Сегодня ночь будет спокойна. Призрак не потревожит обитателей усадьбы. С добром или же нет, но нечего ушедшим являться с того света. Тут и с живыми-то не разобраться!
И всё-таки попробуй тут успокоиться: то, что сообщила Лаура, заставило ускорить сборы. Зевран намеревался ехать в Антива-Сити едва ли не на месяц позже и этот месяц посвятить блаженной жизни обыкновенного помещика. Конечно, следовало ещё выяснить, кто именно стоит за нападением на «Рагнателу», и что за странную стратегию использовали враги. Но для этого лично гильдмастеру не обязательно жертвовать временем и здоровьем, сидеть в засаде или вести слежку. А вот с убийцей при Дворе тянуть нельзя. И разобраться с этим лично.
Нет, нет, сейчас надо забыть всё, что тревожит. Предаться волшебству взаимной ласки. Тёплые волны наслаждения уносят все дурные мысли. Ты счастлив: этот мир – он только для тебя. И только вместе с ним - единственным. Там где-то далеко остались все печали, опасности, вражда, интриги. А тут, сейчас - лишь нега и покой. Любовь, которой не бывает слишком много. До самого рассвета.


***

На кухне было тихо. Огонь в очаге практически погас и мягкий свет догорающих углей освещал помещение.
Вита закуталась в шаль и придвинула кресло ближе к очагу. Почему-то сейчас ей хотелось тишины и покоя больше чем когда бы то ни было. Может быть, просто потому что последние несколько суток были перенасыщены событиями… а может быть потому, что эти события, в том числе, слишком многое переворачивали с ног на голову, а она ещё не успела привыкнуть… Именно поэтому сейчас она сидела в потёртом деревянном кресле, облюбованном кухаркой и смотрела как прогорают угли.
- Монна Вита? – раздалось с порога.
Магесса оглянулась. В дверях стоял Альдо Торнеро.
- Вы?
- Да, я. Вам не помешает мое присутствие?
- Помешает?..
Она не знала что ответить. С одной стороны – ей хотелось побыть одной, с другой стороны…
Он, не дожидаясь ответа, прошёл через кухню и заглянул в чайник.
- Хотите чаю? С корицей?
- Не откажусь.
Альдо наполнил чайник водой и положил несколько небольших поленьев на угли.
- Знаете, говорят, корица улучшает настроение и нормализует ночной сон…
Он посмотрел в лицо монне Вите.
- И Вы решили позаботиться о моём самочувствии?
- А почему бы и нет? Вы устали, по Вам это видно. Я, честно признаться, – тоже. Просто слишком много всего и сразу.
Он присел, повесил чайник на крюк и так и остался сидеть рядом с магессой – на корточках.
- Да. А мне вы казались таким… таким…
- Суровым? Или наоборот – вечным пациентом?
- Ну что вы, право!
Альдо приподнял голову и заглянул Валетте в глаза.
- А каким?
- Ну… я даже не знаю. Странным.
Альдо улыбнулся.
- Да, за последнее время стал странным – сам себя порой не узнаю… Иногда мне кажется, что я разучился говорить.
- Это та история с пленом и оспой?
Альдо не спешил отвечать. Но молча посмотрел на разгоревшееся пламя и поправил поленья кочергой.
- Да, монна Вита, это именно эта история. Может, все-таки, перейдем на ты?
- Я согласна. Неужели, там всё было так страшно?
- О, нет, нет, - не запинаясь, соврал Альдо. - Просто после случившегося, я ловлю себя на том, что думаю о тебе как-то слишком часто.
- Вы… ты… это серьёзно?
- А почему я должен шутить? Да, я думаю о тебе… Ведь не каждый день меня вытягивают с того света, всему вопреки.
- Ну, я не ожидала… И, потом, это – моя работа. Я же - маг-целитель. Только вот о том, что именно маг, пока лучше не распространяться даже здесь.
- Ты замечательно сделала свою работу, - Альдо улыбнулся. – О! закипает. Погоди, я налью чай, а то выкипит весь – там воды немного.
Он подцепил чайник специальным крюком с ручкой и поставил его на стол – на небольшую подставку из можжевельника, отчего разогретое дерево наполнило благоуханием всё помещение. Чуть-чуть корицы… Этот запах так напоминает тот, что улавливаешь из спальни гильдмастера, когда открыта дверь…
- Тебе добавить немного красного вина? Буквально ложку? Ещё можно - бадьян с мятой. Получится восхитительный аромат.
- Ну… под твою ответственность, - улыбнулась Вита.
- Вот и отлично.
Альдо снял с полочки баночки с чаем и специями, достал из буфета все необходимое и принялся заваривать чай.
- Знаешь, я никогда не был в Ферелдене. Какой он?
- Ну, не так как здесь. Он другой. Просто совершенно другой. Поэтому мне здесь так многое непривычно. Но если ты спросишь, а не спят ли там с собаками в одной постели…
- Ну, я же не настолько наивен! Держи.
Альдо протянул Вите большую чашку, от которой шёл ароматный, пряный пар
.- А что это за история с бубенчиком и почему из-за нее столько шума?
- Ты не знаешь легенду о «Последней Песне?» Гильдмастер потихоньку обрастает мифами и сплетнями, как и положено всякому известному лицу. Рассказывают, что однажды, в Неделю Гнева, его повстречала девушка с гитарой, и они полюбили друг друга. Но у Создателя были другие планы относительно прекрасной музыкантши, особо же, что до её девственности и поста в Неделю Гнева. И он забрал девушку, дабы она не согрешила и аккомпанировала Андрасте на гитаре… оставив Араннаю лишь медный бубенчик от её браслета на память. Легенду я услышал недавно и, со всей уверенностью могу заверить, что в ней точно есть большая доля вымысла, ибо уже много лет как, Зевран любит только Палача. А вот появление бубенчика и призрака навело меня на мысли, что, возможно, какая-то правда под этим вымыслом есть. Если желаешь знать подробности – Рикко спроси или Фича, они тогда гильдмастера встречали из поездки и были в той таверне вместе с ним.
- Как романтично – Вита отхлебнула немного чая. – Хотя… призрак – это не то явление, с которым стоило бы играть в игры.
- Гильдмастеру виднее. Когда ты становишься озадаченной мистическими проблемами – у тебя глаза становятся почти серыми.
- Что?
Вита искренне удивилась. Еще никогда никто не обращал внимания на изменение цвета её глаз… Тем более – мужчина.
- Серыми как ненастное осеннее небо. Я очень банален?
- М… Нет.
Вита почувствовала, как у неё начинают гореть щеки.
Альдо тихонько засмеялся.
- Я рад.
Вита внезапно почувствовала себя ужасно не в своей тарелке… Снова ощущение непривычности и легкой неправильности происходящего.
- Что-то не так? – спросил Альдо.
Вита попыталась как можно быстрее вернуть события в привычную ей колею.
- Я… немного сбита с толку. И, господин Торнеро, вы…
- Зарабатываю заслуженную пощёчину.
Альдо сделал шаг к сидящей в кресле Вите, осторожно взял из её рук чашку с недопитым чаем и поставил на столик рядом.
- А…
- Да.
Ворон наклонился, уперся руками в подлокотники кресла и посмотрел девушке в глаза долгим ожидающим взглядом,..
- Ты разрешишь?
Вита не ответила. Ей почему-то не хотелось сказать «нет», а сказать «да» не позволяла гордость.
Альдо не стал ждать ответа. Он наклонился и легко и ненавязчиво коснулся губами ее губ, потом отстранился, наблюдая за реакцией.
- Я заслужил свою пощёчину?
- Гм… ещё нет.
- Тогда, мне придётся постараться. Он наклонился, приподнял кончиками пальцев ее подбородок и поцеловал снова, не торопясь, подстраиваясь под неумелый ответ её губ. Он всё прекрасно понял, ему уже не надо было спрашивать, были ли мужчины в жизни Монны Виты…
В какой-то момент она встрепенулась, словно пришла в себя и оттолкнула его обеими руками.
- Я… я не… вообще, я хотела пойти спать.
Альдо выпрямился и улыбнулся.
- Хорошо. Тогда я провожу тебя до детской. Именно до…
Он хорошо знал, какие события торопить не следует.


* * *


- Милый проснись!
Зевран встряхнул его сильнее. В распахнувшихся глазах проступили тоненькие красные прожилки, но быстро стали бледнеть, как только взгляд стал осмысленным.
- Зев, это я сейчас кричал?
- Кричал? Да ты ревел, как раненый медведь. Эв, неужели это снова начинается? – голос Зеврана дрогнул. Примерно в годовщину, как его друг впервые заразился скверной, Эвлара буквально сваливал с ног страшный припадок. Это была единственная болезнь, терзающая Серого Стража, но два-три дня страшных мучений, подобных тем, впервые испытанным в забытом склепе, и после около недели, чтобы восстановиться, бывали грубо вырваны из жизни обоих. Ведь Зевран не мог оставить своего любимого ни на минуту, когда это случалось, и глубоко страдал ещё сильней его. Но это не должно было произойти сейчас, что долиец и подтвердил:
- Приступ моей проклятой болезни? Нет, не думаю. Он был весной и будет вновь ещё не скоро. И ощущения не такие. Всё в порядке. Мне просто что-то снилось… нехорошее.
- Я тебя сразу разбудить не мог. Ты пил вчера? Что на тебя подействовало?
- Усталость, может быть. Все эти хлопоты, тревоги, нападение. Потом ты один уехал.
- Приехал же, - спокойнее сказал Зевран, пропуская сквозь пальцы длинные волосы любимого и наблюдая, как в его глаза возвращается чистая небесная синева. Красные жилки исчезли, вздувшиеся вены опали, дыхание выровнялось.
Сейчас бы вновь забраться в смятую постель, понежиться с ним рядом, прильнуть всем телом и расслабиться, вбирая ласку трепетно скользящих по коже рук. Эвлар, конечно, прав: им обоим стоило подольше отдохнуть, прежде чем снова браться за дела. Но обстоятельства не терпят.
- Эв, тебе снились… порожденья Тьмы? Может быть, снова Архидемон?
- Нет. Здание какое-то. Не знаю, крепость, замок… И снова битвы, кровь… Впрочем, какая разница? Всё кончилось.
- Боюсь, ты мне не хочешь рассказать подробностей.
- Хвост Фен-Харела! Зев, это всего лишь сон.
Долиец встал, отодвинул ногой сброшенное накануне прямо на пол бельё и принялся искать в комоде свежее. Что-то собрал и скрылся в ванной. Разумеется, до этого даже не подумал хотя бы халат на себя набросить.
Чтобы напрасно не заводиться, Зевран крикнул ему: «В столовую поторопись». Сам он был уже одет и готов к подвигам. Но сначала надо бы поесть.

После завтрака он подхватил друга под локоть и вновь попытался заговорить о его странных сновидениях:
- Меня тревожит кое-что, Эвлар.
- И это не предчувствия. Тебя волнуют вполне земные вещи, и мы вчера их обсудили. Дело есть дело, дорогой. Отдай распоряжения, а я пока займусь каретой и сборами.
Зевран вздохнул и отпустил его. Спросил слугу: «Где Фич?»
Вскоре перед террасой стали собираться Вороны. Гильдмастер толковал с начальником охраны:
- Брать с собой толпу стражи не хочу – это и глупо будет выглядеть, и там, в Антиве, Кирк Ларго подберёт хорошую охрану для городского дома и для Эллеана с воспитательницей. Хочу взять лишь двоих, но лучших, поэтому готовься ехать.
- Да я не против. Я всегда с тобой, Зевран. А кто же тут за меня останется?
- А вон – Торнеро.
Негромкий гул голосов среди разбойников внезапно стих и тут же кто-то выкрикнул:
- А почему Рябой?
- А потому что, - иронично ухмыльнулся Зевран, - ваш атаман так хочет! Пойди сюда, Торнеро.
Альдо поднялся на крыльцо, остановился напротив гильдмастера, кивнул ему.
- Будешь распоряжаться всей охраной в моё отсутствие. Всё, ступай с Фичем, он обьяснит тебе, что тут к чему. И мне в Антиву – либо раз в неделю краткий письменный отчет, либо раз в две – лично, как обстоятельства позволят.
- Всё сделаю, атаман, - ответил Альдо и, сохраняя достойную осанку, отправился вместе с рыжебородым верзилой в сторону оружейного склада. На него глядели кто с одобрением, кто с завистью: вот так враз подняться из рядовых Воронов до начальника охраны можно лишь по слову главного. Ладно бы хоть отличился как-то! А то, выходит даже, что наоборот: едва не заразил тут всех.

Вторым личным охранником Зевран вызвал хранителя арсенала – Вика Марсано. Им-то обоим было ясно, почему: Марсано знал о магии Эллеана. Ведь это он присутствовал в подсобке в тот день, когда, буквально на глазах, затянулись глубокие порезы на ладони мальчика. Пусть лучше будет рядом. Для Воронов и это было неожиданностью. Боец был не из рядовых: ответственный, суровый, молчаливый. Но близко ни с кем не сходился. Кто он такой? Откуда взялся? Вроде, всегда тут был, с самого начала. Так, поговаривали, когда-то служил тренером в учебке, потом пошёл в команду Аранная, когда вся эта заваруха только начиналась. Может быть, один из учителей самого гильдмастера? Во всяком случае, выбор Марсано в качестве охранника удивил Воронов гораздо меньше, чем назначение Торнеро.

Когда Зевран сказал своим всё, что хотел, и распустил бойцов, к нему приблизился Байер – бывший пират из Ривейна, в прошлом году прибывший сюда с рекомендательным письмом от Изабеллы.
- Послушай, капитан… ох, атаман! Если Вы и меня с собою не возьмёте – я высохну среди этих ромашек и кузнечиков, как медуза на песке. Несколько месяцев моря не видал. Тоскую, атаман. Возьмите, а? – Байер помялся, вспоминая, что ещё планировал сказать, и с трудом выдавил: «Пожалуйста».
- И только ради удовольствия услышать такое слово от пирата! - развеселился Зевран. – Если ты будешь это повторять в присутствии Эллеана вместо «солёных каракатиц» и «якорей… куда-то там засунутых», то живо собирайся. Эй, Рикко! Выдай-ка ривейнцу какую-нибудь лошадь.
- Вдовушку Шатуна? – хитро подмигнул эльф. Зевран чему-то рассмеялся:
- Давай её. А после в кабинет ко мне заглянешь.


* * *

Когда все вещи были собраны, приготовления окончены, Эвлар ушёл в конюшню попрощаться со своей любимицей – кобылой Шёлк. «Чёрной Лошадью Палача», приумножавшей его полумистическую славу тут, в Антиве. Было решено не брать старую лошадь в долгий путь, тем более, та накануне потянула ногу, прыгая под Эллеаном через груду ящиков. Эллеан вертелся тут же, то угощая животное сорванной поблизости травой, то взбираясь на него верхом.
- Ну почему, Эвлар, папа не разрешил взять Шёлк?
- Ты знаешь.
- На чём я буду ездить в Антива-Сити?
- Пешком побегаешь.
- И всю дорогу в экипаже, да… Ведь это – скука скучная.
- А ты припомни, что сказал бы об этом год назад.
Эллеан вздохнул глубокомысленно:
- Ты прав. И всё-таки…
- Хочешь, мы соберём для тебя Сильву?
- Я хочу Шёлк. – Маленький эльф разлёгся на лошади, как на тахте, и обхватил её руками: «Моя лошадка».
Эвлар смолчал на это, лишь по-особенному посмотрел на мальчика. Тот сполз с хребта кобылы, спрыгнул на землю.
- Ладно, Палач, знаю: я веду себя как ребёнок.
- Но ты и есть ребёнок.
Монна Вита, издалека, из-за калитки, добавила:
- Именно так, мессир Махариэль. И, прошу Вас, не предлагайте ему никакую другую лошадь. Отец велел Вам, Эллеан, ехать со мной в карете. Пойдёмте.
Когда её воспитанник подошёл и вымученно протянул руку, монна Вита сказала Эвлару:
- Мессир Махариэль, у Вас прекрасно получается с ним ладить.
Палач кивнул:
- Если у Вас, будет так же получаться в пути, то я позволю Эллеану покататься на Шмеле.
Когда они втроём шли из конюшни к дому, монна Вита невольно перехватила взгляд. Альдо Торнеро. Он быстро отвернулся, сделав вид, что очень-очень занят.


* * *

Зевран прошёлся по кабинету, внезапно ставшему пустым и холодным, достал из сейфа маленькую серебряную коробочку, спрятал в карман, снова запер замки. В дверь поскреблись.
- Да, Рикко.
- Атаман?
- Возьми и спрячь до моего приезда.
- Это ключ от… - эльф перевёл взгляд на сейф. – Но почему я, гильдмастер?
- Потому что если там хоть одна бумажка будет лежать не так, я буду знать с кого спросить за это.
Зевран, хоть и говорил с обычной иронией, но слова его вызывали дрожь в истасканной душе верного слуги – из-за такого доверия. Хотя Рикко прекрасно понимал: дело не только в доверии. Ты не отбрешешься и не выкрутишься, если что-то пойдёт не так.
- Надеюсь, за время моего отсутствия на «Рагнателу» больше никто не нападёт. А иных оправданий у тебя, учти, не будет.
- Хозяин, если вдруг опять что-то случиться, Рикко проглотит этот ключ и Вы потом сумеете забрать его, разыскав мой труп в овраге, куда свалят тела защитников.
- Защитник из тебя… - Зевран лишь хмыкнул и покачал головой. – Ступай. – Он сделал жест рукой, выпроваживая старшего конюха, но абсолютно уверенный, что Рикко выполнит, что обещал, хотя это и выглядело грубой шуткой.

Затем он вынул нож, подковырнул расшатанный сучок в дубовой панели и выдернул его. Достал из кармана церковную шкатулку и что-то вытряхнул из неё на ладонь. Медный бубенчик. Зевран погладил его пальцем и тихо попросил: «Шайра, храни этот дом». Бубенчик провалился сквозь отверстие в доске, звякнув в последний раз, будто ответив, пробка-сучок встала на место. Хозяин запер кабинет снаружи и передал ключи управляющему.
Дорожная карета ждала перед крыльцом. Монна Вита и Эллеан уже сидели внутри экипажа, рядом с эльфийской служанкой и большой корзиной с четырьмя прехорошенькими котятами, предназначенными в подарок жёнам и дочкам нужных людей.
Огненно-рыжие рысаки в нетерпении били копытами, слуга и кучер едва сдерживали их.
Рядом крутилась под седлом Марсано красивая буланая кобыла, пытаясь цапнуть серую товарку, с которой едва справлялся второй охранник – бывший моряк, совершенно не умевший ладить с лошадьми. Громадный мерин Фича не обращал на них внимания, и даже будто слегка посмеивался над беспокойными соплеменницами.
Эвлар подошёл ближе к крыльцу, ведя в поводу двух вороных жеребцов. Принимая поводья своего скакуна, Зевран, незаметно для других, накрыл ладонь друга своей, огладил, скользнув по ней пальцами, и крепко стиснул на мгновение. Короткое рукопожатие, короткий взгляд глаза в глаза – едва ли в этом было меньше, чем в целой ночи жаркой страсти. По венам будто растеклось спокойствие, уверенность. Всё будет хорошо, Зевран.
Он занял место в седле жеребца и пустил его рысью, увлекая за собой ретивую упряжку и кавалькаду стражников.


* * *

Палач пропустил всех и выехал в ворота последним. Петли привычно скрипнули металлом, захлопывая огромные ажурные створки. Отъехав несколько шагов, Палач придержал коня, развернул его поперёк дороги, и посмотрел сквозь чернёную паутину на просторные газоны и светлые стены усадьбы. Обычно он видел эту картину так, лишь возвращаясь из поездки: назад оглядываться не привык. Но на сей раз что-то остановилось во времени и пространстве, долиец прошептал на древнем языке стихи: «Я встану здесь, и нежный свет развеет дымку, окутавшую память. О, молодость моя, здесь был я счастлив». И, прикасаясь к амулету, вслух добавил: «Митал-защитница, прошу… я так хочу сюда вернуться…»
Вороной конь переступил на месте, потянул повод, стремясь догнать своих, заставил всадника очнуться. Эвлар пустил его галопом вдогонку за каретой. Перед глазами долго таяло видение дома, светящегося в солнечных лучах сквозь перечёркивающие его тонкие полоски узора на воротах, пока свободный ветер вновь не наполнил грудь запахом диких трав, дорожной пылью и духом странствия.