В большом богатом поместье, находившемся недалеко от Антива-Сити, было тихо, насколько может быть бесшумно ночью в жилье, надёжно защищённом внушительными стенами. Дом окружала высоченная ограда из острых пик, переплетённых чёрным кружевом металла. Ухоженный газон и клумбы привлекали взгляд строгой геометричностью посадок, но умный взломщик сразу мог смекнуть: вторая ступень ограждения. Даже если тебе удастся перемахнуть через решётку, не зацепив за острия и не запутавшись в тончайшей проволоке, не видимой снаружи, не попав под прицел арбалетов охраны, низкорослый колючий бордюр тёмной зелени капканом вцепится в одежду, а восхитительные вьющиеся розы выпустят мелкие кошачьи коготки. Пройти к крыльцу можно было только по дорожке от ворот.

Тьма безлунной антиванской ночи поглотила мир, чуть отступая перед стараньем фонарей. Вот эти два, на каменных столбах, ярко освещали сомкнутые створки, пока лихая бесшабашная ватага сорванцов, примчавшихся откуда-то из окраинных кварталов города, не расколотила их стёкла градом камней. Ругань охраны, удаляющийся смех юных негодяев - и вновь обычное спокойствие. Лишь у ворот залегло мрачное пятно.
Коляска парой подкатила, не останавливаясь, въехала в гостеприимно раскрывшийся проём. Кто-то вышел из темноты с факелом, встретить хозяина. Возница развернул упряжку. Одна из лошадей шарахнулась, будто едва не наскочила на препятствие, но кучер чмокнул на неё, пошевелил вожжой и выехал. Если бы кто-то оставался во дворе, когда лязгнул замок, да повнимательнее присмотрелся к боковой колонне… он вряд ли мог рассчитывать на будущее. Тень обогнула дом и, ловко орудуя отмычкой, проникла в боковую дверь для слуг.

Хозяин обычно мало спал. Он проводил долгие вечера в своей библиотеке с книгами, в уютном кресле… на колёсах. И он, конечно же, не видел, как дверь за его спиной бесшумно приоткрылась, впуская красивую блондинку, какие старику уже, наверное, и сниться перестали.
Стянув с волос косынку и распахнув воротник тёмной блузы, Беатриче предстала во всей своей красе: пусть напоследок старикан увидит волшебный сон. Злая насмешка чуть коснулась губ, рука поигрывала кинжалом. Да, эта девушка любила театральные эффекты, хотя грандмастер не раз отчитывал её за такое отношение к делу.

«Мастер Кардосо, что не спится - совесть мучает? Или желаете продлить себе ещё один день старости?» Она так музыкально засмеялась, наблюдая, как разворачивается колесо…
Отблеск свечей выхватил из полумрака полоску острой стали. Она это увидела мгновенно. И тут же волю и движения сковало – эти сияющие золотистые глаза коварно улыбнулись из засады. Нет. Беатриче не была готова к этому. Инстинкт подсказывал: беги. Тень быстро развернулась, готовая почувствовать удар кинжала под лопатку. Но выход перекрыл другой. Мраморно-бледное лицо в тонком узоре татуировок. Два скрещенных меча, надёжно отразившие её отравленный стилет, как и последний шанс уйти живой.
«Ты проиграла» - произнёс Гильдмастер. Тень, ставшая внезапно просто девушкой, запнувшейся, сбитой с толку, потом - загнанной в угол без вины, красивой и несчастной, перевела взгляд с Палача, на Аранная. И поняла, что тут её приёмы не пройдут. Тигр, в образе стройного эльфа – тигриные глаза, повадка хищника … Он грациозно обошёл вокруг своей добычи, будто примериваясь, с чего начать кровавую трапезу. Палач переглянулся с ним, держа наизготовку меч в правой руке. Зевран что-то безмолвно дал ему понять и Бетриче догадалась: ей не удастся пасть в бою, как и пасть жертвой, что было бы вполне достойно с такими-то противниками. Гильдмастер подтвердил это: «Ты заигралась в Воронов, красотка. Но ты выбрала старое гнездо, которое давно шатается. Скакун может споткнуться, а лучник - промахнуться, мне ли этого не понять? Араннай дал бы тебе шанс закончить дело, но ведь Томан не даст, не так ли? Что ж, поступай, как Ворон из старого гнезда».
Стилет, приставленный к горлу её же собственной рукой, предательски дрогнул. Тело в предсмертных судорогах забилось на полу, и в мыслях промелькнула вся жизнь – никчёмная теперь, и сожаления, неведомые никому. Короткий свист меча, удар. Агония оборвалась. Зевран, прищурившись, взглянул на Палача:
- Эв, ты мягкосердечен, как и я. Мы с тобой никогда не вызовем в сердцах врагов той дрожи, что они заслуживают.
- Зевран, кончай выступать, сейчас тебе никто не аплодирует.
- А ты?
- А я в восторге, как всегда, - небрежно хмыкнул Палач. – Куда теперь?
- Лауру вызволять. – Зевран толкнул друга, чтобы освободить себе выход из библиотеки, неожиданно поцеловал его в щёку и быстро прошёл в коридор. Черты холодного лица вмиг потеплели. «Что ж, Лауру так Лауру» - бодро сказал долиец, тронутый вниманием, и устремился за Гильдмастером.

* * *

Роберто Мацеолла устал от напряжения последних дней. Его предупредили, что сегодня будет что-то важное. Араннай вёл свою игру, не посвящая союзника в подробности и того это злило.
Удалось только узнать, что Большой Ворон куда-то выехал по делу. Ровно после того как к нему в дом вошёл и вышел остроухий оборванец из эльфинажа. Роберто знал, что это всё какие-то замыслы Зеврана. И понятия не имел где, на самом деле, может носить антивского грандмастера, когда для него лучше запереться на три замка и выставить вокруг охрану!
Одна отрада – Лаура сказала пару слов, когда до её раскаявшегося тирана дошло, как он может хоть чуть-чуть реабилитироваться перед этой женщиной. Едва вернувшись утром от Кардосо, Мацеолла написал запрос в Круг. К вечеру прибыл маг, и часть мучений Лауры была окончена: разорванные связки на запястье пленницы срослись и только шрам пока напоминал о ране. Вызов мага обошёлся хозяину в кругленькую сумму, но он за полчаса добился результата двух месяцев лечения. Лаура оценила это сообщив: «Так лучше». Но Мацеолла был рад и этому.

Он сам услышал суету у входа, поскольку ждал. Конечно, Араннай! А позади Палач в длинном плаще. И край плаща его, о прах Андрасте! – оставляет кровавую полосу на сияющем паркете! Что за…
- Лауру позови, - сказал Гильдмастер, не здороваясь. Роберто так и тянуло возразить, узнав сначала, что за дело вновь не даёт ему покоя. Но вид бесстрастного лица зевранова спутника как-то неприятно дёрнул нервы. При нём нельзя было держать себя так же свободно, как при одном Зевране. Медведь на поводке так не смутил бы, прости, Создатель!
- Сеньориту Мена пригласи, - велел он незаметному слуге. И Лаура явилась очень быстро. Явно, она тоже была как будто наготове. Граф едва успел сделать широкий жест, приглашая всех сесть, как девушка невольно вскинула руку, к приоткрывшимся губам, и хотя тут же овладела своими чувствами, изумление с долей ужаса всё ещё читалось в огромных бирюзовых глазах. Мацеолла проследил их взгляд.
Палач держал за волосы отрубленную голову… Лауры? О, нет! Мужчина снова посмотрел на свою пленницу, затем на голову, принадлежавшую недавно Тени. Заставил себя подойти. Вблизи, конечно же, черты были не так похожи. Но в нескольких шагах, да ещё и не зная хорошо обеих, их можно было спутать. И главным сходством были волосы, струящиеся светло-пшеничными волнами, на что и обратили внимание все, кто рассказывал о шикарной блондинке, напавшей на дом Мацеоллы несколько дней назад.
Зевран открыто наслаждался сценой.
- Ну, как вам алиби? – довольно спросил он.
- Я бы сказала: впечатляет! – подала голос его давняя подруга.
- Берто, а ты уже очнулся? Забери это и можешь идти спать. А сеньорита Лаура Гарсиа Мена здесь больше не живёт.
Кто-то из Воронов приблизился, завернул отсечённую голову Беатриче в тёмную ткань и тотчас же исчез. Палач отряхнул руку и выжидающе посмотрел на Зеврана. Хозяин дома шагнул ближе, отделяя свою пленницу от обоих гостей.
- Куда она пойдёт посреди ночи? В свою разграбленную и разрушенную квартиру в Квартале Ювелиров? Туда, где умерла…
- Не смей! – вскрикнула Лаура. – Ты даже не дал мне пойти на её похороны! И если б ты позволил мне хотя бы побывать дома – мы бы знали, что картбланш с моей подписью и печатью, оставленный мной Анетте для совершения определенной сделки, пока я тут гончей собакой бегаю, украден. И не было бы этого дурацкого подложного завещания!
- Тебя убили бы! – Роберто удержал её. – Мена, ты до сих пор не понимаешь, что была лишь способом, чтобы поймать… вот их? Для чего там, в твоей гостиной, нарисовали на полу кровавые магические знаки? Да потому что там была ловушка, а ты – наживкой в ней. И чтобы ты туда пришла наверняка и притащила их с собой, томановские Вороны прикончили твою… Прости. Никто не принижает твоего таланта, но Альваро Рубини и иже с ним привыкли перешагивать через чужие судьбы и ты – не исключение. Тебе здесь будет безопаснее. Ты слышишь? Тем более что, если нам повезёт, нам ещё надо будет предъявить широкой общественности и живую хозяйку одного преуспевающего предприятия и голову мошенницы, чтоб попытаться аннулировать проклятые договора. Всё, она остаётся у меня.
Она опешила от столь страстной тирады и посмотрела на Зеврана.
- Можешь остановиться в моём доме, - предложил было Гильдмастер, но тотчас ощутил стальные пальцы Палача на своём локте.
- Что, Эвлар? Нам не нужна хорошая охрана?
Лаура нервно засмеялась:
- Ревнивая супруга недовольна.
- Тихо! – он вскинул руку в примирительном жесте и, оглянувшись на Эвлара, успел заметить, как блеснули в резком оскале стиснутые зубы. – Всё, всё, спокойно. – Похлопал его по плечу, будто коня. Тот глубоко шумно вздохнул. Маска бесстрастия вернулась на его лицо, но в воздухе комнаты будто зависло напряжение сдерживаемой ярости. Наверняка, Лаура пожалела о своей дерзкой шутке: этот эльф только что снёс голову такой же девушке, как она… Вот он опять вздохнул, более ровно, и подал голос:
- Зевран, быть может, сеньорите Мена и впрямь лучше остаться здесь. Не пленницей, а гостьей. Ведь Вы нам верите, Роберто? Вас убедило доказательство?
- Ещё бы! Вы можете не беспокоиться.
- А как же моё мнение? – Лаура, в сердцах, топнула, будто избалованная барышня. Её бывший тюремщик изобразил покорность.
- Давай мы выслушаем твоё мнение утром. Идёт? Тебе категорически нельзя сейчас покидать эти стены – если тебя заметят где-нибудь живой – может сорваться наша попытка спасти Антиву из долговой ямы.
- Ну… В общем, Берто прав. Так что, Зевран, не беспокойся. Теперь мы как-нибудь договоримся с ним.
- Что ж, хорошо. Тогда до завтра.
Зевран лукаво подмигнул обоим собеседникам и подтолкнул Эвлара выходить.

В карете он услышал:
- Ну, Зев, ты у меня получишь!
- Заметил отражение в хрустальной горке?
- Да по затылку было видно. Как же, зная твою натуру, предполагать, что ты даже не подмигнёшь красотке? Что ты имел в виду?
- Мой дружелюбный нрав. Не более, не менее. Эв, мы опять с тобою будем препираться? По этому вопросу ведь давно всё сказано. Ох, Эв, как же я спать хочу!
Он прильнул к милому, склонив голову к нему на плечо, ладонью скользнул на его колено и задремал, чувствуя, как тёплая рука накрыла его руку, как осторожные пальцы поправили щекочущую прядь волос. Мир стал спокойным и уютным. Рессоры мягко покачивали экипаж на ровной мостовой. Домой, домой и спать.

* * *

«Гильдмастеру не нравится, что я так часто ухожу одна из дома. А ещё кое-кому не нравится, что я встречаюсь с Маркусом… Тут повстречаешься… Хорошо, Торнеро хоть не разболтал, что было тогда вечером. К счастью его уже отправили в поместье, сопровождать какого-то важного гостя. Вот пусть своим делом и занимается! Жаль, что и Перлита уехала. Всего несколько раз поговорили, а так приятно, как будто давнюю подругу встретила. Зря, право, я к ней сразу отнеслась так надменно. Да, собственно, и к Альдо… Я всё-таки дала ему небольшой повод, считать, что… Нет и нет! Думай о чём-нибудь другом! О Маркусе, с которым ты опять не смогла свидеться. «Где и когда…» Традиционно уже - в церкви! Он ведь сказал, что был там в прошлый раз, видел нас с Эллеаном, но не решался подойти. Ещё бы – два мордоворота за спиной! Вчера вот ждал и не дождался, бедный. А Араннаю больше делать нечего, как наблюдать за поведением гувернантки! Маркус так чист в своей романтике… В храме Андрасте утром. Что может быть красивее и непорочнее? Он будет снова ждать, и снова не сумеет со мной поговорить, даже если удастся вырваться сегодня. И снова нужно искать случая».

- Валетта, ты сама с собою разговариваешь вслух. Не помешал?
- Входи. Я… вспоминала вслух, что ещё собиралась сделать. Мессир Араннай спит?
- Да. Мы ведь вчера, после вашей прогулки, ещё долго бродили по делам, вернулись поздно.
- Скорее рано, судя по всему. А ты, - женщина подошла ближе к эльфу, по-родственному поправила длинную косичку на виске. – У тебя больше не было кошмаров? Тогда ты напугал нас… В смысле, мы испугались за тебя.
- Это… это болезнь. Со мной случается такое иногда. Забудь.
Эвлар глянул в окно:
- Вороны ждут. Мы собрались за лошадьми. У нас ведь верховые все на выпасе, а мы сегодня собираемся… надо забрать. Туда пойдём пешком, поэтому не слишком быстро.
- Так ты уходишь?
- Валетта, что тебя встревожило? Там ещё двое наших в караулке остаются и Зевран дома. Вряд ли он скоро проснётся, но этот парень и спящий сумеет вас защитить.
- Я просто… я хотела…
А может и не посвящать его в подробности? Хозяин до полудня не поднимется, а его друг уйдёт не меньше, чем на два часа…
- Эв, ты не возьмёшь Эллеана с собой в поля?
- Ребята уже ждут, а мальчик ещё спит. А в наше время, сама знаешь, коня вовремя подать – дело чуть ли не политическое. – Он вежливо кивнул и вышел. А вскоре обнаружилось, что Эллеан давно проснулся и тихо сидит себе с книжкой. Конечно, ему не понравилось, что Палач без него уехал за лошадьми, но намерение монны Виты побродить по церкви юный Ворон тотчас решил разделить и – что на это скажешь? Ведь это соответствовало её должности – таскать ребёнка за собой.

Монна Вита невольно ускоряла шаг. Оба караульных, чётко помня наказ гильдмастера, отправились за ней. Верней, конечно же, за Эллеаном. Они бы не мешали, если бы воспитательница действительно шла в церковь с мальчиком. А не в церковь на свидание.
Чего только не выдумает влюблённая женщина! Поравнявшись с сестрой, монна Вита шепнула: «Мне так неловко тут с этими парнями…» И громко: «Где у вас ящик для пожертвований?». Сестра кивнула, указала и тотчас испарилась. И вскоре настоятельница приблизилась:
- Прошу вас, молодые люди… мои монашки просто в ужасе, а мы должны начать Песнь Света… вы не могли бы подождать у входа?
- Мы что, такие страшные?
- Потерпят! – В два голоса сказали Вороны. А монна Вита поиграла парой золотых и положила в сумочку.
- Пожалуйста! Церковь для всех открыта, но девочки только сегодня прибыли из дальнего монастыря, одна упала в обморок, увидев тут вооружённых мужчин, а остальные боятся выйти в зал.
- А я как раз хотел глянуть на девочек – ни разу не встречал их в Антива-Сити! – захохотал один из Воронов. Второй толкнул товарища локтем:
- Не надо ржать. Всё-таки церковь.
- Действительно, - сказала монна Вита. – Здесь так нехорошо себя вести.
- Мы, видите ли, уважаемая леди, - плохие парни! Поэтому и непослушные, – возразил насмешник. Но настоятельница вновь вступила в спор:
- Я вас очень прошу. На несколько минут. Как только распоются, вы войдёте, они вас даже не заметят.
Зажав в кулак два золотых, мать-настоятельница вежливо кивнула прихожанке, а та уже смотрела вверх, откуда, с антресоли, уже давно следил за нею ОН.
Монна Вита с Эллеаном как раз поравнялись с интересующим мальчика гобеленом и она, оставив его, отошла на несколько шагов. Высокий маг мгновенно оказался рядом, горячие пальцы стиснули её руку. «Мне нужно кое-что сказать тебе… Пойдём со мной на минутку. Сюда». Воспитательница убедилась, что её подопечный занят картиной. Ребёнок и не заметит, если она побудет несколько минут наедине с любимым. Уже и так?

Бархатная портьера разделила Вселенную пополам. Та половина, что осталась с другой стороны, была гораздо больше, но это было далеко и скучно. Всё равно, как бы не было вообще. Зато вот в этой сосредоточилась вся жизнь, все чувства. Не важно, что здесь было пыльно, что кто-то мог случайно заглянуть сюда и выдумать всё, что угодно… Воображение вновь зашкалило, рисуя сцену, представленную накануне в карете. Потом открытую дверь спальни, измятую постель с бесстыжими тюльпанами… Мужчина что-то горячо шептал, а у неё подкашивались ноги. Он, будто чувствуя это, привлёк её к себе. Запах сводил с ума, бородка и усы нахально щекотали шею. Из подсознания всплыла смутная мысль, что вряд ли следует оказывать сопротивление, даже если сейчас любовник задерёт ей юбку. Пока что его деликатность черты не преступила, но это было так…
- Что же ты делаешь? Маркус, так ведь нельзя …
- Прости, я недостоин, я просто без ума. Я ждал тебя, так ждал… Не смею, нет…
А сам продолжал страстно целовать её.
- Ты выйдешь за меня, Валетта? Ты ведь меня не бросишь, правда? Как же я буду без тебя, любимая…
- О, нет. Не надо, нет… Я никогда…
- Ты… - он остановился. – Ты никогда не целовались за алтарём? Можешь себе представить, что я тоже! Божественно! Не правда ли?
И засмеялся, и вновь принялся мять её, ласкать губами руки и лицо.
- Я не могу. Не здесь. П-пожалуйста…
- Милая, милая моя. Не уходи.
- Я не могу так. И… я занята, я на работе…
- Но не всегда же ты будешь занята! Может быть я напугал тебя своим безумным поведением, но… Этот запах, и эти глаза… Я обещаю вести себя лучше. А ты пообещай, что сделаешь меня счастливым. Валетта… мне не быть счастливым без тебя.
Слава Создателю, он не держал её больше! А ведь ещё немного… Грехопадение в церкви? Об этом она даже не могла помыслить. Пробормотав что-то невнятно-обнадёживающее, воспитательница бросилась к своим обязанностям. Пыльная штора скрыла тот маленький душный безумный мир, где было так волшебно. И вытолкнула во Вселенную. В реальность.

Монна Вита встряхнулась, вернула своему облику уверенность, вышла в огромный церковный зал и…
- Эллеан?
Возле картины с битвой его не было. И у стены с большими гобеленами… Нигде…
Женщина метнулась по залу, вновь и вновь тщетно обводя взглядом церковь. Она напрасно дёргала за рукава монахов и прихожан, спрашивая, не видел ли кто маленького эльфа, беленького, лет десяти… Потом в порыве безысходности рванулась обратно к закутку за алтарём. Надо ли говорить, что за портьерой оказалась только пыль? Всё было пылью… Неужели? Внезапная любовь? Такая удивительная встреча? Могло ли это быть хоть сколько-нибудь правдой?
Переполошив церковь, монна Вита бегом помчалась к выходу: вдруг всё-таки ошибка…
- Эллеан!
Два Ворона шли ей навстречу. И в их глазах была такая же растерянность.
Женщина вскрикнула и рухнула без чувств.

* * *

Его бесцеремонно волокли, вскинув на плечо, как мешок картошки. Мешок, впрочем, и применили.

Когда Эллеан вглядывался в подробности изображённого на гобелене в церкви, он всем существом погрузился в эту атмосферу, не замечая ничего вокруг. Там был какой-то город, много людей и каждый занят своим делом. Мальчик пока и не пытался вникнуть, что именно изображает эта сцена. Ему просто нравились красивые вещи, а на этой картине очень похоже были изображены дома и человечки, животные, деревья. Потом надо спросить у монны Виты, нет ли в Антиве подходящего художника, который может показать, как рисовать такие вещи. Эллеан рисовал, как чувствовал, как получалось, а получалось не всегда. Он отступил подальше, чтобы увидеть всю картину и разобраться, наконец, что тут такое происходит.
И вдруг наткнулся на кого-то. Инстинкт заставил мальчика отпрыгнуть в сторону. Но дальше всё произошло так быстро…
Сначала его похитители считали, что взяли в плен обычного ребёнка. Понятно, что он - важная добыча, но чем ещё он отличается от остальных? Первыми о своей ошибке узнали те, кого никто не знал по именам. Серые и незаметные, как тени, исполнители самых грязных дел, они швырнули мальчика в карету и очень удивились, когда он вдруг внезапно вывернулся и попытался спрыгнуть на ходу. Ему бы это удалось, не будь они ко всему готовыми профессионалами. Мешок был туго закреплён верёвкой. Крепким шлепком отправив пленника на пол кареты, его предупредили: будет хуже. Мягкий ботинок придавил его, для надёжности. Сквозь плотную рогожу было трудно дышать, голова подпрыгивала на трясущихся досках и оттого, наверное, закружилась. Но мысли о побеге из неё не испарились.
Стук колёс вскоре прекратился. Пойманного внесли в какой-то дом, поставили и сдёрнули мешок. Он кинулся бежать, как только почувствовал опору, несмотря на то, что руки были связаны. Тень подставила ногу и ловко подхватила беглеца.
- Признаться, я подумывал, - раздался чей-то голос, - что Араннай усыновил какого-то сироту. Но тут и гадалка не нужна – его родная кровь.
- Тем лучше. Значит, он не сможет отвертеться, - проговорила женщина.

Эллеан быстро соображал: значит, его похитили из-за отца. Конечно, ради выкупа?
Вот этот угрюмый бритый дед – наверняка тут самый главный. Похож на сторожа в учебке: такой же злой, только холёный и богатый.
- Вам нужны деньги? – спросил он босса без намёка на испуг. Он держался настолько невозмутимо, что тот не счёл зазорным дать ответ:
- Конечно, мальчик. Только такие деньги, что твой отец не соберёт за полчаса. Так что готовься провести ближайшие дни своей жизни, немного отступив от новых привычек.
Маленький эльф скривил презрительную усмешку:
- Вы знали, кого похищали, полагаю. И попробуйте догадаться, какие могут быть последствия.
- Негодник, ты мне угрожаешь?
- Имею основания.
- Вот это наглость! – обрадовался пухлый франт в измятых кружевных манжетах. - Вы правы, Рубини, это однозначно сын Зеврана.
- Вам должно быть ещё виднее, чем нам.
- Да, – согласился тот, поддёргивая кружевные оборки манжет и крутя большой перстень на пальце. Кусок горного хрусталя, изображавший бриллиант, свидетельствовал знатокам, что хозяин переживает не лучшие времена. Он продолжал:
- И мне виднее, как их укрощать, этих дерзких малявок. Слушай сюда, гадёныш…
- Сам такой… - только и буркнул Эллеан, успев отвыкнуть от дурного обращения. Тут
же послышались две звонкие пощёчины.
- Ух, - неприязненно дёрнулась госпожа Гроссо. – Бьяджи, Вы не могли бы оставить это на потом? Мне только не хватало детских криков, чтобы в ушах звенело.
Она напрасно беспокоилась: маленький эльф смолчал, хотя его нежное личико пересекла красная полоса от камня в перстне, конечно же, нарочно повёрнутого внутрь ладони Бьяджи.
- Действительно, не портите товар, - осклабился «Татуированный». – Чего доброго, папаша так и цену скинет. – Он был расстроен исчезновением Беатриче и волновался, подозревая, что всё прошло не так гладко, как хотелось бы. О Гильермо Кардосо тоже не было известно ничего – жив или умер и где он вообще? Поэтому прекрасно начатый план с подложным завещанием грозил сорваться. Томан не говорил пока об этом главному, но весь издёргался, и это уже становилось заметно.
- Значит так, - продолжал тем временем добровольный укротитель. – Или ты будешь слушаться и вести себя смирно…
Эллеан догадался, что следующее «или» будет очень неприятно. Бьяджи не договорил. Его вдруг перебил Альво Рубини:
- Что это? Посмотрите!
Тень за спиною мальчика, бесцеремонно встряхнула его, поворачивая к своему грандмастеру.
- Царапина исчезла.
- Да, странно. Но что это может значить?.. – спросил Томан. – Не магия ли это?
- Магия? Ты – маг? Ну, отвечай! Бьяджи, заставьте его говорить!
- Не знаю. Да, наверное… Не знаю… Это просто так… - зачастил Эллеан, почувствовав, как пухлые пальцы одной руки вцепились в волосы, а другой сворачивают ему ухо.
- Теперь всё ясно. Ферелденская магичка в гувернантках. К чему бы это? Да отпустите же его! – нервно закончил фразу Рубини. Не потому, конечно, что пожалел пленника. Просто ребёнок, как ни сдерживался, тоненько запищал, а это раздражало.
Бывший владелец антивской учебки, по прозвищу «Манжеты», кажется, был бы не против ещё долго продолжать. Но он тут же переменился внешне, со слащавой улыбкой потрепал мальчика по щеке и обернулся к своим:
- Быть может, разместим заложника у меня в доме?
- Ещё чего! – воскликнула дама. - Этот щенок нужен живым и не искалеченным. По крайней мере, пока Араннай не приползёт к нам на четвереньках, виляя хвостом. Быть может, мы даже вернём эльфёнка папаше… Хотя я сомневаюсь, что, в конце концов, не придётся избавляться от обоих, но я, как женщина, могу представить опасность потерять ребёнка и то, что противник почувствует, получив письмо. Надеюсь, он всё-таки согласится на наши условия. Придумали тоже! Отдать Вам главный козырь, который может изменить весь ход этой войны!
- А кто Вам, милая, сказал, что мальчику грозит что-то ужасное? Я просто-напросто запру его в секретной комнате…
- И Араннай придёт за ним в Ваш холостяцкий будуар. Вы так соскучились по своему питомцу? Я даже не хочу догадываться, что именно предъявит память одному из хозяев его судьбы. Вы хвастались когда-то, ещё давно, когда я в первый раз увидела его, спросив Вас, кто это, что сами заплатили за «этого жеребчика» какую-то позорную мелочь, которая теперь умножилась в тысячу раз. Что сами принимали участие в его воспитании. Ха! Думаю, он непременно вспомнит, за что Вас отблагодарить!
Бьяджи мелко затрясся.
- Вы полагаете, придёт ко мне?
- Я полагаю, что если бы речь шла о любом другом Вороне, не требовался бы союз «Четвёрки» против одного зарвавшегося выскочки!
- Да, да, вы правы… Просто я подумал… Всё-таки это мой боец его доставил.
- Во-первых – Безымянный давно уже не только Ваш, - вставил свою издёвку сеньор Томан, меряя взглядом великолепный экземпляр Ворона-Тени. – А во-вторых, если бы не Домиций, благодаря которому всё удалось уладить без кровопролития, сейчас мальчишку искала бы вся королевская гвардия, а несчастный папаша утирал бы сопли подолом Её Величества, попутно укрепляя свои позиции.
- Вот именно! – воскликнула Гроссо. – Мой изысканный план, над которым вы все так смеялись, сработал. Тихо, гладко, без эксцессов. Да, это выглядело долгим и запутанным процессом, но это стоило того. А если всё пойдёт как надо, то уже сегодня... – Она уловила, что главный сделал чуть заметный жест – «молчи». Рубини не хотел делиться откровениями с двумя другими союзниками. Поэтому она замахала руками, обрывая сама себя, и, протыкая взглядом Бьяджи, продолжила возмущаться:
- Теперь Вы предлагаете на всё на это наплевать и передать пленника Вам, чтобы Вы потешили своё больное самолюбие? Ваш дом достаточно хорошо укреплён? Ваши люди… Кстати, сколько их там осталось?
- Всё, всё, уже не спорю…
Но дама продолжала свою гневную тираду:
- Этот наш тщательно спланированный, великолепный флэш-роял, натиск которого Араннай до сих пор выдерживал, как будто ему помогают демоны или же… что-то свыше. Вот, - она указала пальцем на связанного Эллеана. – Вот наш единственный удачный ход за это время. Кстати – мой ход. И, кстати, мы без Вас давно решили, где будем его содержать.
- Где… Там?

- «Там», разумеется. Ну что, налюбовались на заложника? – окончил их полемику Рубини. Он кивнул «Татуированному» и тот приблизился к огромному камину.
- Отсюда? – удивилась госпожа Гроссо, указывая на рычаг сбоку портала, с первого взгляда напоминающий лишь элемент декора. Но хозяин дома злобно захихикал:
- Это для тех, кому не надо знать. А Вы думаете, Ида, с чего мы собрались в моём «Розарии»? Древний фундамент, древние подземелья. И новейшее оборудование.
Он сунул руку прямо в жерло камина, переключил там что-то, и панель сбоку стены переместилась, открывая свой секрет. За небольшим, набитом механизмами, помещением располагался следующий вход и коридор, ведущий вниз.
- Вы что, посадите меня в подвал? – не выдержал Эллеан.
- А ты боишься крыс? – съехидничал Томан. Эти взрослые люди подло вымещали на мальчике ненависть к его отцу. Он понял это и сжал зубы, набычившись, показывая похитителям, что сердится на них, но ни за что не струсит. Бьяджи сказал:
- Наверняка, он с крысами знаком, раз был в учебке. Такой вертлявый эльф не мог миновать карцера. Уж у меня бы ты…
Он не закончил свою гнусную фантазию, поскольку владелец дома уже вернулся в зал, отключив ловушки в переходе, подал охраннику Эллеана связку ключей, и сделал приглашающий жест: «Прошу».

- Постой, - остановил Рубини Ворона, подтолкнувшего мальчика к страшной двери. – Томан, вели подать бумагу: я напишу Гонориусу, чтобы вот этого обследовал.
- Альво, - поспешно возразила дама, - Гонориус его прикончит, предварительно разрезав на куски, а он нам нужен целым.
- Вот именно поэтому и напишу. А ты, Безымянный, три раза повтори моему сумасшедшему профессору, что именно здесь написано… - он сел за стол и быстро настрочил послание. – Пускай спрячет пленника и выяснит, что он из себя представляет, как маг. Но чтоб не искалечил. Ясно? Нет, госпожа Гроссо права. Пусть лучше подождёт меня. И проследи, чтобы не забывался, ключами потряси, скажи, что повелитель не велел ставить эксперименты, только хочет узнать, что за способности у малого.
Эмоций на полускрытом маской лице мужчины было не прочесть. Бесстрастный голос дал понять, что приказ будет выполнен.
- Да, босс.
- Я завтра сам туда приеду и проверю. Всё, уходи.

- Впервые вижу, чтобы маг-целитель не делал ничего заметного для залечивания раны, - сказал Рубини, когда все двери с лязгом закрылись за исчезнувшими в тайном помещении.
- Безымянный справится один? – спросил Томан.
- Он – лучший Ворон-Тень во всей Антиве, - гордясь всё ещё формально принадлежащим ему бойцом, вступил «Манжеты». - А этот – маленький эльфёнок и у него связаны руки.
- Бьяджи, Вы помните Зеврана в этом возрасте?
- Ещё бы этого гадёныша не помнить… Он мне всё время пакостил и продолжает по сей день. Впрочем, тогда… он стал мне больше нравиться, став повзрослей ещё на пару лет. Да и не только мне, хе-хе…
- Бьяджи, Ваши пропитые мозги работают в двух направлениях: насилие и секс, а ещё лучше вместе. Я Вам сейчас о тех способностях…
Рубини перебил:
- Мы поняли, Томан. Вы опасаетесь, что эльфёнок убежит. Вы сами-то давно по переходу в «Крепость» добирались?
- С тех пор, как там в ловушке эта гадина, меня трясёт от мысли…
- Странно, Вас в трусости не упрекнёшь. К тому же «эта гадина» не может выбраться сюда, она просто в лаз не пройдёт, иначе я не разрешил бы Гонориусу там её разместить.
- Мне просто лень шагать по этим коридорам в такую даль. Куда как проще сесть на лошадь…
Рубини потянулся, показывая, что дело окончено, направился на выход.
- Письмо «Гильдмастеру» уже отправлено. Готовьтесь. В полночь здесь.
- Всё-таки снова у меня? – вдогонку спросил Томан. - У меня можно: я надолго выдворил Селию к мамаше… Только людей своих возьмите непременно. Сами знаете, после разборки в квартале ювелиров, моих охранников по пальцам перечесть.
- К полуночи, – не оборачиваясь, бросил большой босс. За ним из дома выплыла Гроссо.
Бьяджи ещё немного покуражился, дразня хозяина плоскими шутками по поводу странных смертей его многочисленных жён и, собственно, напоминая, что ему кое-что известно, поэтому Томану следует вести себя с ним вежливо.
У Бьяджи было отвратительное настроение: его бордели отчего-то растеряли значительную часть клиентов. Безымянного, скорей всего, придётся окончательно отдать в распоряжение Рубина. И вот взбрело же главному собрать всех в такую рань! Скорей надо направится домой: просто напиться и приготовится вечером выложить Зеврану всё, чего давно не смел ему сказать.