Ночёвка в Трапполе собрала компанию путешественников за общим столом. Полуразрушенное здание старого поместья, служившего первой военной базой Аранная, всё ещё было обитаемо, но восстанавливать весь дом хозяин так и не собрался. Посреди ужина Эллеан вдруг заметил:
- Пап, ты порезался?
- Побрился неудачно, - отшутился тот. И кто ребёнка за язык тянул? Все три охранника и монна Вита сейчас же посмотрели на Зеврана, и даже кучер и служанка, сидевшие за соседним столом рядом с местными обитателями, с любопытством повернули головы. А Байер удивлённо вскинул остатки выгоревших бровей, и ляпнул: «Так разве эльфы бре…» Марсано ткнул его кулком: «Гильдмастер пошутил. Это у нас вчера на корте лезвие сломалось и отскочило». Бывший пират поднялся: «Виноват, капитан». Зевран махнул рукой и жестом предложил всем закончить ужин. После сказал: «Эллеан, этот старый дом стоит того, чтоб его осмотреть, пока совсем не стемнело».
И Эвлар, и монна Вита увязались за ними. Но мальчик уже давно считал их своими, поэтому сразу, как только они удалились от жилых комнат, спросил:
- Не надо было говорить при посторонних об этом, да?
- Ничего страшного, - сказал Зевран, радуясь про себя, что маленький эльф достаточно сообразителен, чтобы самому делать выводы из ошибок. «Весь в меня», - в который раз подумал он и улыбнулся сыну. Тот сразу среагировал:
- Давай, я тебя вылечу. Тут посторонних нет.
Зевран переглянулся с монной Витой.
- Пускай попробует, если Вы, мессир Араннай, не против. Я буду рядом.
- Тогда не возражаю.
Он сел на нечто, бывшее когда-то мебелью, и доверился магии. Однако, ничего не происходило. Эллеан вновь провёл возле царапины, потом почти по ней и разочарованно посмотрел на свои пальцы:
- Нет. Не включается сегодня, хоть убей.
- Но сами-то Вы лечитесь, - подбодрила воспитательница. – И с господином Торнеро у Вас хорошо выходило.
- Так он тогда был такой страшный! Понял: тут всё слишком спокойно. Когда я не тревожусь, внутри ничё не щёлкает и ни собачьего хвоста не получается!
- Эллеан!
- Что? А, «ничего» я хотел сказать, Монна Вита.
- Вам нужно ещё многому учиться, Эллеан. К тому же, Вы устали. Пустите-ка.
Она присела на корточки и её пальцы коснулись подбородка эльфа – атласной кожи, не знавшей ни бритвы, ни колючей щетины. Сразу ударило воспоминанием прошедшей ночи: Альдо. В том поцелуе ничего особенного не было, Валетта даже не могла сказать, понравилось ей или нет и почему она вообще такое допустила. Ещё недавно, в Ферелдене, ей было бы противно даже помыслить о таких вещах; тем более, представить, что она сама будет проще смотреть на них. Но в Антиве будто даже воздух был другим. Вся эта обстановка в доме… любовные намёки всюду… нет, нет, в тот вечер ей просто стало интересно, как это… Не может быть, чтоб все мужчины целовались одинаково … Губы Зеврана шевельнулись… Что он говорит?
- Благодарю, волшебница.
- Какие пустяки, гильдмастер! Вот и всё. Эллеан, видите, даже полоски не осталось. В другой раз и у Вас получится. Нам всё-таки пора. Гильдмастер, мессир Махариэль.
Оба эльфа вежливо кивнули ей и мальчику и те отправились в жилую комнату.
Эвлар остановился, когда Зевран направился в другую сторону.
- Хочешь пойти туда?
- Куда?
- Ты знаешь. Там ведь больше нету ничего.
Зевран протянул руку: «Пойдём». Он привык, что Палач уступает его настойчивости.
Обугленный проём двери, рухнувшая стена. Здесь ничего не восстанавливали. Обломки рухляди, сгоревший короб, который был кроватью. В нём проросла трава.
- Ты разыскал меня, Эвлар, после разлуки в Денериме, а я тебя дождался, хотя и не надеялся особенно... Наши пути едва не разошлись, но вновь соединились. Ты помнишь, милый? Вот здесь. Вот здесь мы скрылись ото всех и целовались, как безумцы, и плакали от счастья, не в силах убедить себя, что это всё-таки произошло.
Палач не отвечал, пока он не взглянул ему прямо в глаза, требуя ответа.
- Ты спрашиваешь, или утверждаешь?
- Я вызываю прошлое.
- Но это не закончилось, а значит, это настоящее, - сказал долиец. Руки его нежно скользнули вверх по плечам Зеврана, а тот сразу же обвил его талию. Так хорошо стоять, закрыв глаза, прижавшись к дорогому тебе существу, с которым вы – как одно целое. И что может быть лучше осознания бесценной взаимной любви?
- Ну, разве плохо было это вспомнить?

* * *

Рано утром экипаж и всадники тронулись в дальнейший путь. Зевран и Эвлар сегодня, бок о бок, сопровождали карету. А все три охранника оказались впереди. Байер сказал:
- Всё-таки много странностей с вашим гильдмастером. Вчера все видели порез у него тут, под челюстью? Так нынче его нет.
- Нет – значит не было, - отрезал Вик Марсано. Но Байер был внимателен.
- Хитра повадка у вас, Воронов – не говорить, пока не спрашивают. В море со скуки сдохнешь, если не обсуждать каждую чайку за бортом. Согласен, дней так за пятнадцать- двадцать такая маленькая ранка совсем затянется, но не за ночь. Даже если бальзам прикладывать. И знаете, что думаю? Без магии не обошлось.
- Иди ты! – возмутился Фич. – Какая, на фиг, магия? Откуда? Я атамана знаю лет уж двадцать пять. И Палача давным-давно. Он хоть и не такой как все, но и не маг. У нас из колдунов этих только долийцы иногда бывали и то кого-нибудь полечат и уйдут.
- Не майся ерундой, Байер, - сказал Марсано.
- Так и сказал бы: «Не лезь не в своё дело, чужак!» - начал кипятиться бывший пират. Фич растолкал их лошадей своим конём и заявил:
- Если попробуете цапаться, как ваши кобылицы, то оба сейчас по носу получите. А ты особенно, чужак, если так хочешь зваться. Мы тут не комаров кормить поехали. Следите за дорогой!
Марсано пережил это спокойно. А темнокожий ривейнец пробурчал: «Так значит, баба эта – ведьма. Училка пацана». В сердцах он пнул свою кобылу каблуками так, что она понесла вперёд, лягаясь на скаку, и он не мог её остановить, пока не оказался под кустом. Процесс поимки лошади, сопровождаемый каскадами пиратской ругани, изрядно позабавил Воронов. Любуясь, как бывалый мореход не может справиться с тощей скотиной, Джей Фич заметил: «А ривейнец в чём-то прав. Виту же привезли из Ферелдена. Зачем? Чё, не нашлось в Антиве подходящей няньки? И как она ловко управилась с чёрной оспой! Гильдмастер будто знал, что Вита нам понадобится». Хранитель арсенала прервал его тираду: «Карета подъезжает. Сейчас вопросов будет больше, чем хотелось. Пошли, подсадим чужака в седло».

* * *

Антива – бесценный алмаз среди песков. Здесь даже мостовые другие, не такие, как в прочих городах. Здесь всё словно дышит древностью. Здесь центр города – квинтэссенция роскоши, а площади окраин прячутся в замысловатых клубках улиц и улочек, купающихся каждое утро в аромате кофе и хлеба с оливками. Высокие сводчатые потолки, арки, фонтаны, внутренние дворики, стены которых покрыты плющом и виноградом… Этим городом можно любоваться, как роскошной картиной, с любой точки. Зубчатые стены, стройные башни, стрельчатые окна, белый мрамор и серые обветренные камни, оранжевая черепица крыш, аркады и колонны, скульптуры великих мастеров на надгробиях других великих мастеров…
Здесь солнце, просыпаясь, купается в море, а земля хранит неисчислимые тайны – отголоски минувших тысячелетий. Это редкое счастье – родиться здесь.
Антива…Она создана специально для наслаждений. Здесь даже у самых холодных людей пробуждается чувственность, потерявшие вкус к жизни заражаются оптимизмом, педанты - беспечностью, а влюблённые и вовсе теряют головы. Потому что нет на свете земли счастливее, чем Антива. Потому что никто не умеет радоваться жизни и чувствовать её полноту так, как антиванцы – во всём, начиная от рождения и заканчивая смертью, между которыми есть всего три вещи: азарт, любовь и уверенность в себе.

Первый антивский вечер был великолепен. Отдых после дороги, прогулка в саду возле дома, отличный ужин – как сказал Зевран: «Всё входит в программу». До темноты он, вместе с Палачом, Эллеаном и монной Витой, сидел в гостиной «как культурный господин» и забавлялся переводами долийских виршей, которые его друг помнил в неограниченном количестве. Эллеан радовался, когда ему доводилось первым сообразить, что значит то или иное слово. И, хотя Эвлар и сам легко перелагал поэзию своего древнего народа на ферелденское наречие, но тут же начинались споры, как лучше это будет звучать по-антивански. Воспитательница была потрясена особой гармонией эльфийских стихов и даже записала несколько. «Я думаю, - заявила она, - что надо донести это до всех. Книжку издать, быть может. Люди не станут хуже от того, что будут знать несколько восхитительно-красивых строк, которые так много выражают».



Второй вечер, впрочем, и день, был посвящён делам, в которых смыслил только сам Зевран. «Пожалуйста, - попросил он Палача. – Не задавай пока вопросов. Всё, что тебе необходимо знать, ты уже знаешь». Эвлар вздохнул, понимая, что его оставляют лишним охранником при монне Вите и ребёнке, но, видимо, так было нужно.

* * *

- Ну вот, наконец-то Араннай.
Гильермо Кардосо повернулся к входящему. Грандмастер Антивы был стар и сед – его волосы были практически белыми. Хотя дряхлым он не был Скорее, его можно было назвать полным сил пожилым мужчиной, если бы не одно «но» - с момента, когда начался делёж Антивы, тогда еще семью грандмастерами, Кардосо не мог ходить. Видимо, годы взяли своё и нервы не выдержали – у старка отнялись ноги. Но даже при этом, он оставался самым мудрым и опытным руководителем Воронов в Антиве.
Стены его кабинета были почти полностью заставлены стеллажами с книгами. Гильермо любил читать и никогда не скрывал этого. Особенно – летописи и хроники, он всегда с удовольствием выкупал как подобные книги, так и просто какие-то исторические документы.
- Входи, присаживайся. Я получил твое письмо. Могу сказать: поздравляю с перспективой сдвига в лучшую сторону.
Кардосо провернул колесо, разворачивая кресло так, чтоб лучше видеть Зеврана, удобно расположившегося напротив грандмастера Мацеоллы.
- А почему только с перспективой? – спросил Зевран.
- Ну, хотя бы потому, что загадывать наперёд в таких делах весьма неосмотрительно. Её Величество соизволила кивнуть в твою сторону Но расписка за сапоги – это еще не сапоги.
- Я понимаю. Ко мне приезжала Мена.
- Лаура Гарсиа Мена?
- Собственной персоной. Она сейчас связана с придворными поставками. Рассказала, что люди госпожи Гроссо внедряются во Двор.
- Чего она хотела?
- По её словам – ей мешают эти самые люди и она готова помочь от них избавиться.
- Гм…
Мало того, что Лаура, оказывается, жива, она вдруг сорвалась с тёпленького местечка и лично примчалась прямо в поместье Аранная просить у него подмоги. Зная уже, наверняка, в чём именно заинтересован Араннай. Демонстрировать удивление – не в правилах грандмастеров.
А может быть… Может, старый лис Кардосо давно знает о Лауре? Наверняка, он знает. И даже попускает её мелким проделкам. Ведь он отлично понимает: такими кадрами нельзя разбрасываться. В своё время, если понадобится, он словит Лауру за хвост и заставит работать на себя. Пойми, что в мыслях патриарха Дома Воронов!
Берто Мацеолла, урожденный граф Роберто Альварес Сьерра ди Дуарте, лукаво улыбнулся, скорее собственным мыслям, чем услышанному.
- А ты ей доверяешь?
- Гарсиа Мене?
Зевран задумался. Отношения с Лаурой у него всегда были неоднозначные. Ей всегда было тяжело верить, но при этом полезно доверять. А у Берто был повод, чтоб иметь на неё зуб – повод не слишком веский, но настолько широко известный, что известность эта увеличивала его весомость: Лаура то ли дважды, то ли трижды отвергла щёголя-грандмастера, причём с намереньями вплоть до абсолютно серьёзных. Так что он вполне мог… нет не то чтобы не любить, хотя бы потому, что скорее – Мацеолла был в той или иной степени влюблён в неё. Повод для того, чтоб отыграться - вот так вернее.
Зевран внимательно посмотрел в тёмные, почти чёрные глаза собеседника. Сьерра ди Дуарте был самым молодым из грандмастеров. Ему было около сорока. При этом он был аристократично красив, чертовски обаятелен и богат, причём богат ещё до того как стал Вороном. И ему пришлось отказаться от многого из того, что он имел – всё ради поставленной цели. Кто-то приходит в Дом ради денег и места в социальной лестнице. Мацеолла стал Вороном ради власти и могущества – того, чего он не чувствовал, находясь в тени могущественного кузена – Принца. Какие разные судьбы…
- Да, но до определенных пределов, разумеется. В любом случае, нам стоит перепроверить Двор во избежание неприятных сюрпризов.
Кардосо кивнул.
- Да, тут ты прав. Я не поверю, что Рубини и Гроссо упустят шанс взять реванш. Мало того – согласятся проиграть всухую, даже пальцем не пошевелив. Я слишком давно их знаю, особенно Рубини. Но от Гроссо я ждал бы чего-то необычного: сюрпризы – это её конёк.
-Да уж что необычнее оспы в моем поместьи!
- О, нет! Это был слишком мудрёный ход. Стиль Гроссо – это «изящно и там, где не ждёшь». Кто занимается двором? Небось, Фелиция Кантаре?
- Нет. Что самое неожиданное – Норьега.
Седая бровь старика Кардосо приподнялась.
- Норьега? Не ожидал. Второй козырь на столе… Они действительно решили либо выиграть, либо спустить всё. Так разбрасываться Тенями… Хотя, похоже, мы сможем ответить равноценно, без всякого риска для себя.
- В смысле?
- А Лаура не рассказала тебе подробностей о себе?
- Нет, а что?
- И почему она выжила, когда зачищали особняк Рамиреса? Почему её до сих пор никто толком не нашёл?
- Нет.
- Она - Тень. У неё это стало получаться незадолго до смерти грандмастера Риалто. А в тот день её просто не было в особняке – она была на задании.
Зевран не смог скрыть удивления. Да… А Лаура ещё сложнее, чем кажется!
- Изумлён?
- Не то чтоб… да, изумлён. – Он тыльной стороной ладони потёр под челюстью, что было истолковано его собеседниками просто как нервный жест. Зевран же в этот миг почувствовал, насколько близко его смерть стояла совсем недавно в кабинете поместья.
- Ну, так вот. Теперь нам есть что противопоставить Норьеге, не подставляя своих. Вопрос - во сколько нам это обойдётся.
- Она не говорила о деньгах. Её интересует партнёрство.
- Хм. На каких условиях? Не забывай, Норьега опытней, чем она и мы ей нужны. А две Тени и твой Палач – у нас и свои козыри есть.
- Не вмешиваться в её жизнь. Она хочет свободы.
Мацеолла фыркнул:
- Ну-ну! В её стиле!
Кардосо прищурился.
- Ну… свобода – это такое растяжимое понятие… В него можно вложить всё, что угодно. Тебе следует договориться с ней конкретно, чтоб не попасть впросак. А проверку Двора я обеспечу. Да и у Берто там тоже есть свои рычаги. Ты сам полезешь в это пекло? Будешь работать непосредственно вблизи возможного удара?
- Да. Я же обещал прикрыть Лауру Мена.
- Использовать её, как наживку?
- Берто! А ну-ка, прекращай. От Аранная можно ожидать чего угодно, но только не бессмысленных скачков. Он знает, что делает. – Патриарх жестом остановил Мацеоллу, попытавшегося было возразить, и перевёл взгляд на Зеврана, рассуждая о нём. - С таким всегда можно иметь дело, поскольку это мастер. И мастер, который соблюдает уговор, пока подвоха не почует. Он первым не предаст. Верно, Зевран?
- Она… сумела убедить меня в честной игре. А вы оба, держите меня в курсе дел и сразу дайте знать, откуда дует ветер.
- Хорошо. И вот еще одна приятная новость – к нам потянулись люди от наших горячо любимых Тузов. То, что ты говорил всё это время про реформы в Доме, сработало, Зевран.
- Я рад.
- Но не забывай – тебе придется реализовать всё это после твоей победы. Иначе ты утратишь всё, за счёт чего выиграл. Поэтому тебе придётся очень основательно поразмыслить: а как управлять Домом так, чтоб он не отбился от рук и страна не начала разваливаться. Мы и так сейчас на пределе прочности. Да, я согласен – время перемен пришло, законы Дома не обновлялись столько времени, что даже пыль успела состариться. Причём, настанет момент, когда я уже ничего не смогу тебе посоветовать – никто не вечен, останешься ты и Берто. И это произойдёт относительно скоро. К тому же не стоит забывать, что «убивший дракона сам становится драконом» - правило не зависящее от желания драконоборца. Скорее всего, от его разумности и самоконтроля. Даже устаревшие, наши традиции позволяют Антиве существовать и процветать. Но это - равновесие, которое очень легко нарушить. Тем более сейчас, когда с одной стороны у нас лихорадит Вольную Марку, с другой – воюет Тевинтер. Кстати, Вольную Марку я категорически не рекомендую выпускать из виду.
- Почему?
Мацеолла поднял взгляд на старика.
- Тот самый странный вояж прекрасной блондинки средних лет?
- Да. Я выяснил – лихорадка в Вольной Марке стала нарастать после того, как она вернулась из Ривейна. А оттуда доложили, что она купила некий аретфакт и везла его через границу. Причём перемещение этого артефакта всё время сопровождалось странными брожениями умов, вплоть до помешательств.
- В смысле?
- В прямом. Некоторые люди со слабой волей и нервами даже сходили с ума. И при этом Командор Мередит отвезла купленное к себе домой. Но на сегодня хватит об этом. Есть дела более срочные. Сейчас меня очень волнует, что придумала Гроссо. Раз в игре Норьега, значит действует именно она.

* * *

Маркус Домиций, Третий Секретарь Посла Империи Тевинтера в Антиве, посмотрел на собственное отражение в зеркале. В сиянии магических светильников его фигура казалась почти монументально величественной. «Ваши непревзойдённые способности…», - мысленно повторил он, припоминая разговор, произошедший не далее как сегодня под вечер. Да, эта дама понимала, что его знания и умения обычно недёшевы, но всё-таки добавила приятный бонус – пару комплиментов.
Он того стоил. Он был высок и статен. Его гибкий ум, общая и профессиональная эрудиция, умение планировать и добиваться поставленной цели, а так же общая благообразность и светские манеры - не оставляли шанса как соперникам, так и недругам. А недругов могло быть гораздо больше, если бы… Но как говорится – услуга за услугу. Добиться места Третьего Секретаря – это тоже кое-чего стоило. А долги надо возвращать, тем более, что это знакомство – из разряда весьма и весьма полезных. Даже для мага с его потенциалом, если учесть то, что этому магу нет двадцать семи и вся карьера еще впереди. А взлететь Маркус собирался очень высоко. Настолько высоко, насколько это возможно в Империи, и, может быть, даже включая земли за её пределами. В таком деле, как говорится, все средства хороши. Там, где даже магия крови не включает в себя «все доступные средства», иногда стоит не брезговать и менее интеллектуальными талантами. Причём, не всегда своими.
Он поправил волосы на висках. «Хорошо. К тому же, мне и самому пора встряхнуться и вспомнить, на что способен Маркус Домиций. А то вся эта бумажная волокита и протоколы…» Он подошел к столу, взял полученное сегодня утром письмо с приглашением на встречу, смял его в ком и сжёг прямо в ладони.