Слёз не было. Их выжгло горе. Они лились кровавыми потоками по сердцу. Сухие спазмы перехватывали горло. Страшная пустота беспощадно раздирала душу изнутри. Зевран что-то шептал невнятно, смуглые пальцы, едва касаясь, поглаживали волосы любимого, мраморное лицо в тонких татуировках, отливающих матовым металлическим блеском. Свершилось. Это плата за то счастье, которое не предназначено судьбе Антиванского Ворона. Но ты, презрев судьбу, познал любовь. Не ту, что с юности манила грешным ароматом развлечений. Ту, что разбила твоё сердце и возродила, исцеляя, для истинного счастья… Неужто, только чтобы вновь разбить? Что хуже: никогда не знать этого или потерять навеки? Но почему вот так?


Зевран внезапно вздрогнул:
- Фич, он живой!
- Зев, не сходи с ума.
- Кажется, пульс… слабый такой, чуть-чуть… И кожа ещё тёплая…
- Мне тяжко это говорить, но ты же знаешь, мертвецы не остывают за какой-то час. Прими, дружище, Палач мёртв. Но только не выдумывай костёр сооружать – не до того. Давай его зароем что ли.
- Да, у долийцев так и принято.
- Сейчас отыщу что-нибудь, похожее на лопату, чтобы зарыть его по-быстрому. Эй, парень! Что ты задумал? Дай сюда нож!
- Не бойся, Фич. Я не покину Эллеана.
- А… ну, тогда…

Охранник, вроде бы, исчез. Впрочем, Зевран и не заметил этого. Проверив лезвием дыхание Эвлара, он убедился только в том, что размазанные по стали разводы вражьей крови, лишили её зеркального блеска. Он подышал на лезвие, потёр нож об штаны и вновь поднёс его к ноздрям товарища, вгляделся в дымку на металле. Взгляд затуманен и в сгущающемся вечернем сумраке ничего не разглядеть. Только бы не разрыдаться здесь, не напугать ребёнка. Сколько ещё ты будешь пытаться обмануть себя, Зевран? Молчанье или крик, смирение или ропот, молитвы или же проклятия – всё едино: твоего друга больше нет…
Тяжёлые шаги приблизились.
- Фич, есть у тебя чистый нож?
- Пап, это я.
Голос раздался сверху. И тут же у плеча возникла морда лошади: мальчишка убедил огромного коня подъехать ближе. Зевран вскочил, закрывая от сына распростёртое на земле тело в кровавых пятнах.
- Не надо, Эллеан. Не надо тебе на него смотреть. Подожди там.
- Сними меня отсюда. Я тоже хочу подойти. – И, видя, что отец не слушает его, сказал своим отработанным под взрослого строгим тоном:
- Я разве не имею права попрощаться с тем, кто отдал жизнь из-за меня?
Гильдмастер постарался прикрыть изорванной одеждой и полотном раны, ещё сочащиеся кровью…
Снял мальчика с коня. Тот сразу сел на землю у изголовья Палача и, без тени видимого страха, положил обе ладони ему на лоб. Это было очень странно видеть, но отец больше не смел тревожить сына в его священнодействии. «Он очень сильный» - произнёс ребёнок по-долийски.

Зевран немного отступил, не в состоянии помешать ему и вообще хоть что-то предпринять. Ему нужна была хоть небольшая передышка, чтобы не рухнуть без чувств – на это просто не было права, поэтому он прислонился к тёплому боку лошади, забылся на мгновение, а может быть на несколько минут – не помнил. Тут раздались настоящие шаги верного охранника.
- Зев, ты с ума сошел? Дитё и так ужасов навидалось.
- Остановись, - он вскинул руку, и пряжка ремня на животе гиганта ткнулась в повязку. Резкая боль в ладони снова заставила очнуться.
Гильдмастер проклял рок, заставивший его сегодня выбирать меж сыном и любимым. Сейчас оба они были вот здесь, рядом, в двух шагах. Но один из дорогих ему людей был мёртв и он погиб из-за того… как с этим жить?!
- Создатель, как же больно… - простонал Ворон-убийца.
- Ох, атаман, я неловко тебя задел.
- Нет, Фич, я не об этом.
- А… ну, я понял…
Они переглянулись, и рыжебородый великан перешёл к делу:
- Там вон, в ложбинке, земля довольно мягкая. Очнись, атаман. Это всё, что мы теперь можем для него сделать. Славный был парень, что и говорить. Да…
- Ты Эллеана забери сейчас. Я сам…
- Сам? Да ты еле живой. Ты и лопату сейчас не поднимешь, не то, что вон… его…
Вместо лопаты здоровяк держал кусок разрубленного надвое щита. Что-то сообразил, снова указал на неподвижного Палача:
- Его, небось, работа. Кто б ещё так, одним ударом… Эх! Вот досада! Ну, ты пацана-то забери.
С трудом оторвавшись от своей опоры, Зевран качнулся вперёд, чтобы заставить себя двигаться. Шаг, ещё шаг… Мир нереален. Всё вокруг – Тень. Расплывчатая и колышащаяся, как марево. В ней ощутимо только отчаяние.

* * *

Зевран склонился к Эллеану, взял его за плечи: «Пора, сынок. Пойдём». И тут же дух перехватило: темнеющее небо отразилось едва уловимыми бликами в открытых глазах Палача. Как мёртвый может так… Смотреть? Привлекая к себе ребёнка, чтобы увести его отсюда, он услышал дрогнувший голосок: «Я так устал». И в следующую секунду понял, почему. «Фич! Флягу! Дай ему воды! Эллеан, мой родной, ты…» Убедившись, что рыжий великан подхватил мальчика, едва державшегося на ногах, он бросился к Эвлару. Показалось?

Приподнял голову друга и встретился с ним взглядом. Он ещё не мог осознать своего счастья, как будто, рухнув в пропасть, внезапно ощутил опору, и приговор судьбы вдруг оказался отменён. Он только повторял: «Живой, живой…» Эвлар что-то хотел сказать, с хрипом закашлялся. А там, позади, здоровенный рубака Джей Фич, который уж решил, что его бедный атаман окончательно тронулся от горя, теперь воскликнул: «Ах, едрёна корень! Палач! Ну, ты, чертяка! Не смей так больше поступать! Мы ж тебя чуть живым не закопали!»
- Что Эллеан? – чуть слышно произнёс Палач.
- Он тут, со мной.
- Я его сейчас видел?
- Да, милый, да.
- Значит, ты вытащил его.
- Да здесь я, - устало произнёс маленький эльф. – Заканчивайте обниматься, пора валить отсюда.
Фич сразу согласился с ним: «Точно, пора».
Но Зевран не собирался потерять своё бесценное сокровище, едва вернув его:
- Ты, чем командовать, пошарь-ка в перемётных сумах. Там должна быть хоть одна аптечка.
- Зелье здоровья, - сказал Фич, - одно осталось про запас. Мне-то оно без надобности – всего лишь морду покарябало, да я и так не красавЕц. А ты бы, босс, отпил немного, а? Поделитесь. Вы, эльфы, мелкие, вам двоим хватит подкрепиться.
- Я на диете, - возразил Зевран, зубами открывая пробку. – Не вздумай, Эв, пролить ни капли и пей до дна.
- Ничего, Зев, мне уже лучше.
- Не сомневаюсь, что гораздо лучше, чем было там. А то я был бы разочарован в своём неповторимом обаянии. Так, не задерживай народ. С Зевраном бесполезно спорить. Вот, так надёжнее. И всё-таки твои раны стоит перевязать, прежде чем продолжать путь.
Но, что это? Кровь не течёт? Эллеан? Сколько же сил тебе понадобилось…
- Ну, я немного подлатал его.
- Немного подлатал? Ты оживил его! Эвлар, он оживил тебя, ты понимаешь?
- Постойте… - Фич начал соображать. – Так маленький Араннай – маг? Ну, я же был уверен, что долиец мёртвый. Так это не была наша ошибка, а ты сам действительно оживил его?
- Нет, оживлять я, вроде, не умею. В нём просто оставалась жизнь, немного жизни, и я её почувствовал. Я залечил те раны, что внутри. Они опаснее. И эти малость затянулись за компанию. И, кажется, я понял, как это делается. Ну, в смысле, исцеление. Правда, пришлось немного попотеть.
Он вновь хлебнул из фляги.
- Отличный эль, спасибо, Фич.
Зевран бросился к мальчику, выхватил флягу. Вода. Обыкновенная вода.
- Только из пекла выбрались - и уже вовсю веселье? Начинаю подозревать, что мы с тобою в некотором родстве.
Эллеан улыбнулся:
- Мы всё же победили. Чем не повод?
Фич был слегка обижен, что ему не доверили тайну Эллеана. Он резко заявил:
- Хотите или нет – нам всё же надо убираться. Вот что, гильдмастер, давай в седло. Щас помогу. И этих подниму. Вот так, придерживай его. Палач, ты знаешь, мы с тобой не слишком ладим, но я рад, что ты выкарабкался оттуда. Мой Бунго запросто увезёт троих эльфов, коли меня таскает. Троих… двух с половиной! – Это силач сказал, забрасывая мальчика на поясницу коня. – Шутник тоже! Ты едва не подставил меня, Эл!
- Эллеан вообще-то.
- Иди ты! Не дорос ещё. Я сам перепугался, чё подсунул тебе флягу с вином.
- Слушай, Джей Фич, - подал голос Зевран. – Ты голову не потерял вместе со шлемом? У тебя там вино киснет, а ты нас баснями кормишь? А ну, дай поправить здоровье.

* * *

Зеврана охватили смешанные чувства. Ему, как всякому лихому Ворону, не раз доводилось испытывать резкую смену обстоятельств, но такого ещё не бывало… Он был безмерно благодарен всем богам на свете и сейчас мысленно припоминал их древние эльфийские имена, не забывая пресловутую Андрасте и Создателя, которыми скорей привык ругаться. Он ехал на ведомой верным стражем огромной лошади, широкой, как диван, мерно переступающей, как маятник часов. Он придерживал впереди себя снова впавшего в забытьё Эвлара. Раненого, измученного, но живого. Звёзды, прокалывая темнеющий бархат небосвода, одна за другой, загорались, обращая жестокую реальность в удивительную историю, которую потом, наверное, будет занятно рассказывать в тепле и уюте гостиной. В пояс отца крепко вцепился Эллеан. Он вполне мог бы и поспать на необъятном крупе лошади, но, видно, парню не спалось. Он иногда что-нибудь спрашивал:
- Драконов видел? Они там что-то лепили про драконов. А чтобы через них пройти – их можно только победить. Ведь эти твари слов не понимают.
- Да, - отвлечённо отвечал Зевран, как будто речь шла о каких-то бытовых вещах.
- Расскажешь?
- После.
Джей Фич, идущий впереди коня, вмешался:
- Ты сам бы рассказал. Кого ты там запомнил? Кроме тощего кто-то ещё успел сбежать? Мы обязательно отыщем этих гадов. Зачем они тебя привязывали и сажали в клетку?
- Хотели выяснить мои способности. В смысле, что я умею магического делать.
- Вот-вот… мерзавцы эти знают, и эта вяленая рыба знает – твоя воспиталка. Подозревал же, что она – магичка. Всё правильно. Сгоняли за училкой в Ферелден не просто так… А Фичу зачем знать?
Ребёнок прыснул:
- Вяленой рыбой я её не называл. На рыбу-то Гонориус похож. На дохлую.
- Он скоро будет дохлым, уж поверь.
- Пап, а что монна Вита?
- При чём здесь монна Вита? – чуть резковато спросил Зевран, но тут же понял, что он давно не злится на неё.
- Её, надеюсь, не убили?
- Нет. Но я отправил её вместе с нашими. Фич, полагаю, мы не сможем добраться до монастыря, где они сейчас. Куда ты нас везёшь?
- К Дине Форчетта. Тут недалеко.
- Верно. Оттуда сможем кого-нибудь отправить к Кирку Ларго…
Эллеан вновь вступил в разговор:
- Папа, ты завоюешь моих похитителей? Ты хочешь на них Воронов поднять?
- Об этом после, дорогой.
Фич обо что-то споткнулся в темноте, удержался за лошадь, но невольно выругался. Тут же сообразил, что при ребёнке всё-таки не следовало этого себе позволять. Но тот мог оценить вовремя сказанное крепкое словцо:
- Ох, это непременно надо записать! – хихикнул он.
- Эллеан, ты, считай, не слышал. Эти слова предназначались плохим дядькам, которые от нас сегодня всё-таки сбежали. Твой папка им теперь устроит! Что эти гады делали с тобой?
Зевран одёрнул своего охранника:
- Не надо. Он сейчас не хочет вспоминать. Ты после мне расскажешь, Эллеан. Да?
- Могу и сейчас. Конечно, было страшно, они потом нарочно пугали меня, когда поняли, что мои раны заживают очень быстро, когда...
- Не думай, всё окончилось.
Сердце Зеврана вновь затрепетало гневом на извергов и жалостью к ребёнку. Но, может быть, Эллеан как раз и хотел рассказать о своих жутких испытаниях, чтобы избавиться от навязчивых мыслей о них? Охранник же сочувствовал по-своему, вновь любопытствуя:
- Тощий нарочно э… царапал тебя?
- Чтобы увидеть, как я исцеляюсь.
- Фич, прекрати ворошить этот ужас.
- Папа, не надо так переживать. Мне ведь уже не больно.
Зевран вздохнул. Нет, мальчик, больно будет долго. Моему сердцу. Не знаю, сколько бы оно ещё выдержало, если бы не ты. И не Эвлар, которого ты возвратил на этот свет…
Палач что-то сказал. Зевран, подумав, что он бредит, попытался его успокоить.
- Всё хорошо, Эвлар. Скоро мы отдохнём как следует. Пить хочешь? Фич дай ещё вина.
- А ни собачьего хвоста там не осталось. Терпи, Палач, скоро приедем.
- Тихо, он что-то говорит. Что, милый?
- Обещай… отдать мне этого урода…
- Как скажешь, Эв. Гонориус твой.
- Где мы?
- Главное, что уже не там, не в крепости.
- Ты… в «Рагнателу» сообщи… Рубин опять что-то задумал…
- Как только доберусь до своих. Эв, что ты знаешь о планах Рубини?
Но тот вновь ослабел и Зеврану пришлось подтянуть его поудобнее. Он, кажется, и сам был готов свалиться от всего пережитого. Рука болела нестерпимо, отвлекая от менее значительных ран и ушибов, но это было ничего, в сравнении со счастьем, тёплой волной идущим из груди. Счастье, что жизнь и смерть сегодня явили своё милосердие к нему. Он наклонился к Эвлару и вытер слёзы, предательски покатившиеся по щекам, о его волосы. А впрочем, какая теперь разница, если даже охранник заметит! После того, что им пришлось сегодня навидаться, слеза Гильдмастера – такая мелочь…
Вскоре Зевран почувствовал, что ребёнок прижался к его спине, и, видно, засыпает.
- Фич, привяжи Эллеана ко мне, что ли? Я ведь двоих одной рукой не удержу.
- Не, папа, я не сплю. Я думаю. Тебе сегодня было очень трудно. Трудней, чем мне.
- Забудь пока, сынок. Ты очень смелый, но каждый ведь испытывает страх когда-нибудь. Даже дракон.
Эвлар опять очнулся и прохрипел:
- Драконов – к демонам, а демонов – к драконам!
- Вот я за это и ценю тебя, Палач! – хохотнул рыжий здоровяк. – Едва ушёл от смерти – и уже опять готов пересчитать ей зубы!
- Уж нескольких она не досчиталась, - поддержал Зевран. – Эвлар?
- Где Эллеан?
- Он снова бредит. Эв, слышишь меня? Помнишь, ты рассказывал, как в Денериме тебя вылечила женщина-эльфийка? В один приём? У тебя даже старых шрамов не осталось после этого.
Фич вставил:
- Да, презабавная история. Особенно, помнится, Воронов потешило, что тебе даже ухо заново пробить пришлось, чтобы эту всем известную серьгу навесить.
- Фич, ты когда-нибудь заткнёшься? А, между прочим, эту байку никак ты всему свету растрепал. Ведь мы тогда только среди своих это рассказывали. Эв, ну, так что?
Эвлар немного помолчал, но только друг решил, что он опять забылся, как, будто опомнившись, ответил:
- Какая, на фиг, женщина, Зевран? На вид ей было лет пятьсот.
- Какая женщина? Вот это мило – напрочь забыть о грешной молодости! Ну, каюсь, - Ворон нервно засмеялся, - Здесь только моя вина. Позволь тебе напомнить, Серый Страж: если ты видишь некую особу в длинной юбке – это необязательно храмовник или маг. Я кое-что потом ещё тебе могу порассказать на эту тему…
- Зев, тебе уже явно полегчало.
- Ты говорил, когда привёз из Денерима монну Виту, что безуспешно разыскивал ту старую эльфийку. Сегодня, когда Эллеан лечил тебя, ты ощущал такое же?
- Наверное. Зев, я не помню.
- Не помнишь, как мы тебя вытащили? Ну да, ещё бы… Да, жаль, что эту бабку отыскать не удалось. Скорей всего, она была такая же магесса, как Эллеан. Могла бы многое нам объяснить, да, видно, померла уже. Но ведь там страшного ничего не было, а нужен страх, эмоции. И как она включила свою магию?
Мальчик, не раз слыхавший историю про старую эльфийку, сказал: «Печаль»
- Сынок, о чём ты? Что за печаль?
- Ты о том, как включается моя магия?
- Ты ведь мне говорил об этом. Поэтому я боюсь даже думать, что тебе пришлось пережить сегодня. Я вновь невольно натолкнул тебя на эти размышления. Давай забудем. Поговорим о чём-нибудь другом. Вон, кажется, я уже различаю огоньки в окнах домов. Скоро приедем.
Но сидеть в тишине и темноте, под убаюкивающий перестук копыт в мягкой пыли и думать о пережитых несчастьях было сложно. Эллеан сказал:
- Нужен не страх. Просто сильные чувства. И не обязательно свои. Конечно, мне было жалко Эвлара, но я почувствовал, что он где-то внутри удерживается за этот мир, и я могу попробовать его спасти. Тем более… ты не захочешь это слышать, но после этой жути, которую Гонориус заставил меня испытать, я понял, как используются чувства, чтобы усилить магию. Страх, боль, отчаянье…
- Ты как-то и меня использовал?
- Твоё страдание. Разве ты не почувствовал потом, как сильно ты устал, но сразу стало легче?
- Да. Как-то так… Фич, ты не в курсе, куда направились солдаты «Крепости»?
- Не, я не спрашивал.
- Эвлар, а ты что-нибудь знаешь? Что ты сказал о «Рагнателе?» Они решили штурмовать нас?
Но друг опять его не слышал. Джей Фич остановил коня и постучал в ворота: «Форчетта! Дина! Или кто там дома? Гильдмастеру открой!»

* * *

Они прибыли к своим посреди ночи. Расположились в неприметном домике, принадлежащем людям Воронов. Спросили о Марсано, но тут его никто не видел. Если искалеченный хранитель арсенала и добрался до своих, то, видимо, проехал дальше, быть может, прямо до городского дома своего босса, а может и к монастырю. Лишь бы в седле удержался. Впрочем, не особо на это рассчитывая, гильдмастер тотчас же отправил одного гонца к Роберто Мацеолле, второго в Круг с запиской для своего знакомого целителя Селима Тано, третьего – в пригород, чтобы оттуда выслали узнать, что происходит в «Рагнателе» и предупредить Торнеро, готовиться к чему угодно. Последние события всё равно не узнать быстрее дней шести-семи, а скакать вослед и разобраться в своих подозрениях Зевран сейчас не сможет. Палач пока тоже не боец. И, может быть, придётся пока остаться прямо здесь, чтобы перевести дух. Главное – Эллеан спасён. А война не окончена. Впрочем, теперь он сделал всё, что мог. Царапая плохо очиненным пером по жёсткой обёрточной бумаге, гильдмастер отдал все распоряжения своим подручным.
- Сверни, - сказал он Фичу, - и им отдай.
Его гонцы стояли, ожидая. Когда они ушли, Фич подозвал хозяйку дома.
- Руку гильдмастеру перевяжи поаккуратнее, смотри, он левой уже не владеет.
Заметил. Верно, надо бы перевязать получше. Женщина резала бинты узкими ножницами, не боясь зацепить кожу: не раз ей приходилось это делать. Охранник сидел рядом, Эллеан тоже и было бесполезно гнать его. Он наблюдал. Сверкнуло благородным самоцветом.
- Красивое какое. Но нужно снять, уж потерпите, - сказала женщина, ловко стягивая с распухшего пальца кольцо с синим камнем. Рыжебородый великан воскликнул:
- Так это ж Палача! А где твоё?
- Не знал, что ты интересуешься такими побрякушками, - съязвил было Зевран и вдруг, как будто что-то вспомнив, переменился в лице.
- Фич, ну-ка быстро, сними мой амулет. Да ты… лапы корявые. Дина, помоги. А теперь выбрось в печь.
- Гильдмастер, но такому камню нет цены! – воскликнула изумлённая женщина.
- Все камни мира стоят в тысячу раз меньше, чем... В печь, говорю! Лучше не быть двоим, чем одному, если уж суждено.
- Ну, хорошо… только о чём ты, атаман?
Зевран не удовлетворил праздного любопытства своего охранника. Он просто следил, как ровно ложится бинт на пальцы и подставленные к ним лучинки. «Сначала Лаура захромала, теперь я… Руку скорее нужно вылечить. Война не кончилась сегодняшней победой».
- Спасибо, милая прекрасная госпожа Форчетта. Даже если украсить эту повязку вышивкой, не получилось бы изящнее. И, не накроешь ли на стол, пока я проведаю своего друга?
- Конечно же, гильдмастер. Уж я не дам вам помереть от голода.
И некрасивая хозяйка, расплываясь в улыбке, потопала на кухню.

Зевран, ещё раз осмотрев раны товарища, убедился, что они не кровоточат и стали заживать, будто прошло несколько дней, как он их получил. Его же собственные выглядели куда хуже. И новый шрам отнюдь не украшавший физиономию охранника, смотрелся неприятно. Приметив это, Эллеан пообещал:
- Я тебя вылечу потом. И Фича тоже. Просто я больше не могу сегодня.
- Ну, а поужинать ты в состоянии?
- Да запросто. А Палача не трогай, не буди. Пусть отдохнёт.
- Что-то случилось, Эллеан? Ты смотришь на него с какой-то… я бы сказал, неприязнью. Ты ведь любил его, не так ли? Что же произошло?
- У Палача есть тайна. Тёмная тайна, нехорошая.
- О чём ты?
- Не хочешь говорить – не надо, - обиженно фыркнул мальчик. – Я думал, ты мне доверяешь.
- У него много тайн. И у меня имеются. Но, дорогой мой, как тебе сказать? Тёмные тайны Воронов, да и не Воронов… Они раскроются когда-нибудь. Видно, не время. Ты лишь в одном не должен сомневаться: мы тебя любим. Чего бы тебе ни сказали, и что бы не произошло…
- Да ладно, пап. Я тебе верю. – Он сменил тон на ироничный:
- И доказательство непыльное сегодня было. Да?
- Есть вещи, Эллеан, с которыми не шутят.
Сам он с трудом сейчас воспринимал иронию, которая всегда сопровождала его речи. И только на рассвете, восстановив силы коротким сном и убедившись, что кошмар действительно закончился, он разбудил свою компанию задорным свистом и какой-то глупой песенкой.
Парное молоко на завтрак и ожидающая у крыльца повозка, готовая везти домой. Что ещё было нужно?

* * *

Вторую ночь, едва она склоняла голову к подушке, ей чудился голос Эллеана. И монна Вита вскакивала, открывала дверь или вглядывалась во тьму за окном, чтобы, в очередной раз, убедиться, что мир жесток.
Но в этот раз на улице действительно что-то происходило. И хотя стук конских копыт, сам по себе, не мог ничего значить, она что-то почувствовала и выбежала на крыльцо в своём измятом изумрудном платье с полураспущенным корсетом. Тут же эльфийская служанка с «Рагнателы» повисла у неё на шее: «Они вернулись, монна Вита! Чако Форчетта привёз записку от Зеврана!» Воспитательница не очень-то удивилась, что Нериса от радости обращается с нею, как со своей подружкой и что зовёт гильдмастера по-имени. Её гораздо больше потрясла милость судьбы, на которую, казалось, и рассчитывать уже не приходится.

Монна Вита чуть ли не бегом устремилась к сторожке, где Кирк Ларго – главарь антиванских ячеек Зеврана беседовал с толстым крестьянином, подъехавшим верхом на неосёдланной ломовой лошади. Она чуть ли не силой выхватила из рук Ворона записку, неаккуратно нацарапанную на серой бумаге. «Ларго, отправь гонца в моё поместье. Дай денег – пусть меняет лошадей. Пусть там готовятся к атаке в ближайшие дни. И тащи всех ко мне домой». «Домой» было зачёркнуто, и сверху вписано «во двор». И подпись Аранная. Оба мужчины недоумённо таращились на монну Виту, она растерянно перевела взгляд с одного на другого и отдала письмо.
- А что же… мастер Ларго, что с Эллеаном?
Ворон пояснил крестьянину:
- Знакомься, Чако, воспитательница юного Аранная.
- Красивая… - как бы про себя оценил её прибывший и успокоил, - Ребёнок с ними.
- А что… Эвлар тоже вернулся? Ну, Палач?
- Палач и Араннай у моей матери на ферме. Фич их привёз на своей лошади – оба пораненные. А пацан – ничё, нормальный.
Главное – Эллеан в порядке. Валетта пошатнулась и Ларго подхватил её под локоть.
- Монна Вита! Может быть скажете, что там произошло?
- Эллеана украли, мастер Ларго. Гильдмастер и Палач ходили его выручать. Где Эллеан? Мне нужно ехать к нему. И… Вы сказали, мессир, что мой хозяин и мой брат нуждаются в помощи…
Атаман Воронов наконец-то прояснил для себя странные действия Зеврана. Он оглянулся, кому-то свистнул, велел подбежавшему: «Всех поднимай, идём в Антиву». И снова обратился к женщине:
- Так значит, вот в чём дело? Но о Вас не было распоряжений, как я понимаю.
- Зачем Вам туда ехать? – подтвердил крестьянин. – Гости у нас переночуют, а утром я их отвезу домой.
- Но они ранены.
- Гильдмастер отослал в Круг за целителем. Туда приедет – подлатает их. А Вы-то чем поможете?
Кирк Ларго подозрительно на неё посмотрел:
- Ступайте к себе, монна Вита. Я решу, что делать.
Как только она скрылась в доме, в сопровождении служанки, гонец поинтересовался:
- Уверен, что это не мамаша пацана?
- Дурак что ли? Она же не эльфийка!
- А, точно! Не подумал. Всё равно странная. Палача братом назвала. Или у меня с ухом туго?
- Ты не о том сейчас думаешь, Чако. Я удивлён: впервые вижу бабу, которая сутки молчала о таком событии. Никто не знал, что сын Гильдмастера украден, и она никому не проболталась. Ладно, езжай обратно, сейчас гонца соберу в «Рагнателу», да и пойдём.

Она не нужна… Зевран вызвал целителя. Зевран не хочет её видеть. Постой, что было в той записке? Распоряжение готовиться к атаке? Альдо Торнеро ещё не добрался до поместья, а вслед за ним уже выслали гонца? Гильдмастер узнал что-то страшное.

Дверь скрипнула. Валетта увидела служанку.
- Нериса?
- Я пойду с Воронами в дом Гильдмастера. Вы с нами? Давайте, затяну вам платье.
Что там сказал тот деревенский парень? «Красивая»? Валетта глянула на себя в мутное небольшое зеркало. Правильно – волосы копной и грудь наружу. Прямо-таки красотка из борделя! Ещё и нос красный. Можно подумать – пьяная. С ума сойти!
- Нериса, ведь Эллеана похитили из-за меня.
- Что Вы ещё придумаете?
- Но это так.
- Они Вас чем-то одурманили. Гильдмастер знает, как это делается, он Вас простит.
- Мне всё равно. Главное – Эллеан не пострадал. Хотя, бедняга, натерпелся, я думаю. Нериса, ты уж позаботься о нём, пожалуйста. Ведь он ещё малыш, как бы ни хотел казаться взрослым!
- Что ж я, совсем не понимаю? Конечно, буду ждать его и встречу, и побуду ему нянькой. А как же Вы?
Монна Вита покидала какие-то мелочи в дорожную сумку и повесила на плечо.
- Я поеду в «Рагнателу».

Ещё больше она озадачила эльфийку, когда взяла из угла странную конструкцию – палку, увенчанную перевитыми конусом прутиками, которые сверкали синими огоньками. Служанка опустилась на нерасправленную постель: уж очень монна Вита походила на колдунью.