Утром сообщили, что Юнгс мертв. Странное чувство охватывает душу, когда ты узнаешь о смерти близкого, во всех отношениях, человека. Его нежные касания интимности еще не слетели с твоей кожи под напором ветра времени, ты все еще ощущаешь их живой след, но самого человека уже нет в нашем солнечном мире. Становится стыдно за то, что ты жив. А потом будто под напором бури срывает границы спокойствия, заполняя душу кислотой отчаяния. Пустота.

Сначала я не поверил.

— Как погиб? — раздраженно рявкнул я на голема, смотрящего на меня со дна хрустального шара.

— Ну, — чучело оторопело, — был убит около кабака в городе.

— Что за глупость! Боевой маг убит у кабака. Абсурдное словосочетание.

— Но это правда, повелитель, — мальчик потупил глаза.

— Издевательство! Да, кто смог такое учудить! Как все случилось?

— Не знаю. Свидетелей не было.

— Как обычно! Каким образом?

— Убит заклинанием.

Час от часу не легче. С кем Юнгс мог устроить магическую дуэль, если они категорически запрещены? Да, кроме Дерфи вообще ни один дворянин не рискнул бы положением в обществе. Строгость наказания пугала даже самых отпетый бунтарей. Юнгс.

— Каким заклинанием?

— Сильным...

— Это и без твоих пояснений ясно! Боевого мага ерундой всякой не пронять.

— Простите, повелитель.

— Кинь мне картинку.

— Да.

В шаре поплыла панорама кровавого места происшествий. Тело барона Дерфи распластанное бессилием пылилось во дворе кабака, пугая своим видом окружающих зевак, которых там собралось видимо-невидимо.

Я сконцентрировался на теле моего близкого товарища. Страшная смерть. Его боль и предсмертные мольбы врезались в мою душу — глаза дракона четко передали болезненные ощущения оскверненного преступлением места. Я ловил блеклые следы использования черной магии.

Страх Юнгса. Кто-то воровал его душу, растаскивая на куски. Да. Точно. Я узнал это заклинание — «Пустынный призрак». Жестокое. Над ним, расправляя крылья, восседает каменный дракон с подсолнухом в когтистых лапах. Древний символ. Но знакомый... даже очень хорошо мне знакомый знак. Клановый герб рода Чивори!

Я закрыл глаза руками — слишком больно. Мерзкие гадины, что они сделали с Юнгсом! За что? Чем он им помешал? Хотя... Я уже знал, Дерфи погиб из-за меня. Он в какой-то мере стал мне дорог, и его убрали, как верного слугу ненавистного повелителя. Мне бросили вызов, что ж пускай. Я не могу открыто наказать Чивори за смерть Юнгса, но кто-то должен ответить. Дилемма.

Клан Дерфи вряд ли станет предъявлять Чивори претензии. Кем был Юнгс? Всего лишь дальней ветвью могучего магического рода. Не наследник и даже не член основного древа, так, сын младшей дочери главы клана и обедневшего дворянина.

Юнгс — его простота и легкость подкупали, в нем не было безмерного снобизма дворян, поэтому мы и сошлись. Но семье он не был интересен. В общем, очевидно, Дерфи не рискнут портить отношения с мощным кланом из-за вечного разгильдяя Юнгса. Да и наверняка Чивори, в свойственной их мерзкой семейке манере, уже успели умаслить главу Дерфи, отписав земли.

Да, несомненно. Вижу подписанные документы лживых извинений. Моего товарища выставили зачинщиком драки и чуть ли не единственным ее виновником. Несправедливо! Кровь Юнгса останется неотомщенной из-за черствости его продажных родственников.

Но я не смею их винить. Кто угодно только не я. Если бы я не остался глух к крику Юнгса. Если бы только открыл глаза и вспомнил свои обязанности, Дерфи был бы сейчас жив. Чивори твари, но они не виноваты в моем проступке. Это я убил Юнгса.

Я виновен.

Мое безразличие. Эгоизм.

Я предпочел липкие утехи секса жизни друга, точнее верного пса, который спасал меня даже вопреки своей воле. Я стал сиротой. Кто кроме Юнгса любил меня?

Никто.

Одна только молочная мама. Но ее существо так ничтожно рядом с целым миром. Я опять нелюбимый. Что мне делать теперь в океане враждебного забвения? Как обходится без Дерфи и его заботливого покровительства втайне от людских глаз? Кто будет мне помогать и отогревать мою разорванную душу?.. Кому я нужен? Как мне восполнить уникальную нежность, что дарил мне Юнгс?! Его нежность.

По телу бегут микроскопические разряды тока, организм отзывается на воспоминания о руках барона. Хочется закричать, но я не имею права показывать эмоции. Не сейчас.

— Я понял, — киваю голему.

— Какие будут распоряжения?

— Найдите его голову. И похороните!

Отключаюсь. Зачем Чивори голова барона? Я даже не хочу думать об этом! Есть столько отвратительных заклинаний, где необходимы человеческие части, и я прекрасно знаю чудовищные подробности их использования. Но мысль о том, что Юнгс, столь нежный и добрый ко мне человек, станет сырьем для шавок Чивори просто невыносима.
Меня сводит судорогой.

Как я мог быть таким слепым?..

Юнгс! Прости. Я оценил тебя тошнотою развратной ночи. Я так виноват. Нет сил оставаться в кресле. Еле добираюсь до кровати и падаю в ее мягкое тело, зарываясь лицом в покрывало. Я обессилен и разбит. Ничего не могу. Конечно, Чивори за все ответят. Я сам им отомщу... но потом, позже. Сейчас я смертельно устал и вымотан горем. Я виноват, это опустошает меня. Я брошен. Это убивает меня.

— Тау, — тихо зову я, но никто не откликается.

Где же ты,Тау! Почему ты не слышишь мой раненный зов?! Только ты сейчас можешь согреть бедного проклятого правителя Архатея. Лишь тебе по силам утихомирить ветер отчаянной тоски, царствующий в моей душе.

Исключительно его рукам, верящим в иллюзию цепей, подвластно мое настроение. Обман вокруг меня. Но для меня нет разницы, я просто хочу быть рядом с ним. Так мне спокойнее.

Но Тау куда-то пропал. Как все невовремя. Бросил меня после столь откровенной ночи сплетения. Я срываюсь в бездну, в пустоту нелюбви и холода.
Беспамятство.