Шесть леопардовых коней рвались в галоп, форейторы и кучер едва их сдерживали. Упряжка выровнялась только проскакав несколько миль по окружной дороге и на центральной улице Антива-Сити предстала во всём великолепии.
По традиции, молодожёны должны были посетить ближайшую площадь и разбросать там конфеты и мелочь – для детей и нищих. Но, в случае графской свадьбы, те же традиции велели не ограничиваться одной площадью, и именно поэтому великолепная упряжка неспешно ехала городскими улицами, демонстрируя себя городским зевакам.
Солнце уже припекало с полуденной высоты, и вполне пора было заканчивать почётный круг по городу. Невеста ткнула жениха локтем:
- Поехали ещё раз через Пьяцца ди Инконтри.
- Что ты там хочешь увидеть? Ты же сказала, что дом пуст.
- А вдруг… Вдруг нам дадут какой-то знак?
- Ладно, поехали. – Он постучал в окошко кучеру. – Налево, через площадь.
На Пьяцца ди Инконтри, как раз напротив дома Гильдмастера, происходила странная толчея. Несколько праздных зевак и нищих то подступали к чему-то около ворот, то поспешно отбегали прочь. Над ними, то и дело, вскидывалась конская голова.
Берто Мацеолла остановил карету и выглянул в окно, отодвинув занавески.
- Что там?
Кучер приподнялся, вглядываясь поверх толпы.
- Да лошадь какая-то.
Сьерра ди Дуарте оглянулся на свою жену.
- Ты думаешь о том же, о чём я?
- Возможно. Надо проверить.
Граф открыл дверцу.
- Дорогу графу Сьерра ди Дуарте! – понёсся над площадью басистый голос кучера.
Лаура покинула карету вслед за супругом, стараясь выглядеть как можно более трогательно-встревоженной.

Молодые, несмотря на протестующие крики из сопровождавших экипажей, приблизились к почтительно расступившейся толпе. Вороной конь, который уже согнул заднюю ногу, чтобы отбить очередного любопытного, фыркнул и потянулся мордой к протянутой ладони Лауры.
- Ох, как ты ловко!
- И не говори, всякая скотина меня любит! – шепнула невеста, прикрывшись веером. Роберто это проглотил. Он разбирался в лошадях, но не настолько, чтобы быть уверенным, чья именно лошадь сейчас перед ним.
- Это… его?
Лаура изобразила смущение. Графу пришлось наклониться, чтоб расслышать ее шёпот.
- Нет, я сегодня не на этом ехала, тот на ладонь повыше. Но, не боюсь ошибиться: это конь Палача.
Она украдкой показала руку: белая перчатка была красна от крови. Кровь заливала правое крыло седла и стекала на подпругу.
Берто окинул лошадь цепким взглядом. Стараясь не упустить ничего.
- Конь-то не ранен. Скорей всего – это кровь всадника. Которого здесь нет. Палач… Палач убит? А что же с…
Они переглянулись. Лаура пожала плечами.
Через площадь донёсся голос вдовствующей графини Сьерра ди Дуарте.
- Бертитто! Не трогай грязное животное, вернись в карету!
- Да, мама!
Граф посмотрел на жену.
- Пойдем, дорогая. Слуги разберутся.
Слуги, в числе которых были Вороны, уже оказались тут как тут. В том числе Фернандо Сотти – личный телохранитель, изображающий лакея у кареты.
- Проверить дом, – шепнул Мацеоолла. Когда дверца экипажа за ним закрылась, Сотти поклонился и исчез, словно растворился в толпе.
Если ещё несколько минут назад Роберто Мацеолла был уверен, что уж кто-кто, а Араннай просто не может проиграть, то сейчас факты говорили за себя. Чёрная Лошадь Палача, с измазанным кровью седлом, вернулась в дом Гильдмастера. Что если все, кто шёл освобождать Эллеана, убиты? Что если погиб Араннай? Тогда погибло все: визит к королеве срывается и…
Нестройный гул толпы, что откатилась подальше, но всё ещё пытались разобраться, что тут происходит, крики городских стражников, отгоняющих зевак от свадебного поезда, истеричный лай цепных псов, эта лошадь, рвущаяся в открытую Вороном калитку - всё это сейчас выглядело безумным антуражем главной драмы: исчезновения Зеврана.
- Дурдом, - сквозь зубы простонал грандмастер Сале.
- Твоя мать просто великолепна.
Даже в такой трагический момент Лаура не удержалась, чтобы состроить гримасу жениху.
- Она меня в вороновый приют не продавала, - тут же отомстил супруге граф. Но вместо ожидаемой реакции услышал насмешливое:
- Тебе бы там больше понравилось.
Карета величаво ехала вокруг Пьяцца дель Контратта. Чубарые кони, затянутые, сокращённые форейторами до предела, изогнув шеи чуть ли не в кольцо, замедленно картинно рысили, высоко поднимая согнутые передние ноги и чуть приседая на задние. Великолепие упряжки и золотые гербы на бортах кареты привлекали сотни восторженных взглядов. Через какое-то время рядом раздался стук копыт верховой лошади, и в окошко показалось лицо Фернандо Сотти.
- Пусто.
- Ты что, решил воспользоваться случаем, и прокатиться на самой знаменитой лошади Антивы? – рассердилась новоиспечённая графиня Сьерра ди Дуарте
- Как же не прикоснуться к знаменитости? – но, перехватив недовольный взгляд своего босса, тут же оправдался. - Где бы я взял другую? Только чья-то полудохлая кляча во дворе да вот этот туда рвётся.
- Заведи лошадь куда надо, - распорядилась Лаура. – И седло надо снять.
Мацеолла кивнул:
- Следите. Может, кто появится. Мне сразу доложить.
Лаура стянула испачканную перчатку, спрятала ее в недра декольте и тревожно вздохнула.
- Ты переживаешь?
Теплая ладонь графа легла на её руку, опустившуюся на белую парчу юбки.
Опомнившись, невеста попыталась отсесть от него подальше.
- Что, снова за своё?
- О чём ты?
- Пытаешься взять силой то, чего не взять добром? Руку убери.
- Прости. Тысячу раз прости. Я же тебе уже сказал, что у меня тогда…
- Да мне, признаться, всё равно, по какой причине меня роняют на пол и бьют при этом головой о край стола. Все мужики повёрнуты на сексе и ты – не исключение. Но что, если бы я свернула шею?
- Ты не о том сейчас волнуешься.
Граф отвернулся, нервно закусив согнутый палец, уставился в окно. Он был сейчас таким беспомощным. Лаура снисходительно фыркнула, как давеча конь:
- Ладно, не кисни. У нас и вправду множество проблем. Если Зевран не вернётся… То проблем станет гораздо больше. И ты, Роберто, понимаешь, что тогда всё – не только эта наша затея, а вообще всё будет зависеть от тебя!
- Ну и обнадёжила... Если Араннай не вернётся, то мы с тобой можем прямо сегодня вечером принять яду и счастливо заснуть на широкой супружеской постели. Навсегда.
- Я бы не стала торопиться. Зевран сильнее, чем он кажется.
- Ещё сильнее?
- Да. Ты его недооцениваешь.
- О, тогда круче просто некуда! Долго ты будешь меня дёргать?
- А ты у алтаря не слышал? Пока смерть не разлучит. Так что учти – теперь тебе придется терпеть до самой смерти. Кстати, о том, что будет в спальне. Верней, чего не будет…
- Лаура, я не идиот. Но даже если сегодня ты рассчитываешь не спать, а спать, боюсь, что я не оправдаю твоих ожиданий - вполне может оказаться, что спать нам не придется вообще.
- Дорогой, ты не представляешь, как радует меня эта перспектива! Еще одна незабываемая ночь после минувшей. Вот только этого мне и не хватало!
- Мне тоже. Веришь?
- Верю. Создатель! Я верю Берто Мацеолле! Мир перевернулся!

* * *

Зевран легко ориентировался в здании. Долиец, кажется, тоже вполне спокойно и уверенно обследовал длинные переходы. Люди немного заплутали. Ловушек пока не было и вообще, всё это походило на складские помещения, изрытые системой сточных каналов, большинство из которых давно высохли.
- А здесь, Палач, ты не учуял порождений Тьмы? – спросил Джей Фич, чтобы немного разогнать тоску.
- Не здесь, - коротко ответил эльф. Но через несколько шагов остановил всех, вскинув руку. Вороны притихли.
- А вот теперь, - скомандовал Эвлар привычно, - к бою!
Оружие наготове, осторожное передвижение. Следующий коридор оказался так наполнен зловонием, что Зевран прокомментировал:
- Теперь я и сам их чую.
- Уверен, что это живые существа? – поинтересовался Фич.
- Трудно сказать. Но жрут они, что свиньи, значит живые. И умирают, если их убить. Можешь определить их, Эв?
- Некрупные. Гарлоки или крикуны.
- Судя по матке, обнаруженной нами вчера, могут быть крикуны. Они сначала оглушают своим визгом… Знаете что? Стой-ка.
Зевран остановил команду и принялся отщипывать клочки от меховой подкладки нарукавника Фича.
- Все затыкаем уши. Может и не спасёт, но уменьшить звук должно.
Дверь в помещение открылась и бойцы Зеврана оценили его предусмотрительность. Факел погас от свистящего вопля, накатившего сразу со всех сторон. Какие-то неописуемые крики, свист… головокружение испытали все. Шерстяные заглушки не избавили от омерзительного звука, но никто не был оглушён до неподвижности. Первая волна атаки крикунов окончилась, стало видно, что свет проникает сюда через несколько небольших отдушин, судя по направлению, выходящих на внешнюю сторону крепостной стены. И ещё стало видно, что оружие не понадобится: все порождения Тьмы сидели в клетках. Учуяв живых, они рвались к ним, просовывая сквозь решётки когтистые конечности. Эвлар схватил ближайшую лапу, дёрнул на себя, и вспорол мечом рёбра существа. Он двигался вдоль ряда клеток и убивал безумных крикунов одного за другим.
- Палач, они же заперты! Тебе чё, делать больше нечего? Пойдём вперёд! – послышался голос приглушённый меховыми катышками в ушах.
- Пускай. – Зевран удержал Фича от попытки прекратить кровавую расправу долийца над опасными, но беззащитными сейчас тварями. В этот момент порождения Тьмы успели вздохнуть и, то и дело, кто-то из них возобновлял звуковую атаку. Марсано поднял арбалет, доставшийся ему в наследство от Байера, и застрелил визжащего противника. «Не очень-то приятно их так расстреливать» - сообщил он и избавился от заглушек, те мешали воспринимать собственный голос. И тут, как только смолкли вопли последнего порождения Тьмы, издалека послышался гул механизмов, а в этой комнате раздался лязг металла: решётки стали подниматься.
Товарищи переглянулись.
- А ты их вовремя, Палач…
- Их выпустили, чтобы они растерзали нас. Охрана знает, что мы здесь.
- Марсано, тебя это сильно беспокоит?
- Нет. Этого надо было ожидать. Палач правильно сделал. Гильдмастер, всё как надо?
- Да. Нам туда.
Он взял за руку отставшего от группы Палача. Что-то сказал ему, потом дёрнул. Долиец остановился, вытащил из ушей комочки меха.
- Что ты сказал, Зев?
- Вот, зараза! Я тут перед ним распинаюсь, а он не слышит!
- Я слышу.
- Прикалываешься надо мной, да? Ну, ну.
- Не всё ж тебе.
- Я думал, ты…
Глаза привыкли к полумраку. Складочка между бровей долийца обозначилась резче. Зевран знал его уже много лет и не мог ошибаться.
- Как ты, в порядке?
- Да, Зев. Мне тяжело. Когда я убиваю крикунов, я убиваю Тамлена. Своего друга детства. Всё время, каждый раз. Я вспоминаю не его живого, а то кошмарное видение, в которое он превратился, и мне пришлось его убить, глядя в глаза, ещё не совсем лишённые разума. Это, конечно, не так больно, как тогда, но вызывает, сам понимаешь, какие воспоминания.
Перчатка мешает сильней почувствовать прикосновение.
- Эв, я с тобой.
- Спасибо.
Пальцы сжались в ответ. Никому не заметная благодарность. Это так много значит, когда ты знаешь, что беда, разделенная на двоих – лишь полбеды. Это же означает, что разделенное с другом счастье – вдвое больше.

* * *

«Слава молодым!» - неслось над площадью. Лаура брала горстями из корзинки мелочь вперемешку с конфетами и бросала их поверх толпы под радостный визг и хохот ребятишек. Берто озирался по сторонам, тщательно скрывая беспокойство. Такое скопище людей и открытое пространство, посреди которого они – отличная мишень. Конечно, его люди тщательно проверили всё, что могли по маршруту их следования и в данный момент они тоже не бездельничают. Но тем не менее…
Внезапно рядом послышался мелодичный тенор:

«Когда в её обличии явилась
Сама Любовь меж юных дев благих,
Мир вздрогнул и восторженно затих
И небо совершенством восхитилось.

Я лишь спрошу: "Блаженство встреч таких
Достойным, смертный, ли тебя находит,
Что милостью Создателя снисходит,
И услаждает взор очей моих?»

Влюблённых предначертан душ полёт
К Верховному, Единственному Благу.
Так верь и пей живую влагу
До той поры, пока душа живёт».

Мацеолла оглянулся. Рядом стоял эльф. Обычный городской нищий – молодой, тёмно-рыжие, почти до каштанового, волосы, заношенная одежда… А вот лицо… Знакомое лицо. Мацеолла напряг память. Знакомый нищий – для него это было нонсенсом. Хотя… Да, конечно – это же эльф Зеврана, тот самый, с которым Араннай шушукался перед тем, как привезли голову этой суки Беатриче. Так-так…
- Как тебя зовут, парень?
- Пако, Ваша милость.
- Пако, говоришь?..
Берто полез в висящий на поясе кошель и нащупал монету.
- Выпей за наше здоровье.
Вынутая монета оказалась золотой – измотанный грандмастер сообразил это когда уже вынул её.
«А, демоны тени! Агенту Зеврана можно и золотой подать. Может, пригодится».
Эльф ошарашено смотрел на его руку, не веря собственным глазам. Потом чуть ли не дрожащими пальцами выхватил монету и торопливо исчез в толпе со счастливо-обалдевшим выражением лица существа, на которое неожиданно рухнуло целое состояние.

* * *

Не пропустив ни одной приличной улицы и не оставив без монетки ни одного нищего по пути, свадебный поезд выехал за город. Приближаясь к фамильному особняку Сьерра ди Дуарте, кони, так рвавшиеся вскачь с утра, уже лениво трусили рысцой.
Цветов и поздравлений было больше, чем достаточно, обед скорее вымотал жениха с невестой, чем позволил расслабиться. Ни присесть, ни поесть им толком не удалось, приходилось всё время улыбаться и раскланиваться. И если Роберто Мацеолла когда-то был привычен к этому, то Лаура Гарсиа Мена готова была уже лопнуть от злости. А лопаться от злости было никак нельзя. Тем более, волнение по поводу отсутствия вестей нервы истрепали не меньше. В какой-то момент Лаура заметила, что к Берто подошёл охранник. Она приблизилась и встала так, что новоиспечённый муж был просто вынужден взять её под локоток.
- Что? – тихонько спросила она, глядя в сторону. Ворон взглянул на своего хозяина и тот кивнул.
- Фернандо велел сообщить, что некие ребята поймали лошадей возле пруда на западной дороге. Увидев у одной из них клеймо Гильдмастера, обеих отвели в дом Аранная. Обе осёдланы, но всадников никто не видел.
- Это… - Мацеолла нервничал и пытался себя успокоить, - это не обязательно те лошади, они могут принадлежать кому угодно из людей Зеврана.
Но посыльный покачал головой.
- Наша разведка донесла, что все люди Зеврана сегодня ночью покинули Антива-Сити и собраны на хуторе возле монастыря. Чего-то ждут.
- Возле монастыря? Но это в другой стороне!
- От чего, Лаура?
- Подробности потом. Ты видел этих лошадей? Как они выглядят?
- Как лошади…
- Какой масти хотя бы?
- Одна вроде жёлтая, кажется, с чёрной гривой, вторая… во! – он ткнул в букет ярких роз, – Такого цвета.
- Буланая и рыже-чалая… Это они.
Тут кто-то из присутствующих призвал жениха к порядку и к гостям. Перешёптываясь, когда это было возможно, Лаура и Берто пришли к выводу, что даже если все спутники Зеврана погибли, то всё-таки не следует терять надежды, что он жив и что вернётся. А если даже нет, то всё равно им предстоит играть свою роль до конца. Хотя бы во благо Антивы.
- Это не слишком-то прилично, - заметила старой графине её подруга, - Но твой Бертитто прямо-таки не может оторваться от неё! Так и шепчутся, так и шепчутся! Не могут дождаться, когда мы разойдёмся, наконец!
- Приятно видеть, когда дети счастливы, - кивнула та. Прищурившись, она внимательно изучала невестку. Двадцать один? Нет, эта девушка постарше. Трудно определить на сколько, но постарше. И так вольно себя ведёт. Не обманула бы доверчивого мальчика.

Когда дверь спальни за молодожёнами закрылась, Лаура смогла наконец-то полностью стянуть с себя маску невинной дурочки. Сейчас хотелось только одного – закрыть глаза и уснуть. Можно не раздеваясь, даже туфель не снимая – просто упасть поленом на фамильную кровать под балдахином, цветочными гирляндами и гербами и оказаться в объятьях Тени сна. И всё. Оглянувшись, она с удивлением обнаружила, что Берто что-то делает с замочной скважиной в двери. А конкретно – пытается затолкать туда край носового платка. Она недоумевающе посмотрела на грандмастера.
- Т-с-с! – Берто приложил палец к губам. – Мама.
- Что? – прошептала Лаура. продолжая недоумевать.
- Мама подглядывает. У них, судя по всему, самая большая проблема в жизни – девственна ты или нет.
- Мне бы их проблемы!
Молодая чуть повысила голос, что заставило Берто торопливо вновь поднести палец к губам, напоминая о тишине
- Ну... нам бы их проблемы. Но, похоже, они так не думают, и это может создать проблемы нам.
- В смысле?
- О! Ты ещё не знаешь, что такое промывка мозгов от всех тётушек и мамочкиных подружек сразу. Это довольно изысканное удовольствие, но я предпочёл бы его избежать.
Лаура шумно опустилась на кровать, потом откинулась на спину, созерцая балдахин.
- И что ты предлагаешь делать?
Берто подошел кровати, взял из чаши, стоящей на столике рядом, апельсин и протянул ей. Потом грандмастер почти упал рядом с супругой.
- За свою безопасность не беспокойся. Я сейчас в таком состоянии, что подняться как мужчине, к моему величайшему стыду, мне поможет только рыбий клей.
- В смысле?
- А ты не знаешь этот анекдот?
- Какой?
- Ну, это когда учитель потребовал у не отличающегося усердием ученика забить червя в землю. Иначе он пожалуется его родителям.
- Ну?
- Ученик намазал червя клеем, а когда тот подсох – забил червя в землю.
- И что дальше?
- На следующий день учитель дал ученику золотой от себя и десять – от своей жены.
Лаура улыбнулась – смеяться не было сил.
- Ты что, не мог сказать графине, что я – вдова, что ты на мне женился ради бизнеса?
- С кузеном это прокатило, но матушка откуда-то взяла, что тебе двадцать один год и семь последних ты жила и обучалась при Церкви.
- О, я неплохо сохранилась!
- И, раз она хочет так думать, мне пришлось всё подтвердить. Сегодня нам скандалы не нужны.
- И что мы будем делать в сложившейся ситуации, о нерадивый ученик?
- Нам нужно организовать пятно на простыне и подходящие ситуации звуки.
- Ты предлагаешь мне вздыхать и стонать погромче?
- Нет, так грубо не надо. Но кроватью надо чуть поскрипеть – они подслушивают. Я уверен – даже проверять не буду. Завтра мы будем ночевать в моём городском доме, если переживём завтра, и если нам вообще придётся отдыхать, тогда можешь делать, что угодно. А сейчас…
- Хорошо.
Лаура села, приподняла подол и вытащила из закрепленных на ноге ножен изящный кинжал, потом встала.
- Откидывай одеяло.
Через несколько минут посреди простыни красовалось положенное таинству брака пятно, а Лаура зажимала пальцами аккуратный надрез на коже ноги.
- Могут даже магам на проверку дать – кровь моя, не подкопаешься. У тебя есть чем перевязать? Хотя, собственно… - она чиркнула ножом по краю одного из подъюбников и оторвала от подола тонкую шёлковую полосу.
- Браво, дорогая! Ты гораздо более… нерадивый ученик, чем я. Они боялись, что для этого ты курицу зарежешь. Небось, предварительно спальню обследовали на предмет обречённого животного.
- Аристократки, вижу, хорошо знают, как это делается.
- Ты снова пытаешься подкусить мою матушку?
- Просто надеюсь, что мы их перехитрили. А теперь помоги мне вытряхнуться из этого чёртова корсета, раз уж по случаю торжества, твоя потенция на моей стороне. Кстати, что слышно от твоего кузена? Тебе передавали какие-то записки, и ты мне их не дал.
- Ну, не только слышно, – пальцы Мацеоллы принялись уверенно расстёгивать крючки застёжки, прикрывющей шнуровку на спине Лауры. – Я уже подписал прошение о рассмотрение дела о мошенничестве в суд. Завтра после полудня мне надо будет поехать в посольство.
- А я?
- А ты – будешь отсыпаться.
- Так… что за самоуправство?!
- Лаура, ты лучший боец, чем я. Кардосо – вообще не боец. И если Аранная больше нет…
- Что ты имеешь в виду?
- На самый крайний случай, ты готова стать грандмастером, если будет такая необходимость?
- Спасибо, нет. Я и так сыта этим по горло.
Берто расстегнул последний крючок и взялся за шнуровку.
- Лаура, пойми. Эта страна не может жить без Воронов. А оставить Рубини и Гроссо, после того, что они сделали, у руля… Это недопустимо.
- Приступ патриотизма?
- А я когда-нибудь говорил, что не патриот?
- Ох! Как ты меня утомил!
Лаура выскользнула из платья и взяла в руки ночную рубашку.
- Да не пялься ты на меня… или пялься. Но скромнее.
- Я не пялюсь. Я засыпаю стоя.
- Я тоже. Но лёжа – лучше. Давай правдоподобно шуметь – и спать. И горе тому, кто решит меня разбудить.

Впрочем, с утра им не пришлось долго нежиться в постели. И вдовствующая графиня вполне оценила причину, разглядывая не столько постельное бельё, сколько подломленные ножки правой стороны кровати: старинная мебель не выдержала буйного натиска молодой страсти.
Карета мчалась в город.
- Как думаешь, не перебор? – спросил Роберто, и она сразу поняла, о чём он. – Впрочем, я же говорил, что кровать – это фамильная реликвия, на ней еще мой прапрадед спал…
- А кто виноват, что ты даже поскрипеть матрацем, как следует, не способен?
- Знаешь, солнышко. В том состоянии, в котором я был вчера под вечер – я глаза открытыми держать был способен, в основном, при помощи пальцев. Так что претензии не принимаются.
- Хорошо. Тогда отвечу. Нет, не перебор. Мне как-то рассказали, что так бывает.
- Мне тоже, но не верится.
- Лет пять назад мы с подругой останавливались в одной таверне. «Король и гонец» - это если ехать из Риалто в Ансбург, где-то посередине тракта.
- Я знаю, где это. И что?
- Там нам поведали, что у них был такой же случай. «Это самый лучший номер для влюблённых. С тех пор, как тут под постояльцами кровать сломалась – пары в нашей таверне никогда не ссорились».
- Очередная байка.
- Но чьё же имя мне назвали?
- Чьё?
- Гильдмастера Антиванских Воронов.
- Но… Ооо! Я думаю, что Зевран вряд ли нарочно подпрыгивал на кровати, чтоб она скрипела погромче, в отличии от меня. А этот… Палач знает?
- А как же? Он-то и помогал! Никак в толк не возьмёт, что я Зеврану не опасна.
Она вздохнула. Где теперь Зевран? Мацеолла заметил:
- Будь сейчас другая обстановка, я предложил бы тебе проверить эту версию на мебели покрепче, но…
- Но уговор…
- Лаура, я думаю, какие вести ждут нас дома, что у нас выгорит сегодня, и что мы будем делать, если всё-таки Араннай мёртв.
- Он слишком любит эту жизнь и слишком на короткой ноге со смертью. Я в него верю.

* * *

Подкова звонко билась о металл. Будь Эллеан сильнее, он бы уже справился с проклятой щеколдой, но стараний ребёнка было недостаточно. Он утомился. Опасаясь, что скоро будет смена караула – шаги охранников были слышны на лестнице, ведущей куда-то наверх, каждый час, Эллеан спрятал конское копыто в прелую солому и замер.
Звери на время утихомирились, и чуткий слух юного эльфа различил за стенкой разговоры.
- Да точно говорю: железом по железу гремит.
- Давай тогда проверим.
Потом засов сдвинулся, и в зверинец вошли двое: похоже, караульные. Старший сказал:
- Вот этот мелкий стоит миллионы.
«Мелкий» сейчас же среагировал:
- Столько я вам не обещаю, но ковш воды, наверное, стоит меньше золотого.
Кинжала в городе с ним не было, но кошелька пока не отобрали. Эллеан вытащил монету и демонстративно подбросил. Караульный тотчас кинулся к бочке, зачерпнул и принёс. Старший отнял.
- Давай монету.
- Воду.
С ним было сложно спорить. Но дверцу они не открыли, приставили черпак к решётке. Пока он пил, охранник попытался поймать руку, стиснутую в кулак. Ловкие пальчики разжались так, что золотой упал внутри вольера.
- Ну вот, я уронил вашу монету!
- Достань. – Воин плеснул в него остатки воды и отшвырнул ковш.
- Так это теперь ваш золотой, а я не вор, я чужих денег не беру.
- Щенок!
Расчёт на злость и жадность всегда был верен. Охранники в два счёта размотали тугую проволоку, а он отступил в угол, чтобы рвануться вперёд, как только один из них нагнётся, чтобы искать монету. Но удача вновь не была на стороне Эллеана. Перед тем, как открыть дверцу, разводящий сказал караульному: «Сначала эльфёнка хватай – удерёт!» Тупыми они, однозначно, не были. Завладев кошельком, главный рявкнул подчинённому: «Ищи быстрей, кажется, Пухлый топает». Он не ошибся. Аблацио вошёл.
- Зачем взяли этого?
- Аблацио, - явно опасаясь гнева великана, утихомирил его караульный. – Мастер Гонориус велел…
- Гонориус велел привести его. Дай.
Сердце Эллеана упало. Вырваться от гомункула было возможно, только оторвав собственную руку, зажатую в его толстой лапе. А он, что-то вспомнив, изрёк:
- Солдатам надо быть внизу. Харад сказал, в подвале враг.
«Враг – это мой отец! – подумал Эллеан. – Наверное, и Эвлар тоже с ним. Хоть бы им повезло больше, чем мне! О, Андруил, Создатель, Митал! Пусть у них всё получится! А сейчас надо выжить там, куда он меня тащит. Мне продержаться бы до той поры, пока отец спасёт меня»…