Кабак горел пьяным восторгом и веселым шумом прожигания жизни.

— Юнгс, ты чего мрачнее тучи? — молодой маг отделился от пьяной компании и подошел к напивающемуся в одиночестве барону Дерфи.

— Отвали, Мерлок, — буркнул Юнгс и осушил целиком всю кружку горячего вина.

— Как знаешь, приятель, — пожал плечами маг, — ты всегда слыл душой компании, а в последнее время отдалился и замкнулся. Я всего лишь хотел удостовериться, не случилось ли чего?

— Если бы что-то случилось, ты бы первый узнал. Твои сестры-сплетницы молниеносно доносят вести на своих острых языках.

— Ты сестер-то не трогай.

— Я же сказал, отвали, тогда не услышишь ничего нелицеприятного о себе и своей пронырливой семейке, — Юнгс сдвинул брови.

— Ладно, бывай, — Мерлок поспешил оставить товарища в покое.

Дерфи покачал головой и заказал очередную порцию напитка забвения. В состоянии полной абстракции он пребывал с того самого момента, как правитель Касандер обосновался на его ложе. С тех самых пор ни о ком другом барон не мог и подумать. Все мысли вертелись вокруг одной фигуры — бедного брошенного мальчишки, чей внутренний мир так неожиданно распахнулся перед боевым магом.

Юнгс, конечно, подозревал, что вся надменность и злость правителя лишь напускное, что в душе Касандер совсем другой. Но, бережно сняв маску, отточенную жестоким воспитанием сурового Металла Милиотар, он никак не ожидал обнаружить под ней ранимую и жаждущую любви душу. Барон понял своего правителя и не смог устоять перед истинной невинностью. Нежность, которую Юнгс испытал к молодому королю, не способны были заглушить даже пылкие ласки дородных девок или утонченные поцелуи томных дворянок.

Барона напрягала вся эта ситуация. Нет, он, конечно же, мечтал докопаться до истины, это был спортивный интерес. Но теперь его увлечение стало слишком серьезной манией. Никто, кроме Касандера, не возбуждал в душе Юнгса сладких струн обожания и любви. И нежность. Нежность сковала его душу, оплела цепями и навечно привязала к Касандеру. Лишь нежность и никакой магии.

Дерфи потер лоб и жадно отпил из принесенной обслугой кружки. Как бы там ни было, барон рассудил, что он все равно останется самым преданным слугой правителя Архатея. Ведь, пожалуй, кроме него в этом жалком королевстве больше никто не отличается верностью Касандеру, а он катастрофически нуждается в искренней заботе. И Юнгс поклялся подарить ее повелителю, а вместе с тем и глубокую любовь верного слуги.

— Можно присесть? — к Юнгсу обратился простолюдин.

— Нет, — грубо ответил маг.

Простолюдин помял свои серые обноски, но все же опустился на противоположную лавку.

— Я же сказал, занято! — уже поддатый Юнгс был готов к драке.

— Ну, никого же нет, — не отступился человек.

— Ах ты, безродная шавка! — барон приподнялся.

— Ух ты, — присвистнул простолюдин, разглядывая зеленый пояс в виде змеиного хребта, болтающийся на талии мага. — Пятый уровень?!

В черных глазах парня сквозило лукавое недоверие.

— Да, а что, сам не видишь? — Юнгс успокоился и плюхнулся обратно.

Он любил, когда люди проявляли к нему внимание. Тем более замечали обновки. На самом деле барон не достиг пятого уровня. Ему пока просто дозволили пройти экзамен на повышение магической градации, но Юнгс не сомневался в своем успехе. Поэтому он решил, что зеленый пояс вполне заслуженно может перекочевать к нему с полки родового хранилища, заменив привычный красный аксессуар четвертой ступени.

— Я не силен в магических градациях, они не столь важны, — хмыкнул простолюдин. — Белый, черный, синий, желтый, красный, зеленый — все это лишь игра цветов на потеху праздной публики.

Для бедняка человек разговаривал слишком самоуверенно и надменно. Юнгс озадаченно почесал затылок.

— Как служба? — продолжал простолюдин, сверкая своими глазами-пуговицами.

— Тебе что за дело? — Дерфи снова утонул на дне кружки.

— Интересно, как тебе прислуживается. Говорят, Касандер — не особо умный правитель.

Глаза мага вспыхнули яростью.

— Как ты смеешь! Ты цитируешь мне, барону Дерфи, боевому магу его светлости, всякие помойные кривотолки!

— Ясно, — простолюдин пожал плечами, — типичный цепной пес.

— Ты заговариваешься. Эй! — барон ударил кулаком по столу. — Кто дал тебе право так говорить с дворянином?!

— Когда-то и Дерфи числились крестьянами... — спокойно отозвался парень. — Да и клан Милиотар презирал свои побочные ветви родичей Металла. Все меняется. Иногда рождается выродок типа нашего бывшего правителя, который захватывает власть в свои руки и терроризирует страну. А потом ему на смену приходят его тщедушные отпрыски, позорящие честь архатейцев всем своим существом.

— Ах ты, тварь! — заорал Юнгс, плюясь пенной выпивкой. — Я понял. Ты из оппозиционеров, тех ублюдков, которые позорно бежали в Плантагенет. Неудачник!

— Если угодно. Зато я никогда не преклонюсь перед слепцом Касандером, дешевой марионеткой в руках его папаши. Я презираю правителя, бездумно разбрасывающего сильнейшие заклинания, забывая о последствиях.

В чем-то простолюдин был прав, особенно касательно заклинаний. От этого барон рассвирепел еще сильнее, невольно вспоминая о «цепях».

— Получишь у меня! — пригрозил он кулаком.

— Как же зверек похож на хозяина, — протянул парень, презрительно оглядывая Юнгса, — такой же недальновидный. Или твоя пылкость вызвана чем-то другим? Может, ты готов не только служить своему правителю. М? Ты его хочешь?

— Пойдем, выйдем, — икнул Юнгс, обуреваемый пьяным желанием наказать холопа за резкие слова. Маг был не намерен спускать оскорбления в сторону его любимого господина, который по убеждению барона ничем не заслужил столь резких оценок.

— Хорошо, — как-то легко согласился простолюдин.

Но это ничуть не насторожило Дерфи, сейчас ему все казалось по плечу. Они вышли на мрачный двор архатейского города. Свежий ветерок покачивал их тени в ночной палитре полной луны, убаюкивая внимание обещанием по-южному глубокого сна.

Юнгс засмеялся. Он был пьян и жаждал размять кулаки. Его руки мастерски сплели «водяной пар», ударное заклятие второго уровня, и простолюдин оказался в плену обжигающих брызг. Его хилому телу, лишенному магии, должно было хватить.

Но тут произошло непредвиденное, парень одним касанием испарил заклятие боевого мага, стерев слабые чародейские стежки белым световым мечом.

— Как это? — осекся Юнгс и тут же применил на себя заклинание трезвости.

— Не ожидал, да? — оскалился простолюдин, сжимая в руке эфирный меч.

— «Лезвие шабота», — обескуражено протянул барон. — Третий уровень ударной магии.

— Дурак, — хмыкнул парень, — его сила меняется по желанию владельца. Этот шестой.

— Да кто же ты?

Простолюдин покатился со смеху.

— Смотри, — надменно бросил он и в это же мгновение стал расплавляться, открывая истинный лик сущности внутри него.

— Твою ж едрить! — вырвалось у Юнгса.

Перед ним стояла женщина лет пятидесяти пяти в пышном белом платье и с высокой прической аккуратно подобранных наверх седых волос.

— Я решила почистить ваш гадюшник, — самодовольно отозвалась она.

— Фрея Чивори, — зло обозначил Юнгс, моментально выпрямляясь.

— Собственной персоной, — она ухмыльнулась, — а ты, Дерфи, как всегда самодоволен и хвастлив. Вырядился в цвета пятого уровня, а сам едва ли можешь рассчитывать на четвертый. Смотри, ты даже не почувствовал перед носом заклятие «кукловод», а претендуешь на звание боевого мага. Ты слаб.

— Что тебе надо, мерзкая старуха? — Юнгс не собирался любезничать с первыми врагами Касандера.

— Догадайся?

— Пошла ты! Я с тобой не в викторину играю, — барон сплюнул.

— Ты так смешон, ну прямо, как твой ненаглядный правитель, глупый щенок, не умеющий распоряжаться собственной силой.

Юнгс стремительно сплел свой знаменитый «молот огненного гнева», его любимая ударная стихия четвертого уровня, и выставил перед лицом Фреи.

— Что это? Мальчик, твой жалкий четвертый уровень ничто против моего шестого.

— Не говори гоп, — усмехнулся Юнгс, — я тебя поджарю.

— Как часто приходилось слышать подобные обещания, — Фрея покачала головой, — и где сейчас все эти люди?..

— Заканчивай болтать! Ты что-то хотела?

— Убить тебя.

— Что? Времени что ли свободного полно? — Юнгс встрепенулся.

— Ты мне мешаешь, — глаза Фреи стали злыми, а жестокая ухмылка искривила рот, — ты постоянно маячишь рядом с Касандером, а так дело не пойдет. Он должен остаться один, жрать свою ничтожность и никчемность. Хочу заставить его кричать от боли и исходить кровавыми слезами! Он заплатит мне за смерть дочери! Проклятый щенок Милиотар. Я так долго ждала удобного случая для мести. Наконец, Касандер ошибся. Накинул на себя цепь, умница, — Фрея рассмеялась. — О, я просто горю в нетерпении скорой расплаты. Уничтожу поганца. Я так упорно шла к этому, так тщательно выверяла каждое действие, и вот, наконец, кровь Чивори будет отомщена.

— Утомила. Я не позволю, — прокричал Юнгс, его била дрожь, но желание уничтожить врага Касандера было сильнее. О себе барон словно забыл.

— Ты умрешь, шавка. Твоя самая большая удача в жизни — пару раз совокупиться с гаденышем Касандером, и все.

— Сука, — прошипел барон.

— Не злись. Ты сам выдаешь себя. Все твои мысли и любовные ленты, распускаясь цветком сладострастия по ауре, просто кричат о твоих чувствах к Касандеру, — Фрея усмехнулась. — Мне доставит удовольствие убить любимого слугу глупого малыша Милиотар. Надеюсь, ему будет больно.

— Я не позволю причинить вред Касандеру! Вы его не знаете! Вы все не стоите даже ногтя этого мальчишки!

— Это ты не понимаешь, кто он. Его сила — абсолютное зло, и он, не понимая очевидностей, орудует ею направо и налево. Он спорит с законами самой магии. Чертенок должен умереть. Он лишний для всего мира. Чуждый всему живому элемент. Я это говорю, как черная ведьма, умудренная опытом, а не как безутешная мать.

— Нет! Он нужен, нужен, — голос Юнгса дрогнул, перед глазами встало лицо Касандера, разгоревшееся румянцем сладострастия, — он нужен мне!

— Глупое влюбленное животное, тогда вместе с твоей смертью исчезнет и вся необходимость в Касандере.

— Заткнись, я буду биться во всю силу! Я не позволю!

Юнгс выпрямился и вскинул голову, в глазах пылала праведная ненависть чистокровного дворянина.

— Начнем, — кивнула Фрея, и ее меч вырос в разы.

Юнгс поднял огненный молот. Два мага сошлись, обрушиваясь мощью заклятий. После ударных орудий они осыпали друг друга заклинаниями стихий. Фрея применяла «звездную пыль», поднимая с земли острые осколки камней, а Юнгс охотно расщедрился на «пчелиную злость», вызвав сумеречных ядовитых насекомых.

Но как ни старался юный барон Дерфи, все же он был слабее Фреи. Вскоре его магические силы стали подходить к исходу. Тяжело давались даже простые защитные блоки. И Юнгс понимал, что, скорее всего, умрет. Его глаза наполнились безысходной тоской, но лишь по одному только Касандеру.

Умирать было жаль, ведь так исчезнет навсегда радость от прикосновений к любимому нежному телу правителя, а его положение станет чудовищным. Юнгс все понимал, знал, без него никто не защитит одинокого мальчика на троне Архатея. От этого разум Дерфи захлестнула горечь, побуждая драться еще более остервенело и отчаянно, превосходя собственный уровень и магические силы.

Наконец, почувствовав свое полное превосходство, Фрея подняла руку, плетя мощное заклинание расщепления тела с душой, фирменный знак Чивори, заклятие «Пустынный призрак», уровень шесть.

Фрея посмотрела с превосходством:

— Ты оказался сильнее, чем я полагала. Экзамен на пятый уровень успешно сдан, молодец. Старался для Касандера, это заслуживает похвалы. Ну, а теперь ты готов погибнуть за своего недомерка? — злорадно произнесла женщина.

— Да, я готов умереть за Милиотар, но еще не кончено, — Юнгс подумал и, ухватившись за красную ленту их с Касандером неуловимой связи, крикнул в никуда. — Касандер, приди! Я погибаю! Касандер, правитель мой! Спаси меня!

— Размечтался! Он сейчас наверняка во власти цепей похоти и ему нет дела до глупого пса, так бездумно отдающего за него свою жизнь.

— Пошла ты! Он придет! Я верю!

Но в воздухе по-прежнему царило безмятежное спокойствие летнего дня, и не находилось никакого намека на вихрь появления Касандера. Надежда Юнгса растаяла, улетев в бездну разрушенным карточным домиком.

— Ладно, — буркнула Фрея, — достаточно.

Она, не задумываясь, метнула в барона свое страшное заклятие, дремлющее в ее руках.
Юнгс вскрикнул. В его тело вгрызлись сотни голодных претов, жаждущих насытиться человеческой плотью, еще трепещущей жизнью.

— Сдохни, бельмо в моем глазу, — самодовольно бросила Фрея, смотря, как погибает молодость.

Юнгс, погребенный под серыми телами духов, разрывающих его, из последних сил стиснул зубы и произнес:

— Касандер! Моя смерть не будет напрасной, он увидит глазами дракона твой заговор и убьет тебя, мерзкая старуха! Проклинаю...

Через секунду голова храброго барона лежала у ног Фреи, жадно потирающей руки. Она ликовала — еще один сторонник Милиотар пал жертвой ее великих чар. Ведьма захихикала и подняла голову за рыжие кудряшки.

— Что, милый, наигрался в мага? — проскрипела женщина, глядя в закатившиеся зеленые глаза, и сунула голову в заранее приготовленный мешок.

Ведьма ушла, а природа осталась холодной и бесчувственной к смерти. Все так же дул ветер. Неспешно шелестели деревья, а вдалеке раздавались пьяные песни, славящие весельем жизнь, которой неведом час смерти.

Лишь полная луна, как немая свидетельница, печально осветила мертвое тело Юнгса, простившись с верным, и поэтому мертвым слугой, мягкой тенью облаков.