Байер с проклятьями судьбе взирал на свою новую кобылу. Он согласился снова сесть верхом лишь потому, что вызвался помочь гильдмастеру, и надо было ехать, если, конечно, не хотел бежать через полгорода и до какой-то там деревни со скоростью не менее пятнадцати узлов. Лошадь была вполне отличная, высокая, похожа на охотничьего гунтера, гладкая, рыже-чалая… Вот это было слишком: густая седина на красноватой шерсти, при взгляде издали, буквально в нескольких шагах, делала лошадь персиково-розовой.
- Ты не расплатишься со мной, гильдмастер… - рыкнул себе под нос пират, уверенный, что тот его не слышит.
Фич ткнул его дружески кулаком:
- Тебе же не на цвете ехать, а на кобыле. Да я ж и не рассматривал её посреди ночи, просто сказал барышнику: «А ну, дай мне спокойную лошадку, которая не сбросит новичка. Да чтобы не легла под ним с натуги. Подсунешь клячу – я вернусь и лично тебя зауздаю вместо неё». Гляди, пират, меня-то она довезла и не кряхтит. Садись.
- Послушай-ка, верзила. Может эта лошадка и вызвала бы писк восторга у барышни, желающей немного прокатиться, - он покосился на разбойницу, что вышла из дому вместе с атаманом и уже успела подколоть пирата. - Но я…
- А ты сейчас поедешь с нами. Давай-ка, забирайся или вали обратно в свой Ривейн.
- Тихонько матерясь, Байер взобрался на кобылу и тотчас же возненавидел её ещё больше: лошадь почувствовала весьма посредственного ездока и принялась устраивать ему проверку за проверкой.
Для гостьи атамана не нашлось места в седле, и Араннай охотно подсадил её к себе. Ещё бы! С такой блондиночкой да на таком коне любой бы прокатился с удовольствием! Байер язвительно сообщил своей новой лошади о судьбе её предшественницы и пообещал проклясть всеми матросскими проклятьями, коли не станет слушаться. Но та отчего-то не поверила.
Только когда всадники покинули двор конюшни и поскакали в сторону моста, средство передвижения под пиратом увлеклось компанией себе подобных и устремилось вдогонку за ними.

* * *

«Эльф-капитан… Опять «капитан»! Запомни, наконец, Байер: гильдмастер, атаман, босс, наконец! Солёная твоя душа! Всё, ты не в море. Привыкай».
Такого командира в жизни ещё не было. Его власть чувствуешь от одного взгляда мельком, но он не давит и не угрожает. Просто сразу понятно: с ним хитрить нельзя, он всё равно тебя обставит, если рискнёшь, тогда ты будешь в дураках, а это самое неверное решение. И об отваге его много слышал от Воронов, только парень не безрассуден, нет. Он – хищник, но он не жадный, а умелый. Мастер. Такого стоит уважать. Вчера сам его видел в бою с чудовищем, и до того событий на целый год вперёд хватило.
Эх! И блондиночку-то как оставил посреди дороги! Не у каждого духу наберётся ссадить такую. Молодец, никогда хвост не поджимает. Да за таким капита… атаманом – в огонь и в воду. Вот и сейчас, куда нас понесло? А! Всё лучше, чем загибаться в грязном кабаке от рома и текилы.
Байер трясся в конце кавалькады, то и дело, подбадривая новую лошадь тычками под бока, а то и ядрёным словцом. Второй эльф оглянулся, придержал коня.
«А ты-то на меня чего уставился? – мелькнуло в голове у бывшего пирата, - Когда мне в первый раз сказали о тебе: «Араннай владеет всей Антивой, а Палач владеет Араннаем», подумал, это присказка. Что-нибудь, так сказать, из области постельных анекдотов. Но тут дело куда мудрёнее. Гильдмастер вроде бы сам по себе, а этот где-то сбоку, его иной раз принимают за охранника, только Вороны говорят, будто Палач был его господином в Ферелдене во время Мора, да им и остаётся по сей день. А уж кто этот эльф на самом деле, и что там за страшные тайны связывают его со знаменитым антиванцем? Некоторых вещей, право, лучше не знать». Суеверный моряк, на всякий случай, отвёл взгляд в сторону, но долиец жестом привлёк его внимание, показал взять повод короче и что-то тихо и строго сказал кобыле, коснувшись пальцем её носа.
Она пошла ровнее и больше не пыталась на ходу опускать голову и ощипывать кусты. Впрочем, пират недолго удивлялся перемене, спустя не больше мили, всадники подъехали к своей цели.

Внушительных размеров крепость высилась над лесистыми холмами. Было невероятно, что так недалеко от шумного города существовала столь гигантская постройка, о которой почти никому не было известно. Скрытая лесом и рельефом гор, какие же секреты прятала она за непробиваемыми стенами?
«И это мы собрались брать впятером?» - успел подумать Байер. Не страх – он давно потерял свой страх среди штормов и молний, но это было удивительно. Что же придумал атаман?
Зевран поманил всех за собой. Всадники медленно поехали по лесу, скрываясь за его ветвями от возможных караульщиков. Остановив коня, Зевран вытащил план из-за пазухи, проверил направление и оглянулся на товарищей.
- Мост видите? Он поднят и нам его никто не спустит. С той стороны обрыв, а с этой лес и камни. Нам нужно подойти к самому рву, поскольку тут скала, и мы её можем лишь обойти вокруг. Проскочим здесь, по краю рва, направо. Деревьев и кустарника там много, спрячем лошадей в лесу, а дальше – расскажу на месте.
Оглядев молчаливых спутников, гильдмастер удовлетворённо кивнул сам себе: они готовы ко всему.
- Вон там, на башне ходит часовой. Когда он пойдёт в ту сторону, то пропадёт из виду, а мы, соответственно, из его поля зрения. Это нам даст возможность быстро пересечь равнину. Мы приготовимся и я скомандую. Эвлар?
- Нет возражений.
- Тогда… - он скрутил карту, снова спрятал её, развернул своего коня, давая пример остальным и, как только шлем часового скрылся за уровнем стены, - Вперёд!

Оттуда, с башен, если там и были караульные, вряд ли был слышен стук копыт. Но двадцать подков, дружно ударивших о землю, всколыхнули спокойствие сторожа, о котором не знали бойцы Аранная, не знала и Лаура Мена, иначе она бы предупредила, что «Крепость» недоступна и с этой стороны…
Пират крепко пришпорил рыже-чалую и скакал почти вровень с атаманом. Стена крепости приближалась, ров у стены был чересчур широк, чтобы лошадь могла через него прыгнуть, и там, дальше, всё равно не было свободного места, сразу начинались каменные глыбы. Здесь нужно было останавливаться и сворачивать, чтобы объехать скалу. А скорость-то была что надо! Зевран замедлил своего коня, Байер дёрнул поводья, дабы не свалиться с разгону прямо в ров, кобыла завертелась. Ну, опять! Пират внезапно понял, что кружится весь мир вокруг, что происходит что-то невообразимое, чего не должно быть… А впрочем, он ведь был готов к чему угодно. И этот сумасшедший огненный водоворот, пронзительный шквал звуков, который оглушил, отнял волю и силы и вдруг вырвал из мира… Чем это было неожиданнее штормового вала, смывающего с палубы в ревущую пучину?


* * *

Двор хутора, сараи и постройки – всё было занято вооружёнными людьми. Почти все –подтянутые, сильные мужчины. Было такое впечатление, что здесь стоит войско, позабывшее облачиться в форменную одежду. Две женщины переговаривались с хозяйкой дома, они тоже были одеты по-мужски, но на это давно никто не обращал внимания. Зато все взоры сейчас были направлены на даму, пересекающую двор. Высокая и стройная, с уверенной походкой. Она казалась бы моложе и красивее, если бы не печальное, почти трагическое выражение лица и это странное несоответствие забранных в скромный узелок русых волос и дорогого платья цвета изумруда.
Её смущало пристальное внимание, разговоры за спиной.
- Кто это?
- Воспитательница.
- А почему Араннай её с нами послал и вообще, что мы тут делаем?
- Жди – скажут.
Никто толком не знал, что происходит, но все были встревожены. Она искала знакомые лица. Кто-то поспешно отвернулся.
- Вы… Это ведь вы были вчера…
- Тихо. – Мужчина дал понять, что обнародовать происшествие в церкви не следует.
- А где второй?
- Он перерезал себе горло.
Её качнуло. Монна Вита уже слышала, что Вороны старой школы часто так поступают, поскольку их всё равно ждёт смерть, в случае провала. Но Араннай знал, что разбрасываться людьми невыгодно и неправильно. Что ошибиться может даже самый лучший и польза от него, если позволить исправить ошибку, будет значительнее мести за оплошность.
- Но что же теперь будет?
- С Вами? Понятия не имею. Мне пока сохранили жизнь, только отметили, - он поднял специально спущенные на лоб волосы, открывая свежий крестообразный шрам. – Смотря чем всё это закончится. С этим я десять лет смогу рассчитывать только на самую низкую должность: будут совать на самые паршивые задания и гонять на побегушках, как пацана. А если… сами понимаете, чем плохим кончится, я поступлю как мой напарник. Не стану ждать, пока атаман вытравит мне сердце взглядом, а потом вырежет его. Или Вы полагаете, у Ворона нет сердца?
Что это было, намёк, на то, как она поступила с Альдо Торнеро? Охранники ведь что-нибудь, да знали… Вита отогнала от себя эти мысли: нет, ей только мерещится, что все вокруг на неё смотрят осуждающе.
- Но мы ведь можем как-нибудь помочь гильдмастеру! Скажите, что мы можем сделать?
Охранник мотнул головой и снова отвернулся.
Ей хотелось закричать: «Что же вы все бездействуете?!» Но монна Вита понимала: раз Араннай не велел говорить о похищении Эллеана, то и о какой-то открытой вылазке неведомо куда не может быть и речи.
Она вернулась в маленькую комнатку, где провела остаток ночи терзаясь мыслями об Эллеане. Под ногу попало что-то твёрдое. Жемчужина. От того самого, подаренного Маркусом Домицием ожерелья, которое она рванула с шеи, осознав, что оно всё ещё здесь. Занятно будет хозяйке выметать эту каморку… Стоп. Вита сплела пальцы в замок, будто собирая растрёпанные мысли. Картины всплывали и гасли: церковь, отчаянье, обморок. Потом был этот золотистый взгляд, но он не зажигал душу радостью, как раньше, он был холоден и непрозрачен, как у пленённого тигра, и под этим взглядом хотелось упасть на колени и задушить себя собственными руками. Палач… Эвлар, вернулся раненым, и магессе пришлось выпить немного лириума, чтобы исцелить глубокий след клинка. Зевран сам принёс аптечку. Лириум – вожделенный элексир любого мага…
Валетта раскрыла свой саквояж, достала украденную из аптечки склянку и вылила всё её содержимое в чайную чашку. Затем она довольно долго ползала по полу, собирая жемчуг и, посчитав, что достаточно, под заклинания, погрузила перламутровые зёрнышки в синюю субстанцию. Над чашкой заклубился лёгкий пар.
Теперь нужно что-то такое… подходящее. Здесь ничего такого не было, и монна Вита отправилась на поиски.
Внимание женщины привлекла метла, а на протест хозяйки, магесса шикнула на неё, как змея, сама удивляясь невесть откуда возросшей ярости, и заодно прихватила со стола нож. Запершись в своей комнатке, она распустила метлу и собрала вновь, использовав лишь двенадцать самых ровных прутьев и связав их конусом. Так, что ещё? Теперь надо на равном расстоянии примотать жемчужины к этим прутьям – должно получиться магическое кольцо и с этим уже можно будет работать. Но у неё не было ниток. И потом, нитки – как-то совсем не по-волшебному.
Монна Вита снова прикрыла дверь своего убежища и направилась в конюшню. Она боялась лошадей. Они красивые, если смотреть издалека, но вблизи слишком большие и могут так ударить… В конюшне на неё никто не обратил внимания. Некоторые кони, правда, потянулись мордами, надеясь на ласку или угощение, но женщина отпрыгнула от них подальше. Зато одна из каретных лошадей увлечённо чесалась задом о дверцу. Валетта запустила пальцы в роскошный хвост и ухватила, прядку. Лошадь рванулась, лягнула загородку, а магесса унесла с собой добычу – несколько длинных жёстких волосков.
Жемчужины впитали лириум, процесс их зачарования окончился, они были намертво примотаны к прутикам бывшей метлы конским волосом. Кстати, получилось не так уж некрасиво. Окошко выпустило пар. Столбик изгороди в дальнем конце двора вдруг вспыхнул и обуглился. Образец самодельного магического посоха работал.
«Не знаю, что там впереди, - сказала себе Вита, - Но к некоторым неожиданностям я готова».


* * *

Когда раздался рёв дракона, похожий на оглушительный зевок, вся команда была просто шокирована сотрясением воздуха, было такое впечатление, что угроза хищника исходит сразу отовсюду.
Как оказалось, с двух сторон.
Он вылез изо рва, прикованный к воротам, как собака, двумя цепями… за две шеи! Дракон был двухголовый! И обе его головы стремительным клевком обрушились на тех, от кого он и должен был хранить вход в «Крепость». Замедленные оглушением, Вороны не сумели быстро среагировать. Зевран лишь резко натянул поводья Шико, сжав ногами его бока. Не успевая развернуть своего жеребца, он поднял его на дыбы и безучастно наблюдал, как пасть дракона смыкается на том самом месте, где только что находился он сам – на конской голове. Руки выпустили узду и метнулись к рукоятям кинжалов.



Байер не был столь ловок в обращении с лошадьми. Зубастый клюв замкнулся, срывая его со спины кобылы, и принялся заглатывать.
Сзади раздался клич: «К бою!» И в морду твари полетели дротики Марсано. Эвлар и Фич направили коней ближе к дракону и эльф, на скаку бросив стремена, встал на седло и прыгнул на спину дракона между шей. Одновременно с этим, Зевран воткнул оба своих кинжала в глаза чудовища и, выдернутый из седла рывком огромной головы, оказался верхом на переносице страшной рептилии. Он крутанул ножи в глазницах твари, нащупывая остриями проходы нервов, чтобы проникнуть в мозг. Тонкие кости внутри черепа поддались. Холоднокровное животное, смертельно раненое, ещё мотало ослеплённой головой, грозя сбросить своего победителя или убить ударом обо что-нибудь. Когда эта чудовищная голова с размаху ткнулась в землю, Зевран перекатился, оттолкнувшись от неё, и сразу встал, как кошка, на ноги.





Его взору представилась нерадостная панорама: дракон был мёртв. Дракон сползал в свой ров. Его вторая голова была отрублена мечом, верней – двумя мечами, явно не с одного удара, а грудь рассечена оружием рыжебородого верзилы. Хранитель арсенала валялся в стороне, сброшенный собственной кобылой, как только отпустил её поводья, чтобы метать ножи. Он уже поднимался. Хотя бы жив. Лошадь его рванулась прочь отсюда, не обращая ни малейшего внимания на эльфийский зов Эвлара, его послушались лишь собственный скакун и мерин Фича. И эта новая тоже сбежала - рыже-чалая, на которую так не хотел садиться Байер… Пират не шевелился. Изжёванное огромными клыками тело вряд ли ещё могло служить вместилищем души. Палач над ним склонился, поднял взгляд и мотнул головой. Нет. Не выжил. И тут же посмотрел куда-то за плечо Зеврана, куда и Фич уставился едва ли не квадратными глазами. Марсано тоже посмотрел туда и ахнул: «Ох, три ножа в печёнку!» Зевран увидел своего коня… суставы ног животного замкнулись, как у спящего, и он ещё держался стоя. Только на месте шеи висели клочья мяса и кровь била пульсирующими фонтанами. Жеребец пошатнулся, будто ещё не понимая, что он мёртв, немного осадил назад, потом его стройные ноги подогнулись, и тело рухнуло на землю. Вид этого был пострашней искромсанного трупа Байера.
Зевран окинул взглядом свою команду: один потерян четверо осталось. Две лошади сбежали. Одна убита. Бедный Шико, он так старался загладить свой недавний испуг, так чётко выполнил приём, последний в своей лошадиной жизни, защищая собою всадника…
«Эв, ты не говори своей кобыле Шёлк, что её сына больше нет», - отрешённо сказал Зевран, забирая с седла своего мёртвого коня сумку с аптечкой и боеприпасами. И его парни не могли спорить с подобным заявлением. Байер, наверное, посмеялся бы про себя этим разговорам с лошадьми, но он уже ничего не слышал.
Остальные промолчали: Зевран сейчас думал о собственном сыне. Как мало стоит жизнь, когда идёт война. Как вдруг внезапно отлетает в Тень душа. Коня, дракона, человека, эльфа…

Джей Фич сказал: «Надо пирата хоть прикрыть пока вернёмся». И не успел Зевран ему сказать, чтобы не маялся дурью – некогда, как изменившееся вдруг лицо охранника заставило всех обернуться: «А где же он?» Трупа Байера не было, а вот труп лошади медленно волокся по земле. Вороны устремились назад, и тут же от туши животного бросились врассыпную уродливые карлики, похожие на обезьян. Они исчезли так стремительно, что никто и оружием замахнуться не успел. Марсано сказал: «Гремлины». Кажется, это слово упоминала Лаура, описывая тварей, живущих в «Крепости», но разбираться было некогда. Группа направилась искать тайный проход в подвалы, о котором сообщила их союзница. И, по пути, хранитель арсенала немного рассказал об этих маленьких «заразных тварях», которые ломают вещи, но могут и служить хозяину, скорее всего - магу.
Оставшиеся лошади – Бунго и Шмель были укрыты за кустарником неподалёку. Два эльфа и два человека стояли возле осыпи, примериваясь, как бы половчее спуститься в теперь уже безопасный участок рва. Надо ли говорить, что они оставались настороже? Тем более, они были замечены. Может и не все, но трупы под стеной замка – веская причина поискать кого-то ещё.
Эвлар первым прислушался: «За нами выслали дозор». Люди переглянулись и приготовили оружие. Зевран оглядел местность и быстро юркнул за ближайший ствол. Его друг обнажил мечи. Каждый из Воронов тоже без команды знал, что делать.
Всего лишь несколько секунд эффектной битвы. Лязг скрещенных клинков, свист летящих ножей. И сам гильдмастер, неизвестно как возник за спиной вражеского командира и завершил этот бой смертельным ударом.

- Вот и разминка, - заключил он, убирая свои верные кинжалы.
- А там что было?
- Фич, там, если не ошибаюсь, был аперитив. Мне кажется, враги всё же не знают, сколько нас. Эти так называемые гремлины – они животные или кто? Вик, как ты думаешь, они могли всё рассказать своим хозяевам?
Марсано этого не знал.
- По-моему, они не разговаривают, но всё равно похоже было, что кому-то подчиняются.
Группа спустилась в ров, обследовала камни и вскоре густые переплетенья диких лоз впустили Зеврана и его товарищей в тесный грот.
Эвлар остался сторожить у входа, а Фич и Марсано принялись разбирать ветхую кладку, перекрывавшую путь внутрь.
- Видишь, как хорошо, когда враг заставляет выполнять работу не профессионалов, а невольников? – подбодрил Зевран, то ли своих людей, то ли себя.
- Верно, камни даже не скреплены. Быстро управимся. Но лаз довольно узкий.
- Когда-то сточная канава, а ныне – путь к свободе Эллеана, - прокомментировал Зевран.
- Ты думаешь, это был сток? Не очень-то приятно.
- Какая разница? Если бы это и сейчас был сток, ради Эллеана я бы полез через него.
Фич ничего не мог добавить к этому, но чтобы размочить гнетущее напряжение, заговорил о лошадях, ругая убежавших, и нахваливая своего коня. Марсано поддержал его:
- Вот как вам удаётся своих так выдрессировать?
- Да тут ещё характер, - ответил Фич. - Вот Шмель и Шико - родные братья, а какой разный нрав…
- Нет, - пояснил Палач. – Шико от скакового жеребца, а Шмель от фела.
- А, у них них разные отцы…
- Не надо сейчас про отцов и сыновей, даже если это лошади. Понятно?
- Да, хорошо, Зевран, - сказал Палач за всех. И дальше они продолжали работу в молчании.
Потом жуткое ощущение тесноты и темноты, пришлось идти, согнувшись в три погибели, но всё-таки они вошли в подвалы легендарной «нычки Воронов». Теперь осталось зажечь факел, получше рассмотреть план здания и действовать.

* * *

Конечно, выпад двухголового дракона не мог остаться незамеченным. Команде Зеврана было неизвестно, кто и о чём докладывал охране здания, но трупы лошади и человека были свидетельством того, что нападавших было, по крайней мере, двое, и что один из них ушёл. Ушёл без лошади, а значит – где-то рядом.
Начальник гарнизона «Крепости» Харад, решив, что кто-то (ясно кто – Араннай!) прислал своих разведчиков, отправил небольшой отряд на вылазку за убежавшим и даже не стал пока тревожить мастера Гонориуса этим сообщением. Откуда ему было знать, что среди предполагаемых врагов сам Араннай, Палач и ещё два бойца высшего класса, способные противостоять не одному сопернику? Он узнает это спустя немного времени, когда высланный вслед первому второй дозор приволочёт изрубленные и пронзённые кинжалами тела всех тех, кто должен был схватить лазутчика.
Харад был в замешательстве: поле недавнего сражения, как ему доложили, не позволяло разобраться в следах. Куда девался нападавший? Он осмотрел убитого коня: знак Аранная – клеймо, похожее на паука и вороная масть… Палач? Здесь был Палач? И это его лошадь обезглавлена драконом? Куда он подевался?
Одновременно с двух сторон к Хараду приближались. Со стороны казарм бежал дозорный, а из центральной башни изволил показаться сам Гонориус в сопровождении Аблацио и ещё двух помощников. Боец добежал первым: «Командор, в подвалы под казармами кто-то проник!» Тот злобно крякнул. Какая незадача! Недавно прискакал гонец от Альваро Рубини и доложил, чтобы встречали «повелителя», он скоро будет здесь. «Вели открывать клетки и уводите всех из подземелья».
Гонориус как раз приблизился.
- Как? Вы хотите выпустить всех крикунов? Харад, конечно, я не против, чтобы они немного погуляли, но кто их потом будет загонять обратно? Снова я? Вы думаете, мне заняться нечем?
- Имею основание считать, господин Гонориус, в наши подвалы проник сам Палач. Возможно, с ним ещё кто-нибудь или нет, но это не простой боец.
- Палач? Я ничего не понимаю. Не надо называть моих подручных палачами, это грубо. Кто-то из них залез в подвал? О… какой экземплярчик! Ривейнец и моряк! – Учёный маг согнулся над бездыханным телом Байера. – А что вот с этими?
- А это наши. Вы поняли, мастер Гонориус? Я говорю, что кто-то перебил вот эту стражу и влез в подвал.
- А, тогда выпускайте крикунов.
- Их уже выпустили, я надеюсь. Сейчас распоряжусь поставить отряд наверху первого уровня, у мостов, а то вдруг кто оттуда вырвется.
Гонориус уже пребывал в своей стихии.
- Из этих сейчас зомби сделаем, у нас их стало маловато. Несите в пыточную. Лошадь на корм животным – вон, сколько мяса даром пропадает, а этого ко мне в лабораторию.
Два худосочных ассистента с трудом подняли тело Байера и понесли его через внутренний мост к башне. Аблацио, закинув себе на горб конскую тушу, обогнал их. Харад кивнул своим бойцам, чтобы перетаскали трупы в башню. В дело шли даже расчленённые на несколько частей. В пыточной камере их соберут и заново заставят драться, не чувствуя страха и боли, не ведая иного побуждения, кроме желания убивать по воле своего хозяина.

* * *

Тяжёлый, шлёпающий звук шагов напомнил об уроде, который вёл его сюда. Аблацио вошёл, таща конскую тушу, бросил её на каменный помост и принялся рубить на части огромным топором, снятым с крюка. Сначала Эллеан подумал только: «Бедная лошадь!» Потом сообразил: такими лошадьми не кормят хищников и то, что конь в седле и сбруе… это седло, белый вольтрап с золотой вышивкой… О, нет! Взгляд искал клеймо «Рагнателы»…
- Шико… отец… Где мой отец?
Пухлая громадина выпрямилась. Гомункул принялся бросать куски в клетки зверей, быстро отодвигая щеколды и так же быстро захлопывая дверцы. Потом до него что-то дошло:
- Зачем отец? – спросил он, останавливаясь перед клеткой Эллеана.
- Скажи, где ты взял эту лошадь? О, демоновы когти! Вот это мясо где ты взял?
- Внизу.
- Дай мне.
Когда откроет – прошмыгнуть… Но это существо просунуло через решётку нижнюю часть конской ноги с копытом.
- Ты маленький, тебе хватит и этого.
- Аблацио, там… ваши люди кого-нибудь убили? Убили?
Тот посмотрел на то, что осталось от несчастного Шико, поскрёб лысую голову.
- Убили человека.
- Такого же, как я? – Сердечко Эллеана задрожало. Но надо было знать как можно больше. Надо было узнать всё, что возможно.
- Нет. Не такого. Чёрного, большого.
- И больше никого? Аблацио, постой! Хочешь монетку?
Гомункул, видимо, не понял, о чём речь. Он просто вышел вон.

«Отец, похоже, где-то в здании и с ним Эвлар». Сознание того, что его не покинули, утешило Эллеана. Хотя реальность была куда жёстче.
Вот всё, что эти негодяи оставили от самого красивого коня Антивы, на котором ему так ни разу и не удалось прокатиться. Это был конь отца...
Кто говорил, что смерть – подруга Ворона? Что она справедливая, поскольку забирает всех – богатых, бедных, добрых и плохих? Зачем она взяла Шико – такого молодого, такого замечательного?.. Может быть, для того, чтобы дать шанс другому юному созданию?
Ребёнок посмотрел на подкованное конское копыто, поднял его и принялся, как камнем, ломать задвижку.
Подкова слишком громко стучала о металл. И слишком слабо… Он бросил своё страшное орудие, посмотрел на руки, испачканные кровью, вернулся на свою тюремную постель. Долго сидел, обхватив колени и спрятав лицо, чтобы даже пирующие на колоде крысы не могли видеть, что он плачет.
Потом поднялся, снова подобрал копыто с торчащей костью, и, взяв поудобнее, продолжил реализовывать план по освобождению.