Природное чутьё эльфа, даже воспитанного в городе, позволило Зеврану сориентироваться в мрачном здании. Со смотровой площадки вниз вела витая лестница и мостиками расходилась в нижнем расширении башни. Свет проникал лишь через узкие бойницы наверху. Что здесь было раньше? Тюрьма? Но почему в таком величественном здании? Зевран остановился, чтобы прислушаться: даже его аккуратная поступь вызывала скрип шатких ступенек. Пока всё тихо. Дотянувшись до одной из бойниц, он выглянул наружу, чтобы убедиться в верно выбранном направлении. Взобрался по деревянным конструкциям, перекрывающим отсеки, и двинулся по балкам. Остановился. Какое-то сопение и фырканье. Животные? Судя по запаху, верней, по смраду, очень может быть. Зевран добрался до нижнего яруса и оказался на щербатом потолке зловонного помещения. Бродить по этим старым гнилым доскам было безумием, но балки были основательны и легко выдерживали вес эльфа. Он лёг животом на брус и заглянул в щель. Там, внизу, что-то двигалось.

Так и есть: по всем стенам каменного зала выстроены клетки и вольеры со зверями, но несколько зверей не в клетках. Внизу проплыла клочкастая спина какой-то уродливой туши, исполосованная страшными рубцами. Они тут, что, и над животными издеваются? Этот медведь выглядит, как… Зевран невольно передёрнулся от омерзения: хлебнувшие скверны хищники обращались вот в таких… даже не знаешь, как назвать, в гадкие извращённые подобия того, чем были прежде. Нескольких берескарнов команда Серого Стража встретила на своём пути по землям Ферелдена во время Мора. Обычные медведи, по сравнению с проклятыми, казались бархатными детскими игрушками. А моровых волков в те времена, вблизи лесных дорог, бродило множество: звери травились и преображались в чудовищ целыми стаями. Неужели эти пойманы тогда, привезены сюда и до сих пор… Эвлар бы сразу понял, порождения Тьмы это или осквернённые настоящие волки и медведь. Но от них так воняет, и выглядят они так жутко, что никаких сомнений не остаётся – это не просто звери.

Медведь бродил от стенки к стенке и два огромных скверных волка жались от него по углам, но иногда огрызались, пытались прорваться к чему-то, что их привлекало. Берескарн рыкал на них, и они отбегали. Затем поворачивал морду и стремился в другой угол, гремели железные прутья. Тут волки подбирались сзади, пытались цапнуть здоровенного соперника за ляжки, он оборачивался, разгонял их, и всё начиналось сначала.

Зевран осмотрелся: можно было спуститься на этаж ниже и поглядеть что там, но как раз на этом уровне должен быть переход из корпуса в башню. А здесь, кроме ужасного зверинца, не видно других помещений. Может быть, есть ещё один проход? Зевран примерился к самой гнилой на вид доске, ударил каблуком. Вниз посыпалась труха и обломки древесины. Звери подняли морды к пробоине. Один из волков неприятно завыл, второй поддержал его и в клетках заметались прочие страшилища. Эльф замер, опасаясь, что сейчас появится охрана. Но никто не пришёл: вероятно, животных потому и держали в башне, на отшибе от остальных помещений. Чтобы они своими голосами не тревожили обитателей. Впрочем, немного побродив с задранными носами, скверные твари возобновили своё странное занятие. Возможно, их привлекло бренчание металла в той стороне. Зевран рискнул выглянуть: что там?

В клетке, вокруг которой бродили алчущие крови чудовища, был тот, ради кого Зевран сюда проник. Маленький эльф сразу заметил дыру, образовавшуюся на потолке и, разумеется, сообразил, что всё это не просто так. Он ждал. Он крикнул: «Па! Я здесь!»
Голова в проломе свода исчезла. Эллеан был достаточно сообразителен, чтобы понять: отец, конечно, думает, как его вытащить. Но нервы его были на пределе, поэтому он снова закричал: «Не уходи! Здесь можно говорить!» Перевёрнутая голова опять показалась из дыры, но голос мальчика раззадорил хищников, и они скакали вокруг клетки, просовывая лапы и рыла между прутьями, пока медведь не понял, что соперники за добычу подошли на непозволительное расстояние, и не отогнал их.
- Охраны нет? – спросил Зевран.
- Все там, - махнул мальчик в сторону запертой двери. – Вот мои сторожа, как видишь.
Те, наконец, заметили ещё одну добычу и тоже пока недоступную. Волки подпрыгнули несколько раз, но на такой высоте эльф был в недосягаемости для их клыков. Звери бесились всё сильнее.
Эллеан с надеждой смотрел на дыру в потолке, понимая, что отец продумывает, как его освободить. Но он отсутствовал уже несколько минут, а это так невыносимо долго.
- Па, всё в порядке?
- Да. Посиди пока, я кое-что придумал. Дверь там, из зала этого, можно открыть, не знаешь?
- Если у тебя нет верёвки, то нам её придётся открывать.
- Верёвки кончились. Тебя закрыли на замок?
- Нет, тут засовы на всех клетках, просто мой накрепко замотан проволокой. Наверное, Аблацио с замками не справляется.
- Так значит и на входной двери засов?
- Похоже, так. А что, Эвлар с тобой?
- Со мной. Он там – в основном здании.
- Так значит они врали? Они сказали, что сейчас пойдут и схватят Палача.
- Кто? Что сказали? – Зевран высунулся из отверстия, не обращая внимания на вой и новые прыжки скверных людоедов.
- Ну, этот дед, что меня выкрал. Он говорил с… Гонориусом, который здесь живёт.
- А у деда на пальце большой красный рубин?
- Э, да ты знаешь, кому крепко насолил! – попытался шутить Эллеан. – Так Палача схватили или нет?
- Не знаю, - Зевран опять устроился на своей балке, раскрыл подсумок. Остался небольшой моток бинта, полупустая склянка с лечебным зельем и полный пузырёк с ядом из корня смерти. Главное – выключить медведя. Яда должно хватить, если не отравить его, то обездвижить. Прыгнуть отсюда ему на хребет и ткнуть отравленным кинжалом? Будь он один… Нет, чтобы уж наверняка – нужна приманка. И как назло ни голубя, ни крысы на этом гигантском чердаке. Летучих мышей тоже незаметно. Что ж странного? Те две страшные птицы, и не такую мелочь в состоянии распугать. Нет, надо срочно что-то выдумать. Как биться с тремя ужасными зверями одним кинжалом? Антиванский Ворон должен найти выход из любой ситуации. Он вытянул бельё из-под доспехов, подрезал швы, оторвал низ рубашки, сложил тряпку в несколько раз и вылил на неё весь яд. Затем, свернув кожаный подсумок в рулон, прижал его подмышкой. Лезвие боевого кинжала чиркнуло по вздувшейся вене, и кровь хлынула на тряпицу. Когда приманка пропиталась достаточно, он протянул руку над пробоиной, чтобы сколько-то капель крови упало на пол. Перевязывая рану остатком бинта, он слышал, как дерутся внизу осквернённые звери, а выглянув в дыру, убедился, что они сдурели от вожделенного запаха и, отталкивая друг друга, лижут запятнанный кровью пол, обдирая собственные языки. Дождавшись, когда разъярённый берескарн отшвырнёт подальше волков, Зевран бросил приманку к самой его морде. Он убедился, что медведь жадно мусолит окровавленную тряпку, а моровые волки требуют новых оплеух, бродя вокруг него. Он снова сел, переводя дыхание, поглаживая свою раненую руку: «Прости, моя верная помощница, но сейчас от тебя мало иного толку». Справившись с лёгким головокружением, он выбил доски по краям дыры подошвой сапога, примерился к прыжку.
- Папа, как тебе это удалось? Он падает!
- Надо немного подождать. Как ты, в порядке?
Мальчик не отвечал. Ужасы в его тюрьме только начинались. Берескарн не просто упал, как только он начал слабеть, оба клыкастых хищника сразу напали на него, вспороли ему брюхо и принялись растаскивать по залу зловонную требуху. Они давились дымящимися кусками, подбегали за новыми, а пленные звери в других клетках визжали и метались так, что Зевран опять забеспокоился, не прибежит ли надзиратель.
- Эллеан, ты в порядке?
- Какое, на фиг… Они что, сожрут друг друга?
- Не думаю, что волк волка сожрёт. Придётся так справляться. Теперь скажи мне: остальные клетки все закрыты?
- Думаю, да. Иначе бы ещё кто-нибудь вышел.
- А ты свою можешь открыть?
- Если бы мог, так видели бы меня здесь! Проволока слишком толстая.
- Не подходи к решётке, я сейчас.
Когда спина одного из моровых волков оказалась как раз под отверстием в своде, Зевран метнулся на него, как птица на добычу. Удар по хребту был настолько силён, что очередной кусок мяса, уже наполовину проглоченный, вылетел из глотки хищника, и тут же эта глотка попала под кинжал Ворона. Второй зверь, вместо того, чтоб нападать, устремился за тем, что выпустил из зубов сородич, и это было его провалом. Зевран догнал, ударил в бок, протаскивая лезвие меж рёбер и разрезая сердце пополам. Этого быстрого и верного приёма Антиванские Вороны не практиковали, их Смертельный Удар был несколько иным, зато долийцы именно таким гуманным и надёжным способом обрывали жизнь оленей, когда охотились на них с одним ножом. Помнится, Эвлар очень удивился, узнав, что городскому знаком этот удар. Тогда Зевран и рассказал ему о своём бегстве из учебки, попытке жить с долийцами, тогда они и выяснили, что состоят в дальнем родстве и у них есть, о чём поговорить, помимо темы Мора и бытовых проблем.

Сейчас не только боевые навыки, но и неудержимое стремление спасти ребёнка помогло Зеврану уложить одним кинжалом двух волков.




Уверенный, что все твари издохли, он был уже у клетки Эллеана и пытался размотать толстую проволоку, закреплявшую засов. Сделать это одной рукой оказалось невероятно сложно. Мизинец левой был не повреждён и тоже участвовал в работе, хотя при этом всю кисть разрывало от боли. Зевран положил мешающий теперь кинжал на пол. Ребёнок, как умел, тянул металлический прут, помогая усилию отца. И тут он вспомнил: конское копыто! Понимающий взгляд, полный жалости и сострадания. Шико… Эллеан… Взрослому мужчине оказалось достаточно одного хорошего меткого удара, чтобы отбить уже расшатанную петлю. И сразу что-то скрипнуло позади. Кроме этого скрипа, резко выделившегося в разноголосом вое и визге, Зеврана поразил беззвучный крик, застывший в широко распахнутых глазах сына. Он оттолкнул ребёнка от решётки, перевернулся, прячась за угол, и тотчас о металл звякнули когти и клыки. Он не был бы одним из лучших Воронов Антивы, если бы не успел и на этот раз увернуться от нападавшего чудовища. Лапа скользнула, провалилась между прутьями, и Зевран просунул туда руки, ухватил изо всех сил. Повис на этой лапе, втягивая её по самое туловище. Кто это? Волк? Лев? Свободная лапа не могла достать его из-за угла, но долго ли он сможет удерживать страшного зверя? «Беги, Эллеан!» Мальчик вытащил из засова исковерканную стальную дужку, теперь он был свободен… относительно. Он вышел, подобрал отцовский нож, примерился к удару.
- Не приближайся, он тебя достанет!
Тварь извернулась, махнула в его сторону когтями другой лапы. Маленький эльф не сможет пронзить сердце такого зверя, разве что всем весом навалится на нож. Но Зевран увидел: сын его не бросит. Точно так же, как и он сам готов был чем угодно пожертвовать для Эллеана. Время и боль… что-то из этого должно было окончиться. И тут он понял, как.
- Метни, только не в бок, а вот сюда.
Он даже приготовиться морально не успел, как стальная полоса глубоко вонзилась в лапу животного, вытянутую сквозь прутья клетки, но тело моментально среагировало на бросок. Ударом кулака Зевран вогнал нож в лапу твари по самую рукоять, и вышедшее с другой стороны лезвие намертво пленило чудовище. Теперь он достаточно легко придерживал оружие за рукоять, не давая зверю повернуть конечность и вынуть её из страшной ловушки, спустил её до пола и придавил ногой.
- Эллеан, дай багор, - он указал на стену, где висели кнуты и крючья. – Не подходи, бросай сюда. И отвернись. Ну, живо!
Мальчик вскоре почувствовал его объятие. Он сидел на корточках, сжавшись и обхватив голову, чтобы не слышать оглушительного визга позади.
- У страха глаза велики, - тихонько произнёс Зевран. – Это животное чуть ли не вдвое меньше тех волков. Мне кажется, это была собака. Мабари.
- Я не заметил, что её вольер тоже открыт.
- Она не выходила, боясь более крупных хищников. Но теперь всё, пойдём.
Эллеан развернулся, крепко-накрепко ухватил его за шею и не отцепился, когда тот выпрямился. Так же крепко мальчик обвил ногами его талию и замер так, наконец, отыскав опору в этом кошмаре. Он не подумал, что отец устал и ранен: просто сейчас тот был единственной надеждой, единственной защитой во Вселенной, и его нельзя было ни на секунду отпустить. Зевран, покачиваясь, подошёл к двери, лезвием, просунутым в щель, поднял массивную задвижку и оказался в переходе.


Прежде, чем отпереть дверь вниз отобранными у караульных ключами, Зевран остановился. Эвлар…
- Мой дорогой, что те дядьки говорили о Палаче? Ты меня слышишь? Если его действительно поймали…
Его поймали. Иначе он давно пришёл бы на подмогу…
- Эллеан, мой хороший, ты слышишь что-нибудь? Где может быть Эвлар?
- В лаборатории, а может быть в пыточной камере. Где-то внизу. – Глухой, бесцветный голос. Зевран опустился на пол, с трудом оторвал от себя сына:
- Эллеан, помоги мне развязать подсумок. Мне надо выпить зелья.
Только сейчас маленький эльф пришёл в себя. Путаясь в тесёмках, он извлёк на свет два предмета: один – флакончик с красной жидкостью, другой - тот самый жёлтый кошелёк из мягкой замши, тиснёной узором.
- Эвлар в плену, - сказал он, будто до него только сейчас дошло. Отец кивнул. Бросил пустую склянку и попытался приподняться. Мальчик остановил его: «Сиди. Что, кости целы?» Зевран на этот раз покачал головой:
- Не знаю. Не уверен.
- С костями вряд ли справлюсь. Давай хотя бы кровь остановлю.
- Получится?
- Ты видишь на мне хоть одну царапину?
Об этом он и не подумал. Они ведь были, эти самые «царапины», наверняка, раз он так говорит… Какие раны ты, бедняга, получил от этих извергов? Каких ужасов натерпелся? Наверное, и не расскажешь. Но если, сын, ты в состоянии мне помочь… Мы выберемся.
Зевран почувствовал привычный холодок вокруг повязки. Да, именно вот так затягивают рану магией. Старушка Винн не раз спасала и тебя, и остальных. Впервые – после битвы на лесной дороге, когда ты был повержен в прах тем, кто теперь тебе дороже жизни. Было так удивительно… Если лечить обычным способом, это заняло бы чуть ли не месяц и шрамы бы остались. И даже если зелья применять – всё равно не так быстро. По крайней мере, кровь перестала смачивать повязку изнутри. Целебный элексир тоже подействовал. Зевран почувствовал себя гораздо лучше и будто отдохнул. Зато Эллеан выбился из сил.
- Цепляйся.
Он снова мог идти. Мог действовать правой рукой, вооружённой боевым кинжалом, и мог нести с собой ребёнка, как обезьянка, снова повисшего на нём.

***

Он отомкнул дверь, отделяющую переход от башни, где выли в клетках обречённые на смерть чудовища, когда-то бывшие животными. Было бы правильно и милосердно прикончить их. Но хоть бы сил хватило справиться с дорогой вниз. И разыскать эту лабораторию. Наверное, туда. Переступая через трупы, Зевран, прежде чем двинуться к другой лестнице, оглянулся на узкое окно, в которое выбрался из этого зала, чтобы проникнуть в тюрьму своего сына. Вот что увидел Эвлар: как он скрылся за этой прорезью, ведущей в бездну. И всё. Больше ни слова не сказали друг другу. Где может быть это проклятое помещение, куда его уволокли?
- Эллеан, помнишь что-нибудь? Ты был где-то ещё, кроме вонючего зверинца?
- Дальше.
И всё. Не пояснил, не указал. Зевран двинулся дальше, придерживая его согнутым предплечьем левой руки, а в правой держа наготове свой верный боевой кинжал.



Протяжный стон, раздавшийся из полумрака впереди, был жутко знаком: так выли оживлённые магией мертвецы. Ещё одна напасть! Может быть, быстро проскочить? Рёв раздаётся вон оттуда. Дверь распахнулась, сноп света из неё сопроводил обнажённую до пояса мускулистую фигуру, медлительно переставляющую ноги, волочащую за собой изогнутый широкий меч. Ривейнская морская сабля? Как же пират мог выжить? Магия… «Держись» - шепнул Зевран Эллеану и крикнул: «Байер, это ты?» Фигура повернулась. Байер… то, что было Байером ещё сегодня утром… Выбритый череп, оскал с золотым зубом, невидящие бельма вместо глаз… Мертвец взревел, замахиваясь саблей, Зевран парировал удар. Ему бы сейчас на минуту оставить Эллеана, но оба не могли друг друга отпустить. Всё-таки Антиванский Ворон был быстрее. Большая сабля чиркнула по каменной стене, разбрызгивая искры, эльф поднырнул под локоть зомби и, оказавшись позади, вложил в силу удара разворот всем корпусом. Бритая голова скатилась с плеч. Кажется, из неё торчали какие-то железки и трубки. А на потускневшей тёмной коже упавшего навзничь туловища отчётливо проступили якорь и морская дева с рыбьим хвостом. Следы зубов дракона были грубо зашиты просмоленной дратвой. Живой бы не выдержал подобной операции. Значит, Байера всё-таки доставили сюда мёртвым и оживили вновь. Эвлар сказал… Эвлар… что если они с ним такое сделают? Зевран беглым взором оглядел полки лаборатории в поисках какого-нибудь подходящего зелья, но Эллеан, царапая его слегка, пробормотал: «Пойдём скорей отсюда». Последний беглый взгляд: столы с пропущенными в них верёвочными петлями, блеск ножичков, крючков, щипцов… «Скорей уйдём» - ёкнуло сердце.
Зевран крепче прижал к себе ребёнка и поспешил подальше от ужасной комнаты. Ближе к свободе.


* * *

- Ты смотришь на это кольцо, Аблацио?
- Ммм? – промычал гомункул.
- Это одно из тех колец, которые дают усилие в бою. Белое золото из Орзаммара, не иначе. И кто же его там зачаровал?
Эвлар слышал их голоса сквозь пелену кровавого тумана. Сознанье возвращалось медленно. «Ключ города»… надо было отдать его Зеврану. Но, судя по ощущению, кольцо пока не сняли с пальца. Может быть потому, что кулаки намертво сжаты. Эльф попытался оценить своё положение: может быть, его освободили от оков, сочтя безопасным? Нет. Возможности вырваться отсюда пока не представлялось. А эти два урода восхищённо разглядывали древний артефакт.
- Дашь его мне. Аблацио понравилось кольцо.
- Нет, ты нехорошо выполняешь свою работу. Долиец до сих пор молчит.
- Но я старался, маг.
- Рассекать мясо до костей со всей дурной силы – способ медленного убийства, а не допрос. Мне нужно, чтобы эльф не умер. Тебе ясно? И мне не нужно, чтобы пленный терял сознание от боли. Мне нужно, чтобы он продолжал чувствовать эту боль. Ты понял? Подай сюда вон то красное зелье.
Гомункул аккуратно свернул в кольцо влажный от крови кнут, пачкая руки красным. Склянка в его большой горсти светилась тем же цветом. Эвлар с усилием разжал сведённые до судороги челюсти и проглотил целебную настойку: ему необходимо было выжить. Хотя бы столько, сколько потребуется времени Зеврану, чтобы спасти ребёнка.
Тот, кого звали Палачом, сам находился в руках палачей. Сколько же времени прошло? Успел Зевран добраться до верхушки башни. Как же узнать… Тогда не зря…
- А если он расскажет? Аблацио возьмёт кольцо?
- Посмотрим. Впрочем, вот, у него есть ещё серьга. Хочешь серьгу?
- Хочу кольцо. Можно мне снять его?
- Постой. Возьмёшь серьгу. Кольцо надо будет обследовать.
- Гонориус меня обманет, как всегда…
- Ты делай, делай, что положено. Хм… почему на него магия удушения не подействовала?
Аблацио принёс какие-то предметы. Звякнул металл.
«Маг, может, выломаем ему рёбра?»

Эвлар опять почувствовал, что его тянет в бездну. Опять чужие голоса заставили встряхнуться. Он понял, что Гонориус пошёл что-то сделать с солдатами. Дать им… отвагу? Силу? Скорость? Этого эльф не разобрал, тем более, половина слов была ему незнакома. Главное, что сказал учёный-маг: «Аблацио, ты пленного пока не трогай. Вернусь – продолжим». Рассудок и воля заставили боль отступить. Гомункул ковырялся в подвешенных на поясе «сокровищах». Цепи, крюки, крестьянский серп…
- Аблацио… - собственный голос показался жалким.
- Ты скажешь, да?
- Я могу снять кольцо.
- Гонориус сказал «обследовать».
- Гонориус просто не может его снять. Потому что я хозяин. Видишь, из-за гвоздей, мне руки не разжать. Освободи мне эту руку, а лучше две, и я сниму кольцо. А ему скажешь, что я сам его тебе отдал.
Аблацио подумал.
- Только потом я снова привяжу тебя.
Когда Аблацио распустил петлю на второй руке и потянул за поперечину гвоздя, Эвлар повис на поясе и с трудом выровнялся. Стал восстанавливать движение в пальцах.
- Видишь, как руки затекли – не разжимаются, - и указал на серп. – Дай, разогну. Не бойся, мне отсюда некуда бежать.
Он сделал вид, что отгибает палец кончиком серпа, стянул кольцо.
- Лови!
- Ты уронил!
- Давай поищем.
Мелькнула надежда, что гомункул освободит его совсем, но тот решил сам разыскать кольцо. Впрочем, ловкому эльфу этого было достаточно. Не до того, чтобы жалеть себя. Руки, пронзённые толстыми гвоздями, тем не менее, действовали. Серп достаточно легко перерезал оставшиеся путы, но колени подогнулись, удерживавшие ступни скобы не хотели отпускать, и он, то ли сидя, то ли лёжа на толстом брусе дыбы, старался отомкнуть эти замки.
- Ты хочешь убежать, - догадался гомункул. Он только что оторвался от созерцания своего обретённого сокровища и не мог смириться с тем, что на палец оно никак не налезет.
- Аблацио, - придерживаясь за забрызганную кровью стойку, Эвлар поднялся. – Ты ведь не злой, тебе не нравится мучить меня.
- Не нравится. Тебя мучить неинтересно.
- Давай отдохнём. Я устал.
- Аблацио тоже устал. Только Гонориус велел, тебя привязывать.
И он стал приближаться. Эвлар приготовил серп. Ему было немного жаль этого слабоумного детину, которого проклятый маг заставил быть таким, но эльф прекрасно понимал, что они не на равных даже сейчас, когда он ухитрился вооружиться.
- Ты угрожаешь? – возмутился гомункул. Кажется, вот так выглядят разъярённые великаны. Один удар кулака с зажатым в нём кольцом сотряс конструкцию. Тонкие пальцы эльфа вцепились в пояс Аблацио, ища опоры, и что-то острое ударило чуть выше. Он мог калечить и убивать других, но сам к ранению не был готов. Гигант схватился за верхнюю планку дыбы, заскрипели толстые брусья. Он всё ещё не желал отпустить добычу – красивое кольцо, поэтому не сразу понял, что может ухватить своего убийцу другой рукой. Когда они сцепились в последней схватке, гомункул был изранен не меньше, чем его жертва. Эта борьба, если бы было, кому за нею наблюдать, казалась странной, но свидетелями были только расположенные вдоль стен трупы, подёрнутые изморозью магического льда. Убитые сегодня утром под стенами секретной крепости, солдаты превращались в зомби.

Пухлый гигант и стройный эльф терзали и давили один другого, скользя в крови, рыча от напряжения сил и от невыносимой боли, и ни один пока не был близок к победе. Звякнула сталь, и острый полумесяц остался на полу, затем огромная ладонь разжалась, дёрнулась, и из неё выкатилось блестящее кольцо. Судорога пробежала по окровавленным телам.

Серый Страж глотнул наполненный запахом смерти воздух: безумные картины Мора, смешиваясь с какими-то иными кровавыми видениями, влекли во Тьму Глубинных Троп. Они мелькнули, как одно мгновение, и свет откуда-то в последний раз согрел искрами солнца гаснущий взор.

«Дален… Эвлар… Ир абелас. Прости, малыш». Этот знакомый голос переплетался с дыханием леса. Над ним склонилась женщина… в глазах светится небо. И вдруг, она как будто удаляется, уходит, длинные косы цвета тёмной меди неумолимо выскальзывают из пальчиков младенца.
- Мама!
Она не обернулась. Ушла в туман. В Тень.


* * *

Джей Фич очнулся, услышав гул бегущих ног. «Сражайся» - промелькнуло в затуманенном сознании. Ворон-боец пошевелился и, наконец, почувствовал себя на этом свете. Под головой продавливалось что-то мягкое, похоже – труп врага. Вояка приподнялся, протирая глаза от залепившей их крови. «Попробуй только кто припомнить, что я дремал у огра на коленке!» Он огляделся, не встречая вокруг никого – ни своих, ни чужих. От движений голова пошла кругом. Фич закрыл глаза и попытался переждать… это… это… Давненько ему так не доставалось. Тем временем, гул скатывался, удалялся по коридорам. Никто не собирался с ним сражаться, войско куда-то уходило. Фич осторожно снял расколотый ударом шлем, ощупал свою голову. Обновка – шрам на лбу, но черепушка, вроде, целая. Хотя подташнивает – видимо хорошо приложили-то. Скрутив с пояса одного из убитых флягу, он вылил выпивку себе на рану и впервые пожалел, что не носит с собой платка, чтобы протереть глаза. Управился рукавом. Плохо сгибающимися пальцами расстегнул кошель с припарками, вытряхнул из него всё содержимое. Где же они - эти пилюли, скатанные из травяного теста? Обычно потчевал такими перебравших в таверне приятелей, самому-то не требовалось. Нашёл на самом дне. Пилюли немного раскрошились, да лишь бы подействовали. Жена всё время набивала его аптечку всякими снадобьями от своей матери - деревенской знахарки. Которая, говорят – ведьма… Да точно, ведьма! Но сейчас Джей Фич вспомнил тёщу добрым словом, поскольку головокружение и тошнота стали быстро ослабевать, и он уверенно смог подняться и продолжать путь. Ещё раз осмотрелся. Ни Зеврана, ни Палача среди убитых не было. Ворон вздохнул: «Пробьются». Но сколько времени прошло? На ходу глотнув лечебного зелья, чтоб окончательно прийти в себя, Фич двинулся в соседнее помещение. Куда уходит гарнизон? Где может быть гильдмастер?

Во внутреннем дворе опущен мост. Фич скрылся за углом выхода, как только мог боец его комплекции спрятаться и при этом что-то разглядеть. По мосту прошагали, вероятно, вослед за воинами «Крепости», ещё десятка два солдат. Вели апатичного гнедого мула, укрытого длинной попоной. На муле восседал… Альво Рубини! А рядом с ним подпрыгивал какой-то тощий тип: «Он Вам не нужен, повелитель? Долийский Палач больше не нужен? Я, что, могу использовать и Палача и этого ребёнка?» Фич не услышал, что сказал Рубини, он только понял, что Зевран должен быть где-то в башне, раз он не смог пока освободить Эллеана. Тощий подпрыгнул на краю моста, провожая босса, развернулся и бегом помчался снова в башню.
Ворон дождался, пока эти люди скроются: он бросился бы в бой и против двадцати, но чувствовал, что вряд ли одолеет их сейчас. А надо в башню. Надо помогать Зеврану. Мост оставался неподвижен. Перед крепостью что-то происходило, звучали боевые трубы. Какой-то сбор. Ха! Много ли осталось тут бойцов после налёта команды Аранная? Надо туда. Фич вышел из укрытия и, как ни странно, не встречая сопротивления, пересёк мост.

* * *

Внизу башни что-то творилось. Рычание и стоны. Снова мертвецы?
- Эллеан, нам сюда?
Ребёнок поднял голову и осмотрел тёмные своды.
- Я не был здесь. Не помню.
- Тебя должны были вести по этим переходам.
- Меня тащили.
Красноватый свет заходящего солнца падал в окно, Зевран сориентировался в направлении. Выход вон там, в той стороне. Они с Эвларом шли оттуда… Эльф обернулся, разглядывая помещение. Где отыскать правильный путь? Правильный путь к спасению или… он должен убедиться… или бежать отсюда, сломя голову. Эвлара уже не спасти… а если…
- Папа, что там рычит?
- Думаю, снова зомби. И мы прорвёмся, Эллеан, не сомневайся. Мы выберемся.
Нужно было сообразить, как миновать этих проклятых тварей. Они там что, дрались? Рёв, тем не менее, быстро заглох. Только какая-то возня продолжалась, будто кто-то продолжал топтаться и крушить. Зевран перекинул кинжал в руке, чтобы надёжней ощутить его, и двинулся вперёд.

Большая тёмная фигура возникла поперёк пути внизу лестницы из нескольких ступенек. Но её обладатель всё равно казался высоченным. Он медленно передвигался и волочил огромный кортелас… Рыжие волосы, всклокоченная борода, лицо в крови. Неужто, Фич? Неужто и его… О, нет!
- Зевран!
- Фич, ты – не зомби?
- Жив, атаман! Эл, и ты здесь. Слезай-ка с рук, младенец тоже. Зев, он не ранен?
- Нет, но он вряд ли может сам… Проклятье на весь род Альво Рубини и иже с ним! Фич, моего сына привязывали, посадили в клетку рядом с жуткими тварями.
- Давай сюда, свалишься.
- Постой, - он отпустил Эллеана, придерживая около себя.
- Чего стоять? Пойдём скорее. В крепости – никого. Весь гарнизон собрался там, снаружи. Вроде, отправились куда-то. Рубини тоже только что уехал и нам велел, как говорится.
- Хочешь сказать, они оставили «Крепость» пустой?
- Ну, почему пустой? Там было с дюжину этих вонючих мертвецов, но они только что вымерли окончательно. – Он грубо хохотнул и потряс гигантской саблей. – Может и есть ещё десяток каких-нибудь дозорных в самой «Крепости», но что нам эта мелочь?
Джей Фич был прав. Удача, наконец, улыбнулась, предоставив случай спокойно выбраться отсюда. Но было ещё дело.
- Фич. Надо вытащить Эвлара. Он должен быть… где-то поблизости…
- Он там. – Ворон махнул куда-то. – Но мы ему, Зевран, уже не пригодимся.
- Что ты… - перед глазами потемнело, и их застлала муть.
- Эй, атаман!

Он почти не чувствовал собственного тела, заставляя его двигаться вперёд. Шаги, как гулкие удары колокола, взрывали мозг.
- Зев, не ходи туда! Эллеан, стой!
Фич ухватил ребёнка, поднял, прижав к себе.
- Ты не смотри по сторонам, закрой глаза.
И зашагал вдогонку атаману.

* * *

Гнетущий полумрак этого зала давил со всех сторон. Здесь было столько ужаса и боли, столько страданий впитали эти стены, что жуть передавалась отовсюду. Виновные и без вины… враги грандмастеров последних сотен лет, Рубини и Рамиреса… живые, мертвецы, животные и порожденья Тьмы. Их чучела, засушенные части тел вдоль стен. Скелет дракона на подпорках и часть его осыпана на сломанную дыбу, на перевёрнутый, залитый тёмной кровью стол, рассыпанные инструменты, что предназначены не для создания вещей, а для разрушения. Для медленного и мучительного разрушения плоти…
Вся комната была завалена изрубленными трупами поднятых зомби, но свалка тут случилась, видимо, ещё до расправы над ними рыжего великана из охраны гильдмастера.

Взгляд эльфа растерянно метался по грудам хлама, ища, вылавливая что-то и не веря. Обломки, длинный кнут, железки, петли и крюки засыпали бесформенную тушу ростом гораздо меньше огра, но больше человека, рядом другое тело… белое, будто мрамор, в багровых полосах, обрывки ткани, бывшей одеянием, будто обрывки кожи, пропитанные кровью. Зевран Араннай видел немало чудовищных, жестоких сцен в больших и малых войнах. Он сам не раз перерезал глотки врагов, срубал им головы, шёл без эмоций мимо трупов, обыскивал карманы убитых им самим и кем-нибудь другим, а то и собственных союзников, павших в бою. Никто не назовёт это приятным делом, но это было не так страшно, как сейчас. Фич что-то говорил, прикрывая огромной ладонью голову ребёнка, чтобы тот не мог всё это созерцать. Зевран его не слышал. Он, стоя на коленях, вытаскивал железный гвоздь, насквозь пронзивший узкое запястье. И только когда освобождённая рука безвольно упала, в сознание ударило: «Ему уже не больно».

Ужас пульсировал в мозгу, и перехватывал дыхание. Чего хотелось больше? Кричать и биться так, чтобы обрушились древние своды проклятой башни, вырвать свои глаза, чтобы не видеть этого - свершённого в судьбе кошмара. Растерзать себе грудь собственными ногтями и, вынув сердце, разорвать его на части, чтобы не билось после… после того, как сердце Стража посмело замолчать при жизни Ворона.

«Ну, что ты делаешь, гильдмастер? Ни к чему. Пойдём, Зевран. Мальчик и так тут навидался… Эй, Зевран!»
Вся эта битва с жутким криком и внутренней борьбой происходила лишь в сознании его, он выдержал всю эту пытку молча, не чтобы сохранить достоинство, а чтобы не пугать ребёнка ещё больше.
Эльф поднялся, вытащил из обломков скомканную скатерть, накрыл мёртвого друга. Он обернулся к Фичу, потянул к себе Эллеана и пришёл в полное сознание только когда сын снова оказался у него на руках.
- Я предал моего Эвлара. Фич, ведь я ему позволил прикрывать нас с Эллеаном от всего гарнизона «Крепости». Даже такой боец как он, не мог бы выстоять, я знал… он тоже знал… Я не успел… я не успел совсем немного.
- Что «не успел»? Попасть на ужин к зомби? Палач дорого продал этому монстру свою жизнь, я ведь проник сюда следом за тощим и слышал, как он тут орал на своего этого, как его… - он указал на труп Аблацио.
- Так это ты его убил?
- Палач, похоже. Кто ж ещё? Я это всё вот так застал. Хотел схватить этого тощего урода за грудки и допросить, а он как что-то сделает! И зомби поднялись со всех сторон. Вот тут, по стенкам были. Я думал – это статуи.
- Тощий? О чём ты, Фич?
- Тут был какой-то. Маг, наверное. Увидев, что я этих его жмуриков крошу, как овощи, сбежал в ту дверцу. А я её не смог открыть или там выбить. Успел я только заметить длинный ход под землю. Воняло так же, как из дыры, где вы с пиратом и Палачом зарубили эту жуткую тварь со щупальцами.
Эллеан подал голос:
- Это Гонориус.
- Потом, мой дорогой. Пойдём.
Зевран крепче обхватил ребёнка. Он понимал, что «тощего» сейчас не взять и надо просто выбираться. Видение Байера вдруг промелькнуло перед замутнённым взором. Что, если этот самый «тощий» вернётся и такое же сотворит с Эвларом? Нет, никогда!
- Фич, забери его.
- Кого?
- А ты подумай! – злясь на всё вокруг рявкнул Зевран. – Я ж не могу двоих тащить!
- Но, атаман, он же…
Джей Фич покачал головой, но спорить было бесполезно. Он поднял на руки расслабленное тело, пока не тронутое окоченением и, как-то не подумав, ляпнул:
- Палач, тебе это вряд ли понравится, да, собственно, и мне. Не слишком-то хотелось прижимать тебя к груди, но так уж надо.
- Фич, не мели языком, шагай.
- Да я чтоб не молчать… И правда, что б ему не подождать ещё немного?
На это его босс только вздохнул, но так тяжело и безнадёжно, что на это уж ничего нельзя было ответить.

* * *

Когда они, не встретив никаких препятствий, оставили страшное здание позади, детский голос выдернул Зеврана из кошмарного бреда, заполонившего всё его существо: «Пап, отпусти, всё, я могу идти сам». Он только крепче прижал сына к себе. Раздробленная кисть и помятое плечо напомнили о реальности. А потом свист прямо над ухом. Он уже был готов привычно нанести удар в сторону опасности, рука потянулась к кинжалу, когда сообразил, что это Фич свистит, вызывая свою лошадь, оставленную где-то здесь. Да, вон он, появился из подлеска – его конь. И, чтобы двинуться к нему навстречу, здоровяк положил истерзанное тело Палача прямо на землю
- Босс, я всё понимаю, - сказал он, мы не могли оставить его там. Но мы не можем взять его с собой.
Зевран заставил себя отпустить Эллеана. Другой поддержки в мире больше не было. Он оглянулся на проклятые стены, потом вокруг. Только верный охранник и его неваррский мерин огромный, как гора. Он вновь поднял ребёнка и помог ему влезть на лошадь: «Посиди там». А сам вернулся на несколько шагов назад и опустился наземь рядом с тем, кто стал его судьбой. Кто посвятил всю жизнь свою после победы над Мором только ему. Кого он предал ради сына.