Мясо болотных куликов, приправленное вместо соли дикими травами, было необычайно вкусным, хотя и жёстким для непривычных к такой пище Зеврана и Эллеана. Они ещё старательно трудились над жареной дичью, а Долийский Палач успел расправиться с двумя бекасами, и закопал кости в золу костра. После чего довольно растянулся на одеяле и грыз веточку, глядя на темнеющее небо в просветах листьев. Он был в своей родной стихии. Зеврану удалось насытиться не сразу: одной птичьей тушки для взрослого мужчины было явно маловато. Хлеб с сыром уже кончился, поскольку белки без шкурки так походили на крыс, что оба Аранная вчера отказались ими ужинать. Хотя оба могли припомнить времена, когда съели бы с удовольствием и крысу.
- Сейчас бы в тёплый душик и в постельку, - мечтательно промурлыкал Зевран, ложась рядом с любовником.
- Завтра всё, что твоей душе угодно.
- Что, нагулялся?
- Как условились: три дня. Если вас проморить в лесу ещё…
- А мне понравилось! – «обрадовал» отца Эллеан. – Три ночи – не одна. Одну-то и дурак может в лесу переждать.
- Да, да, мы это помним! – подкусил Зевран. «Прогулка» по лесам – это не было из разряда его хобби, но раз в год можно побаловать себя и друга. Заодно не хотелось отпускать Эвлара одного. Ещё хотелось «вспомнить молодость». Но коль ребёнок напросился вместе с ними, последнюю идею пришлось оставить дома. Поход вышел вполне так интересный, только попытка на ночь поцеловать любимого, в очередной раз сорвалась: Эллеан завалился в серединку. Было так хорошо и уютно. И всё-таки не дом.

Зевран плохо спал в эту ночь. Что именно его тревожило, не мог понять. Всякий раз просыпался от любого звука. Поэтому на сей раз оказался первым у ручья, даже успел умыться прежде, чем Эвлар поднялся. Встретив долийца на узкой тропинке, Зевран как-то поспешно чмокнул его в щёку: «В сиесту не рассчитывай, я собираюсь выспаться. А к вечеру готовься…» Его обаятельная улыбка и взгляд с прищуром порадовали сердце Палача.
Он весело шагал в сторону «Рагнателы», иногда останавливаясь, поджидая отстающих спутников.
- Теперь я понимаю, - подшучивал Зевран, - почему ты собак с собою не берёшь: они падают от усталости. Да?
- Да. Как-то, одна за мною увязалась, так на руках пришлось назад тащить.
- Поэтому долийцы собак не держат? – спросил Эллеан. Он не понял, шутит Эвлар или действительно рассказывает случай.
- Нет, не поэтому, дален. А потому что собак едят волки.
- Что, и мабари? – удивлённо перебил Зевран. – Я представляю себе волка, который вознамерился бы съесть такого пса, как наш Гард.
Махариэль остановился и что-то прошептал. Наверное, короткую молитву памяти боевого пса. Потом сказал:
- Чтобы купить щенка мабари, клану пришлось бы сдать торговцам примерно сто куниц, триста волков или пять тысяч белок. Этого за год не добыть.
- Эв, что ты сочиняешь? Куничья шкурка в скупке стоит не меньше золотого.
- А для долийца, в лучшем случае, десять серебряков.
Зевран почувствовал, что ненароком задел товарища. Но унывать он не привык.
- Чем хороша Антива, так тем, что здесь может растаять от ласкового солнца самый суровый ферелденец. Даже долийского происхождения. Ты это чувствуешь?
- Чем хороша Антива для Зевранов, - здесь никогда не угадаешь, что случится в следующий момент, - буркнул Палач. О, если бы он знал, насколько прав!


* * *

Монна Вита в который раз смотрела на дорогу. И в этот вот самый «который» дождалась. Её воспитанник с ходу принялся что-то рассказывать, но она удивила его: «Да, я уверена, всё было замечательно. Потом, Эллеан». Она странно проигнорировала приветствие Гильдмастера, зато вперилась взглядом в Палача. «Мессир Махариэль, пройдёмте. Это не терпит отлагательств». Монна Вита давно звала долийца по-имени и была с ним на «ты» с тех самых пор, как он устроил ритуал братания, чтобы утешить неопределённые фантазии слегка влюблённой в него женщины. Магесса приняла эту игру, но все знали, что она переходит на официальный тон, когда… когда немного нервничает.
Сбросив поклажу у крыльца, Эвлар поднялся вслед за ней во флигель. Терзаемые любопытством, его спутники забыли про усталость. У самого порога возникла толчея: навстречу собирались выйти ферелденский воин и высокая худенькая девочка-эльфийка. «Привет» - сказал ей Эллеан. Все остальные как-то подозрительно молчали. Военный отступил, чтобы достать что-то из багажа, девочка, игнорируя Эллеана, внимательно рассматривала взрослых эльфов, затем решительно выбрала Палача, обеими руками схватила его пальцы, сказала по-долийски: «Как же мне все надоели!». Затем прижалась лбом к его груди и так застыла. Эвлар конечно растерялся от такого излияния, но аккуратно погладил ребёнка по голове. Он хотел спросить, что это значит, а ферелденский воин уже протягивал ему какие-то бумаги.
- Сержант Клаус из Башни Бдения. Вы ведь Эвлар Махариэль? Это всё Вам.
- В смысле, вот это всё? – Зевран обвёл жестом и девочку, и документы. – Сержант Клаус, потрудитесь объяснить.
По всей видимости, ферелденцу совсем не нравился и этот вольный тон, и то, что эльф тут раскомандовался. Ещё верней он мог сказать, как юная эльфийка: «Как же мне все надоели!», но это и так было написано у него на лице. Задание нужно было выполнить и он, вздохнув, приступил к завершающей части этого задания.
- Зимой наш Командор Алистер Тейрин велел открыть заглушки в подвалах Башни Бдения. Если правда, что Вы их устанавливали почти двенадцать лет назад, то знаете о чём я.
- Да, знаю. Только почему-то Алистер не писал об этом. А я ведь предлагал ему свою подмогу. Много там оказалось Порождений Тьмы?
- Да никого. Правда, пока гномы работали над новыми замками, мы побродили по дальним пещерам и встретили несколько чахлых гарлоков. Потом вернулись и закрыли всё. Месяц назад опять открыли и закрыли.
Эвлар хотел бы прочитать письмо, но оно было запечатано в конверт, а девочка по-прежнему висела на его руке. Зевран, сгорая от нетерпения, сделал попытку взять у него документы, и он не стал сопротивляться. Сержант, тем временем, рассказывал:
- Командор захотел собрать всех Серых Стражей. Тех, кто имеет опыт битвы с Порождениями Тьмы. Приехал мессир Хоу из Амарантайна и гномы. Наша Сигрун и Огрен - этот старый пьяница. Долийская ведьма… волшебница явилась прямо накануне открытия ворот на Глубинные Тропы.

«Впервые я лично поговорил с Веланной, - читал в это же время Зевран. - Она просила позаботиться о дочке, если с ней что-нибудь случится. О твоей дочке, Эв».
Письмо подпрыгнуло в руке Зеврана. Ему как будто двинули в живот. Он так уставился на своего возлюбленного, что Эвлар почувствовал этот взгляд. Не понимая ещё, что тут происходит, он снова медленно повернул голову к сержанту Клаусу, который монотонно говорил:
- Месяц назад опять открыли, побродили там, но так её и не нашли. Видать погибла всё-таки. Закрыли снова, вот… Ну, а ребёнка велено отдать отцу. Что тут ещё добавить?
Эвлар, кажется, не осознал ещё, что ему только что сказали. Зевран снова поднёс к глазам листок.
«Единственное, что меня задело, Эв, так это твоя ложь. Нет, я, конечно, понимаю, что ты вернулся к своему Зеврану, и хотел скрыть от него эти свои похождения, но мне-то мог сказать! Тем более, торговцы мне ещё когда про этого ребёнка говорили: дочь Командора. Якобы мать и не скрывала этого. Но ты всё отрицал, когда я рассказал это тебе. Знаешь, Эв, тяжело думать, что друг так поступил с тобой и с женщиной, которая его любила. Но за свои поступки нужно отвечать. Теперь, когда дитя осиротело, тебе и надлежит заботиться о нём. Судья тебе – Создатель. А я только лишь исполняю долг и заодно надеюсь, что ты задумаешься, наконец, над тем, как следует вести себя мужчине, которого когда-то называли Героем Ферелдена».

Зевран швырнул письмо и выскочил из флигеля, оттолкнув монну Виту. Палач освободился от девочки, всё ещё цеплявшейся за него. Двинулся к выходу. Названная сестра его не удержала. Сержант Клаус позвал: «Эй! Мне-то ехать надо!» И только Эллеан, с живейшим интересом наблюдавший эту сцену, заявил девочке: «Ты здесь останешься. Класс!» Она не понимала по-антивански, и Эллеан применил скромные познания в долийском:
- Охотник дома. Насладись теплом и пищей, и телом отдохни.
Душа твоя спокойна: ты, охотник…
- …в лесу не одинок.
- Точно! А мы только с охоты. Хочешь, покажу оперение фазана?
Попытка взять девчонку за руку обернулась протестом и гримасой угрозы, однако Эллеан не придал этому значения, просто пошёл вперёд, к брошенным на крыльце мешкам, и принялся копаться в них. Долийка приблизилась, села на корточки, сминая мешавшую ей длинную юбку, и с интересом принялась разглядывать фазанью шкурку и сброшенный олений рог, подточенный мышами.

- В первый раз вижу, что она не огрызается, - заметил сержант Клаус.
Монна Вита пожала плечами. Она не могла сообразить, о чём говорят дети, и вообще не знала, что ей теперь делать, поэтому обрадовалась, когда во флигель вошёл Альдо – её муж.
- С кем ты оставил малышей?
- Тебя не волновало, с кем они были вчера.
- Всё, я иду.


* * *

- Зевран, открой!
Дверь спальни оказалась закрыта изнутри. Эвлар дёрнулся в кабинет, но и между комнатами оказалось заперто. Он снова постучал:
- Зевран! Надо поговорить. Слышишь? Не делай глупостей!
Там – нервные шаги от стенки к стенке. Ругательства сквозь зубы. Грохот и звон предметов, попавших под руку. Он не откроет.
Резкий удар подошвой сапога. Щеколда с треском вывернулась, распахнутая створка хлопнула о стену. Зевран внезапно захлебнулся собственным дыханием. Сбивчиво прошипел: «Пошёл отсюда вон!» И повалился на кровать, спрятав лицо в подушки. Эвлар мог ожидать чего угодно, но только не такой истерики. Он обхватил трясущиеся плечи, с трудом удерживая от попытки вырваться. Поцеловал друга в затылок, в ухо.
- Зев, это недоразумение. Успокойся.
- Не трогай меня! Уходи!
Всё-таки он силой удерживал Зеврана, пока тот не пришёл в себя. Рыданья стихли и дыхание выровнялось. Только лишь сердце по-прежнему стучало, будто птица в клетке. Эвлар заставил возлюбленного сесть, принёс ему воды.
Зевран судорожно отхлебнул глоток и вдруг опять завёлся. Он выплеснул воду в лицо Эвлару, швырнул кубок о стену и вскочил.
- Ты врал мне! Почему ты врал?!
Последовали две пощёчины, вторая не достигла цели. Долиец крепко сжал его запястье.
- Сейчас ты успокоишься, тогда поговорим.
Он вышел, и Зевран почувствовал себя настолько мерзко… Увидев своё отражение в зеркале, он бросился к умывальнику. Так выглядеть было нельзя.
«Браска! Попробуй жить в этом говённом мире, если тот, кому ты поверил больше, чем себе, обманывал тебя все эти годы! Нет в мире совершенства. Правды нет. Верить нельзя ни одной сволочи!»
Холодная вода, холодный разум. Сейчас необходимо только это.


* * *

Палач вернулся к флигелю. Дети сидели над развороченными вещмешками, и увлечённо обсуждали поход Эллеана. Слов парню не хватало, он рисовал палочкой на земле животных и, как ни странно, девочка догадывалась, что он имел в виду.
- Такого цвета был зверёк. Как твоё платье.
- Идиотского?
Какое-никакое, а чувство юмора у неё было.
- Точно! В какой помойке ты его нашла?
- Мне его дали в Башне. И ещё кучу всякого тряпья, а моё выбросили. Я ведь там прожила два лунных цикла, а ничего на смену у меня не было.
- Наверное, долийская одежда тебе идёт.
- Идёт, когда не рваная.
- Чанита тебе что-нибудь красивое сошьёт. А когда мы поедем в город…

Сержант Клаус, с тоскливым видом, возвышался над перилами. Вот так в Антиве живут эльфы! Тут, понимаешь, на посту в холод и зной, а здесь… Одна серьга в ухе долийца потянет на полгода жалованья. Кинжал на поясе мальчишки стоит не меньше, судя лишь по ножнам. Сиськи Андрасте! Докатился. Эльфам только и осталось угождать! Уши у них, как у животных, даже шевелятся. Тьфу! Но задание есть задание. И если правду говорят, что это – бывший Командор, который спас Амарантайн, тогда не так позорно обращаться к нему, как к господину.
- Вы будете писать ответ, мессир Махариэль?
- Конечно, буду.
- Поторопитесь. Я и так лишних два дня торчу здесь. А у меня пассажирская запись на корабль и всё уже оплачено.
- Не беспокойтесь, Вам дадут коня.
- Спасибо, но… я не силён в езде верхом.
- Тогда Вас отвезут.
- Другое дело, - успокоился военный.
Эвлар вошёл, поднял измятое письмо. Текст его повторял рассказ сержанта, только в конце был основательно приправлен упрёками. Ещё один! Друг и любовник не поверили его словам. Впрочем, как тут поверишь, когда налицо доказательство с косичками. Махариэль расправил отмеченные сургучной печатью со знаком корабля «Falco» записи о пассажирах и выписанный Командором личный документ на имя Силанны Эйлинель. Он отчего-то вздрогнул. Он вышел к детям. Чуть коснувшись плечика эльфийки, просил её подняться.

- Итак, Силанна.
- Иримэ.
- Тут написано…
- Мама звала меня Иримэ. Это имя я себе выберу, когда буду взрослой.
- Лучше Элата, - подсказал Эллеан. Девочка фыркнула и показала зубки.
- А что? Она же длинная, как жердь! Который тебе год?
- Скоро двенадцать!
- Скоро? – переспросил Палач, прикидывая, когда именно.
- К Последним Гусям, - потупилась долийка. Да уж, скоро! Но ведь детям так хочется скорее повзрослеть! Бывший Страж командор прикинул: всё сходилось. Но ведь не может быть, чтобы мужчина совсем не помнил… Или может? В конце концов, Веланна – маг. У них однажды было… Нет, не совсем то, от чего могут получиться дети, но магия – такая вещь, что тут ни в чём нельзя быть до конца уверенным. Он осторожно тронул согнутым пальцем подбородок девочки. Не такой узкий и заострённый, как у матери, уверенный, и даже чуть тяжеловатый. Брови похожи, но глаза под ними синие, а не зелёные. Светлая кожа, не подвластная загару. И косы цвета тёмной меди.
Из размышлений его снова вырвал голос Эллеана:
- Вот я и говорю, что длинная. Мне вот будет уже четырнадцать, а ты выше меня на два вершка.

- И папка говорит, что в твоём возрасте пора готовиться к экзамену на Ворона. А ты опять валяешь дурака. Взял вещи и привёл в порядок. Живо.
Зевран остановился рядом. Эллеан запихал в мешки всё, что из них рассыпалось, и поволок поклажу к дому.
- Мать тоже на меня орала.
- Эй, разве я ору на него?
Зевран понял, что девочка произнесла, но автоматически ответил по-антивански. Кажется, она тоже поняла по тону его голоса, но фыркнула и отвернулась.
- Эв, я орал на Эллеана?
- Не особенно.
- Нам нужно… это обсудить.
- Да. Заплати гонцу за беспокойство, и вели запрягать. Я пока напишу ответ.
- Постой, запрячь повозку? Ты собираешься отправить их назад? Эвлар, конечно, ситуация нерядовая, но это твой ребёнок. Как бы ты не поступил со мной, с нею так поступать ты не имеешь права!
- Зевран, повозка только для сержанта.

Во флигеле имелись письменные принадлежности, потому не было необходимости возвращаться в дом. Эвлар не клялся в своей правоте, он только попросил Алистера узнать, что можно, о Веланне. О её клане и о родственниках. Пока его не слишком тренированные в скорописи пальцы выводили букву за буквой, Силанна наблюдала за движением пера.
- А ты не будешь на меня орать?
- Я постараюсь.
- Красиво пишешь. Командору, да?
- Да. Я прошу не прекращать поиски твоей матери.
- Если захочет, то вернётся.
- Ты думаешь, она жива?
- Я думаю, она опять ушла искать свою сестру.
- И как она думает выбраться обратно?
Силанна подозрительно прищурилась:
- Для моего отца ты слишком плохо знаешь мою мать.
- Иримэ, я даже не знаю, твой ли я отец. Веланна ничего не сообщила мне о тебе.
- Поэтому и не злюсь. Она сказала, ты не знаешь обо мне, поскольку думаешь, от поцелуя дети не рождаются. Но моя мать – волшебница.
Перо сорвалось, перечёркивая подпись, спикировало на пол.
- О, Эльгархан! От поцелуя? Девочка, ты ещё мала, чтобы я мог с тобой поговорить на эту тему, но… Думаю, у нашей монны Виты это получится.
- Она ведьма, как моя мать, да?
- Магесса. Вы с ней прекрасно можете общаться по-ферелденски. Кстати, ты грамотна?
Девочка снова фыркнула. Она подошла к тумбочке и вытащила весьма истрёпанные книги. Две были сборниками сказок и стихов, написанных на общем языке, но третья, в переплёте из змеиной кожи, даже на вид являла собой ценность.
- Когда ведьма увидела эту книгу, она очень просила дать её ей почитать. Только я не дала.
- Она же на староэльфийском!
- То-то же!

Сержант зашёл за своим вещмешком. Эвлар поспешно запечатал своё послание к Алистеру и передал ему. Снаружи флигеля послышался цокот копыт: открытая коляска, запряжённая парой великолепных рыжих лошадей, подкатила к крыльцу. В ней уже размещались кухаркина племянница с кучей пустых корзин, посыльный с письмами, вооружённый Ворон и, собственно, возница.
- Приятное с полезным, - вполне обычным бодрым голосом напутствовал Зевран, сопровождая воина. – Держите, - и вложил в руку Клауса пять золотых монет. - Успеете до корабля посмотреть Матушку-Атниву, чтобы потом рассказывать всю жизнь за рюмкой кофе и вспоминать на старости лет это незабываемое приключение. И не забудьте посетить лучший бордель.
- Вообще-то я женат, - всё ещё недовольным тоном буркнул сержант.
- Ох, моя атниванская неосторожность! Тогда купите для сеньоры Клаус побольше заморских гостинцев и она непременно отблагодарит не хуже куртизанок.
Гильдмастер толкнул колесо, и, проводив повозку взглядом, обернулся.
- Видишь, Эв, наш сержант, оказывается, женат. Его супруга никогда бы не узнала, чем он тут занимался, но он не хочет этим заниматься, потому что когда-то дал ей слово. Как мило… Впрочем, кому я это говорю! Слова, слова…
- Давай не будем при ребёнке.
Их противостояние грозило снова перейти в скандал, оба с трудом держались. Но к счастью в этот миг раздался гонг из кухни.
- Пойдём, покушаем, - Эвлар кивнул названной дочери.
- С вами? Сейчас.
И побежала к умывальнику.
- Дело гораздо проще, чем казалось, - произнёс Зевран. – Чему-то её в Башне научили.


* * *

Обед не клеился. Зевран отложил вилку сразу – надолго его боевого задора не хватило, Палач немного посидел, попробовал кусок, бросил под стол собаке. Поднялся. Вышел.
Плотник едва закончил ковыряться с выбитой щеколдой.
- Мне трудно говорить здесь, - сказал Зевран, закрывая за ним дверь.
- Здесь или где-то ещё… Это необходимо.
- Да.
Он оперся о гладкую столешницу. Смотрел в окно. Спиной чувствовал, что возлюбленный не сводит с него глаз. И что теперь ему сказать? И так всё ясно…

В столовой, в это время, обстановка была куда менее напряжённой.
- Вот эту штуку можно есть руками.
- А не прикалываешься?
- С чего бы?
- Вы, городские, любите прикалываться.
- Так я тебе не сити-эльф, а сын Гильдмастера. Я – Антиванский Ворон. Слыхала о таких?
- Ха. Не дорос ещё.
- И ты до ведьмы.
- Я ещё не волшебница.
- А жаль.
- Почему жаль?
- Так.
Эллеан покрутил вилку, нанизывая на неё рядами кусочки овощей и макароны. Магом быть интересно. Полезно иногда. Только опасно. Прежде всего, даже не потому, что ты теоретически способен впустить в свою земную сущность демона, а потому что могут в Круг замести. А ещё потому, что ты не можешь первому встречному сказать: «Привет, я маг». Ты должен тщательно скрывать свои способности и в то же время развивать их, учиться правильно ими владеть. Эльфёнок научился многому за эти годы, но не с кем, кроме монны Виты, даже поделиться своими успехами.
- Я думаю: Элата…
- Иримэ.
- Какая разница? Я думаю: мы с тобой кто друг другу? Родственники?
- С чего это?
- Ну… мой отец и твой отец… Они же вроде как…
- А, поняла. В городе это сплошь и рядом. Только долийцы так не делают.
- Ну, сделали уже, чего уж?
- Не ори. Вилкой ткну.
- Долийцы не ведут себя в гостях, как волки.
- Но я-то уже не в гостях.
- Угу. Выходит, мы не родственники. Как тогда относиться?
- Когда сходятся муж с женой и у них уже есть дети, обычно они называются друг другу братьями и сёстрами. Сводными, разумеется.
- Ясен пень. Только давай лучше будем как друзья?
- Друзья, это когда кому-то вместе хорошо.
- А брат с сестрой, это когда им плохо, но всё равно вместе! Пускай уж лучше будет хорошо, да?
- Очень надеюсь, - заявила девочка скрипучим голосом.
Беседа протекала медленно, поскольку Эллеан обычно говорил на антиванском и только после пытался обратить свои мысли в форму языка предков. Поэтому закончили обед раньше, чем разговор.
Взрослые не явились.

Зевран долго смотрел на буйную зелень за окном. Взгляд останавливался на каком-нибудь цветке, на птице, на пробегающей собаке – на чём угодно, только бы не начинать это.
- Вообще, ты должен был сразу поверить мне, не слушая ничьих доводов.
- Я и поверил бы. Но доказательство слишком материально.
- И что мне делать? Как убедить тебя?
- Не врать. Ты до сих пор не понял, что меня так выбило? Я был уверен в тебе на все сто. Я голову бы заложил за то, что ты меня никогда не обманешь. Но в мире нет ничего постоянного. Увы.
- Зев, есть одна деталь…
- Только одна, ты прав. Твоя ложь.
- Зевран…
- Молчи. Дай мне сказать. Когда мы вновь сошлись в Антиве, поняв, что это – то, что мы с тобой познали вместе – настоящее, то… Браска! Я бы понял, если бы у тебя за это время, время нашей большой разлуки, что-то с кем-то было. Я смог бы это пережить, поскольку сам тогда тебя покинул, чтобы решить свои дела. Чтобы не втягивать тебя, тогда ещё и раненого, в такую заваруху. Это было не бегство, Эв! Это была любовь.
- Я знаю.
- Заткнись. Тогда ты этого не знал. Но ты надеялся. Ты разыскал меня, мы снова были вместе. И это было счастье, такое счастье… Мне никогда этого не забыть. И когда мы, в конце концов, поговорили о том, что было с нами в эти месяцы, по разные стороны океана, счастье нашего воссоединения как будто повторилось. Знаешь, я так гордился тем, что выдержал разлуку и не поддался ни одному соблазну, и тем, что ты передо мною чист. Нет, я бы принял твои похождения в Амарантайне, как принял тот проклятый ритуал с Морриган. Те обстоятельства вполне тебя оправдывали. Это нельзя назвать изменой.
- Можно. Поэтому я…
- Эв, я просил тебя заткнуться. Пока что вежливо. Знаешь, что меня так… так подкосило? Что ты мне врал. Зачем? Чтобы я, как покорная супруга, наивно верил, что от мужа пахнет духами оттого, что он споткнулся в парфюмерной лавке? Эв, что тебе мешало мне признаться: «Да, Зев, у меня была связь с какой-то бабой! Десятью бабами! Сотней проституток! Но это ничего не значит, потому что я решил вернуться к тебе навсегда!» Что, трудно было так сказать? В конце концов, я же не требовал от тебя откровенности. Мне бы хватило и такого варианта: «Знаешь, Зев, давай не будем говорить о мелочах. Теперь мы снова вместе и только это важно». Но ты не сделал даже этого! Ты мне поклялся, что был верен. Для чего? Хотел меня порадовать? Да, признаю, поднял ты моё самолюбие. Что же, чем выше заберёшься, тем больнее падать. Пускай у меня не было бы дополнительного повода тешить себя твоей абсолютной верностью, но я бы знал, что ты мне доверяешь, и что я тоже могу доверять тебе.
- Зевран…
- Хочешь покаяться?
- Нет. Я хочу понять…
- Что теперь будет? Прощу ли я тебя? Наверное, да. Я прощу. Я не могу перечеркнуть все эти годы. Всё, что мы пережили вместе. То, как страдали, расставаясь, боялись не своей гибели, а смерти любимого. Сколько преодолели испытаний. Как радовались встречам и таяли в объятиях. Это всё будет вновь, Эвлар. Нет, не сейчас. Когда-нибудь потом, когда я это… смогу переварить. Но ты нанёс мне рану, шрам от которой никогда не заживёт.

Чувствуя, что опять краснеет нос, Араннай глянул в зеркало. С неким удовлетворением обернулся, заметив, что Палач стоит, закрыв лицо руками. Гордость подначивала антиванца: недурно было бы в отместку довести любовника до слёз. Его раскаяние наверняка бы тронуло Зеврана. В конце концов, какая разница, что было у него сто лет назад в грёбанной Башне Бдения с какой-то ушлой бабой, затеявшей родить от Командора! И эта ложь… Любой мужик соврал бы. Верно? И сам Зевран… Нет, нет! Кому угодно, а Эвлару – никогда! Поэтому он и был оскорблён до глубины души. Его кумир упал на землю. В грязь. Плачь, кайся, умоляй. Может быть, я и снизойду, а может и помучаю тебя, лгунишка.
Он подошёл поближе. Эвлар отнял ладони от лица. Нет, он не плакал, но он глубоко переживал.
- Хочешь мне что-нибудь сказать?
- Да. Зев, мне очень жаль, что я невольно стал причиной…
- Заткнись. Ты не с того начал.
- Тогда послушай, что меня насторожило: Силанна Эйлинель.
Фамилию он произнёс, растягивая звуки.
- Ну и… Где я мог это слышать?
- И верно: где? Моя мать была из этого рода. И, кстати, Эйлинели бледные и тёмно-рыжие. Махариэли же, чаще всего, светловолосые.
- О, поздравляю. Ты переспал с двоюродной сестрой?
- С восьмиюродным братом, если точнее.
- Угу. А я всё думаю: с какого перепугу я – блондин? Махариэлевская кровушка!
- Не ёрничай. Силанна не особенно похожа на Веланну. Но если та из рода Эйлинель, то объяснимо наше сходство. Моя так называемая дочь может быть похожа… скажем, на свою прабабушку, которая могла одновременно быть моей прабабушкой.
Зевран уже порядком успокоился. Его натренированный жёсткими испытаниями ум Ворона искал дальнейшие пути. С этим ведь надо было как-то жить. И хотя сердце всё ещё щемило от обиды, язык уже срывал эту обиду.
- Ты хочешь мне сказать, что твоя ведьма врёт? У вас в проклятой Башне было так много эльфов, от которых она могла, так сказать, подцепить ребёнка? Причём, в то время, когда ухлёстывала за тобой. Будь ты мужчиной, наконец! Сознайся! Сам говорил, что вы были достаточно близки и едва не сорвался однажды на интрижку.
- Внезапно так…
- Ну?
- Мы целовались. Один раз…
- Один раз, но целый час! – Зевран, за неимением ничего швырнуть, громко хлопнул дверью. Снова заходил по комнате.
- Почти что так. Как-то вдруг оказались рядом и вдруг почувствовали, что мы, может быть, нужны друг другу. Да, блохи Фен-Харела! Целовались. Но я это прервал.
- В какой момент? Не слишком поздно?
- Опять ты издеваешься? Веланна очень рассердилась на меня, поскольку я опомнился и прекратил это безумие. Наверное, кто-то в Башне думает, что мы с нею… Люди ведь обожают плести интриги. Но, Зев, этого не было! Или… или я ничего не помню.
- Вот что ты сейчас мелешь? Я бы ещё поверил, с горем пополам, что можно опоить до умопомрачения женщину и сделать с ней что хочешь, а утром убедить её, что вы спали отдельно, но Эв, эта забава требует от мужчины хоть какого-то движения. Поэтому что-то ты должен помнить, даже если был пьян как Огрен.
- Не помню.
- Эв, мы сейчас сказали всё. Когда созреем для другого разговора, тогда поговорим ещё. И вот что: пока не раскаешься, пока я не почувствую, что готов тебя простить, не смей меня касаться. И вообще… Пойди, что ли, спать на чердак.
- Ладно. Посплю во флигеле. Завтра мы с дочкой прогуляемся к долийцам.
Зевран сейчас же сменил тон.
- Ребёнок едва перенёс дорогу!
- Она – долийка. Она хорошо знает лес.
- Ты что, хочешь её, отдать? Пристроить в клан? Эв, если ты такое учудишь, то я скажу, что я тебя совсем не знаю. Что ты сказал бы обо мне, если бы я оставил Эллеана в той учебке? Думать не смей. Твоё дитя, - он хмыкнул. – Пусть даже родилось от поцелуя, ни в чём не виновато. Силанна, или как её там, останется у нас.
- Конечно, Зев. И всё-таки мы прогуляемся к долийцам, пока они не откочевали.


* * *

Наутро Эвлар Махариэль опять собрался в лес. Девочка была рада такому путешествию. Умей она ездить верхом, можно было и сократить дорогу, но с галлами долийка не была знакома, а покататься на коне ей никогда никто не предлагал. Их путешествие продлилось почти полную неделю.
Зевран скучал. Однажды снова плакал ночью, разжалобив себя. Друг был где-то в лесу, демоны знает где, а мог быть рядом, вот в этой постели. Наутро, даже не позавтракав, рванул на корт, в лохмотья изрубил кинжалами чучело из сырой лозы и закидал метательными лезвиями чучело из соломы. Дела были заброшены. К счастью, помощники и управляющий не подводили, Вороны и в поместье, и в Антива-Сити, действовали как надо. И всё уже вертелось, вроде как без Гильдмастера. Гильдмастер целый день посвящал фехтованию и спаррингам, выматывал скачкой двух жеребцов и, наконец, решительно открыл сезон купания в озере.

- Почему так? – спросил Эллеан, ковыряя вилкой ужин.
- Почему что?
- Почему когда я нашёлся, Эвлар обрадовался мне, как бы родному. А когда у него дочь обнаружилась, ты бесишься.
- Что, так заметно?
Мальчик вздохнул.
- Зря она появилась, да?
- Не зря, Эллеан. Она есть. Родная кровь Эвлара. Мы её примем, разумеется. Я постараюсь её полюбить, как дочь. Но… понимаешь, у нас разные обстоятельства. Поэтому я… рассердился на него.
- Я посчитал.
- Что?
- Возраст. Малявка родилась, когда вы с Эвларом уже были вместе.
- Тогда к чему ты спрашиваешь?
- Подумал, вдруг ты его бросишь. Папа, ты этого не сделаешь?
- Нет, нет… - Зевран отодвинул тарелку. – С чего ты взял, что мы расстанемся?
Собака под столом села на задние лапки и, уморительно сложив передние на брюшке, выпросила-таки кусочек от ужина Гильдмастера.
- Розка, если научишь своего хозяина строить такие глазки, я буду подавать тебе даже по постным дням!
Эллеан не был удовлетворён подобным замалчиванием темы.
- Если бы мне любимый изменил, я бы не выдержал, наверное.
- Любимый? – Араннаю почему-то не хотелось, чтобы сын повторил его стезю в любви. – Или же всё-таки любимая?
- Да всё равно. Это ж кошмар какой-то!
- Я поинтересуюсь: ты кого-то конкретного имел в виду?
- Ты чё, па? Я, слава Создателю, этой фигнёй не маюсь. Просто представил.
- Лучше и не представлять. Но, сын, это было давно. К тому же мы оба подозреваем, что мать Силанны, ведьма, его околдовала.
- Да, это может быть! – Эллеан уцепился за соломинку, не зная, что в пятидесяти милях к юго-западу стоянка клана привечает двух долийцев.


* * *

«В обоих есть родство», - хагрен-целитель оказался помощнее монны Виты. Магесса не сумела этого определить и даже не смогла сказать наверняка, есть ли у девочки магические склонности. Хагрен давно сотрудничал с Гильдмастером, но не по своей воле. Он ещё помнил, как лет десять тому назад лихие Вороны на лошадях окружили стоянку клана, захватывая женщин и детей в заложники. И как с чёрной кобылы спрыгнул стройный светловолосый эльф и заявил: «Я знаю, родственные связи тут не помогут, поэтому я забираю эту девушку с собой. И если вы хотите получить её живой и невредимой, верните мне живым и невредимым этого бойца». Потом на одеяле принесли Эвлара, усыплённого травами. Множество ран были правильно обработаны по-людски, но с точки зрения долийских магов, тут было над чем поработать. Они работали. Они сравняли с чистой кожей каждый шрам, восстановили сломанные кости, разрубленные мышцы. Боец будто родился заново, он не страдал больше от старых ран. Зато хагрен Айнон и маг-хранитель клана Ивеллиос каждый миг помнили, как страх за жену и внучку. Они возненавидели Гильдмастера в те дни, но после продолжали с ним общаться, поскольку он сдержал данное слово, вернув девушку в клан с богатыми дарами. Махариэль, узнав, какой ценой далось его лечение, приложил силы, чтобы примирить долийцев со своим возлюбленным. И они примирились. Тем более, мир оказался выгоден.

- Родня? – переспросил Эвлар.
- Ты сомневался? – удивилась Силанна. Хагрен добавил:
- Не могу сказать, насколько близкое родство…
- Он – мой отец! – крикнула маленькая ведьма. Да, кстати, ведьма ли? Ивеллиос едва коснулся её лба.
- Магии нет.
- Как нет? Моя мать – лучшая волшебница Вендинга! А я просто ещё не доросла, мне ведь нет и двенадцати. Ведь до двенадцати ещё проявится?
Хранитель как-то странно перевёл взгляд с неё на Эвлара и обратно. Покачал головой и хотел их покинуть.
- Постой, Ивеллиос, пожалуйста. Мне нужно знать.
- Нет. Не проявится.
- Я не об этом. О роде Эйлинель тебе что-то известно?
Хранитель призадумался.
- На одной из стоянок сокрыты записи тридцатилетней давности. Я могу привезти их. Но могу вспомнить кое-что и так.
Он принялся припоминать каких-то Эйлинелей из своей молодости, из другого клана. Наконец вспомнил прадеда, три дочери которого, волей судьбы, вышли замуж в своём роду, а сыновья, как маги, были переданы в два ферелденских клана. Эвлар продолжал делать вид, что слушает, хотя ему лично было лишь это интересно: дед его матери оставил несколько потомков в его родном клане, а его брат в Вендинге. Что ж, получается, они с Веланной всё же родственники, а значит и с Силанной-Иримэ. Сходство его и подвело.
Или же нет?
- Ивеллиос, ещё один вопрос. Довольно глупый, но… Иримэ, погуляй.
- Не надо. Здесь гулять опасно. Подожди там. Что ты хотел узнать, Махариэль?
Эвлар смутился. Он чувствовал себя подростком, которого волнуют неопределённые сомнения, а как спросить об этом, он не знает.
- Хранитель, может маг настолько завладеть сознанием другого, что тот не помнит, что творил?
- Маг крови – может.
- Нет…
- Что случилось?
Участие гордого старца тронуло ферелденского Героя. Он не хотел никому доверять такую тайну, но что оставалось делать?
- А может маг… магесса зачать каким-то необычным способом? О,Эльгархан! Я понимаю, что несу полную чушь, но всё-таки, кроме богов, кто-то способен это сделать?
- Нужен мужчина. И тебе ли этого не знать?
- Семя? Или достаточно… крови, слюны… я не знаю… Ивеллиос, мать этой девочки… Я никогда не спал с ней. Или не помню этого. Но как такое может быть?
Это была душевная трагедия. Хранитель, повидавший много судеб, впервые сталкивался с таким случаем.
- Легенды говорят, что может. Но это о богах, древних героях. Кто может теперь точно знать, где правда.
- Но правда мне крайне важна!
- И что? Если ты будешь знать, что не причастен духом и сознанием к зачатию ребёнка, ты бросишь дочь?
- Нет, никогда!
- Тогда не смей корить богов за то, что они не хотят тебе открыть всех тайн.
Айнон, слышавший этот разговор, вмешался менее дипломатично:
- Какая тебе разница? Иным боги и вовсе не дают детей. Хватай свою дочурку, пока она не выщипала галлам все вибриссы, и начинай воспитывать!


* * *

- Значит, ребёнок у магичек получается от поцелуя? Эвлар, кому ты уши натираешь!
- Да я совсем не то хотел сказать. Просто Веланна очень даже могла…
- Понял я, понял. Ты всё ещё пытаешься мне доказать, будто ни в чём не виноват. Эв, я тебя прощаю. Прощаю потому, что значит так Создатель порешил или там Эльгархан. И ситуация была такая, что тебя оправдывает. Только прошу тебя: не ври мне больше никогда. По мелочам, конечно, можешь врать…
- Да я не вру тебе!
Он вышел, хлопнув дверью. Ещё два дня они почти не разговаривали.
Силанна была вся в себе, но при этом ничуть не унывала.
Ей не особенно понравилось в поместье, разве что множество животных, не всегда годных на еду, но очень интересных. Собаки, кошки – с ними она могла возиться бесконечно. Лошади тоже интересовали, но были слишком велики, и она пока не решалась проехаться верхом.
С людьми совсем не разговаривала, кроме монны Виты. На остальных фыркала, если пытались говорить с ней назидательно. Если же вежливо, то проявляла снисходительность и просто их не замечала. Силанну невзлюбили все, но она находила собеседников в лице Эллеана и отца. Гильдмастер тоже удостаивался реплики-другой, причём довольно дружелюбных.
Но это было пока всё.
И отношения хозяев никак не изменились.

Зевран первым не выдержал. Несколько диалогов были прерваны, поскольку Махариэль включил гордого Палача. Но антиванец всё же затащил долийца в спальню.
- Долго ты будешь невинной девочкой прикидыватся? Признай свою вину. Я вижу, что ты мучаешься. Ну, почему такой упрямый?
- Я жду. Когда-нибудь мы оба смиримся. Но наши отношения не будут прежними, пока ты не поверишь мне.
- Они не будут прежними из-за тебя!
- Давай ещё раз: Зев, я признаю, что мы с тобой попали в странную историю. Да, я пока не осознал, как всё это случилось. Но я действительно не помню, как Веланна могла меня использовать. Мы с ней не очень хорошо расстались, причиной тому именно несостоявшийся роман. Маги-долийцы не отрицают, что маг крови способен так изменить разум, что можешь вообще забыть, кто ты такой, не то что с кем ты переспал. И всё-таки…
- Эв, я хотел бы тебе верить.
- Так начинай.

Вечером он не стал искать убежища во флигеле, в конюшне, на чердаке – явился в спальню. Зевран решил, что просто хочет сменить бельё, поэтому не обращал внимания. Но тот из ванной сразу направился к кровати.
- Эй! Ничего не перепутал?
- Нет. Моё место здесь.
- Нет, милый мой. Пока ты не…
- Сядь рядом.
Хорошо ему было говорить! Рядом желание обнять его стало ещё сильнее. Но Зевран выдержал.
- Что ты ещё придумал?
- Я перебрал воспоминания. Зев, я не помню… вернее, помню, каждый день и час. Не было ни одного случая провала в моей памяти, когда бы я мог сказать: в голове было смутно и я не знаю, что делал. Разве что когда нас вырубил каким-то газом или магией Архитектор. Но и тогда Веланна тоже была как тряпка.
- Ага! И Архитектор произвёл над вами опыт по размножению! Эв, у тебя богатая фантазия.
- Я этого не говорил и это у тебя богатая фантазия. Вот и подумай. Потому что я никак не могу вычислить, когда именно… Я всё до дней сложил. По этому выходит, что ребёнок был зачат в тот самый вечер, когда мы с Веланной целовались. Может такое быть, что она со злости от моего отказа пошла и отдалась кому-то из прислуги?
- Ха! А что, твоя Веланна разве не была упрямой как табун ослов? Разве ты не описывал её, как злюку и гордячку? И как совсем не дуру. Такие не дают кому попало, Эв, у них всегда есть цель. Вспомни хоть Морриган.
- Она меня любила.
- Нет, это ты её любил.
Эвлар покачал головой. Он был уверен, что колдунья вернула бы его, если могла. Он удержал Зеврана, собиравшегося встать. Тот сел на место, но сейчас же отнял руку.
- Не трогай меня.
- Сколько это будет продолжаться?
- Пока я не прощу тебя. Пока обида не перегорит до основания. И ты мог бы этому посодействовать, во всём признавшись и раскаявшись.
- Зев, меня не за что прощать. Либо Силанна – не моя дочь, либо моя, но неизвестно как это случилось. Да, выглядит всё это полным бредом, но Вел как-то это сделала без моего участия. Зев, если бы надо мною надругались, скажем, когда я был в плену, ты тоже стал бы обвинять меня в измене?
- Нет, что ты? Нет! – он потянулся к милому, но задержал порыв. Чувства боролись с разумом. Могло такое быть, что Эв действительно ни в чём не виноват? Да, это было бы чудесное решение, но дети-то от поцелуя не родятся. Всё-таки он переспал со своей проклятой ведьмой. Пусть один раз. Пусть вправду этого не помнит. Но сознавать это было настолько тяжело, что Араннай просто себя не узнавал. Давно у него не было проблемы, которую он бы переживал так долго. И всё-таки, пока осадок не пройдёт, они не лягут рядом.
- Ладно. Спи здесь. Должно быть ты устал таскаться по всему поместью в поисках уголка, где можно преклонить голову. Отдыхай. А я на чердак.

Эвлар не стал с ним спорить. Ночью он поднялся в убежище Зеврана, взял его на руки и отнёс в спальню. Прикидывался спящим его милый или же вправду крепко спал, история умалчивает. Проснулись они рядом. И, хотя между ними больше не возникало близости, этап непонимания и ревности окончился. С виду всё было замечательно, но место ссоры заняла борьба характеров. Зевран продолжал мучить друга оскорблённой гордостью, а тот упёрся в нежелании признать свою малейшую неверность и хоть какую-нибудь слабость к вендингской колдунье.
Такое противостояние должно было окончиться каким-нибудь неординарным случаем.


* * *

Два дня погода не давала выбраться из дому. На третий снова засияло солнце. К полудню оно так прогрело землю, что Араннай, вместо сиесты, решил пойти на озеро. Эвлар отправился за ним. Застал его уже в воде. Нарочно медленно разделся, привлекая внимание возлюбленного, поплыл к нему. Но Зевран ускользнул. Эвлар повернул в сторону, и он почувствовал, что продолжает делать глупости. И, тем не менее, хотелось одержать верх. Поэтому опять не было сказано ни слова. Прохладная вода требовала закончить плавание, и вскоре оба эльфа выбрались на пляж, делая вид, что они незнакомы.

Эвлар укрылся от палящих лучей под кустом чернотала: его белая кожа не выносила солнечных ожогов. Зато Зевран с удовольствием растянулся на песке. Солнце его любило, и всякий раз доказывало это, красиво освежая бронзовый загар и высветляя волосы почти до цвета чёсаного льна. Он нежился в тепле одновременно разогретого песка и золотых лучей. И ещё знал, что любимый его внимательно разглядывает. Зевран едва ли не телесно ощущал, как взор долийца движется вверх по ногам, затем усилием воли, быстро перемещается к затылку и снова медленно, как будто гладит… плечи, лопатки, позвоночник… Воображаемая ладонь, в который раз, остановилась у крестца и вновь повела по спине. Да хватит скромничать! Погладь, где хочешь! И уж давай по-настоящему, довольно из себя изображать оскорблённую невинность!
Сквозь марево тепла, Зевран почувствовал еле заметное движение, и тень накрыла его голову. Он ждал прикосновения и хотел его, но вместо этого Эвлар, кажется, снова спрятался под своим тальником. Какого…
- Что тебе? – он сердито сдёрнул аккуратно сложенную ткань.
- Не убирай: голову напечёт.
- Иди в лес! Там не напечёт…
Зевран сердито смял в комок рубашку, которой прикрыл его Эвлар, и швырнул в него. Долиец вздохнул и отвернулся.

Вдруг его ухо тревожно дёрнулось: кто-то идёт. В общем, ничего удивительного, в поместье ведь полно народу. И все знают, что именно этот небольшой пляж облюбовал хозяин. Даже если кто и решил тут искупаться в его отсутствие, заметив издали, что место занято, пойдут искать другое. Но издали был слышен длинный монолог Эллеана о боевых ножах и о победе в трёх спаррингах подряд.
То, что он изъяснялся по-эльфийски, как бы коряво это у него ни получалось, натолкнуло на вполне определённое умозаключение.

Рука Эвлара моментально метнулась за брошенной рубашкой. Зеврану же не оставалось ничего, как принять наиболее пристойную позу, какую только позволяло его положение застигнутого врасплох.
- Эй, погоди! – крикнул Эллеан. – Там занято.
Но девочка не поняла по-антивански. Она прошла мимо отдыхающих к кромке воды, потрогала её босой ногой, и принялась снимать одежду. Всю. Мужчины могли только переглянуться, пока она невозмутимо развешивала на ближайшей ветке свои тряпки. Эллеан присвистнул.
- Что? – долийка повернулась, одновременно завязывая косы на макушке. Не получив ответа, она вошла в воду по грудь, обвела вокруг себя какие-то пассы и поплыла.
- Я это… ну… тоже пойду купнусь, - привёл всех в чувство Эллеан.
- Эй! – осадил Араннай сына. – Это вот не надо.
Тот оставил в покое завязки на подштанниках.
- Да не, я только подтянул. А чё, ей можно, да?
- Сегодня можно, - буркнул Зевран. – Не вздумайте топить друг друга! – крикнул вслед. И, убедившись, что дети уплыли довольно далеко, поднялся, отряхивая песок, что щедро нагрёб себе на бёдра.
- Эв, мог бы мне свою рубашку уступить! Тебя и так в траве не видно, а мне пришлось сидеть, как девственница, сжав колени.
- Скромность внезапно одолела? – хмыкнул Эвлар. – Или песок попал, куда не следует?
- Давай, посмейся!
- Хм… я помог бы тебе от него избавиться, но ты же теперь недотрога.
- Ещё что скажешь?
- Искупаемся?
Зевран хмыкнул в ответ, пошёл к кустам и принялся натягивать одежду. Он стоял очень близко, долиец чувствовал запах разгорячённой солнцем кожи. Хотелось нежно её гладить, как представлял недавно. Не отпускать.
- А ты куда собрался?
- С тобой.
- Тогда давай подождём детей.
- По-твоему, они дорогу не найдут?
- Эв, ты с головой дружишь? Если они такими темпами продолжат знакомство, не думаю, что мой сынуля ещё долго будет воспринимать твою дочурку как сестру.
- Зевран, я постараюсь объяснить ей, что в этом обществе не принято купаться голыми.
- Особенно, после того, как она нас с тобой увидела.
- Ничего страшного. Она считает нас своей семьёй, а себя маленькой. Зевран, ей лишь одиннадцать. О чём ты вообще тревожишься?
Антиванец задумался, потирая подбородок и деловито уперев руку в бедро. Его сейчас не волновало, что взгляд любовника снова ласкает обнажённый торс. Не время.
- Эвлар, ты рассмотрел её внимательно?
- Силанну? Зев, я что, псих, детей разглядывать?
- Нет, нет. Просто… Знаешь, мысли такие…
- Так говори.
Но Араннай пока не соизволил поделиться.
Дети подплыли к самой мелкой воде, продолжая плескаться и хохотать.
- В первый раз слышу, как она смеётся.
- Романтик. Слушай-ка, заставь её надеть хоть что-нибудь, и поползли домой. Эй, поросята! Вы сейчас вывозитесь хуже, чем были! Ну-ка, ополоснитесь и живо сюда. О, прах Андрасте! Эв, как это будет по-долийски?
- Не беспокойся, они поняли.
- По-моему, Эллеан ни черта не понял!
Тут же раздался короткий визг и крик мальчика: «Ах ты, кошка!»
- Живо сюда!
- Папа, она царапается!
- Зачем ты её макнул в воду? Я кому велел не баловаться такими вещами!
- Тут уже мелко ведь!
Зевран медленно выдохнул и подтолкнул сына к его одежде. Тот не очень торопился, глядя, как названная сестрица выкручивает волосы и расплетает их.
- Эллеан!
- Что ещё, па?
- Ты что, надел штаны на мокрое бельё?
- А что, надо было снимать его при ней?
- Недавно ты готов был это сделать. Пойди вперёд, переоденься и будем ужинать.
Эльфёнок с сожаленьем посмотрел на тонкую фигурку с распущенными волосами, скрывшими бы её до ног, не будь они мокрыми, как верёвки.

Эвлар приблизился к ней:
- Дален, зачем ты оцарапала Эллеана?
Девочка фыркнула.
- Твои волосы высохнут за полчаса, а его ранки на несколько дней останутся. Он не сможет забыть твою злость и не захочет снова с тобой играть. Ты этого хотела?
Силанна посмотрела на Палача, поджав губы, и проскрипела недовольно.
- Я догоню его и попрошу… больше не делать так, чтоб я царапалась.
- Хорошо. И ещё: когда придёшь купаться в следующий раз, не снимай нижнюю рубашку или возьми с собой тунику вот такой длины.
Глаза эльфийки удивлённо распахнулись.
- Но тут же все свои!
- Обычаи этой страны не велят детям показываться голыми, - он провёл на уровне пояса, - С такого роста. А ты уже гораздо выше.
Она поймала его пальцы.
- Знаю, в дурацком Ферелдене то же самое. Но в ванне-то можно купаться голой?
- В ванне можно. Теперь оденься и беги, поговори с Эллеаном. И постарайся сделать это так, чтобы он тебе улыбнулся.

- И как успехи, воспитатель? – Зевран от души наслаждался выдержкой своего друга, прекрасно зная, что скоро положит ей конец.
- Попрошу Виту объяснить Иримэ некоторые вещи.
- Уж попроси. Хорошо, что она на нас наткнулась, а не на моих Воронов.
- Зев, они не посмели бы обидеть её!
- Здесь, в поместье, не посмели бы. Но ты явно не туда смотришь. Эвлар, стукни меня по голове, если этой красавице одиннадцать лет!
- К концу осени будет двенадцать.
Эвлар остановился и задумался. Прижал пальцы к вискам. Ему и в голову не приходило разглядывать «своё» дитя, но всё-таки Зевран был прав: фигурка Силанны определённо указывала, что она, возможно, уже девушка, а не ребёнок.
- У неё чуть заметны, но всё-таки уже заметны женские признаки. Знаешь, Эвлар, сдаётся мне, что твоя пассия…
- Не моя, Зев!
- Твоя Веланна кинула тебя через бедро. Носом о землю. Девчонка года на два старше, чем мы думали. А это значит…
Палач растерянно посмотрел на просиявшего вдруг Аранная.
- Значит, что ты мне не соврал.
- Но, Зев, мои слова тебя не убедили?
- Да, мне хотелось тебе верить, но понимаешь ли, это так трудно, когда тебе подсовывают такое доказательство. Значит, у твоей юмористки уже был ребёнок. Несколько месяцев, что вы были знакомы, она молчала о таком забавном факте. Прятала карты в рукаве. Какая дальновидность! Я познакомился бы с этой дамочкой…
- Не понимаю… Почему Велана это сделала? Если ей нужно было пристроить своего ребёнка, на случай беды…
Зевран расхохотался.
- Да мстит она тебе, чего не ясно? За то, что ты её не… это… не оценил, когда она хвостом перед тобой вертела. Милый, ты сейчас выглядишь, как беспорочная сестра на исповеди, я со смеху помру! Ты – олух, но, по крайней мере, не предатель.
Палач скрипнул зубами.
- И я этому рад, - поспешил успокоить его Араннай. И, не давая своему любимому опомниться, обнял его за шею и зашептал на ухо: «Одна зловредная песчинка всё-таки попала мне в штаны и страшно досаждает. Поможешь её отыскать?»


* * *

В час, когда страсть влюблённых отступает перед нежностью, а та перед уютом и покоем,
Страж-Командор Башни Бдения Алистер Тейрин склонился над письмом.

«Ты будто в воду глядел, Эв! Не успел я отправить гонцов в лес Вендинг, ко мне пришли четверо долийцев – две женщины и два мужчины разного возраста. Они назвались семейством Эйлинель, и я сразу же вспомнил фамилию той девочки, которую к тебе отправил, якобы это твоя дочь.

Долийцы уже выяснили, что за причина заставила меня спрашивать о Веланне. Они искали в Башне её дочь, в намерении забрать к себе. Мне пояснили так: Веланна была замужем за их отцом. В своё время, он бросил семью, чтобы жениться на молодой волшебнице. Они прижили трёх детей и, хотя часто вздорили, но были вполне счастливы. Когда случился тот самый пожар, муж успел вытащить из аравеля маленькую девочку, две старшие погибли вместе с ним.
Я представляю себе это и думаю: так ли неправа была Веланна, пылая ненавистью к людям? С долийцами и так трудно договориться, а тут ещё один безумец, убил эльфийского ребёнка, так теперь даже воины боятся в лес ходить. Жаль, что тебя нет рядом, ты бы разобрался. Впрочем, я отвлёкся.

Когда Веланну выгнали из клана, то ей малышку не отдали. Скорей всего, она даже не знала, что та жива. Потом, когда история с Порождениями Тьмы окончилась, и колдунья снова стала общаться с сородичами, она забрала дочь. Но почему-то говорила всем, что это дитя Командора. Теперь, когда её не стало, Эйлинели хотят принять единокровную сестру, поскольку девочка не отвечает за грехи родителей. Мне еле-еле удалось им объяснить, что получилось. Услышав твоё имя и узнав, откуда ты, старший из них долго что-то прикидывал, и выяснил, что у вас с Эйлинелем общий прадед, и значит, все они приходятся тебе троюродными племянинками. Так что, если тебе захочется оставить девочку у себя, то ты имеешь на это право. Но её всегда примут в Вендинге. В конце концов, долийцы успокоились и ушли. Только тогда я вспомнил, что забыл у них спросить, когда же родилась Силанна. Я позже это выясню и сообщу тебе.

Право, теряюсь, верно ли я поступил, позволив себе осуждать тебя. Да и теперь ещё не разберусь, кто кому кем приходится. Если Веланна говорила правду, мне лгут долийцы. Но зачем? Если она мне солгала, а её соплеменники сказали правду, то я должен просить прощения за то, что тебе не поверил. Наверное, колдунья просто посчитала, что ты сумеешь позаботиться о её дочери лучше, нежели клан.
Эвлар, пожалуйста, не тяни с ответом. Я хочу знать, что происходит, и главное, не допустить, чтобы судьба ребёнка зависела от чьих-либо амбиций.

Всегда твой друг Алистер Тейрин».