— Артур, просыпайся! — ты настойчиво трясешь меня за плечо, а я никак не могу заставить себя открыть глаза.

Во сколько я вчера лёг? Совершенно точно могу сказать только одно — было далеко за полночь. Но причиной этому был вовсе не ты, терпеливо ожидающий, когда же мы наконец-то сможем пойти домой.

В какой-то момент ты свернулся в кресле калачиком и тихонько засопел, а я продолжал всматриваться в расплывающиеся перед усталыми глазами строки. Бесконечный поток жалоб, прошений, требований. Мне начало казаться, что весь Киркволл одновременно сошел с ума и занялся тем, что усердно строчил кляузы друг на друга.

Впрочем, очередь жалоб наступила сразу после сметы за восстановление городской площади, за вывоз внезапно оживших статуй, с которыми мы сражались. Застывшие на площади груды металла — вот во что они превратились после того, как поддерживающая их сила была уничтожена. И со всем этим безобразием нужно было что-то делать. Водружать на место? Восстанавливать? Слишком дорого, проще вывезти на свалку ещё одно упоминание о Тевинтере, Мередит и о моём предательстве.

Эта идея пришлась тебе по вкусу — статуи рабов всегда вызывали у тебя невеселые воспоминания. И даже если тебе удавалось оставаться внешне беспристрастным, боль читалась во взгляде. Я её чувствовал. Возможно, новая площадь понравится тебе больше?

Работы по разбору завалов на месте бывшей Церкви тоже подошли к завершению, как раз вчера я лично любовался на эти печальные руины. Я никогда не был слишком религиозен, но все же... Владычица Эльтина была мне симпатична. Она единственная могла разрешить спор Мередит и Орсино, не прибегая к насилию. Но что толку об этом теперь? Церемония прощания с Эльтиной состоялась спустя три дня после взрыва. Собственно, предавать огню было нечего, но... Жители Киркволла желали проститься с той, что столько лет олицетворяла собой саму Андрасте. Они имели на это полное право, и кто я такой, чтобы этому препятствовать?

Как бы там ни было, Эльтина ушла к Создателю, а мне остались руины, завалы, трупы, погруженный в черную меланхолию, ожидающий казни Андерс, не желающий со мной разговаривать брат и жалобы, жалобы, жалобы. Их щедро вываливал на мой стол угодливо улыбающийся Бран.

Как оказалось, восстановление Церкви и площади влетит городу в кругленькую сумму, а я ума не приложу, где взять необходимые деньги. Городская казна пуста, она так и не успела толком пополниться, после столкновения с кунари. И вот теперь это. Киркволл в его нынешнем состоянии вряд ли покажется кому-то уютным.

Я и хотел бы послать все это к демонам, но пока не могу. Так уж вышло, что этот город успел стать для меня родным. Здесь я познакомился с тобой, потерял мать и стал из ферелденского отступника Защитником, а теперь вот безуспешно пытаюсь влезть в шкуру наместника. И, честно говоря, получается это у меня дерьмово. Это если мягко выражаться.

Каждый день я поднимаюсь ни свет ни заря, а ложусь далеко за полночь. Демоны побери, я забыл, когда мы в последний раз проводили время только вдвоем. И это притом, что теперь мы живем вместе. Вот только времени на нас совершенно не остается. Мы возвращаемся из дворца полностью измотанными, ужинаем, наскоро освежаемся и падаем на постель, чтобы уже через миг блаженно уплыть в царство снов.

А не далее, чем вчера вечером, прибыл нарочный из Орлея с посланием от самой Джустинии V. Собственно говоря, это был самый настоящий ультиматум. Или мы показательно, на глазах Преподобных матерей, новой Владычицы и личного посланника Её Святейшества, которые вскоре прибудут в Киркволл, казним террориста, или в Вольную марку будут введены войска. Всё. Никаких любезностей, никаких предположений, только приказ. Жесткий и неоднозначный.

Итак, Верховной жрице доподлинно известно всё, и я прекрасно знаю, кто сообщил Джустинии все подробности, кто с фанатичным огнем в голубых глазах требовал Возмездия и Кары, и кто будет этим Личным посланником. Себастьян. Его высочество принц без престола. Он грозился мне вернуться с войсками, а настоящий мужчина обязан сдержать данное слово.

— Твою мать! — выругался я, бросая на стол письмо, и приказал, глянув на сенешаля. — Пригласите ко мне рыцаря-командора, он должен это увидеть.

Он кивает и поспешно исчезает за дверью, а ты подходишь к столу, берешь письмо и пробегаешь его глазами. Я знаю, что сейчас услышу и оказываюсь прав:

— А чего ты ожидал, Артур? Я еще тогда, на площади советовал тебе исполнить желание одержимого. — Ты можешь быть очень жестоким Лито, хоть сам этого и не замечаешь. — Напомнить тебе, чего он хотел? — ты бросаешь письмо на стол и впериваешь в меня вопросительный взгляд.

— Не надо, — тихо роняю я. — Я этого не сделаю.

— Да ну? — поднимаешь бровь ты. — Ты согласен развязать войну из-за него? Это глупо. Тем более, маг и сам не хочет жить, или я не прав?

— Прав, но мы должны дождаться Зеврана и Амелла, — напоминаю я тебе и себе самому.

— О, да, — иронично бросаешь ты. — Чего нам тут не хватает, так это ещё одного мага! Ведь герой Ферелдена, на которого ты так надеешься — маг, верно?

— Да, и не забывай, что Каллен согласился позволить Амеллу проститься с Андерсом. Мне остается молиться, чтобы Страж-командор явился раньше орлесианской делегации.

— Ты играешь с огнем! — ты подходишь ко мне, кладешь руки на плечи и заглядываешь в глаза. — Одержимый этого не стоит, Артур! Тебе ни в коем случае нельзя рисковать, ты ведь и сам... маг.

— И что? По-твоему, я должен сидеть тихо и не высовываться? Лизать сиятельную задницу Её Святейшества, надеясь, что на мой маленький недостаток и дальше будут закрывать глаза? — злость захлестывает меня с головой, но ничего поделать с этим я уже не могу. — Да пропади оно пропадом это наместничество! — в последнее мгновение мне все-таки удается взять себя в руки, и вместо каскада цепных молний с моих пальцев срывается всего лишь одна и ударяет в камин. — Вот что я думаю обо всем этом, Лито!

— Артур, я понимаю, что ты чувствуешь, — ты по-прежнему держишь меня за плечи и слегка встряхиваешь. — Тебе надоела эта должность? Хорошо. Но зачем снимать корону вместе с головой? И прекращай быть таким эгоистом, Хоук! Тебе плевать на свою жизнь? Подумай обо мне! Если тебя казнят или, в лучшем случае, усмирят, что делать мне? Ты помнишь, что я сказал тебе там, перед Казематами?

— Да, — опускаю я голову. «Не вздумай погибнуть, Хоук. Я не смогу без тебя», — я никогда не забуду эти твои слова и последовавший за ними поцелуй.

— Мне повторить?

— Не надо, Лито. Но, если я сделаю то, чего они хотят, то боюсь, что недолго смогу смотреть самому себе в глаза, понимаешь?

— Понимаю. Потому и говорю, что для всех было бы лучше, если бы ты убил его еще тогда, на площади, — ты тяжело вздыхаешь. — Но прошлого не вернуть, а что делать теперь?

Ответить я не успеваю, раздается стук в дверь, и в кабинет входят Каллен и Бран. Ты снова возвращаешься в кресло, а я молча протягиваю Рыцарю-командору письмо из Орлея. Тот бросает на него беглый взгляд и усмехается.

— Не так давно мне принесли точно такое же. Я сам собирался к тебе, Хоук. Собственно, сенешаль встретил меня на полпути. Я говорил тебе, что этим кончится, а теперь у нас и выбора-то нет. Они даже с усмирением не согласятся, а потому, я начинаю подготовку к казни.

— Ты обещал дождаться Амелла, — напоминаю я.

— Я помню. И постараюсь сдержать слово, если только орлесианки не прибудут раньше, — сухо сообщает мне Каллен. — В таком случае это будет невозможно.

— Даже если они явятся раньше, всегда можно потянуть время, устроить им экскурсию по Киркволлу, достопримечательности наши показать, — я пытаюсь разрядить обстановку шуткой.

— Ты о руинах что ли? Или о тех безобразных статуях на площади? — совершенно серьёзно спрашивает рыцарь-командор.

— А еще можно их на Рваный берег свозить, — бросаешь ты.

«И столкнуть с ближайшей скалы», — мысленно добавляю я, а вслух говорю следующее:

— Всегда можно сослаться на нехватку чего-то архиважного и архинужного, верно, сенешаль?

— О, не извольте беспокоиться, наместник! Я придумаю достойное развлечение для наших гостей, если в этом возникнет потребность.

— Лучше бы не возникало, — пробормотал я сквозь зубы.

— Нарочный ждет вашего ответа, наместник, — напоминает о себе Бран, — который ему надлежит доставить в Орлей.

— Вот как? Ну, так напиши им ответ! Пиши, что... — я замялся, подыскивая слова. — Что всё исполним, рады услужить и прочую галиматью, которую положено в таких случаях.

— Как прикажете, — склоняется он и приступает к делу.

Каллен неодобрительно качает головой, но его признательность Амеллу слишком велика, чтобы отступиться от данного мне обещания. А ты своего недовольства не скрываешь, скрещиваешь руки на груди и небрежно роняешь, не глядя ни на кого:

— И зачем так все усложнять? Нет мага — нет проблемы. И могло не быть, если бы ты исполнил его желание.

— Лито, — нетерпеливо обрываю я. — Мы уже об этом говорили.

— Ладно, ладно, — махаешь ты рукой. — Но потом не говори, что я тебя не предупреждал! — ты фыркаешь и отворачиваешься к распахнутому окну.

Каллен молча наблюдает за нашей перепалкой и сокрушенно качает головой. Он, конечно же, наслышан о нас, об этом знает каждая собака и последний нищий в Клоаке. Рано или поздно рыцарь-командор начнет задавать вопросы. Потом, когда проблема с Андерсом будет решена. Ему, да и мне самому, вовсе не хочется, чтобы по улицам Киркволла шагали шевалье, ведь оба мы прекрасно знаем, чья голова будет в таком случае красоваться на самой высокой пике. Моя. Мага-отступника, осмелившегося примерить корону наместника. Вот только геройски умирать я почему-то не желаю.

Бросив короткий взгляд на непроглядную темень за окном, Каллен пытается подавить зевок, но единственное, что у него получается, вовремя прикрыть рот рукой. Мы все устали и вымотались, нам нужен отдых. Я поднимаюсь из-за стола и говорю слегка севшим голосом:

— Всё. Хватит. Предлагаю продолжить завтра... Или уже сегодня? — я бросаю на тебя взгляд и вижу, что ты уже спишь, свернувшись калачиком.

— Согласен, — усмехается Каллен, проследив за моим взглядом.

Он внимательно смотрит на тебя несколько мгновений, потом ловит мой взгляд и, словно решившись, сообщает:

— По городу поползли слухи, что ты, Артур — маг крови, и устроил все это, чтобы завладеть короной наместника. А толкнул тебя на это эльф-тевинтерец, который желает видеть своего любовника-магистра повелителем Киркволла.

— Что? — я не выдержал и расхохотался, разбудив этим тебя. — Но это же полный бред!

— Конечно бред, — кивнул головой Каллен. — Для тех, кто знает тебя и Фенриса. Для остальных — вполне правдоподобная версия всего случившегося.

— Поясните мне, причем здесь эльфы вообще и я в частности? — проводя рукой по лицу, в тщетной надежде разогнать сон, спрашиваешь ты.

— Потом, Лито. Я всё расскажу тебе дома, — тут я поворачиваюсь к Каллену. — Спасибо, что предупредил, я учту.

— Учти. Это для твоего же блага, — он коротко кланяется нам и выходит за дверь. Сенешаля я отпустил еще раньше, и теперь мы остались вдвоем.

— Так в чем дело, Артур? — спрашиваешь ты, вставая с кресла и потягиваясь.

— Ничего серьезного, — отмахиваюсь я, не желая повторять весь этот бред. — Всё, как всегда: сплетни, слухи. Не бери в голову. Пойдем-ка лучше домой.

Ты молча киваешь и, спустя некоторое время, мы покидаем давно опустевший дворец. Слава Создателю, что мое имение находится неподалеку и нам не приходится топать через весь спящий город. И как здорово, что у Ораны к нашему приходу всегда готова ванна и ужин. Я много раз говорил ей, что она не обязана дожидаться меня, но переубедить эльфийку мне так и не удалось. Она заявила, что ей совсем не сложно, а служить мне — это вообще просто радость для нее.

Впрочем, с недавних пор у неё появилась еще одна причина полуночничать. Этого темноволосого жителя эльфинажа я уже не раз видел около имения. А как-то даже застукал парочку за трогательным поцелуем, появившись на кухне не вовремя. После этого я просто нанял Хайрона в помощь Оране. Хозяев-то теперь двое, а она такая хрупкая. Ты укоризненно покачал головой, глядя на такую мою милость, но ничего не сказал.

Ты не питаешь к сородичам особых чувств и никогда не бываешь в эльфинаже по своей воле. И тем нелепее эти обвинения в твоем тайном влиянии на меня. Знать бы, кто за всем этим стоит?

Но всё это завтра. Сейчас мне хочется принять ванну и спать, этого же самого желаешь и ты. А потому, коротко кивнув Оране, мы сразу отправляемся в туалетную, а потом в спальню. До утра осталось не так уж много, но может у нас получится хоть немного отдохнуть?

Мне показалось, что я только закрыл глаза, и вот ты уже трясешь меня за плечо.

— Еще чуть-чуть, Лито, — умоляюще бормочу я, но ты беспощаден.

— Не выйдет. У тебя гости, Артур. Твой долгожданный родственник изволил появиться. Вместе с этим... Зевраном.

— И почему ты мне сразу не сказал? — резко сажусь я на постели. — И давно они здесь?

— Только явились, — ты криво усмехаешься, — сейчас Орана потчует их кофе. Так что у тебя есть время привести себя в порядок.

Создатель милосердный! Неужели уже прошел почти месяц с того памятного ночного разговора? Это же надо так замотаться! Значит, герой Ферелдена прибыл, интересно, какой он?

— Он на тебя не похож, — авторитетно заявляешь ты, словно прочитав мои мысли. — Знаешь, кого он мне напоминает? — в твоем голосе ясно слышится недовольство и угроза. — Одного из друзей Данариуса. Если бы он жил в Тевинтере, стал бы Сенатором или Архонтом.

— С чего ты взял? — удивленно уставился я на тебя. — Ты же его совсем не знаешь!

— Властный, холодный, жестокий, — отрывисто бросаешь ты. — Магистр.

— Лито, — я встаю с постели, подхожу к тебе, касаюсь рукой плеча и заглядываю в глаза. — Он не магистр, просто маг, как и я. И Серый Страж, и победитель Архидемона...

— Магистр, — упрямо повторяешь ты. — Сам увидишь. Мне он не нравится, — добавляешь совсем по-детски, уткнувшись лбом в моё плечо.

— Но, как бы то ни было, он нам нужен. Всем, — я касаюсь твоих волос. — И он здесь ненадолго.

— И слава Создателю, — бормочешь ты, отстраняясь. — Я подожду, пока ты оденешься! — заявляешь тут же, давая понять, что не намерен возвращаться к гостям.

Мне остается только принять твое решение и как можно быстрее приводить себя в порядок.

Амелл оборачивается, заслышав наши шаги, и несколько мгновений мы с ним молча смотрим друг на друга, внимательно изучая, ища сходство, прощупывая. Вот он поднимается из-за стола и первым делает шаг мне навстречу.

— Дориан, — протягивает мне узкую ладонь.

— Артур, — я пожимаю руку ферелденца, ту самую, что вонзила меч в голову Архидемона.

— Безумно трогательно! — фыркает Зевран, отодвигая чашку. — Ну, и чего вы оба застыли? Герой Ферелдена, это Защитник Киркволла, прошу любить и жаловать! Господин наместник, это — Страж-командор и, по совместительству, какой-то там ваш родственник! — Араннай театрально расшаркивается.

— Зев! — в один голос восклицаем мы, и такое единодушие вызывает громкий смех антиванца, наши улыбки и твой неодобрительный взгляд.

— Ну, наконец-то, разморозились! А то застыли, как статуи! О-о-о, мой татуированный, босоногий друг! — широко улыбается тебе ассасин. — Ты так и не обзавелся приличной обувью, упрямец тевинтерский? Впрочем, ты хорош и без нее. У Защитника великолепный вкус! Вот что... Фенрис, устрой-ка мне экскурсию по вашему чудному гнездышку и угости чем-то покрепче кофе. Пусть наши маги помагичат спокойно, согласен?

Ты бросаешь на меня вопросительный взгляд, я коротко киваю, и только после этого ты отвечаешь Араннаю:

— Спальню и кухню ты уже видел, в гостиной побывал, пойдем в библиотеку?

— Обожаю книги! — широко улыбается Зевран. — Особенно — антиванскую любовную поэзию! Это что-то должен тебе сказать! Читал?

— Нет, — отвечаешь ты, — но сборник вроде где-то был...

— Превосходно! — еще шире улыбается антиванец. — Давай, веди меня скорее, и я приобщу тебя к высокому искусству!

Мы с Дорианом молча проводили вас взглядами, я указал ему на кресла у стола, в которых мы оба устроились.

— Странно, — первым нарушил молчание мой гость. — Мы никогда с тобой не встречались, но у нас удивительным образом совпадают вкусы...

— Ты о... — начинаю я.

— Да, — заканчивает он. — Оказывается, не только я питаю слабость к светловолосым эльфам.

— Только твой — антиванский ассасин, а мой — тевинтерский беглец, — роняю я. — Ты же знаешь, как обстоят дела в Империи?

— Да, Артур, а эти его татуировки... они же из лириума? Я чувствую в нем сильную магию, она оплетает его тело и дарит необычные способности, верно? — заинтересовано спрашивает Амелл.

— Ты прав, — киваю я, — но не стоит говорить об этом с ним самим. Лито... Фенрис очень болезненно на это реагирует.

— Лито — для тебя, Фенрис — для всех? — уточняет он, и я снова киваю. — Зевран рассказывал мне о нем.

— Пожалуй, тебе стоит знать еще кое-что, — продолжаю я. — Фенрис не выносит магию вообще и магов в частности, а потому любезен с тобой не будет. Его бывший хозяин, тевинтерский магистр, глумился над своим рабом всеми возможными способами...

— Ясно, — понимающе кивает Дориан. — Они и в этом похожи, Вороны тоже со своими новобранцами не церемонятся. Но, ты ведь маг, верно? И как же вы?

— А вот так, — невесело ответил я. — Сложно. Но оно того стоит.

— Верю, — тепло улыбается Амелл, и эта улыбка совершенно меняет его лицо. Из неприступно сурового, оно становится открытым и немного мальчишески-дерзким. — Но давай отложим обсуждение наших возлюбленных на потом, я ведь не для этого сюда прибыл, — возвращает нас в реальность Дориан, — хоть на эту тему я сам могу говорить бесконечно, но давай по порядку. Что Андерс натворил на сей раз? Зев рассказал мне в общих чертах, а теперь я хочу услышать всё от тебя, — он подпер подбородок рукой и выжидательно уставился на меня непроницаемо-черными глазами.

Я никогда не считал себя слабаком, но сейчас почувствовал острое желание немедленно исполнить его просьбу. Амелл сам этого не замечал, но невольно подчинял себе окружающих, и я поверил, что этот человек сумел объединить гномов, эльфов и людей и остановить Мор. А еще мне было лестно осознавать, что он — мой родственник, и стало понятно, почему ты сравнил Дориана с тевинтерскими магистрами. Волевой, собранный, хладнокровный. Архимаг, который просто родился не в той стране. Когда я закончил свой рассказ, Дориан помолчал еще несколько мгновений и медленно произнес.

— Значит, этот упрямец желает смерти? Костра и развеивания пепла? Так давай все это ему и организуем! Заодно и твоих орлесианцев потешим, Каллена порадуем и докажем твою лояльность Верховной Жрице.

Изумление, отразившееся на моем лице было достаточно красноречиво, и поэтому он спешит пояснить:

— Насколько я понял, тебе поставили ультиматум, так? Или ты казнишь Андерса, или они казнят тебя, пройдут огнем и мечом по Вольной Марке, неся свет Андрасте, да? — я киваю, и Амелл продолжает. — Не буди спящего дракона, Артур. Ты сам знаешь, что убить эту тварь не так-то просто, а значит — нужно поступить вот как...

Потом Дориан излагает свой план, а я внимательно слушаю заморского родственника и сразу начинаю прикидывать, что нам потребуется, для воплощения его замысла. На сей раз ведомым становлюсь я, не скажу, что мне это особо нравится, а один из пунктов вызывает мой яростный протест, на подавление которого у Дориана уходит еще некоторое время.

Я снова вынужден с ним согласиться, умом я понимаю, что он прав, но все во мне противится железной логике этого человека, совершенно не учитывающей чувства. Я не хочу поступать так, как требует Амелл, но... выбора у меня нет. К тому же, я сам позвал его, сам попросил о помощи, а посему нечего возмущаться, господин наместник!

— Вот, собственно, и всё, Артур, — сказал наконец-то Дориан, поднимаясь из кресла. — А теперь давай-ка отыщем наших эльфов и навестим Каллена, я хотел бы сам увидеть ваши хваленые Казематы. Да и... попрощаться с Андерсом я же должен, верно?

— Да, — киваю я, направляясь к библиотеке. — Идем.

Из-за неплотно закрытой двери доносится бархатисто-изменчивый голос Зеврана и твоё низкое ворчание, чем-то напоминающее недовольную кошку. О чем вы спорите? Я приоткрываю дверь и слышу следующее:

О жарких вздохах губ твоих
И громких вскриках обладанья,
Ладонях на моей спине,
О том, что делаем мы в спальне! — артистично декламирует Зевран весьма специфические стихи, а ты внимательно слушаешь, скрестив руки на груди. — Ну, что скажешь? Весьма волнующе, верно? — спрашивает Араннай.

— Нет, — отрезаешь ты, — наверное, чтобы понять всю прелесть подобного, надо быть антиванцем!

— Вовсе не обязательно! — протестующее восклицает Зевран. — Неужели ты сам никогда не испытывал подобного. Фенрис? — он снова откровенно тебя провоцирует, дразнит в своей неподражаемой манере.

— Этого я не говорил! — попадаешься в ловушку ты.

— Ага! Значит, тебе должны понравиться эти стихи! — подмигивает антиванец. — Между нами, друг мой, их мне одна дама когда-то посвятила, клиентка.

— А ты её убил?

— Ну, да, я же должен был выполнить контракт! А стихи я запомнил, — беспечно подтверждает Зевран. — Дориану они тоже понравились, верно? — вдруг разворачивается Араннай к нам. Интересно, как давно он почувствовал наше присутствие.

— Я этого не говорил, Зев, — усмехается Амелл.

— Да, ладно, — фыркает антиванец. — Я прекрасно помню, что ты мне тогда сказал!

— Зев! — предостерегающе поднял руку  Дориан. — Не думаю, что это будет интересно всем.

— Разве? — почти натурально изумляется Араннай. — А я всегда был уверен, что нет ничего любопытнее подробностей чужой жизни. И полезнее. Иногда, — совершенно серьезно добавляет он.

— Вот что, — ставит точку в разговоре Страж-командор, — давайте перенесем ностальгические воспоминания на вечер. Сейчас нам нужно в Казематы...

— Если к Андерсу, то без меня, — бесцеремонно перебиваешь ты нашего гостя. — Я — последний, кого маг захочет увидеть. И это взаимно.

— Тогда я, пожалуй, тоже останусь, — заявляет Зевран. — Ты же не против, Дориан?

Амелл кивает, давая добро, и Араннай тут же снова поворачивается к тебе:

— А ты, друг мой необразованный, согласен провести время в столь изысканном обществе?

Ты киваешь, а я пожимаю плечами. Поразительное единодушие. А спустя еще немного мы с Дорианом покидаем мое имение и направляемся в Казематы.