Блестящий птичий глаз на долю мига отразил взгляд хищника. Расправить крылья птица не успела. Она беспомощно сучила лапками и дёргалась, пытаясь клюнуть своего пленителя, но тонкие ребячьи руки оказались достаточно цепкими, чтобы удержать довольно крупную сороку. Не в добрый час ей вздумалось порыться на помойке позади столовой учебки антиванских Воронов.

Восторженные вопли торжества сопровождали всю ватагу по дороге к тренировочному корту. И тут, с не меньшим вдохновением, очевидцы расписали тем, кому не посчастливилось присутствовать при ловле, великий подвиг Аранная. Отделавшись от дружеских похлопываний по плечам, эльфёнок снисходительно прокомментировал: «Учитесь, господа, пока я жив. А от тебя, Марио, чтобы я больше не слышал: «Камнем её, камнем!» Так любой деревенский дурачок сумеет!»
Заслуженно натешив себя похвалами, юный охотник ещё не решил, что делать со своей добычей. Выпустить – не поймут. Замучить птицу на потеху однокашникам ему не хотелось. С некоторых пор маленький эльф более чутко относился к страданиям других, пусть это были даже твари бессловесные. Наверное, лучше время потянуть, пока придёт помощник мастера, заметит и заставит бросить несчастную сороку. Тогда всем будет хорошо.
Но появление в поле зрения неуклюжего Донни Поверо натолкнуло на новую идею. Удачливый охотник метнулся к небольшой кладовке у стены оружейной, больше напоминавшей шкаф. В ней хранились грабли для разравнивания песка и крючья, чтобы доставать упавшие ножи и стрелы без риска находиться на опасной линии. В начале тренировки ассистент раздаст дежурным инвентарь и только после принесёт учебное оружие. Эльфёнок сунул птицу за дверцу кладовой и, как ни в чём не бывало, вернулся к товарищам. Может быть, Араннаю мало было на сегодня восхищения своих вассалов? Во всяком случае, сейчас все так и замерли от предвкушения, а уважение к дерзости их маленького атамана повторно возросло.

Он бы поднялся на недосягаемую высоту, но взгляды тридцати мальчишек внезапно оторвались от руки Донни Поверо, уже протянутой к злосчастной дверце, и устремились дальше – к главному корпусу учебки, откуда, опираясь на костыль, необычайно быстро приближался одноногий мастер. Его суровый звучный голос остановил помощника: «Донни! Сбегай в столовую, отдай посудомойке». Он, ухмыльнулся, оглядел воспитанников и вынул из кармана ложку. «Привычка. Давай-ка, дуй по-быстрому. Я сам пока открою оружейную».


* * *


Эта зажиточная деревенька давно не удивлялась, встречая на центральной улице дюжего отрока в сопровождении мальчика-эльфа. Вернее, наоборот. Внимательный прохожий, приглядевшись, заметил бы прилично дорогую, шитую на заказ одежду эльфика, его уверенную, даже дерзкую повадку, и то, что на плече рыжеволосого подростка болтаются две сумки, а тот, кого обычно держат за прислугу, шагает налегке. Тут, по уму, и можно было сделать вывод, что господин – вот этот остроухий шплинт, а тот, кому уже вполне пошли бы воинские доспехи – его слуга.
За огородами двое свернули на тропинку к роще. Тут, наконец, высокий парень решил спросить:
- Эл, куда мы идём?
- Пройтись.
- Могли пройтись и по дороге к твоему дому. Мне-то ещё назад тащиться!
- Ничего, двигайся. Быстрее синяки пройдут.
Немного времени спустя, добавил:
- «Пройтись» - это Палач так говорит, когда ему нужно мозги проветрить. Иногда он такой становится… сердитый. Уйдёт в лес дня так на три, а то и на неделю. Потом вернётся, и опять нормальный. Отец не хочет его отпускать, тревожится. Но он не слушает, конечно. И проводить его не разрешает.
- Ещё бы Палач слушался! Пусть даже твоего отца. Он же – не просто эльф... Все это знают.
- Все? Твоя мамаша или её соседка?
- Люди. Только одни болтают, что его долийка родила от ихнего древнего бога. И ещё где-то я слыхал, будто он сам – долийский бог. А что? Раньше ведь были и другие, кроме Создателя. Куда бы они подевались? Может быть, ходят среди нас, а мы и не знаем. А потом образуется такой герой, которого никто не может победить. А почему не могут? Тут, знаешь, мысли разные случаются... Да ты бы рассказал хоть! Ну да, конечно! Тайны, тайны! Наверное, твой Палач к долийцам ходит. Они на него молятся или там, может быть, обряды свои совершают. Выходит, твоему отцу здорово повезло, что один из богов в него влюбился. Он превратился в эльфа, чтобы пожить обыкновенной жизнью, и ради этого покинул своё небо. Или там лес. Где они обитают?
- В Ферелдене. По ту сторону моря.
- Чё врёшь-то? Боги в Ферелдене?
- Фьоре, Эвлар – не бог.
- А то, что он убил огромного дракона, правда?
- Правда. Вот в Ферелдене и убил. Потом сюда приехал.
- Всё правильно. Твой батя помогал ему убить дракона, а он ему помог одолеть старый Дом и стать Гильдмастером. Господин Араннай, хоть и отличный Ворон, а всё же сам не справился бы с боссами. Подняться из простых так высоко! Нет, ваш Палач не прост. И все его боятся. Так что папаше твоему конкретно повезло. Хотя, ты знаешь, мне не нравятся такие отношения: мужик должен жениться, как велел Создатель, или иметь подружку и давать ей денег для своих детей. Ведь было бы так славно, будь твой отец женат на твоей матери и будь у тебя куча братьев и сестёр! У меня, слышишь, Эл, племянника старшуха скоро принесёт. Ты представляешь? Это почти сын! Я себя таким важным чувствую. Вот это называется семья.
Эллеан тяжело вздохнул.
Каких-то пару лет назад он думал, что у него вовсе нет родных.
Высокая трава сменилась тонкими деревьями. Затем тропа распалась, растворилась, открылся другой мир. Казалось, что вокруг никого нет на много дней пути, хотя до крайнего дома деревни было не больше лиги. Достигнув небольшой полянки, Эллеан плюхнулся животом на подходящий пригорок. Здесь было светло и уютно.
- Падай. Отдохнём, - скомандовал он своему оруженосцу. Не зная, о чём дальше говорить, тот решил посочувствовать своему господину и товарищу:
- Ты как вообще, нормально?
Эллеан фыркнул:
- Ты о чём?
- Десять горячих – многовато для эльфёныша.
- Ща за эльфёныша в нос дам! – рявкнул Эллеан, впрочем, вполне беззлобно. Его спутник не среагировал на это, и он, тоном бывалого, похвастал:
- Я и по тридцать получал.
- Не ври. Больше десятка не положено.
- Да ещё в той учебке. В старой.
- Ты бы подох.
- Живой, как видишь.
- А за что? – Прищурился подросток, не очень веря мальчику.
- Побег, - Эллеан, с надменным видом, цыкнул зубом и плюнул.
Фьоре Фич покачал кудлатой головой:
- Побег – дело не малое. А это – чепуха. Тебе бы и пяти вот так хватило. Мне – ладно, у меня-то шкура крепкая, и то погано. А ты вон какой тощий!
- Кто тощий - я? Эльфы вообще толстыми не бывают. Не то что… шемлены.
- Как ты меня назвал?
- Болваном. Какого демона мохнатого ты влез в эту историю? «Мастер Марсано, мы думали, подшутить над Донни, а вовсе не над Вами!»
- Так я бы промолчал. Но он же сразу тебя вычислил! Зыркнул на всю толпу: «Араннай, выйти вперёд!» Я только лишь хотел за тебя заступиться.
- Тебе что за забота?
- Хотя бы та, что мне Гильдмастер платит золотой каждого первого числа, чтобы я не давал тебя в обиду.
- Шнурок в своей догадке убедился, а ты себя подставил! Телохранитель тоже! Ты ещё мало схлопотал за свою глупость.
- Ничё, батя добавит, - без тени огорчения пообещал рыжеволосый. Теперь-то не удастся скрыть от него эту глупую историю с сорокой.


* * *


Пригнувшись за поленницей, мальчишки наблюдали за приближающейся кавалькадой. Впереди всех, на резвой кобылице, лоснящейся, как чёрная смола, восседал стройный эльф. Его льняные волосы и золотистый взгляд были знакомы каждому разбойнику Антивы. Гильдмастер Воронов остановил гарцующую лошадь, и тотчас кто-то из воспитанников подбежал, перехватить поводья.
В щели поленницы за конниками наблюдали.
- Это что, новая кобыла у него?
- Какая новая? Это же Шейла из нашего поместья. Просто она уже довольно подросла, чтобы ходить под седлом, вот и ходит.
- Красивая. А «Шейла» – это что за имя?
- Вроде бы, ферелденское. Да помолчи, не слышно, о чём они там говорят. Сиди тут, я поближе подберусь.
Эллеан Араннай подполз достаточно, когда его едва не оглушил раскатистый бас Джея Фича – начальника охраны: «Вот маленький паршивец! А я хотел его сегодня взять с собой!»
«Паршивец», ростом почти со взрослого мужчину, съёжился за поленницей. И его подопечный замер, поскольку уши эльфа вполне могли отсюда уловить суть разговора между наставником и отцом.
- Гильдмастер, Вы поймите, если бы я оставил это дело без внимания, сразу бы потерял авторитет у моих воронят. Да и Вашему сыну это бы на пользу не пошло. Сказали бы: влиятельный папаша его проделки покрывает, а этого мальчишки друг другу не простят. Сами знаете, чем такое отношение может обернуться.
- Знаю, Марсано. Незачем тебе оправдываться. Ты всегда меру соблюдал, поэтому я верю, что ты поступил правильно.
- Благодарю, Гильдмастер.
- Ты вот что: скажешь, что я приезжал, хотел забрать его, но рассердился, узнав об этих проделках. И пусть домой после занятий сразу возвращается.
Зевран смотрел на инвалида-мастера и говорил, вроде бы, с ним. Но юный эльф прекрасно понимал, что отец уже раскусил его убежище, не будь он лучшим Вороном Антивы, и знает, что ребёнок подслушивает разговор.
Когда всадники скрылись, Эллеан вернулся за поленницу и сообщил:
- Нет, я домой сегодня не пойду. Ты видел, как он на меня смотрел?
- Шнурок что ли?
- Отец!
- Заметил что ли?
- Ну, конечно! Зараза! Яйца огровы! Ведь он-то мне и рассказал, что мог поймать сороку голыми руками. Выходит, я сегодня в полном…
- Эл, не ругайся. Накличешь себе…
- Иди к собакам, Фьоре!
- Да ладно, что ты так расстроился? Зато никто из наших не сумел бы птицу живой поймать. И шалость вышла неплохая. Жаль только, сорвалось.


* * *


- «Долбанный корень» и «мать ваша – курица» - такое знаю. А вот «чёртова дырка» - не слыхал. Это чего Шнурок имел в виду?
- Фьоре, заткнись. Сам говорил, что сквернословить – грех.
- Чья бы корова мычала!
Маленький эльф скрипнул зубами, но спорить не стал, только прибавил скорости. Некоторое время он шёл вперёд так быстро, что спутник едва поспевал за ним, и было не до разговоров. Но постепенно путешественники сократили шаг.
Вокруг был другой мир. Непривычный. Фьоре, конечно же, не раз бывал в лесу, но вряд ли заходил так далеко. Ему было не по себе, поскольку понимал, что где-где, а вот тут сейчас его и Эллеана быть не должно. Они давно дошли бы до поместья. Фьоре бы что-нибудь придумал, чтобы не подходить к самой усадьбе и миновать отца – начальника охраны «Рагнателы». А батя, когда явится домой на выходной, остынет. В крайнем случае, можно снова смыться, вроде как по делу. Но с этим подопечным... Просто схватить эльфёнка за руку и силой заставить возвратиться, ему и в голову не приходило. Только бы засветло из леса выбраться. Долго он будет ещё прыгать через коряжины и кочки, как призовая лошадь? Надо разговорить его.
- Эл, мы когда назад пойдём?
Не то.
- Всё равно, Шнурок - молодец. Выдержанный дядька. Донни Поверо подпрыгнул бы на пол-аршина, когда эта сорока с жутким криком вылетела на него! Хотя… не очень-то подпрыгнешь на одной ноге…
- Я не хотел его пугать.
- Ясное дело. Мы-то думали, что дверь откроет Донни. Поржать хотели. Тебе просто не повезло и все ребята это понимают. Тебя не станут меньше уважать.
- Кто, пацаны? Да ну их! А вот я…
Лучи просвечивали сквозь листву, делая свет в лесу зеленоватым. Еле заметная тропа вела к ручью. Колышущееся отражение переливалось в чистых струях. Приятный звон их отвлекал от нехороших мыслей, но ненадолго.
- Шнурок… мастер Марсано – он потерял ногу из-за меня.
- Что? Как это случилось?
- Не важно.
- Вот всегда так! Подразнишь и не говоришь!
Парень повесил сумки на сучок, выпил воды, умылся, пригладил мокрыми руками растрёпанные волосы. Веснушчатая физиономия выдавала, что ему лет тринадцать-четырнадцать от силы и только крепкое сложение придаёт ему солидный вид. Когда он выпрямился, стоя на коленях над ручьём, эльфийский мальчик оказался вровень с ним. В сравнении можно было убедиться, что если он и младше, то ненамного. Маленький рост и видимая хрупкость, светлые волосы, огромные глаза, пронизанные солнечными искрами – всё это не вязалось с почти взрослым выражением лица и не могло поведать о внутренней силе духа. И если на дворе учебки он казался обычным сорванцом, то здесь в нём проявлялось что-то большее. Уже не показалось бы неправильным и удивительным, что он легко командует своим сильным товарищем, другими воронятами учебки. Дело было отнюдь не в принадлежности его к семейству Араннай и некоторых условностях, а в самом Эллеане, сумевшем стать в ребячьем коллективе выше всех, при самом мелком росте.
А вот его охранник держал авторитет, надо признать, только своей внушительной комплекцией и силой, щедро данной от природы. Но, как известно, обычно силу понимают настолько лучше, чем убеждения, что применять её почти не приходилось.
Решив, что столь тупая преданность, какую проявил сегодня Фьоре, пытаясь выгородить господина, заслуживает хоть какой-нибудь награды, он сообщил:
- Меня однажды захватили в плен враги.
- Ох, ничего себе!
- А ты не знал? Твой отец тоже помогал меня спасать.
- Он со мной разговаривает только когда хочет надрать уши. Да и… редко бывает дома.
- А кто-то говорил: семья, семья! – съязвил Эллеан. – Семья, Фьоре, это не баба с мужиком и кучей спиногрызов. Семья - это когда все любят, когда всем вместе хорошо! Куда уж деревенскому оболтусу понять! Даже если его папаша - Ворон.
Юный наследник Аранная почти не помнил своей матери и, разумеется, в первой своей учебке, только и мечтал жить «как все люди». Но ведь мечтать, как говорится, никто не запрещает. Реальность может оказаться совсем другой. Появление Зеврана в его жизни стало настоящим испытанием: одновременно радостью, что он, наконец, не один в мире, и протестом, непониманием, как мог отец отсутствовать так долго и почему не знал о нём. Неверием, что он, несчастный сирота Лео Амаро, которого лишили даже собственного имени, может быть нужен кому-то не ради выгоды. Что можно так любить. Со временем, всё это осознав, Эллеан оценил бы своё счастье по достоинству, не будь он всё-таки пока ребёнком. А дети, как известно, способны больше на эмоции, чем на раздумья. Мыслить его заставили самые разные события, что навалились вскоре за воссоединением семьи. Догадка, что Палач не просто друг отца, но и его любовник, нисколько не шокировала мальчика, ведь он провёл часть своей жизни в мире, весьма отличном от светского общества, и понабрался там такого, о чём не всякий взрослый осведомлён. Он не раздумывал, насколько это правильно, а принимал, как данность. Тем более, Эллеан обожал долийца и искренне желал, чтобы тот никогда не покидал Зеврана. Досадно, что не все так думали.
Фьоре Фич сник, чувствуя, что ему недоступно что-то важное. И Эллеан, демонстрируя превосходство, заявил:
- Да… я бы много мог порассказать об этом похищении такого, отчего у тебя кудряшки дыбом встанут. Но не хочу.
- Потом расскажешь?
- Посмотрим.
- Это значит, нет? Эл, ну пожалуйста!
- А думаешь приятно об этом вспоминать?
- Так ведь оно уже прошло! Мне тоже неприятно думать, к примеру, как я однажды с чердака упал да прямо на свинью! Зато рассказывать потом так весело.
- Весёлого там не было.
- Тебя пытали, да? Выведывали, где прячется мастер Араннай?
Глаза парня сияли от любопытства. Как можно было так долго скрывать историю, которая могла бы держать в фанатичном обожании всю учебку?
- Давай не будем ничего выдумывать! Короче, меня выручили. Мой папа, твой, Палач, Марсано. Там был ещё один, может ты его видел раньше – тёмный такой, с татуировками. Тот вообще погиб…
Маленький эльф прикрыл глаза. Среди воспоминаний промелькнуло страшное: ривейнец, обращённый в зомби, Зевран срубает голову недавнему охраннику… Обезображенные скверной звери, насильственное погружение в Тень… Кровь, трупы, страх и боль в душе, которая сильней телесной боли.
- Вот там, в той крепости, где меня спрятали, наш мастер ногу и оставил. Так что нехорошо я над ним подшутил.
- Понятно. Совесть мучает? Дурная штука. От неё не скроешься.
Эллеан махнул рукой и зашагал вверх по ручью. Фьоре поднялся, забрал сумки, поспешил за ним. Тот золотой, который он исправно получал раз в месяц, конечно же, имел значение. Но будто бы потребность заботиться о ком-то гнала его за признанным в учебке атаманом воронят. За самым беззащитным с виду и таким загадочным.
- Про похищение-то дальше расскажи!
- Как-нибудь в другой раз.
- Эх ты…
- Хреново мне.
- Пошли домой?
- Иди.
- Куда ж я без тебя? Эл, мы и так делов наделали. Мало этой проклятой птицы? Не надо было убегать.
- Теперь уже какая разница? Семь бед – один ответ.
- Так твой папаша никогда тебя не бьёт.
- Хм, отругает так, что мало не покажется.
- Ни разу не видел, чтобы он на кого-нибудь орал.
- Он не орёт. Он скажет что-нибудь такое, что тошно делается. И ведь в точку скажет!
- Добрый он у тебя. А это потому, что ты один. Будь у него детей штук пять – не стал бы разбираться.
Эллеан вдруг чему-то улыбнулся.
- Знаешь, я поначалу так ему нервы мотал! Прямо-таки напрашивался. Да… Один раз почти напросился, но тогда…
- Что?
- Эвлар вступился за меня.
- Палач? Ему-то что? Ах, он же – твоя матушка!
Фьоре захохотал, эльфёнок ткнул его кулаком и тоже рассмеялся. Конечно, он не скажет, как впервые плакал не от страха – от стыда, за то, что так долго испытывал терпение того, кто его любит. Сейчас, чувствуя что-то вроде того давнего случая, он сделал вывод:
- Мы иногда так глупо поступаем.
- Да, прямо сейчас! – воскликнул его оруженосец. – Мы прёмся в лес и нам уже не выбраться отсюда до заката. Эл, давай повернём назад. Заблудимся ведь…
- Вдоль по ручью заблудимся?
- Как я забыл? Эллеан Араннай не может заблудиться, потому что батя у него – Гильдмастер антиванских Воронов, а мать - крутой мужик, который убивает во-от таких драконов, жарит их на обед, а ещё подтирает тебе сопли!
- Хватит паясничать. Тебе не очень-то идёт.
- Тебе зато идёт! Птицелов, на фиг... Нет, знаешь, Эл, беру свои слова обратно. Не зря ты плюшек получил. И я – такой же олух. Мы с тобой – два придурка, забравшиеся в глушь.
- Только сейчас заметил?
Эллеан снова разозлился, и шёл вперёд лишь потому, что ему нужно было чем-то себя занять. Он понимал, что рано или поздно, придётся возвращаться и объяснять отцу какого демона ему понадобилось удирать куда-то зная, что его ждут и беспокоятся о нём.


* * *


Залитая водой долина красиво отражала отблески заката. Эллеан уже собирался пуститься в обратный путь. Разум его достаточно остыл и, вернувшись к реальности, скомандовал, что дурью маяться, пожалуй, хватит. Пора. И тут между деревьев, вдалеке, заманчиво блеснуло что-то невообразимое. Это было настолько восхитительно, что даже приземлённый дух сельского парня Фьоре Фича ринулся туда. Мальчики шли, пока не оказались среди редколесья, множества луж и небольших озёр, каждое из которых было будто зеркало, и в нём ещё красивее, чем на самом деле, сияло небо – розово-оранжевое, пронзённое чёрными пиками вершин деревьев и отороченное кружевом болотных трав…
Только когда краски поблекли, уступив место прохладным сумрачным оттенкам, стало предельно ясно, что сказка закончилась.
- И где мы? – спросил Фьоре, оглядываясь в сторону, откуда, вроде бы, они пришли.
- Похоже, на окраине болот.
- Болота дальше по течению реки.
- Значит и здесь имеются.
- А где ручей, хотелось бы мне знать?
- Он где-то здесь берёт начало.
- Знаешь, Эл, нам его на ощупь-то не отыскать! Давай-ка двинем подальше от болот. А когда рассветёт – тогда и разберёмся.
На сей раз Эллеан спорить не стал.

* * *

Темнота сгустилась очень быстро, за столь короткий промежуток времени, что пришлось лихорадочно искать хотя бы наиболее сухое место, не говоря о том, чтобы устроиться удобнее. Вверху алмазной россыпью сияли тысячи волшебных звёзд, но под деревьями их света было недостаточно. Странные звуки наполнили мир, полный мрака. Иные настораживали, но их было множество: негромких, слитых в неопределённую природную мелодию.
Стоять столбом и пялиться без толку в ночную темноту было невероятно глупо, но так вышло. Фьоре не выдержал первым, позвал:
- Эл, ты где?
- Вот я. Дай руку. Сюда, под дерево.
- Ох! Вот дерьмо!
- Да нет тут ничего. Нытик несчастный! Охранник называется…
- Ага, я позабыл, что нам с тобой сидеть не рекомендовали, и плюхнулся всей тушей. Больно ещё, зараза. Эл, что это за птица так противно верещит?
- Не знаю. Я тебе следопыт что ли?
- Что ж тебя матушка не научила? Она же у тебя – долиец!
Эллеан хотел было ответить дерзостью, но он слишком устал.
- Моей матери нет на этом свете. Я тебе не советую шутить на эту тему.
Голос его казался настолько холоден и резок, что Фьоре вдруг представил, что эльфёнок возьмёт да и зарежет его в темноте. Стало так неприятно…
- Я это… не подумал. Ладно, поспи что ли. А я посторожу…
- Брось. От кого сторожить-то?
- Наверняка тут волки есть.
- И что ты им сделаешь? Если они нас найдут – всё равно трындец. Так что расслабься. Только на спину не ложись – простынешь.
- На спину не ложись, на задницу не садись и ртом не разговаривай…
Больше Эллеан на провокации не поддавался. Товарищ думал, что он спит, а самому никак не удавалось. Сознание заполонило беспокойство, и парень, то и дело, ворочался, пытаясь найти наиболее удобное положение, чтобы отключиться от всего этого. Вдруг стало странно тихо. И выяснилось, что эльф тоже глаз не сомкнул.
- Лягушки замолчали.
- И что?
- Будь начеку.
Довольно много времени ничего не происходило, и это было жутко. Как только где-нибудь хрустела ветка, что-то шуршало, дух так и заходился от страха. Но когда лягушачий хор вновь принялся выводить свои рулады, Эллеан успокоил Фьоре:
- Нормально всё. Спи дальше.
- Поспишь тут.
- Ты предлагаешь погулять?
Юный эльф тоже не мог успокоиться. Он убеждал себя, что побывал и в более страшных местах, чем ночной лес. Но это слабо помогало. Надо непременно попросить Эвлара взять его как-нибудь с собой «пройтись». Нравится или нет, а настоящий Ворон должен уметь всё. И даже ночевать в лесу, если понадобится.
Лягушки смолкли уже до утра, лишь в кронах перешёптывались листья, да изредка ночная птица вскрикивала, развеивая спасительную полудрёму.
Вскоре и холод дал о себе знать. Слушая, как поблизости топчется так называемый охранник, Эллеан впервые подумал, что мог бы запросто разжечь костёр. Одной маленькой молнией. Конечно, надо для него собрать дрова, но можно пока запалить какую-нибудь палку для света. Что за прок от магии, когда ею нельзя воспользоваться для собственного блага?
Перед глазами встала строгая наставница монна Вита и назидательно произнесла: «Магия – это дар. Но это и великая ответственность. К тому же, Эллеан, Вы не должны ни на мгновение забывать о том, что каждое касание Тени - это опасность. Пока не будете уверены в своей способности скастовать заклинание, не смейте даже пробовать. Тем более, если меня нет рядом». Интересно, она уже знает, что её любимый воспитанник пропал? Бедная, сколько же он ей нервов попортил! Внезапно захотелось извиниться перед монной Витой за всё-за всё. Да и вообще… Наверное, так себя чувствуешь, когда собрался помереть. Забыл уже как это: постоянно быть готовым к худшему…
- Фьоре, на стук твоих зубов скоро все волки соберутся!
- Так холодно!
- Пойди сюда.
Ладошка требовательно похлопала о землю. Как только парень опустился рядом с эльфом, тот привалился к нему.
- Обхвати меня.
- Ты чё? Я не того… чтоб с пацанами обниматься!
- Дурак! Просто теплее будет.
- Ну… тогда ладно.
Действительно, так было лучше. Усталость, наконец, взяла своё. Но непривычность окружения давила на сознание даже во сне. Тот и другой, время от времени, просыпались, били комаров, прислушивались ко всему, во что нельзя было вглядеться, и, понимая, что до рассвета им лучше вообще не двигаться, снова старались задремать.
Холод и страх не покидали юных воронят, хотя оба привыкли переносить невзгоды. Но всё это вернулось особенно жутким видением. Острое ушко эльфа дрогнуло во сне, уловив рядом что-то вроде пёсьего дыхания. В следующий миг, чувствуя тревогу Эллеана, проснулся Фьоре. Горящие глаза лесного существа уставились из темноты. Можно было не сомневаться, что существо видит обоих. Оно моргнуло. Слышно было, как принюхивается. Пока не угрожало, вроде бы, но чего оно хочет? Эллеан сжал пальцы, изо всех сил сдерживая порыв шарахнуть молнией в это создание.
Молнии у него обычно получались так себе. Целение – вот в чём явно было его призвание, но оно не могло никак помочь уйти от этой твари. А крохотный разряд, может быть, только разозлит хищника. В таком деле нельзя ни разу ошибиться. А если даже и получится… Как объяснить товарищу, чему он стал свидетелем? Воспитанники учебки, ничего не знали о магической особенности и не должны были ничего знать. Сын атамана Воронов и его вечный сопровождающий имели только то отличие от остальных, что жили не в казарме, а по своим домам: ясное дело, сеньору не положено в казарме спать.
- Волк? – очень тихо спросил Фьоре.
- Один, - шепнул Эллеан, на всякий случай, нащупывая нож. Если зверюга не уйдёт – придётся драться. «Зверюга» вновь моргнула. А потом вдруг раздался страшный рёв – телохранитель оттолкнул эльфёнка и бросился в бой на предполагаемого волка. Тот испуганно визгливо тявкнул и исчез.
- Чё-то он маленький какой-то, а? С земли казался больше.
- Это лисица! А мы с тобой едва штаны не намочили. Вот стерва рыжая!
- Насчёт рыжих – попридержи язык.
- А если бы был волк? Если бы он тебя схватил?
- Ты бы его, тем временем, прикончил.
- Я-то да. А ты?
Фьоре Фич ухмыльнулся:
- Я только делаю свою работу. Уф! Даже жарко стало. Давай потом всем скажем, что это была не лиса, а волк? Тем более, если бы ты не сказал, я бы так и думал. А может всё-таки и вправду волк? Ну, небольшой такой. Я близко их не видел. А ты?
Эльфийский мальчик хорошо помнил волков. В зверинце, в «Крепости», где его содержали в клетке похитители. Отец убил тварей, когда пришёл за ним в эту тюрьму. Потом Эвлар Махариэль привёз из Ферелдена волчью шкуру. Похожа на собачью. Никаких колючек, только большая и очень мохнатая. И в книжке волк на пса похож.
- Я… вообще-то я видел волков. Скверных.
- Каких?
- Таких… Они ужасные. Но от твоего рыка и самый большой волк удрал бы. И всё-таки не делай так. Это очень опасно.
- Для Ворона слова «опасно» нет.
- Есть, есть. Свои силы надо трезво оценивать.
- Так я ж не пьян!
- Тебе и пить не надо, всё равно болван.
- Точно. Был бы умнее – не попёрся за тобой.
- Ага. И лучше бы тренировался. Какой бы кулак не был крепкий, а нож покрепче будет.
- Ну, ну. Ты же у нас бывалый. Огни и воды прошёл. И все ребята наши в старой учебке начинали. Один я раньше не обучался. А только выйди кто из вас со мной на кулачки – посмотрим, кто кого. Спорим, что ни один не устоит?
- В пузо получишь – только так загнёшься.
- Лапку не поломай о моё пузо, молодой сеньор!
- Засунь язык себе в… ботинок.
В этой перепалке не было ни капли злости. Так, разговоры ни о чём. Они болтали обо всяких пустяках до самого рассвета, поскольку больше заснуть не удалось.


* * *


Как только представилась возможность разглядеть всё вокруг, мальчики принялись искать исток ручья. Даже не договариваясь ни о чём, оба приняли верное решение: дольше торчать в лесу не было смысла.
- Ничего, солнце встанет, тогда определимся, - не слишком-то уверенно обещал Эллеан. Фьоре ворчал, иногда принимался ныть и упрекать своего маленького господина, как необдуманно он поступил.
К большому сожалению, солнце сегодня просыпаться не хотело. Сумрак был светел, но туман и морось испортили остатки настроения. Эльфёнок изловчился влезть на дерево и даже спуститься обратно, хотя на этот спуск ушло немало времени и нервов. Но ничего не было видно уже за четверть мили. Сырая мгла мягко скрывала очертания дальних деревьев. Верхушки их тонули в расплывчатом дрожащем облаке, спустившемся с небес.
Проплутав несколько часов среди болотистой низины, мальчики выбрались на холм, который прежде на их пути не попадался. Здесь не хлюпало под ногами, но каждый уже был готов захлюпать носом. Одежда вымокла, очень хотелось есть.
- Сдохнем мы тут, - заворчал Фьоре. – Жрать нечего, укрыться негде.
- От голода за сутки ещё никто не сдох.
- Может быть, эльфы могут месяц ничего не жрать, а я вот не могу.
- С твоей прослойкой сала, ты можешь ничего не жрать два месяца!
- Какое сало? Это мускулы!
- Вот и подумай своими мускулами, раз в голове ничего нет. Пойдём туда.
- А почему туда?
- Потому что я туда иду.
- Почему ты туда идёшь?
- Ищу какой-нибудь ручей. Может быть, выведет к нашему, по которому мы шли сюда.
- Тебе не кажется, что мы немного уклонились от маршрута?
- Да. Есть маленько. Не жуй всякую дрянь!
- Это травинка.
- А если ядовитая?
- Покажи мне не ядовитую и я – твой раб навеки.
- Держи. Раб хренов… Только не жри. Грызи просто, чтоб голод заглушить.
- Однако есть выгода в том, что твоя матушка – долиец! Чему-нибудь да научила…
В следующий миг насмешник почувствовал себя прижатым к древесному стволу, причём в горло впивалось нечто очень острое. Снизу вверх на него уставились хрустально-золотистые глаза, сейчас чем-то похожие на те, что так страшно светили ночью, и тоненькие брови над ними сердито изогнулись.
- Урок истории семейства Араннай. Учи внимательно. Долийкой была моя прабабушка. Об этом говорит сборник стихов, который был у матери. Об этом же твердят мои воспоминания: старая женщина, как понимаю, моя бабка, которая ухаживала за мной в детстве, научила меня разным старинным песням. Теперь по линии отца: эта бабуля тоже родилась долийкой. Её совсем не знаю. Отец вычислил дальнюю родню в одном из кланов. Всё.
- Ножик-то убери…
- Ах да, ты не дослушал приложение. Ещё один долиец, слава которого не даёт покоя всей Антиве. Запомни раз и навсегда: не смей дразнить его при мне. Это любимый моего отца. Не шлюха, не жена – любимый. По буквам повтори.
- Да понял я. Пусти.
- Так-то.
- Эл, ну, не дуйся.
Парень уже остыл от потрясения. Он был уверен, что Эллеан не собирался его по-настоящему зарезать. Но всё равно ему было ещё немного не по себе. Эльфёнок же практично рассуждал: не отправить ли товарища за дровами и не рискнуть ли разжечь костёр магией? Нет. Даже если удастся что-нибудь соврать по поводу того, как ему это удалось, то надо приберечь такое дело на крайний случай. В памяти снова объявилась монна Вита и погрозила пальцем.
- А вот и место для привала. Располагайся.
- Да, мой атаман, - вздохнул телохранитель.
Широкий веер корней выворотня образовал навес. Здесь было сухо. Правда, обгрызенные кабанами корни имели неприятный вид.
- Что будем делать дальше, Эл?
- Не станем далеко отсюда уходить.
- Как думаешь, нас уже ищут?
- Очень надеюсь, что про нас забыли, - скривился юный эльф.
- Особенно про гадскую сороку.
- Да про сороку-то – фигня. Вот что. Искать нас будут. И найдут, если мы сами не угодим куда-нибудь в болото.
- Или на следующую ночь вместо лисы не придут волки. Эл, неужели нам снова придётся заночевать в лесу?
- Возможно.
- Не жрамши?
- Ягоды ещё не вызрели, а жареные утки тут не водятся. Так что «не жрамши».
- И в обнимку. Эл, ты не говори никому, что я с тобой… Ну, это… грелся.
- Слушай, ты таким тоном… я сам чуть было не подумал: трусы Андрасте! Что же я с ним делал-то? Поставь мозги на место, Фьоре. Постой, ты что, считаешь, что я… Это из-за моей семьи? Из-за того, что вы в деревне считаете нас ненормальными?
- Ммм… Скорей из-за того, что ты провёл сколько-то лет в учебке. Ты, вроде как, Ворон старой закваски. А там, пацаны говорили, такое происходит!
- Учебка – не бордель, если ты об этом. К тому же мой отец всё сделал, чтобы мастера не смели приставать к воспитанникам. И вообще. Мне не было и десяти когда Зевран меня забрал оттуда.
- Так ты это… ни с кем не спал?
- Конечно, спал. Иногда там было не слишком жарко, особенно зимой. Тогда мы сдвигали две или три кровати, под одеяла забирались и кучей дрыхли, как кроты в норе. А на вторую зиму нам стали нагревать казарму жаровнями. И ничего.
- И ничего?
- В смысле… Дурак.
- Ну, тогда ладно.
- Что ладно, что Фьоре Фич – дурак?
- Нет, что… Знаешь, я отдохнул. Пойдём, покрутимся, может найдём какой-нибудь ручей или тропу.
- Пойдём уж.

Поиски снова ничего не дали. По крайней мере, мальчики не теряли больше своего убежища. Явно перевалило за полдень, туман рассеялся, но солнце так и не изволило показаться из-за сплошных набухших влагой туч. Пасмурный день, плохая видимость – всё это не способствовало поиску дороги. Товарищи перекликались, старались не терять друг друга из виду. И всё-таки, в какой-то миг телохранитель Фьоре понял, что оказался в новой местности. Впереди овраг и он ещё не обследован. Журчание воды подсказывало, что, очень может быть, это один из небольших ручьёв, которые впадают в тот, широкий, заманивший в лес его и Эллеана. На той стороне было возвышение, покрытое кустарником. Шиповник? Он давно отцвёл, и ягоды должны бы появиться, пусть недозрелые.

Эллеан оглянулся. Свистнул. Сорока шумно вылетела из ветвей над самой головой. Такая же, как та, вчерашняя.
- Долбанный корень! Козлиха драная! Надо же так напугать!
Эльфёнку показался ответный свист в той стороне, затем… Внезапный вскрик. И необычный шум, похожий на треск ломающихся веток.
На свист больше никто не отзывался. Он побежал. Чуткий слух не подвёл. Даже сквозь резкий крик сороки и собственную брань, природное чутьё определило направление.
Овраг. Туда? Комель сгнившего дерева торчал над краем глинистой осыпи.
Внизу, под грудой сломанных ветвей, прямо в ручье, лежал его телохранитель. Маленький эльф быстро спустился к самой воде. Пришлось войти в неё. Мелкие волны, журча, смывали кровь с густой копны рыжих волос. Щепа расколотой паденьем ветки вонзилась в рёбра. Сын Ворона прошёл эту науку: он видел смерть и даже станцевал с ней весьма сложную партию. Он приподнял товарища за плечи, тот хрипло застонал. Жив. Но ненадолго. Фьоре часто, прерывисто дышал, что-то пытался произнести, но тут же захлёбывался кровью. В воде было не слишком трудно его тащить, но Эллеан и сам едва не задохнулся, выволакивая тяжёлое тело на землю. Справился лишь наполовину, и всё же усадил несчастного на берег, привалив к отвесной стенке оврага. Что ещё можно было сделать? Придерживать дрожащие от судороги руки, смотреть в лицо, теряющее краски жизни. И повторять: «Спокойно. Всё в порядке. Всё будет хорошо». Взгляд уже полумёртвый: глаза наполнены туманом. Таким же мутным, как и тот, что не позволил мальчикам искать обратный путь из леса. Но Фьоре Фич не потерял сознания совсем, он понимал, что происходит, старался что-то говорить, и Эллеан кивал, делая вид, что его слышит.
Нелепо… Жутко… Несправедливо…
В груди что-то стало вскипать, кончики пальцев закололо. Попробовать? Это тот самый случай. Крайний. Выдать себя – значит довериться другому полностью. Но разве твой телохранитель, пусть даже непродуманной отвагой, не доказал чего он стоит? Себя под наказание подвёл, желая защитить сеньора, на «волка» с дури кинулся… Да он всё время так себя ведёт. Чуть что - вступается за Эллеана, даже когда его не просят. Терпит, как должное, его придирки. А если бы и нет? Бедняга не заслуживает такой участи.
Эллеан уже делал это прежде. Он протянул руки над головой оруженосца и погрузился в состояние, похожее на транс. Бледно-зелёное свечение будто перетекало из его ладоней на лоб товарища и разливалось внутри тела. Так продолжалось несколько минут. Потом раненый резко втянул воздух и вскрикнул, потому что в этот миг целитель выдернул острую щепу из его бока, отбросил в сторону, тут же зажал место прокола, другую руку не отрывая ото лба Фьоре. И тот, круглыми от изумления глазами, следил за чудом. В какой-то миг от головокружения он выключился.

Очнулся и не мог сразу сообразить, где он и что случилось. Вода журчала всюду, промочив одежду. Кажется, он даже сидел в воде. Эллеан стоял последи ручья на четвереньках и пил воду, как зверь, время от времени приподнимая голову и встряхивая ею. И снова припадал к воде. Потом встал, убрал с лица облепившие его волосы, приблизился, присел на корточки.
- Скажи что-нибудь.
- Иди, иди, оставь меня, ты должен выбраться отсюда.
- Как только…
- Это что я тебе твердил. Но вроде у меня не получалось, а ты кивал, как будто понимаешь.
- Так ты и говорил. И ещё: съешь мой труп, когда проголодаешься.
- Я что, это сморозил? Наверное, в бреду.
Эльфёнок очень подозрительно ухмыльнулся:
- Мне показалось, что именно так.
- В общем-то… Почему бы нет, если мне уже будет безразлично… Эллеан, это была магия?
- Нет. Это были долийские припарки. Встать можешь?
Держась за глинистый отвес, подросток выпрямился. С трудом передвигаясь, сделал несколько шагов. Перевёл дух, похлопал себя по бокам, нащупал прорезь на рубахе. Под ней был шрам, но раны не было. Голова тоже не болела. Выбравшись из оврага, он сел на кочку, вновь отдышался. И вдруг вскочил.
- Что, сел на муравейник? – съязвил его сеньор.
- Эй! Да я просто сел и не заметил. Ничего не болит. Только не говори, что трогал мою задницу.
- Это последнее, что я хочу потрогать.
- Тогда как ты… это вылечил?
- Не знаю. Наверное, за компанию. Вообще-то я лечил твою разбитую башку и порванное лёгкое. Давай, шагай к убежищу. Чувствую, что всё-таки придётся снова ночевать в лесу.
Идти было недалеко, но Фьоре ещё два раза останавливался: у него оставалось мало сил. Да и Эллеан выглядел не лучшим образом, истратив на лечение энергию. К тому же его только что спасённый его охранник так и не успокоился. Едва добравшись до укрытия, он заявил:
- Значит, ты маг. И значит, себя-то вылечить всегда сумеешь.
- Примерно так.
- И значит, зря я разделил с тобою наказание. Думал, раз не сумел тебя спасти, пускай и я получу плюшек. Так будет справедливо. Но магу ведь и порка нипочём? Ты давно вылечился, потому и нёсся по лесу полдня. Я, как осёл, переживаю, а тебе хоть бы что!
- Ты злишься?
Фьоре помолчал. А тот продолжил:
- Ты наконец-то начал думать? Поздравляю.
- Нет, я… не злюсь. Ты спас меня. Может быть, я действительно болван. Полез по этому стволу через овраг, а он возьми и рухни. Было так больно… Страшно, холодно… Мать вспомнил и сестрёнок, подумал, плакать они будут… Жалко…
- Вот сырости-то нам и не хватало! Ты башмаки повесь на колышки – скорей просохнут. Огровы яйца! Как же я устал!
Эллеан лёг прямо на землю, и по тому, как осторожно он устраивался на кабаньей лёжке, знаток домашней взбучки догадался:
- Эл, ты… Не вылечил себя? Но почему?
- Да потому что магия – не дунул-плюнул и пошёл. Это ответственность. Это опасно. Правда опасно, Фьоре, церковники не врут. Но главное, - он приподнялся на локте, стараясь уловить выражение простых голубовато-серых глаз своего верного охранника. – Главное, моя жизнь теперь действительно в твоих руках. Верней – моя свобода. Надеюсь, что мне не придётся пожалеть о том, что я лишил мокриц в овраге такого жирного обеда.
- А батя знает?
- Да.
- В смысле, мой батя.
- Знает. Как видишь, он даже тебе не проболтался. Истинный Ворон. Уважаю.
- Я тоже Ворон, Эл. И я не проболтаюсь. Клянусь, ты никогда не пожалеешь, что мне доверился.
- Надеюсь.
- Правда! Хочешь, кровью поклянусь?
- Нет. Хватит на сегодня твоей крови.
- Мы больше не пойдём искать дорогу?
- Пойдём, как только будем в состоянии. Ты отдохни. А эти шрамы я потом вылечу. Или попросим монну Виту.
- А почему она не в Круге?
Эллеан зарычал: покоя нет!
- Так надо. Тихо…
- Я молчу.
- Здесь кто-то есть.


* * *


Бывает, ждёшь чего-то, ждёшь, а как дождёшься – растеряешься. Так и на этот раз. Слух человека неспособен был так быстро уловить чьё-то присутствие. И всё-таки верный телохранитель взялся за нож. И Эллеан, конечно, тоже. Мальчики встали спиной к своему убежищу, готовые к новой напасти.
Вместо неё послышался короткий свист, похожий на обычный птичий щебет. Вдруг Эллеан ответил тем же. Звук повторился. Тогда эльфёнок крикнул что-то неразборчивое на непонятном языке, спрятал в ножны кинжал и бросился прочь от укрытия. Фьоре не сразу понял, в чём дело. Наконец, он увидел кого-то меж деревьев. Взрослого. Кажется, эльфа. «Долиец? Этого нам только не хватало!» - подумал было парень. Но его друг уже обнимал долийца, как малыш, и не скрывал восторга.
«Эвлар! Эвлар, ты нас нашёл!»
Палач? Любовник Аранная? Ну, то есть, тот самый великий грозный воин, убивающий драконов и стерегущий день и ночь Гильдмастера Антиванских Воронов. С ним лучше не иметь никаких дел. Но если он пришёл, чтоб вывести из леса двух оболтусов, добро пожаловать!

Он странно выглядел в простом охотничьем костюме, а не в боевом доспехе; с луком и колчаном, с парой ножей, а не мечей.
Но это был тот самый… В деревне вряд ли кто-то интересовался титулом Героя Ферелдена, да и вообще что-нибудь толком знал о Пятом Море, который он остановил. И то, что рядом – живая легенда, и то, насколько у него хорошая или плохая репутация среди простых граждан Антивы, сейчас непросто было осознать. Важно было переложить на взрослого ответственность за всё, что натворили дети.
- Мастер Палач… - выдавил Фьоре, вытягиваясь в струнку. Долиец чуть кивнул. Отметил про себя прореху на одежде парня и следы крови. Серый Страж в таком деле не ошибается.
- Надеюсь, - ты достоин этого доверия, – тихо и внятно сказал Эвлар Махариэль. Погладил так крепко прильнувшего к нему ребёнка и отцепил его от себя, чуть ли не силой.
- Подожди.
Сбросил заплечную сумку, достал склянку красного зелья и пакет сушёной оленины.
- Сначала поправьтесь, а поесть можно и на ходу. Нам нужно выбраться до ливня.
О том, как он узнал, что будет ливень, можно не спрашивать. Зато маленький эльф наивно поинтересовался:
- Папа очень волнуется?
- Нет, он поехал в Селени резаться в карты.
Фьоре застыл, растерянно переводя взгляд с одного на другого, пока до него не дошло, что Палач, разумеется, шутит. Гильдмастер, наверное, места себе не находит.
- Я обещал ему, вернуться засветло. Вставайте и вперёд.
- А если бы ты не нашёл нас? – нарочно поддразнил Эллеан. Долиец посмотрел на него свысока и щёлкнул по макушке.
- Вперёд.

Зелье прибавило сил. Они могли идти ещё быстрее, если бы не промокшие ботинки и неприятно липнущая к коже ткань. И если с первым долиец справился, велев ребятам обернуть ноги свежими листьями гиперика, чтобы не натереть до крови, то не простыть в сырой одежде можно было только быстро двигаясь, не позволяя телу остывать.
Едва переводя дух на коротких остановках, Эллеан отворачивался, чтобы не встречаться глазами с Палачом. Он начинал бессвязно рассказывать о приключениях последних суток, и наконец дождался одного ответа. Верней, ответного вопроса.
- Вот, так вот всё и получилось… Понимаешь?
- Да. Кроме одного: сороку-то за что в каморку?
Не «для чего», а именно «за что». Нет, эльфы точно двинутые! Незадачливый охранник проследил, как переглядываются его спутники, и в первый раз увидел, что Палач умеет улыбаться. Кажется, Эллеан немного успокоился. Долиец же, определив, что передышку пора заканчивать, жестом позвал ребят следовать за собой.
Тогда и Фьоре, привыкнув к обществу героя, рискнул спросить:
- Мастер Палач, а волки тут имеются?
В ответ прозвучала гармоничная складная фраза на древнем языке. Эллеан тут же перевёл:
- Кровавый дух, смертельный взгляд, неслышный след. Где бродит тигр – там волку места нет.
- Эл, это… он так пошутил?
- Наверное.
- Хотелось бы так думать!
- Теперь-то всё равно. Эвлару и драконы дорогу уступают. Выше нос, антиванский Ворон!
Долийцу, по всей видимости, уступала и сама дорога. Мальчики думали, что им придётся идти по лесу до самой ночи, но не прошло и двух часов, деревья поредели и сквозь них показались крыши сельских домиков.

Гроза предупредила о своём приближении дальним громовым раскатом, когда роща и поле остались позади, и возле поворота на поместье стала видна стоящая карета из «Рагнателы». Всадники гарцевали по дороге до деревни, высматривая, не покажется ли кто.
- Вон батя, - Фьоре издали узнал отца. Джей Фич имел рост в добрых три аршина, и его трудно было с кем-то спутать.
- Подойдёшь с нами?
- Не, я домой. За этим огородом проскочу. Мастер Палач!
Эвлар слегка повернул голову, давая понять, что он слышит.
- Мастер Палач, спасибо, что выручили нас!
Ответа не дождался. Наверное, этот герой-легенда молча кивнул, но Фьоре уже по-быстрому прощался с Эллеаном:
- Наверное, Гильдмастер теперь меня уволит. Но я всё равно буду провожать тебя в поместье. И пусть только какой-нибудь негодник посмеет тебя тронуть!
- Уж это верно, - ухмыльнулся юный Ворон, хлопнув по рукоятке своего кинжала. – Пусть посмеет!