брата. Дальше будет только хуже, — ты прикусываешь губу, стискивая пальцы, — я не могу так с тобой поступить. Ты — единственное, что у меня осталось, ради чего я живу. Но если из-за меня у тебя будут неприятности... я... уйду...

Похоже, этому не будет конца, а потому я молча притягиваю тебя к себе. Я покажу тебе, насколько ты мне нужен... без слов, без этой пустопорожней мишуры. Я касаюсь твоих губ, готовно раскрывающихся мне навстречу, черный шелк халата сползает с твоих точеных плеч, вздох превращается в стон, а вместо слов в ход идут поцелуи и ласки. Может, хоть так я смогу доказать тебе, что для меня на самом деле важно?

Вот эта тонкая рука, сминающая простынь, эти непослушные белые пряди, окончательно спутавшиеся под моими пальцами, эта пылающая кожа, которую я осыпаю поцелуями — вот что мне на самом деле нужно! И вот этот обессилено-счастливый стон и дрожь, пробегающая по твоему влажному телу — вот чего я на самом деле желаю. Тебя. Всего. Сейчас. Завтра. Всегда.

И никакое наместничество не может сравниться с этими таким долгими и короткими мгновениями. А еще я прекрасно знаю, что, а вернее, кого выберу, если вопрос встанет ребром. Тебя. И к демонам все титулы и короны Тедаса.