Вороны уже собирались во дворе, и атаман им объяснял, чтобы вразнобой, но не выпуская друг друга из виду, следовали к дому на Пьяцца ди Инконтри, когда меж ними появилась монна Вита. При свете факелов и со сверкающим посохом в руке, она привлекла все взгляды.
- На «Рагнателу» готовится нападение. Мастер Ларго, Вы можете послать туда сколько-нибудь бойцов?
Ей невозможно было не ответить.
- Могу. Но они будут там только через неделю. Минимум - дня через три, если для каждого найдётся хорошая лошадь.
- Они будут там через тридцать шесть часов. Велите запрягать дорожную карету.
Не меньше сотни вооружённых людей с удивлением смотрели на неё. Она стукнула посохом. Несколько маленьких молний образовали сияющий шар.
Ларго приблизился:
- Гильдмастер знает?
- Разумеется. А для чего, по-вашему, я здесь? – Она понизила голос до шёпота. – И принесите лириума, сколько сможете. Только не говорите мне, что его нет.
Ворон обернулся:
- Запрягайте рыжих. Да и парадную карету давайте – не до церемоний. Стрелки сюда, кинжальщики направо.
Он обошёл стрелков, некоторых отправлял к основной армии, другим указывал на конный двор.
- Для обороны лучники важнее боевиков, - серьёзно объяснил он женщине. – Вот этот будет главным. Я дал бы больше, но люди могут понадобиться и в Антиве. Да и потом, оси не выдержат, если я посажу в карету больше дюжины людей.
- Кони не выдержат! – добавил командир ячейки. – Да и не смогут они бежать не останавливаясь.
Монна Вита окатила его ядом насмешки:
- Когда понадобится в кустики – придётся останавливать.
Она прошествовала в часть двора, где собирали упряжки, и тут боевой дух куда-то подевался. Огромные животные рыли землю копытами и фыркали, что твои драконы.
« Держите их!» – голос грозил сорваться. Магесса вылила себе в ладонь поданный ей лириум и, подходя к каждому коню, мазала ему лоб светящимся во мраке веществом. Когда она подошла ко второй упряжке, лошади уже не казались ей чем-то ужасным. Да, они были велики, но они были… такие тёплые, живые и атласные на ощупь. Монна Вита настолько успокоилась, что задержалась у последнего коня, чтобы его погладить. Просто так.



* * *

Для них запрягли крытую повозку и через час Кирк Ларго – предводитель столичных Воронов под крылышком Зеврана, встречал Гильдмастера в его дворе.
- Как же так, мастер Араннай? Мы ничего не знали… Но почему Вы не собрали Воронов на помощь? Почему заставили нас отсиживаться под защитой монастыря?
- Вопросы за столом под выпивку. Что, гонца в «Рагнателу» отослали?»
- Да. Сразу. Даже лучше.
- Лучше?
Фич распрямился, доставая из повозки Палача, укутанного в домотканое одеяло. Ларго кивнул: «Здорово, Фич, - и указал на приоткрытую служанкой входную дверь. – Маг уже в доме ждёт».
Предваряя его следующий вопрос, из повозки выскочил Эллеан, оглядел двор, полный незнакомых Воронов, и понял, что его освобождение не означает мирного продолжения.
Мальчик встал рядом с отцом, подавляя желание обнять его покрепче и не отпускать. К счастью Зевран почувствовал его порыв и притянул к себе поближе, положив руку на плечо. Вроде по-взрослому. Так можно.
Зевран спросил:
- Так что там «лучше»?
- Я смог отправить две дюжины Воронов помочь защитникам поместья, а остальных привёл сюда.
- Да, Ларго, хорошо. Но вряд ли твои парни успеют вперёд войска, отправленного чуть ли не сутки назад.
- Успеют, атаман. Я выслал их, как только получил известие. И эта ваша магесса, надо сказать… Вот это женщина! Я расскажу, если изволите.
- Постой, Ларго, ты говоришь о монне Вите?
Откуда Ворон знает, что она… Тут подал голос Эллеан:
- Мастер Кирк Ларго, что сталось с монной Витой?
Зевран прервал его:
- Ведь говорят тебе, она жива. Нам скоро всё расскажут. А что Марсано? – он увидел около конюшни рассёдланного Шмеля. – Живым добрался?
- Да. Всё нам рассказал. Он хочет поговорить с вами. Что-то важное.
- Сколько людей привёл?
- Со мной ровно восемьдесят. Какие будут указания?
- Воронов размести в саду за домом. Не надо привлекать внимание.
- Гонца куда-нибудь отправить?
- Нет. Пригласи-ка нищего. Вон того эльфа, подпирающего фонарный столб на той стороне площади.

Он пошёл в дом, не отпуская Эллеана, и снял руку с его плеча, лишь закрыв дверь.
- Устал, мой мальчик?
- Нет. Чего бы я устал? Я ж спал, в отличие от тебя.
- Ты очень смелый.
- Приходится, - вздохнул Эллеан. – Но от меня столько проблем. Ты не жалеешь, что взял меня из учебки?
- Смелый, но глупый, - улыбнулся Зевран. – Пойди к себе и вымойся, нам скоро завтрак подадут, если эта команда Воронов хоть что-нибудь оставила на кухне.

Эльфийская служанка из поместья уже так и вертелась возле мальчика, желая поухаживать за ним.
- Пойдёмте, Эллеан, я помогу Вам.
- Да что же это, право! Я что – больной?
- Но мы за Вас так беспокоились! Бедная монна Вита несколько часов пролежала без памяти.
И Фич, спускаясь с лестницы, добавил:
- Эх, малый! Вот за меня бы такая крошка потревожилась! А не уступишь её мне?
Эльфийка отскочила в сторону, махнув на Фича: как бы не приголубил такой лапищей!
- Тебе хотят добра, Эллеан, не противься, - велел Зевран.
Сам он остался в нижнем холле, ожидая визитёра.

- Что, горячо было, Гильдмастер? – по-свойски полюбопытствовал Пако, заметив левую руку на перевязи.
- Лучше тебе никогда не испытывать такого жару, - ответил Зевран спокойно и рассудительно, в ответ на что шпион понимающе кивнул.
- Мы толком не сообразили сразу, что происходит, - поспешил он суеверно изменить русло разговора, чтоб отвести от себя вероятность любого преподносимого судьбой «жару», и наблюдая, как хозяин этого дома, а по совместительству Хозяин Всея Антивы, неловко что-то пишет, подсев к небольшому столику. Пако приблизился и прижал пальцем краешек листа, чтобы тот не скользил, одновременно демонстративно отвернув голову чуть ли не назад, мол, я и знать не хочу что там написано. Это было участие понимающего. Участие собрата. Зевран мог оценить его внимание. Закончив письмо и сложив его дважды, без печати, сказал: «Возьми это. Доставь как-нибудь в дом грандмастера Салле Роберто Мацеоллы. И пусть ваши… Пусть наши следят за каждым шагом Альваро Рубини и госпожи Идалии Гроссо. Будьте готовы ко всему – скоро может стать горячо и в городе. А теперь подожди здесь, я принесу деньги.
- Какие деньги, брат? – Пако, сейчас больше похожий на бравого гвардейца, чем на нищего, кивком изобразил поклон и отступил к двери. На улице он снова превратился в неприметную жалкую тварь и потрусил в нужном направлении.

* * *

Переживания не кончились, хотя и отпустили. Что это? Снова передышка перед боем? Зевран был готов ко всему. Верней, теперь он был готов к последним нескольким шагам, что оставались до полной победы или окончательного краха. Впрочем, Зевран всегда был оптимистом.
Он поднялся по лестнице, пересёк зал, без стука вошёл в спальню, где вызванный из Круга маг колдовал над израненным Палачом.
- Привет, Селим.
- Привет, Зев, - низенький юркий эльф приветствовал его рукопожатием. – Вы с другом что, в терновнике любовью занимались? Это где ж надо было так…
- Узнаешь в своё время. Как он?
- Спроси.
Эвлар лежал на простыне, расстеленной прямо на покрывале. Из одежды - только полотенце, свободно брошенное на бёдра. Рубцы на спине и шрамы на руках выглядели так, как будто были получены не вчера, а достаточно давно. То есть почти совсем зажили. Он чуть повернулся к Зеврану.
- Готов к следующей битве. Позавтракать успеем?
- Если ты сам подняться сможешь. Селим, он сможет?
- Он-то да, а я вот уже еле двигаюсь. Ох, вижу, и тебе моя помощь нужна. Тащи-ка лириумную настойку.
Зевран погрозил пальцем:
- Хитёр!
- А ты думаешь, для чего я лез из кожи?
Маг вытащил из складок своей робы листок пергамента.
- «Сим сообщаю о проявлении магических способностей у эльфийского мальчика…» Воспитанника учебки. Как мне это знакомо. Мне было девять, Зев.
- Я помню.
- А я как помню! Держи. Пока не знаю, кто следил за доставкой, но он мог убедиться, что послание вручено по адресу. Эти балбесы думают, что ты сдал собственного сына. Это их требование, да?
- Да… Ты позавтракаешь с нами? А то нечасто удаётся вырваться.
- Нечасто, Зев. И ненадолго. Слушай, твой друг пусть полежит ещё. А ты мне дай бумагу – черкну тебе рецепт отличного восстанавливающего зелья. И лириума не забудь, а?
Зевран усмехнулся: «Получишь ты свой лириум». Чтобы не ходить в кабинет за письменными принадлежностями, он выдвинул ящик стола, где обычно всегда лежало несколько листов, и вдруг заметил сложенную записку на розовой бумаге. От неё так и несло жасминовыми духами. Он незаметно развернул записку прямо в ящике.

«Мой дорогой!
Я считаю часы с момента последней встречи с тобой. Я надеюсь, разлука наша не продлится долго.
До сих пор меня преследует вкус твоих губ.
Завтра вечером, там же.
Твоя Лаура.
P.S. Надеюсь, он ни о чем не подозревает?»

- Селим, там, кажется, звенит посуда. Подожди нас в гостиной.
Маг подозрительно взглянул, но вышел.

- Что это, Эв?
Тот приподнялся на локтях, уловил запах розовой бумажки.
- А, ты нашёл любовное письмо? Это тебе.
- Нет, милый мой, это тебе. Когда оно пришло? Верней, когда оно было подброшено?
- Давно.
- Ты не умеешь врать.
- Как раз в тот день, когда и последняя листовка твоего «злейшего поклонника». Но я сказал «давно», поскольку это уже пятое с тех пор, как мы приехали в Антива-Сити.
- Теперь мне ясно, с чего ты шипел, как сковородка, в присутствии Лауры.
- Брось, просто небольшая неприязнь. Она насмешничает, меня это бесит.
- Нет, ты мне даже не сказал! Не попытался выяснить всё до конца! И ты… пошёл со мною в «Крепость», подозревая…
- Ты был и так на грани. К чему ещё одна нервотрёпка?
- Это не может быть письмом от Лауры. Ты это понимаешь, я надеюсь? Милый, смотри в глаза.
Он опустился на корточки перед кроватью.
- Я раньше проще относился к этому, Эвлар. Поскольку не любил. Но ты… Ни одно удовольствие на свете не стоит риска потерять тебя. Ты веришь мне? Или проклятая записка всё ещё заставляет тебя сомневаться?
- Если бы это было правдой, Зев, я не нашёл бы этого письма. И остальных. Не так ли?
Зевран улыбнулся.
- Наверное. Если бы было. Только мне ведь не составляет никакого труда хранить тебе верность. Я просто больше не хочу никого, кроме тебя, радость моя. А Лаура… Лаура пишет левой рукой и у неё поэтому особый наклон букв. Правой тоже может, но тогда буквы напоминают городскую стражу после ночной попойки.
- Я же сказал, что верю тебе.
- Но это всё равно тебя смущает. А я не терплю недосказанности. И, знаешь, есть темы, на которые я могу говорить бесконечно. Вот, например…
Он поднялся, сел на кровать, снял с Эвлара прикрывавшее его полотенце и погладил обнажённое тело, стараясь не задевать следы рубцов.
- Зев, что за баловство?
- Только не ври, что тебе неприятно.
- Мы в доме не одни и дверь не заперта. Пойди сейчас к своему другу, вам есть о чём поговорить. А я тут полежу ещё.
Эвлар набросил на себя край покрывала. Зевран в это время рылся в столе.
- Вот, - заявил он самым честным голосом. – Вот две настоящих записки Лауры. Займёшься на досуге. И ещё, сам можешь спросить, Лаура никогда бы не стала писать на розовой надушенной бумаге – это так пошло. Это всё происки наших «Тузов» - не иначе.
- Зев, долго ты будешь оправдываться?
- Просто хочу, чтобы у тебя не осталось ни одного сомнения.
- Если б они у меня были, Зев, я не лежал бы тут еле живой. Кстати, скажи своему магу, чтоб твою руку выправил. – И снова посмотрев на него пристально, совершенно серьёзным тоном добавил: «Ласкать меня только одной ладонью – чёрная неблагодарность с твоей стороны». Зевран счастливо рассмеялся: «Весь твой» - и вышел.

* * *

Марсано лежал, вытянувшись на кровати, в комнате прислуги. То, что осталось от ноги, было скрыто под одеялом. Зевран уже протянул руку, чтоб тронуть его за плечо, на Ворон открыл глаза.
- С возвращением.
- И тебя. Я рад, что ты добрался.
- Я тоже. Вам кое-кто кое-что просил передать.
Марсано потянулся. Открыл ящик тумбочки у изголовья. Достал оттуда медальон на цепочке и протянул его эльфу.
- Что это?
- Подарок от тех, благодаря кому я добрался, а не сдох посреди улицы, свалившись с коня. Велено передать вам. Его уже проверили – без неприятных сюрпризов.
Зевран внимательно рассматривал медальон, вертя его в пальцах. Золото. Под откидывающейся крышечкой с гномьим узором и мудрено ограненным хризолитом по центру – изображение маски Дома Воронов… только какое-то странное – непривычное, выполненное в гномьем стиле с прямыми геометричными формами.
Зевран оторвался от медальона и пристально посмотрел на раненного.
- Рассказывай.
- Я свалился с лошади. Когда пришел в себя – увидел свет от ламп. Судя по всему, я был где-то под Антивой – в смысле, под землей, в катакомбах. Нога была уже заново перевязана. Это были гномы: лекарь, с ним двое и еще один – судя по всему, какой-то их главный. Все в масках – таких, как нарисовано внутри. Одеты достаточно богато, поверх одежды – одинаковые серо-коричневые плащи. Они дали мне этот медальон и велели передать вам. Еще сказали, что найдут вас вскоре – им надо поговорить. Потом мне завязали глаза и вынесли из-под земли. После отвезли сюда. Вернее, к тому месту, где Подворотня Мечтателей. И выдали костыль. А через площадь я уже сам доковылял.
- Карету ты запомнил?
- Нет. Мне сняли повязку, когда она уже уехала. Рядом оставался один гном.
- А его лицо?
- Это я запомнил – при встрече узнаю.

* * *

Гильдмастер отщипнул несколько лепестков яснотки, бросил их в чугунок, где булькал отвар эльфийского корня на треть с гипериком. Перемешал, разлил по склянкам ещё горячее варево и добавил в каждую бутылочку по высушенной ягодке viburnum, от чего зелье сразу приобрело кровавый цвет. Селим Тано, отбыл в Круг магов, оставив замечательный рецепт, набив подкладку мантии пакетиками с лириумной пылью, а заодно вернув способность действовать Эвлару и Зеврану. Гильдмастер пошевелил пальцами. Рука ещё болела, но уже не так сильно и кости были сращены, а значит, боевой кинжал без дела не останется.


Эллеан следил за отцом.
- Папа, чего мы ждём?
- Сдачи врага. Или шанса покончить с ним.
Он повернулся к сыну:
- Хочешь поговорить?
- О чём, о плене? Нет.
- Тогда о чём?
- Я понял, как это работает.
Зевран не спрашивал, что именно. Магия Эллеана. Теперь он – полноценный маг, просто не столь умелый, как должно быть, и слишком юный, чтобы брать на себя этот груз.
- Да, Эллеан, я уже понял, что ты у нас целитель. И я воспользовался бы твоим талантом, но не хотел тебя переутомлять. Тем более, Селим как раз приехал. Он опытнее и дело не в том, что я тебе не доверяю. Как раз наоборот.
- Нет, всё в порядке. Я Фича малость подлечил, чтобы башка у него не болела.
- Мой дорогой, тебе не нужно лишний раз показывать свои способности.
- Я бы хотел поговорить с монной Витой. Мне… яйца огровы! Не думал, что это скажу, но мне вот так вот нужен её совет.
- Она уехала в поместье, а тебя я сейчас не могу туда отослать. Пока дела в Антива-Сити…
- Куда ты меня денешь?
- В смысле?
Он испугался, думая, что Эллеан узнал о Круге. О том, что пришлось отправить туда анонимное письмо, что Круг знает о существовании неучтённого мага…
- В смысле, война ещё не кончилась. В поместье ты меня не спрячешь, в квартире тоже не оставишь больше одного. Ведь так? Вы с Палачом пойдёте в бой. А я?
- А ты… А ты пойдёшь со мной.

* * *

- Ваша Милость…
Чьи-то пальцы коснулись руки Лауры, выдернув ее из сна. Голос был чужим и этого было достаточно для того чтоб проснуться почти мгновенно. Вернее, это был не голос Мацеоллы - единственного мужчины, которого Мена, как это ни парадоксально, хотела видеть сегодня у своей постели. Причём – желательно с хорошими новостями
Лаура открыла глаза. У постели стоял Сотти – Тень Роберто, растрепанный с рассечённой щекой.
Тревога смела остатки сна и Мена села на кровати, не обращая внимания на свою почти прозрачную шелковую ночную рубашку – ей было не до того.
- Что случилось?
- Две новости: хорошая и плохая. Хорошая – Зевран вернулся с сыном. От него принесли записку. Грандмастер прочитал, перед тем, как уехать, а вы буквально свалились, и вот – проспали почти целый день. Вот, утром нищий принёс ещё одно письмо Зеврана. Он дома.
- Хвала Создателю! А плохая?
- Серьезные неприятности. Его Милость арестовали.
- Как арестовали?!
Глаза Лауры округлились. Услышанное казалось полным бредом. Арестовать Мацеоллу? В Антиве? Да скорее небо на землю упадет! Мало того, что он – один из самых известных дуэлянтов Антивы. Так еще и грандмастера. Нонсенс!
- Охрана орлесианского посольства. По обвинению в нападении на кортеж посла. Того, что было три года назад.
- Погоди. Это какой-то буйный бред! Какое обвинение? Они же тогда подняли скандал на всю Антиву, верещали как изнасилованная девственница, грозили чуть ли не войной и им в итоге дали повесить всех, кого они посчитали нужным, при том что эти «нужные» к нападению были совершенно не причастны – просто чтоб не было скандала. И инцидент на этом все стороны посчитали исчерпанным. Нет?
- Уже нет.
- Прости. Я только проснулась и мне это в голову не лезет. Дай соображу. Берто к этой истории никак не причастен. Мало того – Вороны к нападению ни как не причастны и даже ликвидировали тех, кто оказался истинными виновниками – по заказам того же посольства.
- А теперь орлесианцы передумали. Теперь они провели дополнительное расследование и поняли, что виноват был Сьерра ди Дуарте. Лаура! Неужели ты не понимаешь, что это называется «заливать»? Причём, внаглую. Добавь сюда пяток Теней Императора в приемной и людей де Бонера под видом охранников и ты поймешь кому это выгодно.
- Да кому это выгодно – я и так понимаю. Но… Они что, нас идиотами считают?
- Нет, не считают. Просто они знают про драку за насест и всегда могут угрожать войной. А при вышеупомянутой драке войной угрожать – очень удобно.
- Да даже при вышеупомянутой драке это называется зажраться! Они знают, что Берто – это Мацеолла?
- Скорее всего, нет. Вероятно, они все это слепили с прицелом на его кузена. Иначе Теней было бы больше, чем пять.
- А что Берто?
- После витиеватого пассажа об угрозе Империи и преступлений против нея – дал себя арестовать. Это Берто Мацеолла мог их там по стенам погонять. А Роберто Сьерра ди Дуарте…
Лаура отбросила одеяло, встала и решительно направилась к шкафу.
- Все. Я поняла. Где он сейчас?
- Графиня, ты просто великолепна. Но тебе все-таки стоит выслушать меня до конца, прежде чем хвататься за кинжалы. Он у Гроссо.
- Что?!
- После ареста его вывели через заднюю дверь и запихали в чёрную карету Гроссо – ту самую, с зарешеченными окнами. И получили деньги. Мы пытались его отбить по пути. Но … Вобщем, это было позорище – с нами в жизни не случалось такой непрухи.
- По тебе видно.
В этот момент раздался стук в дверь.
- Ваша Милость! Вам срочное послание.
- Фернандо, исчезни. Я не в курсе - вся ли прислуга в курсе. Но я не хочу, чтоб начали трепать языками.
Сотти буквально растворился в воздухе, а взволнованная Лаура схватила с кушетки пеньюар и спешно набросила его на себя.
- Войдите.
Когда дверь за принесшим письмо слугой закрылась, Сотти проявился за плечом у открывающей конверт Лауры. Графиня вытащила из конверта… поздравительную открытку.
- Что за ерунда! Гм… «Любезная графиня. Сердечно поздравляю Вас с бракосочетанием. Желаю счастья в семейной жизни и всяческих благ. Приглашаю вас к себе на чашечку кофе в ближайшую полночь. Искренне ваша Идалия Гроссо.» Сука! Старая ехидная сука! Я даже не буду говорить, какой орган я ей наизнанку выверну!
Фернандо взял открытку из пальцев побагровевшей Лауры.
- Так. Теперь спокойно. Выпустить пар. Дышим глубоко. Берто велел слушаться твоих распоряжений. Какие будут распоряжения?
- Дай подумать. Наш кузен в курсе происходящего?
- Пьетро Агости поехал к нему с докладом.
Лаура задумалась, отбивая дробь пальцами о дверцу шкафа.
- Хорошо. Тогда вот что…. Бегом сконтачься с людьми Кардоссо. Пусть кто-то из них воткрытую едет ко мне. И через полчаса после этого - пусть поосмативают здание посольства и особняк де Бонера. Причём так, чтоб это было заметно, но их нельзя было обвить в нападении.
- Пытаешься переполошить Теней Императора?
- Да. Пусть посчитают, что я заказала де Бонера и залипнут на этих объектах, чтоб под ногам не путались. Ещё – сообщите обо всём Зеврану. В подробностях. И скажи, что я решила старой стерве голову открутить. И возражения не принимаются - он мне после истории с лошадью должен как земля фермеру, поэтому пускай молчит. А потом – бери Анжело Фенуччи, если Энцо Ларго в Антиве, то и его тоже. Скажи, что я заказчик и я плачу за участие в операции. Цена – тройная против обычной для заказа такого уровня. Если будут торговаться – прибавляй. Но пусть ко мне не приходит – ждите меня ночью за квартал от особняка Гроссо. Со стороны сквера. Если я не появлюсь через час после полуночи – проникайте в дом Гроссо. И всех наших – подготовь к штурму… Если у Зеврана нет других планов, конечно. Согласуй это.
- Лаура, я тебя прошу успокойся – ты сейчас… замещаешь Мацеоллу и если с тобой что-то случится и при этом мы не сможем его освободить, то все это дело с договорами… Да, да я все знаю…
- «Не сможем вернуть»? Нет уж, спасибо! Да, я не патриот собственной родины и еще я очень паршивый Ворон – эмоциональный и с массой амбиций! И все чего я хотела в своей жизни – это избавиться от всего этого вороньего добра навсегда! И что в итоге? Озвучить тебе весь список случившегося за последнее время?! Меня берут в плен по подставе. Потом убивают Анетту. Потом меня чуть не изнасиловали и чуть не пришибли. Потом у меня спёрли все мое состояние. Потом подставили под государственную измену. Потом я была вынуждена выйти замуж за Мацеоллу. А потом эта манерная сучка Гроссо, которая приложила руку к большинству из этих «потом», еще и присылает мне поздравительные открыточки! Да я её!..
- Убить, конечно же, убьешь, но прежде - сильно покалечишь?
- Примерно так!
- А может, сделаем это как-то умно. Мне кажется, что ты не в себе.
- Да, я не в себе! И не буду в себе, пока не увижу этого обалдуя Мацеоллу живым и невредимым. Он мне муж, в конце концов!
- Муж?
В интонациях Сотти звучало наигранное удивление – он её явно подначивал.
- Ну, не шкаф же стенной!
- М… это меняет дело.
- Что меняет дело? Да я ему сама голову откручу, после того как вытащу! А ты не ерничай, а то я сейчас взорвусь, разнесу всю эту халабуду вдребезги.
Фернандо подошел и взял Лауру ладонями за плечи.
- Так. Смотри. Ты действительно идёшь туда. Попытайся обмануть Идалию. Нам нужно знать – где именно она его держит. Сделай вид, что ты готова сотрудничать с ней. Всё, что угодно. Я бы не пустил тебя туда, если бы не одно «но» - Гроссо надо кончать и у нас есть хорошая лазейка, чтоб подобраться к ней поближе. Но на всякий случай – прямо сейчас напиши завещание на Да Эскудеро. Ну, ты меня понимаешь…
- Понимаю.


* * *

Ночью вода в канале кажется почти чёрной и на этом тёмном зеркале гуляют отсветы от фонарей. Ночью в этом квартале не показываются случайные прохожие – это попросту небезопасно. Это окраина, иногда насмешливо именуемая задницей города, и стук копыт, гулко отдающийся по мосту, здесь не вызовет лишнего любопытства – живущие тут прекрасно понимают, что некоторых вещей лучше просто не знать.
- Мы же не будем оставлять улик?
- Разумеется, Маркус. Поэтому моего незадачливого коллегу сожрут рыбы. Жаль, конечно, ведь, если быть абсолютно откровенной, агонию этого красавчика я мечтала увидеть в подробностях. Знаешь почему, Берто? Потому что я не прощаю некоторых вещей.
- Гроссо! Ты обезумела! Я ещё не настолько утратил последний здравый смысл, чтоб спать с тобой под носом у Рубини!
- И вот именно этого я тебе и не прощу. Как и предательства.
- Ты считаешь меня наивным юнцом? О каком предательстве ты говоришь? О предательстве предателей? Вы решили сбросить за борт Кардосо и разделить между собой Антиву! А далее – должен был последовать передел Салле, Селени и Тревизо. Правда, по поводу последнего, Бьяджи и Томан, пухом им поленья, были совершенном неведении, как должен был быть в неведении и я. Да вот, судьба не была к вам благосклонна – я узнал. А эти двое не захотели меня слушать – отмахнулись как от щенка. Что ж, мир их праху. Однако, мне интересно: кто дальше должен был стать слабым звеном? Рубини – твой любовник - управляемый, но авторитетный? Или Рамирес – прирожденный лидер и стратег, пялившийся на твои бёдра?
Гроссо вальяжно оглянулась на стоящего у неё за плечом Домиция.
- Маркус, вот так обычно ведёт себя антиванский аристократ, когда у него нет шансов – пытается перейти в контратаку… беспощадную и бессмысленную. Это знание тебе пригодится на будущее.
Маркус посмотрел на неё сверху вниз, благодаря росту. И улыбнулся. Идалия была очаровательно артистична. Особенно - после прошедшей ночи.
Гроссо поймала его улыбку, ответила ему уголками губ и взмахом ресниц, после чего вернулась взглядом к связанному Мацеолле, которого держали два дюжих молодца, а третий стоял рядом, опершись ногой о камень, привязанный к ногам грандмастера.
- Итак, деточка, продолжай. Я слушаю.
- А о чем мне с тобой говорить? О том, что ты продала страну вместе с Томаном?
- И опорочила высокое звание Ворона? Такой большой, а в сказки веришь. Создатель! Я думала, что только желторотые слётки в учебке верят в высокую миссию «руки судьбы» и «защитника Антивы» в своем лице. Хотя, да! Ты же в учебке не был. Ты просто наивный патриотичный болван. И именно благодаря твоему наивному патриотизму, сегодня ночью Маркус узнает, что представляет собой на ощупь бюст твоей жены. И не только бюст.
Маркус приподнял бровь.
- Идалия, ты уверена?
- А тебе не нравятся сногсшибательно-красивые блондинки тридцати лет? Право, было бы слишком бессовестно по отношению к тебе – прятать такое от мужчины… Когда этим можно воспользоваться.
Не то, чтоб Маркусу не нравились блондинки. Просто он не мог обещать ничего наперёд в таких вопросах. Однако фейерверк искр из глаз антиванца был настолько забавным зрелищем. Особенно если учесть, что жить ему осталось всего несколько минут. Маркус просто не мог не подыграть Гроссо.
- Ну, это меняет дело. Если ты не будешь ревновать, конечно.
На лбу Мацеоллы вздулись вены.
- Маркус, если ты хоть пальцем прикоснешься к Лауре!... Я клянусь тебе честью рода Сьерра ди Дуарте – я доберусь до тебя! Я вернусь из Тени, я найду Создателя и схвачу его за бороду и ты сдохнешь от рук призрака, а твой труп сожрут крысы! Понял меня?!
К концу фразы голос Мацеоллы почти сорвался на гневный крик.
Маркус захохотал:
- Сказал тот, на ком род ди Дуарте закончится. Вендетта – это колоритная местная традиция, но боюсь, что поздно, дружок.
Гроссо сделала несколько хлопков в ладоши, изображая аплодисменты.
- Браво! Очень, очень проникновенная речь, Бертитто. Которая ещё раз подтвердила, что, как сказала однажды Лаура, из тебя Ворон – как из козьей жопы валторна. В воду его.
Чувствуя, как его отрывают от земли, Берто бросил взгляд на Гроссо. В его чёрных глазах горела смесь ненависти и презрения. В её взгляде – победа. За её спиной всё ещё смеялся тевинтерец. Она повернулась и пошла к карете.
«Нет, Идалия. Это еще не конец. Ты пойдешь следом за мной – я тебя голыми руками на тот свет затяну».
Но вслух Сьерра ди Дуарте этого не сказал.
Громкий всплеск, слышный за квартал от канала в ночной тишине. Вряд ли найдется кто-то, кто рискнет обращать на него внимание. Как и на карету, уезжающую с моста и три силуэта, догоняющие её и прыгающие на запятки.

Плохим ли Вороном был Мацеолла – не им судить. Он быстро достиг дна. Затекший палец повернул печатку, выдвигая крохотное лезвие. К счастью, вода тотчас же смыла яд. Отчаянно-торопливые попытки разрезать веревку, стягивающую кисти рук за спиной. Медленно. Слишком медленно.
Вода канала и беспомощное дёрганье в попытках освободиться от верёвок. Удары сердца долгие как годы и вдох, которому уже невозможно сопротивляться – тот самый, который наполняет лёгкие водой…