Этот город, похоже, просто не умеет быть новым. Или это просто стены штукатурили наспех, стараясь отстроить как можно больше и как можно быстрее после войны? Дома вокруг рыночной площади снова были покрыты сетью мелких трещин, то тут, то там можно было заметить места, где отвалились кусочки штукатурки.
После шумной и яркой Антивы Денерим казался тихим и провинциальным – все вплоть до улиц, ведущих к замковому кварталу, до лестниц, все еще хранящих едва заметные следы минувшей битвы.
Каким он впервые показался мрачным и одновременно суетливым, этот город! По сути – первый большой город в жизни долийца. Ни Лотеринг, ни Редклиф не шли в сравнение. Его высокие здания и оживлённые площади соседствовали с закоулками и тупиками, застроенными самыми разнообразными жилищами, от двух и трёхэтажных особняков, гостиниц и доходных домов с тесными квартирками до самых мерзостных лачуг – и каменных, и деревянных, едва держащихся на гнилых столбиках. Эвлар припомнил, что поначалу было трудно разобраться в направлениях. Тогда он положился на товарищей, их знание городов, но в первый же поход легко запомнил планировку, тем более, дома и улицы различались не меньше, чем деревья и тропы в лесу.
Вся эта беготня по Денериму едва ли не начисто забылась и было странно вдруг почувствовать: а мы ведь были здесь… Таверна, лавка, кузница, где был рождён вот этот вот доспех… Который очень пригодился вскоре.
Здесь полыхал пожар. Здесь раздавались боевые кличи и предсмертные стоны. Вот тут, на этом самом месте, воин Эвлар Махариэль один убил двух огров. Над этим городом сам Архидемон распростирал свои громадные крылья.
А вон на том балконе перед народом появился победитель Мора. И город ликовал в тот день, чествуя нового Героя Ферелдена. Он был заложником тогдашней своей славы, хотя и не желал её. Наверное, бессмертная Митал его услышала, и звук фанфар остался в прошлом.

* * *
Эвлар стоял в открытом дворе замка, ожидая встречи.
Вот этого большого монумента тут прежде не было. Довольно-таки наскоро сработанная статуя: медная выколотка, маскирующаяся под бронзу, черты, фигура – всё стилизовано и так безлично, что вряд ли было бы легко определить натурщицу. Никакой надписи на постаменте. К чему на площади такое изваяние устанавливать? И что всё это должно означать? Странно: эльфийская магесса, и в каком-то эффектном драматическом порыве. Завихрения вокруг напоминают языки огня, а это… клыки гигантского дракона… Архидемона?

Винн появилась из кареты, опираясь на свой посох. Её сопровождала женщина лет тридцати, в робе мага Башни, по виду – из учёных дам. А судя по сложению и росту, она вполне могла служить и в королевской гвардии.

Старая магесса приостановилась. Ей что-то показалось или… К ней приближался эльф в доспехах из драконьей кожи… Снял шлем, чтобы открыть лицо, разрисованное долийскими татуировками. Знакомый синий взгляд, такой глубокий и такой пронзительный. Гладко зачёсанные тёмные волосы отливают рыжей медью – ни одного седого, и ни одной морщинки, кроме тех, давних складочек между бровей. Они стали чуть резче. А так - как будто не было восьми лет после Мора.

Высокая магесса с удивлением посмотрела на Эвлара
- Винн, это Ваш знакомый?
- Да. Вита, Вы не могли бы минуточку обождать меня в сторонке?
- Да, конечно.
Молодая женщина, оглядываясь, отошла к подножью статуи.
Сжимая посох, как опору, Винн дождалась, когда Эвлар окажется вблизи и крепко взяла его за протянутую в приветственном жесте руку.
- Не знаю, что тебя занесло в Ферелден, но это основательный сюрприз.
- Надеюсь, добрый для тебя?
- О чём ты говоришь! Это подарок.
Долиец с чувством отвечал на рукопожатие и, став вполоборота к новой статуе, спросил:
- Здесь для меня тоже полно сюрпризов. Что это?
- Не видишь что ли? Серый Страж и Героиня Ферелдена. Посмертно. Убийца Архидемона. Ценой собственной жизни она спасла страну от Мора. Ну, что ты меня спрашиваешь? Сам знаешь, как это бывает.
- Как убивают Архидемонов?
- И тех, кто их убил. После эльфийского восстания так благородно было со стороны Королевы Аноры увековечить память героини – городской эльфийки, мага из Башни на озере Каленхад. Имени её, правда, никто не запомнил… В Киркволле нынче, говорят, какие-то волнения. Нам только не хватало…
- Эльфы немного успокоились и маги тоже.
- Ты понял. Но я бы, все равно не рекомендовала тебе ходить по городу много, с мечами и в доспехе. Хотя бы потому, что после бунта тут не очень спокойно. Я имею в виду не только указ, запрещающий эльфам иметь оружие. Ты всегда сможешь представиться городской страже как посланник от долийцев ко мне, например. Я имею в виду самих жителей города.
- Ну, хорошо. Теперь о деле.
Винн крепко обняла Эвлара.
- Как хорошо, что я тебя увидела.
- Я тоже рад, поверь. Мы обязательно поговорим, повспоминаем, узнаем новости, поскольку у меня, как минимум, неделя до корабля в Антиву. Но уж позволь мне сразу рассказать, зачем я здесь. Может понадобиться время, чтобы решить один вопрос.
- Идём ко мне.
- К тебе – с воспоминаниями. Сейчас, давай пройдёмся потихоньку вокруг площади и, ради вашего Создателя, не делай удивлённое лицо, когда услышишь, что привело меня сюда.

* * *


Нежданная встреча была радостна для обоих. Воспоминанья и дела переплетались в разговорах и занимали все долгие вечера за чаем, затягиваясь за полночь. Эвлар пытался не вникать всерьёз в ту массу новостей, узнавая о которых в Антиве, спустя время, уже не принимал их близко к сердцу, Что бы он сделал, если бы был здесь? Если бы с ним был Алистер, который не стоял бы в стороне, чуть что случится, и никому бы не дал оставаться безучастным? Да, счастье Стража-Командора, что он был далеко от Денерима.
Эльфа тревожило сейчас одно: Зевран и Эллеан, внезапно ставшие заложниками магии ребёнка. Впрочем, Винн успокаивала. Одна из лучших учениц её – Валетта Вита, уже несколько лет чуть ли не постоянно бывшая при ней, должна была поехать с ним в Антиву и обучать Эллеана. Сама девица монна Вита, не то, чтобы была в восторге, но приняла как должное, когда наставница ей это предложила. Её способности волшебницы были невелики от природы, но она была образована, воспитана, а главное – ей было бы неплохо куда-нибудь отправиться. Подальше от глаз Круга и опостылевшего королевского двора.

Эвлар, оставив в доме своего бывшего соратника заметное оружие и броню, в ожидании корабля, бродил по городу иной раз по полдня. Винн что-то нездоровилось, а то бы, как она сказала: «Сама сбежала бы с тобой в Антиву, если бы знала, что перенесу дорогу. И предстоящие словесные бои с Зевраном не остановили бы. Знал бы ты, сколько новых слов я набралась и при дворе, и в этом гнусном городе! Да Араннай со стула бы упал!»
Наступил вечер. Долиец шёл по Деренирму, припоминая и плохое, и хорошее, что было здесь когда-то. Он чувствовал, что некоторые люди, а чаще эльфы поворачивают головы и провожают его взглядами. В них не было угрозы или осуждения, но что-то было. Тоже память? Но Эвлар уверял себя, что если и Героя Ферелдена позабыли, наверняка, здесь никто не помнил и Долийского Палача. К нему никто не подходил, не заговаривал, он тоже никого не узнавал. Впрочем, недолго он обманывал себя. В каждом городе есть такие места, где вдруг внезапно встречаются друзья, знакомые и земляки, не видевшиеся по многу лет. И опустевший к вечеру денеримский рынок, очень может быть, обладал таким свойством.

Обернушись, Эвлар увидел пристальный взгляд, показавшийся ему знакомым. Худой, если не сказать – тощий, эльф с каштановыми волосами и какими-то почти детскими серо-голубыми глазами, кажущимися слегка неуместными на взрослом лице. Палач точно где-то видел эти глаза, только вот где? Эльф держал потрёпанный кожаный баул, перекинув его через плечо, и смотрел на долийца с со странно трогательным удивлением.
- Здравствуте… А я уже думал, что Серый Страж никогда не вернётся…
- Мы, кажется, знакомы?
- Я - Сорис. Подземелья эрла Денерима. Вы помните меня? Вы тогда меня спасли.
- Мы всех тогда оттуда выпустили. Никто не возражал.
- Так вы не помните?
- Помню. Я вспомнил Вас. Узкий проход направо, камера в самом конце коридора.
- Я бы хотел её забыть.
Долиец понимюще кивнул. Сорис улыбнулся - застенчиво, со странным налётом детской наивности на лице.
- Страж… я не помню имени…
- Его ведь тут теперь никто не помнит, не так ли?
- Нет, не так. Одно я знаю, но его не произносят вслух с тех пор, как Вы исчезли.
Эвлар испытывал сложные чувства. Быть может, он был нужен здесь гораздо больше, чем был нужен Зеврану? Или напротив, как предупреждал Долийского Палача тот безвестный наёмник: «Только не забывай: здесь правит королева, переступившая через родного отца. И если ты не будешь больше нужен как Герой, то твоё имя вымарают из скрижалей, а тебя оклевещут и казнят». Уже, считай, оклеветали и казнили. Вернее, предали забвению. Думают так.
- Вижу, сегодня и на свободе особенно нечему радоваться.
- Я, если честно, не думал, что хоть кто-то из эльфов надумается приехать в Денерим вот так , по собственной воле. Место здесь, после последних событий – не самое лучшее, по правде говоря. Что здесь было? Ну, это не было. Это есть. Голод. Нет, не во всем городе, конечно. В эльфинаже. Как-то постепенно цены выросли почти в два раза, а заработки упали на две трети. Потом цены пошли вниз, но и платить стали еще меньше – везде одно и то же: времена тяжелые, надо потерпеть. В общем, год терпели, два, три. А потом... Я даже не знаю, как так получилось. Вроде и Шианни, наш новый хагрен, была против. И ведь права была – не надо было, ну невозможно вот так, голодными, с ножами и луками на мечи… Но кто-то не выдержал. Нет, это абсолютно не удивительно, что кто-то не выдержал. По сути-то, легче умереть быстро, чем медленно. А деваться некуда. В Орлее места для эльфов нет – эльфинаж в Вал-Руайо забит под завязку – туда на второй год после войны со всего Ферелдена ехали. Ну, тогда, когда только стало ясно, что становится хуже и хуже, и этому конца нет. А теперь… Да что теперь. Если до того, как полыхнуло, еще можно было хоть как-то работу найти, то сейчас эльфов во многих местах и видеть не хотят. А Вы? Где были вы все эти годы?
- В Антиве. Это важно?
- Для Вас, наверное, важно. – Сорис поставил, наконец, свою поклажу наземь, что намекало: он пока не собирается прощаться.
– Может быть Вы могли тогда…
- Мог что-то сделать? Но ведь ты не смог. Другие не смогли. Шианни. Как она? Жива?
Эльфинажник внезапно изменился в лице. Застенчиво-инфантильное выражение лица исчезло и вместо него появилось другое – неожиданно спокойное, почти как умудренного годами старика. Возможно именно эта перемена сделала заметной морщины на его лице и предательскую седину, местами проглядывающую в волосах.
- Я? Я мог… Когда-то мог. Ровно до тех пор, пока высокие порывы брали верх над логикой и трезвой оценкой последствий. Это ужасно неприятно – чувствовать на своих руках детскую кровь. Ведь тевинтерцы так распоясались тогда – из-за меня… Пусть я был весьма косвенной причиной, но, тем не менее, из-за меня. Мои действия смогли использовать как один из поводов для того, чтоб закрыть и разоружить эльфинаж. И вырезанный приют - тот, в который вы ходили во время эпидемии – это тоже из-за меня. Так всегда бывает – ты приходишь, чтоб воздать кому-то по заслугам, а потом из темноты вылазит некто, кто счел себя оскорбленным за все человечество и режет тех, кто себя защитить не может – детей и стариков. Ведь я тогда в камере сидел потому, что попытался… Эх… Попытался убить сына эрла Денерима Кстати, того самого, что тоже в камере сидел. В том же подземельи. Такая сволочь… даже из-за решётки умудрялся всем испортить нервы. Вернее то, что от них осталось. Кстати, я могу Вам кое-что поведать, если интересно.
- Мне многое известно.
- Но ведь не эльфы рассказали?
Сорис посмотрел на долийца с вопросительным прищуром.
- Нет, не эльфы.
- Хорошо. Только я коротко, а то могу на корабль до Хаевера опоздать. Дело в следующем. Нынешний эрл Денерима, красавец Воган – гнусь, да такая, что я до сих пор не понимаю, как его земля носит, а Создатель терпит. Его любимое развлечение – насиловать и убивать молоденьких девушек. Как правило, эльфиек. Но сейчас, когда эльфийки стали, зачастую, похожи на скелеты, обтянутые кожей, он и человеческими девушками не брезгует. Естественно, всё это держится в тайне. Собственно, за это я со своим двоюродным братом и пытался его убить. Он увёл наших невест прямо со свадьбы. И убили бы, не заговори он нам тогда зубы, язык его змеиный, и не подоспей в это время стража. В общем, друга повесили сразу, а меня – не успели. Так вот. Нынче Воган цветет и пахнет, ходит гоголем вокруг Её Величества. Неймётся ему пролезть в венценосные супруги, что, по его хотелке, – это как раз его размер. Остальное, видимо, в плечах узковато. Не спрашивайте, откуда знаю – глаз и ушей у эльфинажа гораздо больше, чем кажется. А Ее Величество это хождение использует для того, чтоб противников своих пугать. Вот де, не будете тихо сидеть, так выйду замуж, и будет вам принц-консорт – первый сорт, жесткая мужская рука по локоть в кровище.
- Постой, но я же убил его! После… когда мне про него сказали…
Сорис печально покачал головой. Во взгляде Эвлара читался вопрос: «Как же так?».
- Мы тоже так думали. Так было объявлено и мы были рады. Но через полгода или вроде того, он вернулся. Оказалось, в карете был его двойник. Конечно, негодяй понял, что его хотели прикончить, странным образом вдруг начали умирать те, кто мог быть причастен к покушению… Но легче-то от этого не стало. Я сам после этого – на самом деле был в городе, но вроде меня не было. Но уехать я не мог, пока дядя был жив.
Эвлар был угнетён известием. Он-то давно считал Вогана мёртвым. И в разговорах с Винн они старались не затрагивать политику, поскольку старая магесса явно нервничала всякий раз, когда речь заходила о государственных делах.
Соррис печально посмотрел на город – туда, где за домами, находился дворцовый квартал с площадью и памятником герою Ферелдена на ней.
- А статуя эта… Ну поставили её, ну стоит она. Отражает глубокое понимание Её Величеством заслуг… Но только что толку от этой статуи, если желудок узлом завязан и крысы уже обходят эльфинаж стороной, потому что там не просто могут съесть, а наверняка съедят. Да и что крысам делать-то в нем – с голоду вешаться?
- Крысы не там живут, если я понял правильно? Нет, я не о тех, кто бежит. Я сам бежал из Денерима, в своё время. Не от судьбы, а за судьбой. За новой. И не жалею ни о чём. Даже о том, как поступил, поддержав Анору и не вынудив Совет Земель принять королём Тейрина Ты думаешь, было бы лучше? Никто не знает. Мы лишь вольны поступать так, как сочтём нужным, не зная, к чему это приведёт. И ты, если решил, то уезжай и не оглядывайся.
- Уезжаю. В Хаевер. Я не знаю, стоит ли об этом… Да, впрочем, какая разница – всё равно ведь уезжаю. Невеста у меня там. Человек. Белошвейка, вернее, хозяйка мастерской. Я знаю, что это плохо, мне уже все уши прожужжали тем, что я предаю свой народ и всякое такое. Но я хочу жить. Просто хочу жить. Дядю своего я похоронил, больше мне здесь ждать нечего. Да и… Я так устал от этого. От этого всего… От стариков которых выносят поутру, уже остывшими, от детей с постоянно голодными глазами. И что самое противное, я ничего не могу в этом изменить. Ровным счётом ничего. Я могу только попытаться сбежать от этого. Ну, или красиво повеситься на свежеустановленной статуе победителя Мора, чтоб показать Её Величеству – что эльфинаж думает о её понимании. Но только второй вариант меня не устраивает.
Внезапно Сорис замер, глядя куда-то через площадь, его глаза округлились. Потом он быстро повернулся спиной туда, куда только что стоял лицом.
- Мать моя, женщина! Так… Вспомни говно – вот и оно.
- Где?
Эльф подхватил с земли баул и ответил, не оборачиваясь.
- На противоположной стороне площади. Эрл Денерима в состоянии охоты. Разумеется, половой охоты и, разумеется не один. Прошу прощения… Но меня тут нет и не было. Иначе, вместо корабля до Хаевера, я сегодня поплыву вечером по реке Драгон – думаю, мое лицо он не забыл и не забудет никогда.

Эвлар бросил прощальный взгляд в спину уходящему Сорису. Потом сделал резкое движение рукой – как будто пытался поймать мошку. Потом принялся смотреть себе под ноги так, словно что-то обронил и теперь пытается найти на дороге. Сейчас он был просто каким-то рядовым праздношатающимся эльфом на опустевшем рынке.
Упомянутый эрл приближался, от осознания своей значительности, с той самой показной аристократичной небрежностью движений, которая свойственна либо актёрам на сцене, либо демонстративно-высокомерным ничтожествам в жизни. Дюжина его прихлебателей, угодливо называвшихся «друзьями», окружала негодяя.
- Господа! Вы только посмотрите – уже темнеет, но ещё не все бараны загнаны в овчарню!
Кто-то из спутников эрла презрительно и насмешливо фыркнул.
- Непорядок.
Воган сделал наигранно-изящный жест рукой, приподняв палец.
- О, да я ошибся – это у нас не баран. Это что-то немытое из лесу прибежало Бурундучок? Или там, скажем, хомячок? Какой славненький! А умеет ли он бегать? Желательно – быстро.
Эвлар неторопливо поднял голову и спокойно посмотрел в холёное лицо эрла Денерима, наслаждаясь всеми теми оттенками эмоций, которые вызвало на нём медленное узнавание. Да, Воган узнал его, сомнений в этом не было. Только постепенное осознание того, кто же на самом деле этот эльф с татуированным лицом, могло заставить зрачки подонка так расшириться, а усмешку – сползти с губ.
Эвлар медленно опустил взгляд, изображая смирение.
Впрочем, Вогану стоило отдать должное - ему удалось скрыть эмоции от спутников достаточно быстро.
- А впрочем, стоит ли обращать вниманье на всякое дерьмо на мостовой? Пускай этим заботится смотритель рынка. Пойдёмте, господа.

* * *
Корабль на Антиву отбывал с рассветом. Ночь перед отъездом из Денерима была без сна. Для Долийского Палача. Без привычных мечей и доспехов, в обычной городской одежде, с прикрытой капюшоном головой, конечно, чтобы скрыть лицо, отмеченное слишком индивидуальными приметами, эльф двигался почти бесшумно. Легко преодолев высокую ограду и взбираясь по водостоку, он припомнил наставления Зеврана и усмехнулся своей тогдашней нерешительности: действительно, чем это так уж сильно отличается от лазания по деревьям?

Воган лежал на кровати один. Сейчас он был зол и пьян, и ему просто надо было побыть какое-то время без посторонних. Не самое приятное ощущение – смесь злости, тревоги, желания использовать то, что ему подвернулось под руку и опасений относительно безопасности таких действий. Встреча с этим остроухим выродком испортила эрлу всё желание славно поразвлечься. Ну что ж … Пусть маленькие шлюшки пока побегают. Деваться-то им все равно некуда – это его город.
Демоны! Ведь говорили же, что долбанный Герой сбежал в Антиву с тем самым криворуким Вороном, котрого нанял Логейн, чтоб убить эту остроухую шваль. Вот и корми после такого всяких бездарей, строящих из себя шпионов! Эх, надо бы с утра выяснить, что этот мерзавец тут позабыл. А впрочем?.. Как бы так выдумать способ, чтоб использовать его присутствие или хотя бы информацию о нём, чтоб наконец-то раздвинуть длинные аристократичные ноги этой манерной сучки Аноры? Хотя, наверное, в постели она холодна как рыба… Но стоит ли придавать этому значение? Ведь существует так много способов заставить женщину кричать.

Не спалось. Эрл приподнялся на кровати, чтобы хлебнуть ещё вина. Может быть, так удастся выбросить из головы все и заснуть. В темноте он легко нашёл взглядом чуть поблёскивающий графин, но стоило устремился к нему мыслями…
Чья-то ладонь зажала ему рот, одновременно вдавливая челюсть в шею. Большой палец этой же, неизвестно откуда взявшейся руки, вошел эрлу глубоко в ноздрю, с хрустом ломая что-то, где-то там, глубоко. Вторая ладонь аккуратно легла ему на затылок. Если бы не чудовищная сила, с которой эти руки его держали, Воган подумал бы, что руки женские. Но думать обстоятельства уже не позволяли. Эрл сделал неудачную попытку вцепиться в тонкое предплечье эльфа, пытаясь сделать хоть что-нибудь, чтоб не было настолько больно…
Что ему нужно?
Приглушённый голос ответил на его мысленный вопрос:
- Всё кончено. Если ты хочешь что-нибудь сказать…
Ладонь, зажимавшая рот, на мгновение ослабила давление, пальцы второй вцепились в волосы на затылке. Эрл понял, что ему не вырваться. Он выдавил из горла:
- Проклятый извращенец!
Рука эльфа с молниеносной скоростью оторвалась от лица Вогана и тут же вернулась, ломая нос ударом нижней части ладони. Удар был лёгким, но сломанному носу этого оказалось достаточно. Ладонь убийцы тут же вернулась на прежнее место, снова зажимая открывшийся для крика рот. Эрл сдавленно замычал.
Эльф ухмыльнулся:
- Извращенец? Не более тебя. Вообще-то, я не разговариваю с жертвами, но я скучаю по своему гильдмастеру – ты понимаешь, о ком я - а он бы так и поступил с тобой.
Воган испуганно дёрнулся, что, конечно же, почувствовал его убийца.
- Нет, ты невыносим. Ты что, решил, что я с тобою сотворю, то же, что ты с этими бедными эльфийскими девушками? Урод. Мне и дотрагиваться до тебя противно. Сейчас я просто сверну тебе шею, и ты догадываешься, за что, а после… ох, даже тебе не следует этого знать.
По голосу было слышно, что эльф недобро улыбается. Ещё какое-то время Воган бился в страхе и агонии, зажатый в клещи страшной боли, причиняемой захватом долийца Затем раздался короткий хруст шейных позвонков.

Утро застало королеву размышляющей о вечном. Заботливые фрейлины нашли её уже одетой, стоящей у раскрытого окна. Странная суета, в чём дело? Анора вышла в будуар. Взяла с подноса с письмами большой и неравномерно объемистый конверт.
- Что это? – вскрикнула она испуганно и гневно.
- Но… кажется, этого пакета не было, Ваше Величество. П-послание?
- Послание. Что это, спрашиваю? О, Создатель!
Она швырнула свёрток с куском кровавой плоти. Из него выпало письмо. Как бы ужасно ни было послание, следовало знать, о чём оно.
На листе пергамента ровной вязью, напоминающей эльфийский текст, тянулись строки: «Не заставляй меня раскаяться, Анора, что разрешил тебе стать королевой. Не обижай моих друзей».
Строчка внизу расплылась росчерком сквозь слёзы подступающей подавленной истерики. Но она догадалась, что эти два слова - «Долийский Палач».

Наполненные ветром паруса несли корабль прочь от Ферелденских берегов.