Призрачный свет приближающегося утра разогнал ночной сумрак. Дорога, длинным полотнищем ложащаяся под конские копыта, казалась светлой полосой на фоне окружающей травы. Гнедой жеребец перешёл с рыси на шаг – тратить силы коня попусту Альдо совершенно не хотелось. Зачем животное загонять? Тем более – животное, которое обошлось в кругленькую сумму. Погони не было слышно, да и успеть – не успеют они без подставных. Срезав часть пути через неровную низинку, Торнеро выиграл, как минимум, часа три времени. А вот преследователи вряд ли смогут проехать там в темноте – ноги лошадям поломают. Если, конечно, у них нет кого-то, кто хорошо знает эти места. Но, судя по отсутствию погони, вроде бы нет. Альдо остановил коня и прислушался. Действительно тихо. Ну и славно!
Впереди, тёмным пятном на фоне сереющего неба, вырисовывалась магнолиевая роща. Эти места уже не были родными и здесь следовало соблюдать осторожность – теперь уже не выйдет так удачно использовать подробное знание местности как раньше. Сверчки смолкли, и голоса просыпающихся птиц начинали утреннюю перекличку. В воздухе стоял запах травы – вполне возможно, что к вечеру будет дождь. Альдо тронул коня и неспеша отправился дальше.
Что им было нужно? Это вопрос не давал Торнеро покоя. Его явно пытались взять живым. Но зачем? Попытаться выяснить у него план защиты «Рагнателы»? Допустим. Но что это им даст? Ну, смогут подойти к основным воротам. А дальше? Араннай ведь тоже не дурак – план защиты контура даже своим не раздаёт. Всем доступно объяснено, что вот туда и туда не ходить. Пойдешь – ну, мир твоему праху, кто ж виноват… Да и попытаться выжать насильственным путем сведенья у Ворона, прошедшего Испытания, не у слётка – это тоже занятье то ещё. И они это знают. А то, что он не продаётся - это факт. Да и, соберись они его купить, – не стали бы бегать по канавам и подворотням, пришли б и предложили. Хотя, если бы предложили, то были б посланы ко всем демонам Тени. Верить старой гвардии на слово, на деньги, да вообще принимать на веру хоть что-нибудь ими обещанное – это надо быть или идеалистичным дураком или пустоголовым идеалистом. Особенно сейчас, когда страна расколота и в ходу ставки уже куда поболее, чем жизнь.
Альдо набрал повод, заставляя коня очнуться - тот, кажется, засыпал на ходу. Ничего удивительного: полсотни миль за ночь отмахал с парой коротких передышек.

В этой затянувшейся драке за насест сторону выбирал не Торнеро. Все решил старик Кардосо - Грандмастер Антивы. Но это был тот приятный случай, когда течение судьбы само приносит тебя на ту сторону, где тебе самое место. Хотя бы потому, что это так приятно - не мучаться довлеющим над тобой ощущением отсутствия права на ошибку, знать, что если вдруг ты не убьёшь того, на кого подписан контракт, тебя не убьют. Жить без приставленного под лопатку острия кинжала – это стоит того, чтоб раз и навсегда определиться с кем ты. Действительно стоит. И вот ещё это: чувство, неведомое раньше – привязанность к месту и к людям. Он признавался себе, что хотел остаться среди новых товарищей надолго. Там не было вечного недоверия, подозрений и тихой вражды, где каждый сам за себя. Где завтра ты без сожаления прикончишь парня, с которым вчера звенел кружками и пел «Наш славный атаман», лишь потому, что пресловутый «атаман» решил проверить твоё послушание. Зевран был не такой. Его, конечно, опасались, как положено. Но разве старый босс здоровался с тобой при встречах? Вот и в этот раз, совсем недавно, когда Палач зачем-то срочно отбывал в порт, мастер Араннай вдруг вспомнил: «Торнеро, я ведь тебе отпуск обещал, чтобы купить коня. Давай-ка мухой собирайся, и деньги не забудь – карету уже запрягают», и Палачу: «Эвлар, ты ведь подбросишь его до Антивы?» Вроде спросил, хотя им уже всё было решено, а тот кивнул, чуть улыбнувшись и не сводя с него глаз. Кстати, не так Палач и страшен. Даже поговорили малость, хотя Торнеро предпочёл болтать не с ним, а с кучером, сидя рядом на козлах, долиец, кажется, всё равно проспал в карете всю дорогу. А как летели! На перекладных, без передышки! Вот кто ещё из боссов так печётся о своих Воронах? Да, за такого, как гильдмастер Араннай имело смысл иногда позвенеть клинком.

Прохладный утренний ветер тронул волосы ездока. Альдо посмотрел на опушку рощи, пытаясь внимательно изучить всё, что можно было увидеть среди деревьев. Похоже, что чисто. Сквозь сплетение ветвей магнолий едва различимы могучие стволы фасалий, уходящие вверх подобно корабельным мачтам, да разлапистые пятна низких кустов, которые толком-то и не разглядеть в неверном свете.
Однако, попытка захвата кого-то с «Рагантелы»… Это что-то новое! Да, было - находили и убивали, изувеченные трупы на видных местах оставляли. Всякое было. Но до сих пор основной целью атак был сам Араннай, а мелкая дичь типа Торнеро, пойманная в живом виде, никого не интересовала. Смена стратегии? Что ж их так взбаламутило-то? Кто-то тронул болотце и местным гадам покоя нет?
Дорога нырнула под ветви магнолий. Альдо заставил утомлённого коня пойти рысью. Этот участок пути стоило миновать поскорей, проехать сквозь рощу, а там и до виллы не так уж далеко. Во всяком случае, большая половина пути – уже позади.
Они ждали его на выезде, у опушки. Их силуэты пришли в движение среди теней – тёмные фигуры на вороных лошадях с чернёной сбруей сорвались с места и ринулись по дороге навстречу. Торнеро резко развернул гнедого в пируэте, едва удержавшись в седле от мощного движения жеребца, охваченного внезапной тревогой, мгновенно передавшейся ему от всадника. Тот сразу же пустил коня галопом.
Впереди.с шумом рухнул поперёк тракта ствол фасалии, преграждая путь. Как предсказуемо! Торнеро иронично улыбнулся. Ну как же без сюрпризов! На дорогу выскользнули несколько фигур в лёгких кожаных доспехах, с клинками наголо. Гнедой прервал бег, приседая на задние ноги, неровно осадил, нервничая и сопротивляясь жёсткой руке нового хозяина. Braska! Улыбка искривилась, перешла в подобие оскала. Напрягшись всем телом, Альдо справился с ошалевшим жеребцом и, крепко пришпорив, пустил его вскачь - прямо на врага.
На первого из ждущих его у бревна, он напал на полном скаку, ударил с налёта, размашисто, с плеча, в движении обходя поставленный блок. Конец меча зацепил противника сзади по шее. Резко дёрнув гнедого в сторону, Торнеро сшиб второго с ног, заставляя оставшихся попятиться, чтоб обойти разгоряченную лошадь сбоку. Сзади приближался цокот копыт. Упавший ствол, приподнятый надломленными ветками, являл собой преграду высотой около двух аршин. Сумеет ли измученный дорогой конь преодолеть такую? Барышник зубом клялся, что гнедой хорошо напрыган, а проверить это – возможность представилась лишь на бревне, толщиной в полтора локтя. Но выхода другого просто нет.


Ворон зашёл с вольта, разгоняя лошадь для прыжка, на всякий случай, во избежание закидки, прихватил правый повод мизинцем руки, сжимавшей меч. Собрался, превращаясь в неотъемлемую часть конской спины, нагнул голову, чтоб защитить глаза от нависающих над дорогой веток… И гнедой не подвёл. Он прыгнул изо всех сил, так мощно оттолкнувшись, что новый хозяин его успел подумать: «А ведь барышник прогадал…» Но дальше всё смешалось…
Пролетая над преградой, Альдо почувствовал резкую боль в правой руке – чуть ниже плеча. Гнедой летел вперед по дороге, увеличивая расстояние между беглецом и преследователями. Торнеро оглянулся, бросил беглый взгляд на собственную руку и заметил торчащий из-под наплечника болт – лёгкий, от самострела.
«Цепанули, гады!»
Скакун продолжал нести всадника вперёд. Тот осторожно поднял раненную руку и сунул меч в ножны. Сейчас, когда погоня, судя по всему, отстала у рухнувшего дерева, меч только мешал. Над головой мелькали ветви. Свет, льющийся через кроны, стал ярче - где-то далеко, на востоке вставало солнце. Гнедой, громко дыша и роняя пену, вылетел из рощи, оставляя погоню позади
Через несколько минут Альдо почувствовал лёгкое онемение вокруг раны на руке. Веки стали наливаться неожиданной тяжестью. Разбойник натянул поводья, чувствуя как начинает кружиться голова и тут же снова двинул коня каблуками, чтоб тот совсем не останавливался. Стиснув зубы и борясь с накатившими ощущениями. Хоть что-то… Надо найти хоть что-то…. Какое-то место, где можно спрятаться от них… Внезапно окружающее дрогнуло, утратило чёткость линий. Под непривычно гулкие удары собственного сердца Торнеро стал медленно проваливаться в липкую и навязчивую темноту.


* * *

Темнота была абсолютной. Лёгкий холодок как будто впитывался в тело – как влага в губку. Ни единого звука и вокруг не видно, ровным счётом, ничего.
Торнеро чуть приподнял голову, облизнул губы и сплюнул, пытаясь избавиться от оказавшихся на языке песчинок.
Где я?
Под ладонями – мелкий, плотно слежавшийся песок. При попытке резко пошевелить головой, окружающая тьма пришла в движение и начала куда-то плыть. В желудке появился комок, который стал навязчиво проситься наружу.
Замереть. Осторожно распластаться на этом песчаном чём-то и подождать пока все это не закончится. Пока прекратится тошнота, схлынет головокружение и медленно придет осознание себя в пространстве.
По телу пробегает резкая дрожь. Холодно. Это потому что нет ни одежды, ни обуви. Никакой. Под животом все тот же распроклятый слежавшийся песок, в него же уткнулись пальцы ног. Ноет раненная рука.
Раздели, суки!.
Сосредоточиться и прийти в себя. Закрыть глаза, снова открыть. Картина перед глазами не меняется и от этого становиться как-то не по себе. А они вообще есть – глаза ? Торнеро осторожно коснулся пальцами лица, попытался сквозь сомкнутые веки прощупать глазные яблоки. Они оказались на месте и больно от прикосновений тоже не стало. Значит есть надежда, что это просто темнота. Хотя от них ожидать можно чего угодно – это Вороны.
Теперь аккуратно, не делая резких движений… Если продолжать лежать на месте – можно и замерзнуть. Особенно если учитывать то, что лежать-то приходится голышом на холодной земле. Кстати, почему она такая холодная? Погреб, подвал? Осторожно, ползком, ощупывая пространство впереди себя, пока пальцы не уперлись во что-то, на ощупь похожее на кирпичную кладку. Стена. Это хорошо. Изучить её руками и медленно встать.
Вернувшееся головокружение заставило прислониться к стенке. Да что это такое! То ли последствия того, что было на болте из самострела, то ли последствия удара головушкой любимой. Ну или по головушке… Хотя следов от удара, вроде бы, нет… Во всяком случае – по ощущениям.
Несколько минут неприятного ожидания – до тех пор, пока окружающее пространство не перестанет казаться неустойчивым. После этого – осторожно исследовать стену, продвигаясь вдоль неё, чувствуя ладонями неровности на кирпичной кладке и выпадающие из-под пальцев осколки, с шуршанием срывающиеся вниз и глухо падающие на песок.
В углу пальцы ноги коснулись чего-то холодного. Холодное, металлическое, полукруглое, похожее на чашу или, скорее, объемистую миску.…. Да, собственно, это она и есть, вмурованная наполовину в стенку, у самого пола. Внутри нее – жидкость… Вода? Вполне возможно. А дальше – снова стена, и снова угол, и опять стена… Прямоугольный замкнутый конур, где-то два на три метра. И под ногами – плотный песок.
Почувствовав ногой все ту же вмурованную чашу, Альдо остановился, привалился плечом к стене, сполз вниз по ней и осторожно сел на пол. Все. Каменный мешок неизвестно какой глубины. И снаружи – ни голосов, ни звуков. Во рту – вязкая слюна с неприятным привкусом и сердце бьется не быстро, но неожиданно сильно – так, что в груди начинает ныть.
Минуты капают, растворяясь в непроглядной темноте, вкрадчивые пальцы прохлады снова касаются обнаженного тела. В тишине слышно только собственное дыхание, кажущееся навязчиво-громким.
- Эй! Есть кто-нибудь?
Должен же тут быть хоть кто-то … Ведь зачем-то его поймали? Непременно должен быть.
- Эй!
Сверху раздался звук. Один, потом еще один. Еще и еще. Звук земли, падающей сверху на что-то деревянное, лопата за лопатой - как на крышку гроба. Да это же!.. Альдо с ужасом посмотрел вверх, в темноту понимая, что его закапывают. Живьем.
Суки! Шлюхины дети! Гады! Ну, ведь не затем же!.. Они не могут! Нет… Нет!
- Не-е-ет!