Долиец пропустил Эллеана вперёд и сам закрыл ворота.
- Поздно ты бродишь с малышом, Палач, - по-свойски упрекнул его Джей Фич, помогая заложить тяжёлую поперечину засова. Всё как-то забывалось, что хрупкий с виду эльф в таком внимании не нуждается.
– А кони где? Оставили на выпасе?
- Все дома? – не замечая пустого вопроса, поинтересовался Эвлар.
- Зеврана нет, а барышня только вернулась. – Кажется, он сморозил лишнее: молчать надо, пока не спрашивают. Ох уж, эта учительница! Небось, и не сказала никому, что ездила с любовником на бал! И – незадача: Торнеро тоже ведь из-за неё досталось. Хоть ничего и не рассказывал – и так всё ясно. Вернулся, с горла выдул початую бутылку бренди, потом что-то поведал на ухо своему гнедому жеребцу и завалился в ларь с овсом. Охранник сменил тему:
- Торнеро прибыл. Но он это… устал. Будить?
- Не надо. Зевран поговорит с ним завтра.
В доме послышалась какая-то странная суета. Перлита выскочила на крыльцо.
«Мастер Палач, Вы там? Сюда, скорее!»


- Нет, это уже слишком! Вы с гильдмастером не должны больше этого терпеть! – Монна Вита сунула измятый листок в руки Эвлару, едва он переступил порог.
- Я силой отняла это у Эллеана. И как оно попало в дом? Читай!
- «Не знаю, как мне удалось вырваться из лап этого разъярённого чудовища…» Опять дурацкая листовка о гибели Зеврана?
Эвлар скомкал бумагу, но монна Вита ухватила его за руку, заставила развернуть и прочесть до конца. От имени несчастного любовника в красках описывалось, как известный сожитель гильдмастера Долийский Палач застал того в борделе с ним - писателем и двумя девицами из заведения. Разумеется, все были изрублены мечами, вместе с кроватью, а искалеченный писатель теперь вещает всей Антиве, что Палач ходит по борделям и убивает проституток.
- Этот ненормальный накличет беду на себя. Если бордели потеряют клиентов и прибыль… - начал Эвлар, внутренне негодуя, но внешне стараясь держаться с иронией, как это сделал бы Зевран.
Из верхних комнат показался мальчик, вооружённый своим персональным кинжалом:
- Где папа? – крикнул он Эвлару.
- Он обещал прийти к полуночи, но, ты же видишь, что опять задерживается. Эллеан, не глупи. Мы провели вместе с тобой всё время с тех пор, как видели Зеврана.
Воспитательница поднялась по ступеням, на ходу удерживая Эллеана от какого-то порыва.
- Я же всё объяснила Вам, Эллеан. Какой-то идиот…
- Что ты сказала, «идиот»? – Эвлар хохотнул: услышать подобное слово из уст монны Виты – это надо было оказаться в нужное время в нужном месте. Он прошёл в гостиную и, вместе с названной сестрой, успокоил ребёнка, что отец скоро вернётся и ничего с ним не случилось.
- Нет, ну, я понял, что ты никак не мог… Ты же его любишь по-настоящему.
- Да, Эллеан. Я не позволю никому его обидеть.
- А если кто-то выдаёт себя за Палача? Если его, на самом деле кто-то убил?
- Зевран не стал бы делать этого, про что написано в бумаге. Когда ты повзрослеешь... Впрочем, как я вижу, тебе известно, что может происходить в постели. А вот что такое любовь и почему она даёт веру и уверенность в определенных вещах… Это очень сложная материя. Когда ты станешь старше, ровно настолько старше, чтоб это осознать, а не хвататься сразу за кинжал, мы обязательно поговорим об этом. А сейчас просто верь мне.
Кажется, уговоры возымели действие, но, отправляясь спать, маленький эльф громко пообещал: «Найду урода и прикончу!» Эвлар мог лишь руками развести на беспомощный взгляд монны Виты: «Кто знает, может, так тому и быть? Эллеан, всё-таки сын Ворона-убийцы».


Сам он долго не мог заснуть. Проклятая листовка испортила весь вечер. К тому же, вечер без любимого. Забывшись рядом с ним, бывший Серый Страж испытывал покой и счастье, а потому, быть может, не видел страшных снов. Но этой ночью…


Открывшая Зеврану дверь служанка метнулась в сторону, рядом с ней в прихожей зачем-то топтались Марсано и Байер. Оглушительный крик, полный страдания и отчаяния, донёсся сверху, из спальни. Зевран влетел туда, отталкивая перепуганную монну Виту, Перлиту с графином воды и Фича, который тряс спящего Палача.
Знакомое прикосновение и зов разбудили его. Пальцы впились в плечи Зеврана и притянули.
- Не уходи…
- Я здесь, Эвлар. Ты меня слышишь? Всё хорошо, я здесь. – Не обращая внимания на посторонних, гильдмастер целовал своего друга, гладил его взмокшие от пота волосы, путаясь в них.
- Да, всё. Я… я в порядке…
Эвлар сообразил, что они не одни, сел на кровати, прижимая к груди одеяло.
- Валетта? Фич? Я потревожил вас…
Фич хмыкнул: «Ни фига себе! Палач, мы думали, тебя огры… пытают!» Зевран уже выталкивал охранника:
- Это ещё бы ничего. Но, кажется, ему приснился ты. Всё, побежали дружно спать.
- Зев.
- Что, мой дорогой?
- Зайди к Эллеану.
- Да, верно. От такого вопля, наверное, пол улицы проснулось. Надо ребёнка успокоить. А ты пойди, умойся – полегчает.
Эвлар одёрнул сбившуюся простынь, зашёл за перегородку. Холодная вода привела его в чувство, но он долго держал голову под струёй умывальника. Оглянулся – в комнате ярко горели свечи. Зевран крутился перед зеркалом, раздевшись, осматривая только что полученные синяки на верхней части спины.
- Родной… как же я так… - ставшие теперь нежнее дуновенья ветра, пальцы любимого погладили татуировку на лопатке и упоительно приятно прошлись вдоль позвоночника. Зевран откинулся на ласкающую ладонь. Эти ли руки только что оставили горящие болью оттиски на его коже?
- Что это было, Эв? Опять, как в «Рагнателе» в последний день перед поездкой?
- Похоже. Только тогда я видел здание и битву… Тогда я воевал…
- А что теперь?
- Я не хочу об этом говорить.
- Придётся, Эв.
- Пожалуйста, потом, при свете солнца.
Как рассказать о том, что Фич был почти прав? Его терзали… огры? Нет, кто – он разобрать не мог. Помнил ощущение безысходности, и что напрасно силился избавиться от пут или цепей. Мучения, казавшиеся настоящими, как в давних снах об Архидемоне. Но главное, что и Зевран был там. В плену? В опасности? Кровь на доспехах, на лице… похолодевший взгляд… прощание? Гибель? Что это могло означать и для кого?
- Зев, ты не знаешь… глупо звучит, конечно… Порождения Тьмы… Могло быть так, что кто-нибудь поймал их – гномы, например, и привезли сюда. А местный богатей какой-нибудь содержит в клетке?
- Что ты несёшь? Хотя… теоретически, возможно. Ты думаешь, в Антиве у кого-то сидит на цепи и охраняет дом уродливый гарлок? Извращённая экзотика! Фу, я бы предпочёл медведя или тигра – те хоть красивые.
- Но что-то же на меня действует…
Зевран подтолкнул его к кровати, попутно указывая смятую листовку на столе.
- Нечего на ночь всякую бредятину читать. Я удивляюсь, как бедняга Эллеан, подобно тебе, не проснулся с криками. Он чуть ли не с такой же силой, как и ты, в меня вцепился.
- Ты вовремя пришёл.
- Я всегда вовремя. Давай-ка, падай на кровать, придётся успокоить твои нервы хорошим антиванским массажем, хотя ты и не заслужил сегодня.
- Так может, тогда я?
- Нет. Ты мне сегодня уже плечи помассировал, надолго хватит.
- Но я же не нарочно…
- Реванш. Ты задолжал мне кое-что.
- Зев, что ты делаешь? Ох, ну ты…
- Тихо, не вздумай снова разбудить весь дом.
Любовная возня надолго отвлекла обоих от тяжёлых дум. Изнежила и истомила горячей лаской, и погрузила в мирный сон, заставив позабыть о прошлом и не гадать о будущем. О том, что ждёт их предстоящим днём.


* * *

Сеньор Томан по прозвищу «Татуированный» устало опустился на стул с высокой спинкой и поманил слугу: «Что, старый пень пришёл? Давай его сюда» Через минуту согнутый старик в коричневом балахоне просеменил к хозяину.
- Я вот смотрю и думаю: ты иногда снимаешь этот капюшон? Хотя бы когда спишь или… моешься? – В последнем, впрочем, Томан сомневался. Старик что-то пробормотал и протянул свои бумаги. Томан резко ударил его по руке, рассыпая листы.
- Полудурок проклятый! Ты хоть когда-нибудь, кроме своей больной фантазии, рассудок проявляй! У меня шесть борделей в этом городе, ты в курсе?
- Но, разве не сеньор Бьяджи…
- Так надо было и писать, что это было в «Голубой креветке»! Когда ты «убивал» Зеврана вместе с проститутками в публичном доме и отправлял Долийского Палача громить притоны, ты где тут указал, что он громит только притоны Бьяджи, которые в Кожевенном квартале и порту? Ты где листовки разбросал? На рынке, идиот? Напротив моих лучших заведений?
- А… я, наверное, увлёкся и забыл…
- Твоя забывчивость мне обошлась недёшево. За один день ты срезал мою выручку в три раза! А если постоянные клиенты побоятся сунуться в бордели, и эта ночь будет объявлена праздником воздержания, как и прошедшая, тебя похвалят только в церкви.
- А что, церкви тоже надо, чтобы я написал рассказ?
- Пошёл к демонам, дурак! – кажется, даже татуировки эльфа побагровели. Его стрелки выволокли старика на улицу и, награждая его пинками и тычками, гнали до самых ворот, за которыми грубо швырнули наземь.
- А как же деньги и бумага? – спросил безумец, отплёвываясь от пыли и тряся решётчатые створки. Капюшон сполз, обнаруживая столь непрезентабельную внешность, что, право, лучше бы уж не сползал. Незадачливый писака почесал плешь: «Сеньор Томан сказал, мне будут рады в Церкви! Видать, и монашкам успел насолить мой проказник Зевран». И потащился прочь от усадьбы.


Тень отделилась от портьеры и миловидная девица предстала перед своим грандмастером.
- Зато я сунула один листок прямо в ручку входной двери дома Аранная. Пусть нервы помотает. Может, Палач прочтёт, да и убьёт его взаправду?
- В такой хорошенькой головке не может быть много мозгов, - презрительно фыркнул Томан.
- Не надо сравнивать меня с Вашей женой, грандмастер, - обиженно парировала девушка. Судя по её вызывающему виду и декольте чуть ли не до пряжки пояса, ей как раз очень хотелось, чтоб её сравнивали с самыми яркими женщинами Антивы, причём всегда – в её пользу.
- Ты довыпендриваешься, Беатриче. Такие выходки тебя смешат? Но ты забыла, кажется, что Араннай действительно один из лучших бойцов Дома Воронов. Не говоря уж о его высоком положении и о наличии среди его охраны самого Палача. Ты балуешь такими глупостями накануне… Готова?
- Да.
- Ещё раз повтори весь план, чтоб ни одной ошибки.


* * *


В доме старика Кардосо царила нервная суета. Это стало ясно, как только Зевран переступил порог. Напряжение ощущалось во всем – вплоть до взглядов прислуги. А когда его повели по направлению к спальне, у Аранная исчезли последние сомнения: старику было плохо.


Не зря посыльный от Роберто Мацеоллы настойчиво требовал разбудить Гильдмастера в такую рань. На сей раз Зеврану пришлось первым покинуть тёплую постель. Он велел не тревожить Эвлара и не сметь никому никуда отлучаться до его собственного возвращения. Как назло, карету собирать не было времени, а все верховые лошади отдыхали на пастбище. Гильдмастер натолкнулся в дверях конюшни на помятого Альдо Торнеро. Тот задержал дыхание, опасаясь, что хозяин учует запах перегара. Хотя, какой в этом был смысл, когда следы вчерашней потасовки были видны и на лице нового начальника охраны? Зевран не обратил на это внимания, он, кажется, наоборот обрадовался:
- Торнеро? Замечательно. На чём приехал?
- Гнедого моего нашли, - невнятно пробормотал Альдо. Пораненный зубами язык ворочался с трудом, даже не учитывая вчерашнего перепоя.
- Отлично. Оседлай. Проверю, так ли он хорош, как ты рассказывал. Потом упряжку соберёте с кучером и подгоните к особняку грандмастера Антивы.
Через несколько минут он уже мчался к дому Гильермо Кардосо. Тут было не так далеко и можно добежать пешком, но в нынешнем статусе для Аранная это было несолидно.


Берто сидел в кресле у двери в спальню. Он окинул подходящего эльфа тревожным взглядом.
- Что там?
- Послали в Круг за целителем.
- А что произошло?
- Прескверно. Вчера днём, пока мы были заняты совсем другими вопросами, как снег на голову, откуда ни возьмись, объявилась наследница Лауры Мены. Представилась её дочерью, торжественно сожгла тело «матери», завёрнутое в саван и по завещанию прибрала к рукам её Торговый Дом. К вечеру Двором Антивы, с помощью Торгового Дома, как посредника, подписан ряд договоров…
- Погоди. Какое тело?
- Не имею ни малейшего понятия. Сама Лаура Мена находится у меня. Жива и здорова, насколько это ей позволяет раненая рука.
- Хорошо. Продолжай.
- Договора почитаешь сам – копии в спальне у Гильермо. Но по ним… мама моя дорогая, - Роберто провел ладонью по лицу, жест был нервным. – В общем, если собрать все эти договора вместе, то по их результату Двор Антивы оказывается должен Трону Орлея фантастически громадную сумму. И поверь мне, если я говорю – громадную, то громадную. Единовременно Её Величество расплатиться просто не сможет – в казне нет таких денег, а сумма действительно колоссальная, поэтому по ещё одному проценты будут расти и сумма тоже. Фактически, страна продана Орлею. За один вечер. В общем, прочитав все эти бумаги, Гильермо слёг.
- А куда смотрел королевский казначей?
- Да похоже, в декольте Мены-Младшей. И как бы не только смотрел. Кстати, он исчез.
- Роберто, у Мены нет дочери. Чтоб родить дочь, способную наследовать её бизнес, она должна была сделать это в учебке. Но там она точно никого не рожала. И, кстати, тогда же поклялась больше никогда не иметь ничего с мужчинами. Печальный опыт, понимаешь ли…
- А вот ты поди и объясни это тем, в чью пользу подписаны договора.
- А как выглядит эта дочь?
- Хорошенькая молоденькая блондинка.
Глаза Зеврана зло блеснули.
- Вот сучий хвост! Томан!
- В смысле?
- У него новая Тень – хорошенькая молоденькая блондинка. И на твой дом нападала, скорее всего, именно она – моя агентурная сеть собрала информацию.
- А как у нее оказалось завещание Мены? Сделку проверили несколько законников – печать и подпись подлинные.
- А вот это ты у Мены спроси.
- Не могу.
- Почему?
- Мы с ней… поругались.
- Опять?! Вы - болячка на мою печень! Из-за чего на этот раз?
- Не важно.
Роберто почему-то стал... непривычным. Не таким, как всегда. Словно пытался что-то скрыть. Но Лаура всегда была из женщин, способных постоять за себя. Что там у них произошло?
- Но не идиот же Томан, чтоб изображать похороны Мены при ней живой.
Берто еще больше скукожился.
- Зев… Ты, только пойми меня. Накануне всей этой истории, ночью мы… мы с ней повздорили. Она меня завела и… В общем, я был готов сделать все что угодно, лишь бы она... подчинилась, понимаешь? Я был злой как демон гнева. И я попытался… - Мацеолла запнулся.
Зеврану пришлось подумать несколько секунд, прежде чем до него дошёл смысл услышанных слов.
- Граф, начать карьеру насильника соизволили? Вот это да!
Щёки Роберто залились краской. Да, да. Наверное в первый раз в жизни с тех пор, как он был ещё ребенком. Может быть потому, что он чувствовал себя… Болваном идиотом, кретином. Он, благородный антиванец, в котором течет кровь Торговых Принцев, попытался силой подчинить любимую женщину. И вот теперь его отчитывает по этому поводу сын шлюхи. И этот сын шлюхи абсолютно прав. Тем более, что за печальный опыт Лауры Зевран имел в виду? Тут и гадать не приходится: в учебке с юными созданиями не церемонились. Может быть, вот подлинная причина ненависти девушки к мужчинам, а не её природная особенность? Берто, ты просто идиот! Ты только подтвердил своей прекрасной пленнице, что все мужчины - похотливые животные.
- Зевр.. Зев, я не хотел, я сорвался. Но всё это не так уж важно. Мы подрались. Она попыталась меня одурманить, но я был готов. Я ударил её и она упала. Ничего страшного, она просто потеряла сознание. Но в тот момент я... Не будем юлить – я испугался. И выскочил за лекарем, приказал слугам отнести её из башенки в спальню.
- И ты думаешь, что за окнами башни следили?
- Вполне возможно. Там просматривается не всё помещение – наверное, видели драку и решили, что я её убил.
- Как она сейчас?
- Нормально. Но извинения принимать не желает.
- Не удивительно!
- Но давай к делу. Таким образом Томан посчитал Мену мёртвой и запустил свою аферу. Так?
- Наверное. В итоге – у нас скандал общегосударственного масштаба и финансовая дыра, которую мы без Совета Принцев не заткнём, даже нам троим не хватит денег. А если об этом узнает Совет! Они повернутся к Рубини лицом, а к нам задом просто мгновенно. Они не любят дураков, способных на такие ляпы, больше напоминающие подставу.
Их разговор был прерван звуком шагов. Оба замолчали, ожидая, кто появится. Появился Клаудио Седжи Капричозо - один из наиболее талантливых целителей Круга, занимавшийся вопросами здоровья грандмастера Кардосо с незапамятных времён. Старик был чем-то явно возмущён.
- Доброго дня, - сказал он, пытаясь скрыть общее раздражение. – Эта городская стража вконец распоясалась. Поэтому прошу простить за задержку.
- А что случилось?
- Меня задержали и забрали вещи на обыск. Представляете? Ищут какой-то контрабандный лириум. Смотрели б у кого искать, бараны неотёсанные! Но не будем терять времени. Пройдёмте.
- А как там поживает Селим Тано? – спросил Зевран, сопровождая мага в комнату.
- Селим? Прекрасно. А…
- Мы были с ним знакомы в учебке, пока его не взяли в Круг.
- Да, Гильдмастер, конечно. Весь Круг знает эту историю.
- Передавай ему привет.


Старик лежал, подпёртый подушками. Даже больной, он не позволил бы себе выглядеть непристойно, поэтому из-под роскошного халата виднелась элегантная сорочка, затянутый ворот которой маг бесцеремонно распустил.
- Не следует себя неволить в таком состоянии, сеньор Кардосо.
- Мне не хотелось бы издохнуть в непотребном виде, - изволил отшутиться тот и чуть приподнял дрожащую руку, приветствуя своих компаньонов. Клаудио Седжи был спокоен:
- Не в этот раз, мой драгоценный мастер.
Он взял графин, налил воды в стакан, извлёк из своей сумки пузырёк и принялся отсчитывать громко булькающие капли.
Не так часто, но тем не менее, в жизни Зеврана случалось… Что-то иногда вовремя попадалось на глаза. На этот раз взгляд гильдмастера упал на корковую пробку пузырька.
- Клаудио, остановитесь, – неожиданно резко и безапелляционно сказал эльф.
Лекарь поднял на него удивленный взгляд.
Зевран взял в руки пробку, донышко которой было окрашено в зеленоватый цвет.
- Что это?
- Я… Я не знаю. Так не должно быть.
- Говорите, ваши вещи забирали на досмотр. А ну-ка…
Зевран взял ещё один из пузырьков, именно из тех, что с корковой пробкой и открыл его, потом ещё. Донышко всех пробок имело одинаковый зеленоватый цвет.
- Ваши лекарства отравлены. Скорее всего, при досмотре. Это корень смерти – его экстракт красит пробку в зелёный цвет.
- Андрасте непорочная! – выдохнул лекарь.
- Погоди, Зев, вмешался Мацеолла – Какой баран будет лить корень смерти под корку?
- Тот, кто считает, что подливает другой яд. Я говорил о контрабанде яда из Тевинтера? И о том, что Мена подменила содержимое пузырька? Клаудио, сколько препарата фенотина нужно, чтобы отравить все эти запасы?
- Буквально по три капли на стакан, если хотите убить. А если только обездвижить – то по одной достаточно. Вы думаете, это фенотин? Вернее, должен быть…
Зевран не отвечал магу, он думал вслух:
- Значит, у них ещё полно подменной дряни и планов. Интересно, где они попытаются использовать яд в следующий раз?
Скрипучий голос привлёк их внимание:
- А мне интересно, что теперь будет со мной.
- Всё будет хорошо, сеньор Кардосо. Вас, уважаемые господа, я попрошу выйти сейчас, поскольку магия – дело опасное. Но мне придётся применить её и… для верности…
- Немного лириума? – улыбнулся Араннай той самой хитрой усмешкой, которая недавно коснулась его губ при упоминании приятеля из учебки – Селима Тано. - Гильермо, дай ты ему лириума, не время жмотиться. Или у тебя нет? – Последнее было сказано с таким показным ужасом, что будь грандмастер Антивы в лучшем состоянии – похохотал бы от души.
- Ступай, ступай… - Кардосо проводил гостей слабым жестом, но и его тронула шутливая подковырка Зеврана.


Они дождались мага в библиотеке Кардосо. Клаудио Седжи Капричозо отчитывался по времени своего отсутствия и потому не мог дольше задерживаться. Он выглядел уставшим. Он попрощался, уверив Аранная и Мацеоллу, что старик в безопасности и должен теперь просто выспаться, но лучше бы его поберечь от стрессов.
Роберто Мацеолла нервно заходил по комнате:
- Без него мы не сладим с ситуацией.
- Ты прав. Большого Ворона пытались грохнуть и попытаются ещё, как только станет ясно, что он жив.
- А если они будут думать, что он мёртв?
- Тогда мы не узнаем, кто действует. Нет, Берто. Нам надо как раз продемонстрировать, что Большой Ворон жив. Тогда Томан и вся «Четвёрка» дёрнутся. Вот тут мы им поджилки и подрежем.
- А как же ты узнаешь, что они дёрнулись?
- Узнаю, - ухмыльнулся Араннай. Вот что. Гильермо я сегодня спрячу, как только он очухается. Не спрашивай куда, но до него не доберутся раньше, чем до меня. Сейчас мы переодеваем одного из слуг… Эй, Ветер, ты поблизости?
Зевран не сомневался, что верный слуга Кардосо следит за ними. Так и есть. Стройный эльф неопределённой внешности, с гладко забранными в косу седыми волосами, неприметно одетый, тотчас же явился чуть ли не из воздуха. Он не спросил ничего, просто ждал.
- Вели готовить две кареты. Одну соберёшь тайно – желательно большую и с вещами, одну подашь к подъезду. Возьми кого-нибудь из старых слуг, чтобы сыграл Кардосо, как того будут сажать в карету.
- Маг уезжает и через полчаса едва живой хозяин куда-то устремляется? – не выдержал телохранитель.
- Пусть думают, что маг всесилен. Нам главное «убрать» Большого Ворона из дома. И снова привезти под вечер. До этого, надеюсь, я буду знать все тонкости…
Роберто Мацеолла всплеснул руками и воскликнул:
- Если я что-то понимаю в твоём плане…
- Я тоже, - перебил его телохранитель. – Но босс Гильермо доверяет Араннаю.
Зевран кивнул с показной благодарностью.
- И я это ценю. Ветер, отправишь подсадную утку – придёшь ко мне. Естественно, чтобы тебя никто не видел. Я кое-что расследую и мы обсудим остальное. А ты, Берто, ступай домой и не высовывайся. Не знаю, что ты будешь говорить Лауре, но доказательства её невиновности перед тобой я постараюсь предоставить вечером. Тогда тебе придётся её отпустить и после мы возьмёмся за её проблему. Вернее, за проблему королевы. И нашу кровную, конечно же. Всё, разбежались.

На выходе Роберто Мацеолла удивился, что Араннай, прежде чем сесть в свой экипаж, подошёл к нищему, сидящему на другой стороне дороги с губной гармоникой, и наклонившись, положил в его измятую шляпу несколько медяков. Нищий в ответ стал бормотать обычные для таких случаев благословения и ещё пару фраз, которые расслышал только Араннай.


* * *


Хозяин успел к середине второго завтрака и присоединился к домашним. Никто не спрашивал его где был. Раз убежал ни свет ни заря, вопреки своему обыкновению, значит, так надо. Эвлару он потом расскажет, а сыну и магессе знать ни к чему.

Валетта Вита торопилась. Даже её воспитанник заметил и прыснул в рукав, когда гувернантка рассеянно ткнула вилкой в салфетку. Зевран сказал:
- Знаете, хватит изучать эту задрипанную церковь Чем дышать пылью, прошли бы в городской сквер, на площадь, где фонтаны или же хоть на рынок.
Монна Вита упала духом. Она пыталась было возразить:
- Но Эллеан хотел зарисовать эту картину, где битва, лошади. Мы быстро, мессир Араннай.
- Хорошо, ненадолго сходите. Только дождитесь Эвлара, пока он с поля вернётся.
- Но, он же здесь…
Долиец тоже удивился:
- Но разве я не собирался в кузню? А лошадей пригоню только вечером.
Зевран одарил его искрящейся улыбкой:
- Пускай гуляют. Сегодня тебе стоит отдохнуть после того, что было ночью. Тем более, вечером ты мне, скорей всего, понадобишься. Я говорю про завтра. Завтра с утра пригонишь лошадей, а после сходишь с Эллеаном в церковь. Ты не был там уже сто лет.
- И не стремлюсь.
- Ах да, забыл! Язычников туда по средам не пускают. Да? Ну, так охранников возьмёте, монна Вита. И чтоб к обеду были дома.
- Но почему, мессир Араннай, почему нельзя сегодня?
Эллеан просветил её:
- Да потому, что папа обещал сегодня быть целый день со мной.
- Да, это так. Я обещал ему. Ночью, когда вернулся. Тем более, нам надо посетить портного, а я намерен знать, во что будет одет этот ребёнок на юбилее коронации. Чтобы ни с кем его не перепутать, да, мой герой? После мы покатаемся по городу в белой карете, в одном роскошном месте пообедаем, посмотрим королевский парк, где вы с Эллеаном скромно постоите в сторонке с самым благовоспитанным видом, когда я буду разговаривать с одной особой. Это недолго. Я ей скажу всего два слова, нет три: «Всё будет хорошо». Как у меня выходит, убедительно?
- Так я поеду с вами?
- Конечно, монна Вита. И я Вам рекомендую одеться… примерно, как вчера на этот бал в посольстве. Прямо сейчас и начинайте собираться, пока наша Перлита здесь – она Вам ловко помогает.
- Перлита уезжает?
- Я сейчас отправляю Торнеро сопровождать к нам в гости в «Рагнателу» одного важного дедка. В карете, думаю, найдётся место для весёлой девушки, что сумеет потешить его болтовнёй по дороге. Впрочем, пока вам это знать не обязательно.




* * *


Весь этот день Зевран пообещал провести с сыном, что напрочь разрушило планы монны Виты, поскольку она была обязана сопровождать воспитанника. Записка, сунутая ей в руку проходящей монашкой, о том, что Маркус Домиций ждёт в церкви, была превращена в кармане в истисканную тряпочку. А вместо встречи был нудный визит к портному. Женщина с великим трудом пережила его. Гильдмастер хочет, чтобы сын был рядом с ним на юбилее коронации. Столько возни… Потом карета долго ездила по городу. Зевран показывал какие-то дома, рассказывал. Он, то и дело, останавливал карету возле какого-нибудь нищего и подавал ему. И не через окно медяк бросал, а сам изволил выходить и приближаться к этим бедолагам. Никак, нынче в эльфинаже какой-нибудь праздник? Потом Зевран опять садился рядом с мальчиком и изливал потоки воспоминаний о городе, о своём детстве. И Эллеану, кажется, всё это было интересно. А монна Вита изнывала от тоски. Всё это было скучно, скучно! Вот и Эвлар сбежал. С ним было бы приятно сидеть рядом. Поглядывать иногда на точёный профиль, на руки, украшенные бело-золотым кольцом и перстнем с драгоценным камнем, синим, как его дивные глаза. И удивляться силе, скрытой в его тонких пальцах. С ним было так спокойно. Особенно когда больше не думаешь, что он способен появиться ночью в коридоре… неодетым, как в поместье, когда там призрак объявился. С гильдмастером наоборот всё время на иголках. Смотреть на него долго невозможно: он так искрится счастьем, когда говорит с сыном, что просто ослепляет. Он всё время в движении, где-то внутри, даже когда расслабленно откинется на спинку каретного диванчика. Какой он всё-таки обаятельный и светлый… Странно, как прежде не замечала, что в мире столько красивых мужчин? Они теперь всё время окружают. Даже разбойники, живущие в усадьбе, издалека не вызывали раздражения. Может быть, потому, что Альдо… Вита даже чуть-чуть скучала без него.
Ну, Маркусу он, дело ясное, в подмётки не годится, и всё-таки немного жаль: он ведь влюблён, по-своему.
Ритмичный скрип рессор немного убаюкивал. Вчера в этой самой карете… Маркус… Что, если бы он взял, да и не вышел прочь из экипажа, когда она так явно намекнула, что пора?
Солнечный взгляд Зеврана на миг отвлёк её внимание.
Женщина вдруг подумала: «Гильдмастер и Палач вдвоём в карете… Они, наверняка, не раз тут целовались… Рука сама погладила сафьян сидения, Валетта отдёрнула руку, зажмурилась, но стало только хуже: воображение не заставило себя ждать, нарисовав такую сцену… Исподнее Андрасте! Что за мысли сегодня лезут в мою голову!»
Зевран что-то заметил, напугав её внезапной заботой: «Вам дурно, монна Вита? Открыть окошко? Фич, аккуратнее. Подвинься же, задавишь нашу гувернантку - будешь искать другую!»
Рядом сидел рыжебородый великан, притиснувший магессу к атласной обивке боковой стенки. И живо вклинивался в разговор, охваченный воспоминаниями о детстве. От него пахло потом и это почему-то не бесило, прах побери!
Зевран опять вывел её из забытья: «Прошу Вас, монна Вита, не наваливайтесь на дверцу. Мне не хотелось бы снова стать свидетелем того, как из кареты на дорогу падает красивая волшебница». О чём это он? Да какая разница! Опять назвал её красивой. Значит, не только он может так считать. Кто-то ещё…


* * *

По утрамбованной гальке приморской дороги неторопливо двигалась компания переселенцев: четверо крепких мужиков рабочей внешности. Разве что очень уж аккуратно подстриженные бороды могли насторожить внимательного наблюдателя. Один мужик толкал перед собой тележку, в которой зябко горбился старик, укутанный в потёртый плед. Эльф, видимо – слуга и весёлая девушка, нагруженные корзинками, замыкали процессию.
На коленях у старика сидел забавный взъерошенный пёсик размером не больше кролика. Его любопытная мордочка вызывала улыбки у встречных, но вызвала бы крайнее недоумение, узнай они, что за смешного пёсика заплачено как за породистого скакуна.

На примыкании к большому тракту, чуть в стороне, ждала карета. Отделанные шпоном червоточины борта, филёнки и ступицы колёс, обведённые лаком сока драцены, две пары караковых в яблоках рысаков, благородно изгибающих лебединые шеи…
Кучер кивнул, приподнимая шляпу, лакей распахнул дверцу. Крепкий мужчина шагнул к тачке, бережно поднимая старую развалину, вместе с маленькой собачонкой, и усадил в карету. Следом туда же села девушка.

Всадник на гнедом жеребце выехал вперёд, увлекая за собой упряжку. Альдо Торнеро так и тянуло оглянуться в сторону окраин Антива-Сити, ещё заметных с этой части дороги, но он сдержал себя от этого порыва. Приказ гильдмастера был чёток: «Доставь Гильермо в «Рагнателу» и проследи, чтобы он продержался по эту сторону Завесы не только всю дорогу, но и приветствовал меня по возвращении домой».