Роберто смотрел в зеркальце, отражающее спальню его жены. Он велел служанкам вымыть её, вынуть проволоку и обработать раны. Приготовить поесть. Через час после этого Флора вынесла из спальни поднос с нетронутой едой, сообщив графу, что Её Милость кушать не соизволили. Близился рассвет. Лаура Мена лежала на кровати, задумчиво глядя куда-то в потолок и огоньки оплывающих свечей вздрагивали под лёгкими дуновениями ветра, долетающими из открытого окна.
Он открыл дверь без стука, тихонечко заглянул в щель. Подошёл к кровати, ожидая реакции. Любой. Она посмотрела на него, ставшими почти серыми глазами, под которыми лежали серые же круги. Посмотрела и ничего не сказала – её взгляд скользнул вниз и замер на стоящем в ногах кровати канделябре.
Берто опустился на край кровати.
- Лаура?
- Что?
Она не глядела на его, словно свечные огоньки – это все что её занимало в этом мире.
- Лаура, прости меня.
- За что?
- Это я виноват.
- Чем ты виноват?
- Выбирая между Антивой и тобой, я должен был выбрать тебя. И не сдаваться в плен, по крайней мере. Но я был глуп, слеп и готов пожертвовать собой ради страны. Я не думал, что ты бросишься меня спасать.
- Ой, вот этого не надо, - в её голосе промелькнуло раздражение. - Не кощунствуй против собственных идеалов.
- Поверь мне. Когда я осознал, что ты пошла туда, я проклял всё на свете. Я делал всё что мог. Большего не мог - я был немножечко мёртвым.
Мена недоуменно посмотрела на него.
- Гроссо врала мне, что ты мёртв…
- Они меня утопили в канале. Если бы не Пако…. Я вообще с трудом представляю, как эльфу удалось меня откачать.
Её ладонь легла поверх его ладони. Между тонкими пальцами Мены блеснула золотая полоска обручального кольца на руке графа.
- Я тебя ни в чём не виню.
Он развернул её ладонь и взял за кончики пальцы со сбитыми костяшками.
- Я ужасно испугался.
- Да?
Тишина. Оба смотрели на свечи и это ничего не значащее «да» висело в комнате как дым от курильницы.
Время шло.
- Я чувствую себя грязной. Будто в нужник окунулась, – внезапно констатировала Лаура.
- Ну что ты…
Он улыбнулся – нежно и покровительственно, проглатывая не к месту родившуюся остроту про себя в городских стоках. Протянул руку и коснулся её щеки.
- Ты всё равно самая лучшая. Дикая Кошка Антивы, Золотая Дева.
Лаура подняла глаза на мужа. Если бы Вороны плакали – в них стояли бы слезы.
- Не говори так.
- Почему? Если бы было иначе – я не сошёл бы с ума. Это ли не безумие – столько времени любить женщину, которая не любит мужчин? И даже сейчас я готов быть мужем, с которым у тебя не будет ничего личного. Просто для того, чтоб быть с тобой рядом.
- Ты серьёзно?
- Абсолютно. Погоди. Я прикрою окно.
Он встал. Пересёк комнату и закрыл распахнутую створку, отрезая спальню от предутреннего ветра, запаха моря и голосов цикад. Потом вернулся и лёг рядом на кровать – набок, снова взяв ладонь Лауры в свою.
- Ты понимаешь, что это – чушь? – она спросила это совершенно без эмоций.
- Отборная. Но я решил, что вместо Андрасте теперь у меня будешь ты. А об Адрасте пускай печётся Создатель.
- Да ну тебя! Ахинею несешь.
Он вздохнул. Потом посмотрел на жену и подставил плечо.
- Иди ко мне.
- И что будет?
- Что будет? Настанет рассвет. Солнце встанет из моря и разгонит остатки облаков. Его лучи смахнут все тяжёлые сны. И будет продолжаться жизнь. Ты проснёшься, солнечные лучи упадут тебе на плечи и земля и небо замрут, чтоб увидеть как ты улыбаешься. Дни будут падать как жемчужины в подставленную ладонь – каждый бесценен, каждый неповторим. А пока – спи. Я расскажу, как ночной ветер хотел пропеть тебе серенаду, но сробел и онемел, как и положено всякому влюблённому. Как он ночью прокрался в твою спальню, чтоб украдкой коснуться твоих губ, а я поймал шалуна и развратника и выставил вон. Потому что я – распоследний ревнивец. Как звёзды смотрели на тебя и завидовали твоей ослепительной неповторимости и я задёрнул занавески. Чтоб укрыть тебя от завистливых их взглядов.
Послышался тихий вздох.
Мацеолла замолчал. Лаура лежала у него на руке. Её дыхание стало ровным и спокойным. Грандмастер закрыл глаза. Он никогда не мог себе представить что всё это случится – вот так… Но, тем не менее, ему было немного больно… от того, что это, наконец случилось – сладкой тягучей болью от мечты. Сбывшейся. Но потребовавшей для своего свершения слишком много. Любимая женщина спала рядом.
«Что есть в этом мире безумнее любви? Только она заставляет нас изменять этот мир и изменяться самим. Только она движет жизнью во всех её проявлениях, равно касаясь рождения и смерти. Она сладостнее благодати Создателя. Беспощадней, чем смертельная хворь. Она разбивает судьбы и воссоздает их из пепла. Она дает цель и приводит к краху».
Раздался шорох.. Лаура перевернулась на бок, приподняла край одеяла и набросила его на мужа. Берто осторожно подтянул его, накрывая себя. Где-то там, за тайной белого шёлка простыней, в темноте, изящная ладошка с подсохшими ссадинами на костяшках… скользнула по халату графа. Лицо Лауры уткнулось к нему в грудь и её тёплое дыхание коснулось кожи грандмастера. Мцеолла замер от неожиданности. Потом обнял жену за плечи и остановился, вдыхая запах её волос. Ему хотелось бы большего. Он не смог бы скрыть этого даже если бы захотел – она должна бы почувствовать это, тело иногда бывает избыточно красноречиво. Но стоит ли это желание того, чтоб разрушить вот это, то что родилось только что?
Он легонько поцеловал её в лоб.
- Все будет хорошо. Спи, родная.
Она снова зашуршала одеялом, устраиваясь поудобнее.
Ей было сейчас необычно тепло. Рядом со своим самым близким врагом… или уже другом. Она понимала, что он сейчас жертвует нечто… и принимала его жертву.
Тонущие в наступающем рассвете звезды Антивы с удивлением глядели на самую необычную брачную ночь в роду Сьерра ди Дуарте.

* * *

Эльф-оборванец, вразвалочку, добрался до ворот эльфинажа. Тянущая боль в мышцах внутренней стороны ног дала о себе знать, когда он поднялся с какого-то ящика, на котором отдыхал неизвестно, сколько времени. Можно было и утра тут подождать, чего уж возвращаться? Но неизвестно, сколько «осиротевших» Воронов покойной госпожи Гроссо шатается по городу, а заодно и стражников, сбежавшихся на «беспорядки».
На узких улочках эльфийского района было темно – тут свет не зажигали. Зачем, когда ночью все спят? Правда, в одном окошке теплился огонёк.
- Неймётся им! Скоро вставать пора, а они ещё не ложились… - проворчал эльф, спотыкаясь о порог.
- Пако! Живой! Да где ж тебя носило? Нам тут сказали, что ты подрался с мясником из южного квартала… – тётушка Нридель хотела было обнять его, да отшатнулась: от драгоценного племянника несло, как от помойки; в том числе дымом и перегаром.
Эндриан, услыхав шум, заглянул в каморку.
- Только не говори, что ты в таком виде работал по заданию Аранная!
- Нет. Графа Сьерра ди Дуарте…
Племянник, в жутком рванье, опухший, выдул черпак воды из кадки у порога, еле доковылял до сундука, покрытого рогожным тюфяком, и завалился, как пришлось. Тётушка, только что собиравшаяся устроить ему выволочку, встревожилась:
- Пако, что с тобой сделали? Тебя избили?
- И очень странным способом. Не знаю я, как эти господа на лошадях катаются, да ещё с удовольствием. А мне вот так хватило! Всё. Спать…
Ему приснилось, что довольный граф приехал в эльфинаж в карете – улицы почему-то оказались достаточно широки для этого – и снова бросал мелкие монетки в окно горстями. А потом карета остановилась, и графская рука подала кучу золотых: «Вот, Пако Гатти, закажи себе новые сапоги по мерке – самые лучшие на свете. А уж твои мне так понравились, что я их тебе не отдам».

* * *

Солнце поднялось высоко к тому времени, как нищие успели разнести по городу многим приятный слух о том, что дом владельца ростовщической конторы Альваро Рубини окружён стражей. Хозяин обвинялся в государственной измене и махинациях с казной. Вряд ли такую новость можно было обойти. Тем более что королевский казначей и некий де Бонер уже давали показания. При том казначей несколько раз упорно повторил имя Рубини, как главного зачинщика этой истории.
Тем не менее, трёхэтажный каменный особняк превратился в неприступную цитадель. Несколько десятков лучников пресекали любую попытку приблизиться. Время от времени командир осады выкрикивал требование сдаться, но чаще всего ответом была стрела, пущенная прямо на камни площади, а то и отборная ругань. Идти на переговоры хозяин отказывался.
Воронов, заполнявших прилегающие переулки, стало поменьше. Вероятно, Араннай рассудил, что штурма пока не будет. Действительно, стража не собиралась терять бойцов, врываясь в укрепление, занятое Воронами. Они предпочитали выжидание.

* * *

Городской дом гильдмастера был почти пуст. Раннему пению птиц в саду мешало только ворчание дворника, методично поминавшего, и скопом, и по очереди, всех Воронов, гостевавших на заднем дворе. Повар ещё не поднимался, служанка, услыхав ленивое добродушное повизгивание цепных псов, направилась к воротам. Но Араннай прибыл пешком и уже сам открыл калитку. Они с Эвларом, сообразив, что обстановка с рассветом стала не такой опасной, позволили себе пойти домой, чтобы поесть и привести себя в порядок. Впрочем, и часа не прошло, как псы залаяли, а по чугунному столбу ворот заколотила железная перчатка.

- Письмо советника Её Величества. – Бравый гвардеец вытянулся перед эльфом и оттого стал выше него раза в полтора, но эльфа это не смутило. Зевран немедля вскрыл конверт. Её величество просила личной встречи по государственному делу.
- Буду, - без лишних слов ответил Зевран посланнику и поднялся наверх.


Эвлар вышел из комнаты, застёгивая пряжки на доспехах. Кивнул Зеврану:
- Твоя очередь.
- Когда мы, наконец, сможем принять ванну вдвоём? Или… ты предпочёл бы искупаться в озере?
- Не надо так смотреть, Зевран.
- А сам-то! На-ка вот, почитай.
Он скрылся в комнате, не закрывая двери. Вскоре из умывальной послышался плеск воды, а из гостиной голос долийца:
- Чего от тебя хочет королева?
- Не бойся, не того же, что и ты.
- Зев, кроме шуток! Это из-за Рубини?
- Думаю, да. И я выпрошу у неё какую-нибудь грамоту, которая позволит мне снести полгорода вполне законно.
- Зачем снести? Ты хочешь снова подключить своих приятелей из-под земли?
- Эв, если бы я знал в подробностях, что они затеяли, я бы пошёл к дому Гроссо? Постой… - он появился на пороге спальни, мокрый. – Что ты сейчас сказал?
- Что у тебя какие-то дела с местными гномами, кто бы они там ни были. И что подрыв дома Гроссо – это их дело.
- Когда я говорил такое?
- Зев, «наги волосатые» - это про них. Или не так? Да, я расслышал кое-что из твоих реплик по поводу землетрясенья на холме.
Эвлар довольно улыбнулся, разглядывая собеседника. Не нужно было долго думать, что его так порадовало, но Зевран ничуть не смутился.
- Эв, мы поговорим об этом в другой раз. Поверь, есть вещи, которые я сам хотел бы себе объяснить, поэтому не стану сейчас грузить этим твой мозг. А может, и вообще не стану: крепче спать будешь. Ты доверяешь мне?
Палач кивнул, не в силах справится с улыбкой, как и оторвать взгляда от обнажённого любовника.
- Тогда просто поверь: я не делаю ничего, что достойно твоего осуждения. А теперь пойди и оседлай нам лошадей. Сейчас поедем к Берто. Да, и скажи Нерисе, чтобы отправила нашим на пост чего-нибудь пожра… поесть. Так, всё, иди, а то из-за тебя ковёр вымок.
- Вообще-то из-за тебя.
- Эв, я жду.
- Это я жду, когда ты грациозно скроешься за этой дверью. И поворачивайся медленно.
- Ладно, только на бис не вызывать.


Две осёдланные кобылы сердито фыркали. Зевран сбежал с крыльца и решительно направился к буланой. И вдруг остановился: у неё был вырван большой клок гривы, и посередине шеи зияла проплешина.
- И что всё это значит?
- Ночью, когда мы отправились на битву, кто-то заботливый загнал их в конюшню, а по стойлам развести не потрудился. Подрались. И буланой, судя по всему, досталось больше. Но не волнуйся, я на ней поеду.
И передал поводья второй лошади Зеврану. Той самой – рыже-чалой персикового оттенка, и к тому же всклокоченной ненамного меньше товарки.
- Нет уж…
- Чего ты хочешь, Зев?
- Только не розовую пони, с которой так не повезло бедняге Байеру!
- Значит, покусанную?
- Она, конечно, не Шико, но ничего так, если бы не её драный вид! Браска! Я как на помеле верхом буду смотреться!
- Не будешь. Садись на новую. Вполне так симпатичная лошадка, девочке-храмовнице очень понравилась. – Он явно насмехался над капризами Зеврана и вынуждал к уступке, играя его собственными приёмами. Это не обещало спокойствия на ближайшее время, но ради того, чтобы слегка взбодриться, можно позволить себе небольшое баловство.
- Эв, ты не соображаешь, что Гильдмастеру Антиванских Воронов несолидно…
- Палачу тоже несолидно.
- Эвлар! Ты хочешь довести меня до белого каления? Как я покажусь при дворе на лошади такого цвета?
- Уж извини, покрасить не успел.
Долиец быстро занял седло кобылы, на которой до него ездил Марсано, и выехал за ворота прежде, чем друг успел продолжить спор.




* * *

- Доброго дня.
Мацеолла выглядел изрядно помятым – видимо, так и не спал после безумной ночи. Одет он был по-домашнему и совершенно безалаберно.
- И тебе того же, Зев.
- Да. Ну, горячие выдались деньки. О событиях последних – можно будет тома писать. А где Эллеан?
Палач пока не произнёс ни слова, то ли необходимости в этом не усматривал, то ли выдерживая свой стиль.
- Ещё не просыпался.
- Уверен? Этот пострелёнок может сейчас находиться на другом конце Антивы. Позволь, я загляну к нему.
- Придётся подниматься аж в мансарду.
- Не переломимся. А Лаура?
- Спит. Ещё спит. Я не хотел бы её тревожить сейчас.
Мацеолла неожиданно оторвал взгляд от собеседника, посмотрел в окно – со странной озабоченностью, словно переживал или пытался что-то скрыть.
« Знал бы ты, Зев… Она несколько часов, словно в бреду, повторяла твое имя. Почему?»
Но вслух говорить этого Мацеолле как-то не хотелось.
- А её раны? Эти металлические нитки в её коже?
- Их убрали. Раны обработали. Но я ещё ночью послал человека в Круг. И настоятельно просил прислать именно Капричозо – самого лучшего целителя. Маг должен вот-вот прибыть.
Граф двинулся вперёд, чтобы проводить своих гостей к Эллеану, но наверху лестницы неожиданно показалась Лаура в пеньюаре, небрежно наброшенном поверх ночной рубашки и босая. Глаза дикой Кошки – странно пустые. Словно две стекляшки, пробежали ищущим взглядом по пришедшим – словно она видела их и не видела одновременно
- Лаура, дорогая, зачем ты поднялась? – в голосе Берто мелькнула тревога. Всё это было странно.
- Зевран Араннай здесь? – спросила она слабым, бесцветным голосом.
- Да, вот же я.
Все трое мужчин были немного растеряны не столько её поведением, сколько двусмысленностью ситуации, в которой оказались. Все они, так или иначе, чувствовали несправедливость того, что случилось с Лаурой совсем недавно и, может быть, свою вину, что не сумели ей помочь. Поэтому её реакция не слишком удивила их. Но стоило ей сделать несколько шагов вниз по ступеням, что-то насторожило эльфов. Зевран даже немного отступил, под странным взглядом, интуитивно понимая, что она приближается именно к нему, не замечая остальных, что её руки спрятаны где-то в складках пеньюара…
В следующий миг раздался женский визг, полный безумной ярости. Доля мгновения. Графиня почти падает, на самом деле прыгает с высоты трёх ступеней, одновременно выставив два боевых ножа, и они ударяются в металл. Палач отталкивает друга в сторону, тот успевает выхватить свои кинжалы… Всё завертелось. Когда Палач поднялся с пола, Зевран и Лаура кружились в танце смерти. Их грациозные стремительные выпады могли заворожить, если бы речь не шла сейчас о жизни одного из них. И самым сложным было то, что Араннай не собирался убивать, а его давняя подруга, похоже, не осознавала, что творит. Фигура девушки стала мерцать, как будто пропадая из виду. Она была то здесь, то там, перемещаясь с такой скоростью, что долго выдержать подобный спарринг не смог бы самый лучший поединщик.
Роберто сейчас не был вооружён. Кроме того, он был готов сам оказаться на пути ножей своей жены, но не признать, что её надо остановить… такой же сталью…
- Нет! Лаура!
- Эвлар, нет!
Воин в чёрном, как Ворон над добычей, нависал над распластанной на полу жертвой. Зевран закрыл глаза и выдохнул: «Зачем…» Последнее, что промелькнуло в памяти – два скрещенных меча, вдруг расходящиеся молниями, звон стали и одновременный звук падения ножей и тел. Что же, Эвлар прав: выхода не было. Он перевёл дыхание, приблизился. Долиец так и оставался в необычной позе, будто пытался удержаться… или удержать? Роберто застыл, остановившись на середине движения, за миг до броска между Эвларом и Меной.
Палач, наконец, поднял голову: «Здесь кто-нибудь намерен шевелиться?» Его левый, кулак, с зажатой рукоятью, опирался на обезоруженную руку Лауры. Колено – на нижнюю часть груди, притом сапог запутался в кружевах. Но главное – правый меч плашмя прижимал горло, не повредив его. Конец второго клинка придерживал первый, и вся эта конструкция из плоти и металла смотрелась бы весьма любопытно, если бы не причина, по которой она сооружалась.
Роберто присел, перехватывая руки жены, не столько чтобы позволить Палачу подняться, сколько ради того, чтобы он не прикасался к его драгоценной Лауре.
Ни Араннай, ни Мацеолла ещё ни слова вымолвить не успели, как на пороге зала возник известный обоим Клаудио Седжи Капричозо – ведущий маг-целитель Круга.
- Вижу, у вас не скучно. И, видимо, поэтому я здесь.
Вслед за своеобразным приветствием, голубоватое свечение окутало придавленную к полу женщину, и она замерла, расслабившись, как будто бы во сне. Палач попробовал пошутить:
- Не слишком справедливо: проигравшему сочувствует вся публика, а победителю только один. Зевран, или ни одного?
- Эв, я действительно шокирован. Она тебя не ранила?
Долиец повернулся к свету, демонстрируя две царапины на щитках доспеха. Зевран дружески хлопнул его по плечу. Ему всё-таки было жалко Лауру и всё ещё свербила мысль, что она оказалась на волосок от смерти и была помилована только мастерством и великодушием Серого Стража.
- Ты понял, что она…
- Мне кажется, раньше тебя. Такое же, пустое что ли, ощущение, будто из Тени холодом повеяло.
Роберто аккуратно поднял супругу на руки. Тем временем маг подошёл.
- Тени? – переспросил он Палача. Зевран ответил за него:
- Так вышло, Клаудио, что когда-то я и он были в Тени и помним, как это. Женщина заколдована. И если мне не изменяет подозрение, то заколдована, чтобы убить меня. У неё в тело была вшита проволока. Крест накрест. Там видны ранки. И она была в крови и сбежала от мага крови. Всё это убрали, но тем не менее … Магия крови, не так ли?
- Тогда чего мы ждём? Мастер Мацеолла, несите свою драгоценность, куда хотели, а мы проследуем за Вами.
- Мы? То есть вы все?
- Кто знает, что Ваша подруга может учудить ещё? Пожалуйста, поторопитесь.

* * *

Некоторое время мужчины находились в спальне, но Лаура не проявляла никакой агрессии, поэтому вскоре маг их выставил, и они могли только подслушивать под дверью невнятные заклинания. Так продолжалось не больше получаса.
Затем Клаудио Седжи позволил им войти. Он складывал в чемоданчик какие-то пузырьки, потом ссыпал в кошелёк из змеиной шкуры кусочки проволоки, лежащие на блюдце – на прикроватном столике. Роберто поспешил к кровати, сел, наклонившись над Лаурой, прислушался к её дыханию. На гладкой коже всё ещё оставались красноватые следы, хотя теперь ран уже не было.
- А эти шрамы? Они так и останутся?
- Нет. Постепенно заживут совсем. Я приготовлю бальзам, и будете лечить свою жену.
- Я… в смысле… это мазь? Вы предлагаете мне самому… - Берто осёкся. Не то, чтоб он стеснялся или сомневался… просто… как это воспримет Лаура…
- Разумеется, это может сделать и служанка, но, знаете, грандмастер, если Вы сами проявите заботу о состоянии супруги, думаю, это только крепче свяжет вас.
- Да, я… конечно. А что теперь?
- Теперь Вы можете не беспокоиться. Буквально через час она проснётся и всё будет в порядке. Силы вернутся к ней вместе с пробуждением. А всё, что там было поставлено в её сознании при помощи Магии Крови, я снял.
- Тогда, быть может, Вы посидите с ней ещё?
- Да, я побуду с ней и постараюсь объяснить ей всё, когда проснётся. Но Вы, пока что, подмените меня, будьте так любезны. Мне бы хотелось пообщаться с Вашим гостем.
Старик приблизился к Эвлару.
- Ведь Вы – Палач?
- Имею честь или несчастье так называться.
- Так значит, это Вас вчера лечил целитель Тано. И, судя по всему, неплохо подлечил, если то, что он говорил о Вашем состоянии, не выдумано. Селим, знаете ли, приукрасить любит.
Зевран вступил:
- На этот раз не приукрасил. Мой друг действительно… В общем, мне довелось изрядно понервничать из-за него.
- И как Вы себя чувствуете?
Эвлар пожал плечами. Он может двигаться, ходить, сражаться. Боль и усталость? Пустяки, если сравнить с тем, что перенёс два дня назад в пыточной камере Гонориуса. Душа была более-менее спокойна, а это главное. Только вот эта самая забота о любимом, упомянутая магом, сейчас тревожила Зеврана. Он заявил:
- А как Вы думаете, чувствует себя эльф, сумевший выдержать такое, от чего бык подохнет? Клаудио, чем допрашивать его, быть может, просто посодействуете? У Вас есть время, силы… лириум?
Капричозо кивнул.
- Кроме того, чисто профессиональное желание оценить работу своего ученика и, разумеется, подправить. Чтобы не слишком задавался. Соглашайтесь, мастер Палач. Ведь если повреждения были так опасны, наверняка их последствия Вам сильно досаждают. Позволите?
- Это сюрприз, - сказал Эвлар. – Но я не откажусь от помощи. Только сегодня мы участвуем в военных дей…
- Эвлар, уймись. Штурма не будет, пока я не прикажу. Рубин не высунется из укрытия до ночи, стража не поведёт своих людей на верную погибель, пока мы не пообещаем им свою поддержку, а я велел Фичу упорствовать. Мне нужно самому создать иллюзию, что всё это затеяла корона, а не Вороны. Вороны только вовремя прилетели, чтобы спасти хороших от плохих. Впрочем, я не об этом. У нас есть время. Роберто, вели проводить целителя и Палача в какую-нибудь гостевую комнату, а я проведаю ребёнка, наконец.
Граф приказал своей верной помощнице:
- Да, Флора, разберись. А я побуду с Лаурой.

* * *

Спустя около часа, Клаудио Седжи Капричозо отбыл в Круг. Араннай не хотел уходить прежде него, поскольку так и не научился до конца доверять магам. Только услышав стук отъезжающей кареты, он выглянул в окно мансарды. Всё это время ему удалось провести рядом с сыном, хотя большую часть мальчик действительно проспал. Зато потом они, как ни в чём не бывало, трепались обо всяких пустяках и напоследок Зевран вытребовал обещание никуда не высовываться.

Гильдмастер появился в нижнем зале, где Мацеолла и Палач делали вид, что мирно беседуют за кофе. Оба молчали. Зевран такого долго выносить не мог, впрочем, как и граф. Тот встал навстречу Араннаю:
- Ну, пообщался?
- Да, порядок. Берто, тебе лучше вообще забыть об Эллеане. Мне стоило труда уговорить его остаться в комнате, пока я за ним не вернусь. Поэтому, если ты вздумаешь позволить ему что-то свыше этого, я за твой дом не отвечаю.
- Зев, неужели всё так страшно? – улыбнулся Мацеолла.
- Будут свои дети – узнаешь.
- Как же – будут! Дождёшься с ней…
- Ну и?
- Про Лауру? Пришла в себя, и сразу мыться побежала. Не помнит ничего, что было утром. Думает, только что проснулась. Мы с магом ей сказали, что удалили проволоки и пожелали скорейшего выздоровления. Не удивлюсь, если вскоре Мена появится тут в полной боевой готовности и мы тогда, наверное, сразу присоединимся либо к осаде дома Рубина, либо к этой истории с продажным казначеем. Маг говорит, Лаура больше не опасна. Но мы решили ей пока не говорить…
- О том, что она на меня напала? В общем-то, правильно. Ей и так сейчас плохо. Дело, занятие - лучше всего, чтобы отвлечься от такого потрясения. – Он повернулся к Палачу. – Эв, а твоё тайное общение с магом как прошло?
- Спасибо, что заметил моё скромное присутствие.
- Не сразу, но заметил. Так что?
- Ты правда хочешь знать, что было в гостевой? – спросил Палач загробным голосом. Зевран прыснул.
- Кончай прикалываться. Видно, тебя хорошо подправили, если опять на юмор потянуло. Берто, ты чувствуешь, какие вещи в твоём доме происходят?
Мацеолла, чтобы не выглядеть нелепо в их забавной перепалке, просто ответил:
- Сейчас полный порядок. Давай пока забудем и о маге, и о происшествии. Присядь и выпей кофе, прежде чем снова мчаться невесть куда.
- Право, даже не знаю, как после всего оставлять у тебя Эллеана.
- Но ты ведь не потащишь его с собой! Хотя… ночью же потащил. Зев, уверяю, ему здесь будет безопасно. Дом охраняется ничуть не хуже, чем дом Рубини. Кстати, что ты со всем этим намерен делать?
- Сейчас у меня дело государственного уровня. Как только я вернусь – пришлю тебе добрый совет, чем заняться. Пока что отдыхай. И вот что, дай мне лошадь покрасивее. Нет, самую красивую в твоей конюшне! Я всё же еду к королеве, а не к бабам!
Роберто взглянул удивлённо, а долиец немного отвернулся, прикрываясь перчаткой, поскольку его разбирал смех. Кажется, граф ещё больше был удивлён тем, что Палача, оказывается, можно развеселить. Зеврана же его поведение явно задело.
- Знаешь, что, Эв? Нет, Берто, он ещё и издевается! Ты пойди, посмотри, на чём мы приехали! Одна кляча взъерошена, как шлюха поутру, вторая цвета поросёнка! И он – вот он, который называет себя моим другом, даже не потрудился уступить Гильдмастеру менее неприличную с виду кобылу. Вот погоди, Эв, я тебе припомню!
- Зевран, - попытался успокоить его Мацеолла. – Сейчас же я велю оседлать самого превосходного коня и дам тебе сопровождение.
Он сделал знак слуге.
- Возьми Шмеля, - подал голос Палач.
- Теперь ты сам мне предлагаешь коня получше? Что это с тобой?
- Боюсь твоего гнева.
- Бойся дальше. Я не поеду на твоём Шмеле, всё, я ушёл.
Он действительно устремился на выход. Мацеолла последовал за ним, чувствуя неприятный холодок оттого, что спутник Аранная шагал за спиной. Чтобы унять это волнение, первым заговорил: «Надеюсь, вы с Зевраном не поссорились из-за такого пустяка?» Вопрос остался без ответа, если не считать этим ещё один смешок.
Они немного постояли на крыльце. Гильдмастер, не оборачиваясь, скомандовал:
- Эвлар, глаз не спускай с дома Рубини. Фича отправь за сменой, пусть сам немного отдохнёт и возвращается к полудню. И я тоже туда подъеду… - он вдруг запнулся, - Если вернусь живым…
- Ещё не передумал взять Шмеля?
Взгляды обоих эльфов были устремлены на жеребца, которого вели сюда, удерживая с двух сторон. Это был конь, подобный тем, про каких в сказках говорится: из ушей дым валит, из ноздрей пламя пышет. Он был, как будто вылеплен из сахара, он гарцевал, плясал, гнул шею в кольцо, храпел и ронял пену с тяжёлого серебряного мундштука.
- Не передумал, - решительно заявил Зевран. Через мгновения он уже был в седле и, сопровождаемый четырьмя охранниками графа, помчался к королевскому дворцу.
Мацеолла только руками развёл, посмотрев на Эвлара:
- Самый красивый, как хотел… Великоват для него, да?
- Упрямец, - чуть снисходительно прокомментировал Палач и направился к своему вороному, которого только что подвели.
- У вас ведь было два таких коня?
- Дракон его… - эльф согнул пальцы, изобразив когти или клыки, и резко повернул кисть, так, что пояснение в словах не требовалось.
- Дра… Ладно. Зев потом расскажет. Мне тоже есть, что ему рассказать.
- Эллеана не выпускайте.
Граф просто махнул зажатой в руке перчаткой, чтобы достойно завершить этот разговор. Он до сих пор не знал, как ему обращаться к Палачу и стоит ли вообще сближаться с этим странным эльфом. Лучше пойти сейчас, проведать Лауру и ждать, когда Араннай даст отмашку действовать.