Небольшой уютный дом на окраине Хелрида, за ним – красивый сад с фруктовыми деревьями, в котором я так любил играть в детстве. Невысокий белый забор и калитка на щеколде – мы выкупили все это пару лет назад, как только вернулись в Ферелден.

Теперь я понимаю, почему родители выбрали этот город – тут тихо, спокойно и никто не задает лишних вопросов. Все соседи просто приняли к сведению, что собственник имущества сменился, а кто стал новым, откуда появился, и для чего ему все это понадобилось – их не интересовало. И меня это более чем устраивало.

Когда мы два года назад покидали ту злополучную рощу остролистов, я не мог даже сообразить, куда нам двигаться дальше. Но, выйдя на Имперский тракт и повернув в сторону Неварры, с целью попасть в Камберленд, чтобы поскорее добраться до Ферелдена, я вдруг почувствовал укол совести. В Минратоусе ведь остались двое, которые очень захотят узнать о том, что же на самом деле произошло с Фенрисом и Лантой. А потому, не пройдя и полумили, наш дуэт уверенно развернулся к тевинтерской столице.

Во дворце мы провели несколько дней – правитель великой Империи никак не хотел нас отпускать, а уж его сын и вовсе не давал мне проходу, узнав, что к вашему покорному слуге вернулась память и, как результат, я часами рассказывал ему о своих детских воспоминаниях.

Ритан на удивление быстро поверил моим историям о «взбалмошной парочке», как он их сам называл, и только восхищенно хмыкал да понимающе кивал, пока я говорил о последних днях нашего путешествия. Когда же я поведал ему о Гийоне, Архонт тут же предложил перенести тело в городской склеп, но мы с Эйри отказались – почему-то в душе была твердая уверенность, что воину под сенью деревьев будет лучше.

Распрощавшись с гостеприимными хозяевами, мы с девушкой наконец устремились в Ферелден. Правда, по дороге не удержались и зашли-таки в гости к Мари, теперь уже наместнице Неромениана. Тогда-то она и рассказала о том, что Д’Этьен был не просто императорской Ищейкой, а наследником очень известного рода и находился чуть ли не в родстве с самой императорской семьей, но еще в детстве сбежал из дома, мечтая стать следователем. Сначала отец отказался от такого сына, однако позже все же принял его выбор и оставил право наследования за ним в надежде, что тот одумается. Не одумался.

Когда я передавал Мари кинжал Гийона, она плакала…

Покинув город-порт, мы двинулись через Молчаливые степи к Камберленду – там-то я впервые испытал подаренный мне меч. Те трое грабителей сгорели дотла, так и не успев сообразить, в чем дело – ценный презент мне достался от отца.

К сожалению, мы так и не попали в Киркуолл, а, соответственно, и Варрика не повидали, но я дал себе слово написать ему обо всем… И вот сегодня я решил исполнить это обещание, поэтому взял перо, стопку бумаги и засел за письмо, которое как раз и подходит к концу.

Тут мне бы следовало поставить жирную точку, но я должен сообщить еще одну немаловажную вещь:

«Возможно эти строки – последнее, что я напишу, так как принял для себя решение и сегодня сделаю попытку шагнуть за Грань.

Я так и не смог рассказать Эйрилис о своем… даре или проклятии – я пока не решил, и теперь, в случае неудачи, только эти записи поведают ей всю правду. И я очень надеюсь, что, прочитав все это, она сможет понять меня и простить. Для меня нет человека ближе и любимее ее, но и бросить Дариала я тоже не имею права. А для этого мне придется покинуть Тедас и начать учиться быть Ищущим! Учиться быть сильным! Чтобы при нашей следующей встречи с Адамом я смог дать ему отпор.

А потому я прощаюсь с ней на этих страницах, дабы оставить о себе хоть какую-то память.

P.S: Эйрилис, знай одно – я люблю тебя и всегда буду любить».

***
Седоволосый безбородый гном грустно усмехнулся и, отложив в сторону немаленькую стопку бумаги, прошитую кожаным шнурком и исписанную мелким, будто бы «скачущими», почерком, кряхтя поднялся. Подойдя к буфету, он достал бутылку вина и не торопясь откупорил деревянную пробку. Бросив взгляд на толстенную рукопись, мужчина разочарованно покачал головой: одно он знал наверняка – никто никогда не услышит от него этой истории – слишком уж опасны знания о других мирах. Их еще долго не смогут принять.

Вернувшись к столу, он налил в бокал рубиновой жидкости и вновь сел на стул – в полученной сегодня утром посылке, пришедшей к нему из Хелрида, был еще конверт, в котором обнаружилось короткое послание, которое гном оставил «на потом».

Немного поерзав и устроившись поудобнее, он взял сложенный вчетверо листок и, развернув его, прочел следующее:

«Здравствуй, Варрик. Пишет тебе твой приемный сын, если запамятовал – Мэйридан. Направляю тебе свои, нет, не подумай плохого, мемуары! Это не значит, что я решил в срочном порядке преставиться, просто слишком долго объяснять все, произошедшее со мной за эти годы, а там уже все разложено по полочкам и объяснено в лучшем виде. Не представляю, что ты будешь с этим делать, но сие уже не моя головная боль».

Ниже в тексте была накарябана наглая ухмыляющаяся рожица, и читающий не удержался и показал ей язык.

«Варрик, сразу скажу, что это письмо написано мной через две недели после того, как я закончил ту обширную писанину, которую тебе придется прочитать, осознать и переварить, а это означает, что я все-таки смог совершить переход за Грань и вернуться живым и невредимым обратно. Дома меня, конечно, ждал разговор не из приятных, но я справился и с этим.

После объяснения всего и вся рыдающей девушке, которая, к слову, успела прочитать мое к ней послание, я получил жесткий ультиматум: «Или ты берешь меня с собой, или я больше с тобой не разговариваю», и теперь у меня осталось только два пути. Но, так как я, если ты успел позабыть, жуткая скотина, то я выбрал тот, который был мне наиболее приятен, а именно – взял девушку с собой! Понимаю, что это небезопасно, что это нечестно – подвергать ее такому риску… но ничего с этим поделать не могу, ведь время, проведенное без нее, было для меня слишком тяжелым испытанием.

Подводя итог всему вышесказанному, я хочу сообщить тебе две вещи. Первая: Варрик, я очень рад, что ты был моим, хоть и фиговым, но отцом. Вторая: теперь я понимаю своих родителей! Самый большой страх, оставшийся в моей жизни – это отпустить руку Эйрилис!

За сим спешу попрощаться и пожелать тебе долгих и долгих лет жизни, так как наше с Эйри время с недавних пор стало почти что бесконечным.

С уважением, твой самый любимый, да и, пожалуй, единственный, сын на свете, Мэйридан».

- Ну что же, - мужчина покачал головой и, сделав глоток вина, собрал все листы вместе. – Пусть судьба будет к тебе благосклонна и поможет пройти свой путь достойно, выполнив все, что задумал. Пусть поможет…

Огонь в камине жадно набросился на полученное угощение и гном, крякнув, отвернулся – перед глазами стояли исчезающие в пламени строчки:

«Post scriptum: Ланта и Фенрис просили передать, что они никогда не забывали тебя и никогда не забудут».