Старое здание в Кожевенном квартале, за свою трёхсотлетнюю историю, уже горело. В последний раз – в прошлом году. К счастью, пожар занялся днём, и его жертвой стала стайка сельди, уже разложенной на противнях для запекания. Впрочем, у сельдей было утешение: если бы юным дарованиям вздумалось проявить отвагу на пожаре, они бы кинулись спасать обед с гораздо большим рвением, чем любого из своих наставников.
Но те, как и воспитанники «Приюта для сирот войны», не пострадали. По крайней мере, пока первые не выловили разбежавшихся вторых.
Другой вопрос, что заодно сгорели кабинеты мастеров, особенно хозяина учебки, да вместе с сейфом. Но деньги, до которых не достать, и вороха исписанной бумаги не очень волновали воронят. Для заведения это крахом не было.

Этим гранитным стенам ничто не могло повредить. Сгоревшие части из дерева и так требовали замены, а скудное имущество легко было восстановить. Личных вещей у обитателей учебки не было, по крайней мере, так считалось. Даже одежда, возвращённая из стирки, легко могла сменить хозяев, если те не побеспокоились её отметить и не сумели отстоять. Поэтому юное поколение Антиванских Воронов на несколько месяцев было переведено в загородные постройки монастыря. Бежать отсюда было легче, но некуда. Ни в лес, ни в чисто поле мальчишкам и девчонкам не хотелось. В деревнях не особо спрячешься. И что там делать? А до Антива-Сити топать было часа три, за это время даже самый ленивый сторож спохватится и живо организует погоню. Впрочем, как ни рвались на волю воронята, а здесь была кормёжка, крыша над головой и перспектива когда-нибудь стать уважаемым и сильным Вороном. Старшие, кроме того, рассказывали, что нынче стало хорошо: Гильдмастер Араннай не велит пороть до полусмерти и убивать на тренировках запретил. И мастера теперь не пристают к ученикам, а раньше, знаете, как было?.. Сейчас жить можно. Поэтому и не особенно бежали. На выезде учебка потеряла только одного воспитанника – десятилетнего эльфёнка. Тому, скорее всего, удалась повторная попытка. Один-то раз его поймали, задали трёпку, и вроде дурь прошла. А как-то вышел в город по простому поручению и не вернулся. Кто говорил – убили, кто надеялся на лучшее, кто осуждал его. Да так, поговорили и забыли. Вскоре ведь предстояло возвращаться в здание, пустовавшее почти целый год, и говорили только о том, как там будет теперь.


Суета началась с утра. Было похоже на учебную тревогу, только вместо учебного оружия раздали чистое бельё. Владелец заведения - сеньор Толано, лично прошёл по всем жилым комнатам, наугад срывая покрывала с постелей или пинком распахивая сундуки. Он ничего не комментировал, только рыкал, как зверь, если ему что-то не нравилось, подручные же не скупились на затрещины. У выхода его что-то насторожило, он дёрнул измятое одеяло с обшарпанной койки, и взору Толано предстала несвежая холщовая подстилка, явно потёртая грязными пятками, не столько в ногах, сколько посередине.
- А! Это коротышки?
- Он в карцере. Доставить?
- Поздно. Живо перестелить. А этого мурзатого, чем отмывать, лучше вообще никому не показывать.
Что «поздно», воспитанники могли лишь догадываться. Но, судя по внезапности явления, и по тому, как нервно перекосилась рожа мастера Толано, было нечто неординарное. Едва юные воронята оказались без присмотра, по комнатам пролетел слух, что к ним в учебку едет королева.
Но некоторые знали, кто к ним едет…


Четыре золотых коня с белыми гривами фыркали, испуганные запахом невыделанных шкур, что доносился из ремесленных построек. Красавцам не грозило попасть на живодёрню, однако мать-природа красноречиво их предупреждала: вот, что бывает с теми, кому не повезло появиться на свет в элитных конюшнях и иметь паспорт при рождении. Удерживая их от глупостей, кучер уверенно направил слаженную четвёрку к длинному каменному зданию с обширными надворными постройками. Карету окружало несколько всадников, а позади катила не менее великолепная упряжка, правда, не столь ярко украшенная.

Из экипажа легко выпрыгнул стройный господин и сам захлопнул за собою дверцу. Светловолосый эльф, слегка за тридцать. Впрочем, не приглядываясь, его легко было принять за юношу, по крайней мере, с точки зрения человека. Но, с этой точки зрения, эльф никак не должен был разъезжать в карете, разве что на запятках, в качестве лакея, и при этом ежечасно благодарить судьбу. Этот судьбой играл. И не только своей. Он прошёл через главный вход в здание, бросил встречающим: «Мне безразлично, удобны ли здесь кабинеты, я посмотрю казармы и воспитанников». И тотчас же уверенно направился в жилые помещения.
«Зевран Араннай» - шептали за его спиной те, кто знал его лично, гордясь этим знанием.
«Гильдмастер» - сообщали друг другу воронята и ждали от визита чего-то необычного.


С виду всё выглядело лучше, чем в иных подобных заведениях. За несколько недель Гильдмастер исхитрился объехать все учебки. Около двадцати воспитанников были отобраны им для собственного «Гнезда». Они не были новичками, уже прошли начальный курс жестокой обработки как жизнью, так и школой подготовки Воронов. Но ни один из них не был старше двенадцати: ведь предстояло ещё обучение под личным надзором Аранная. Года за три-четыре он надеялся довести до ума своих новых питомцев и привязать их к себе как лучшими условиями, так, может быть, и более светским образованием. Ему нужны были не просто элитные бойцы, а личная гвардия верных людей. Для них уже был выстроен тренировочный лагерь близ поместья «Рагнатела».
Зевран стремился поскорей туда вернуться. Хотелось погрузиться в мирные дела, проверить, как идёт строительство в деревне и переделка в доме, но главное – увидеть Эллеана. Теперь, когда окончились ужасные события войны за власть, было так странно думать, что раньше они не были знакомы и как-то умудрялись жить в этом мире друг без друга. И что из этого самого заведения, всего чуть больше полугода тому назад, отец похитил сына.

За этими детишками никто никогда не придёт. Их отдали задаром или продали, как скот, поэтому их жизни дорого не стоили. По крайней мере, до тех пор, пока велением Гильдмастера Антиванских Воронов, юное поколение не было защищено от неоправданной жестокости традиций.
Отправив мелюзгу на завтрак, Зевран, в сопровождении полудюжины охранников, среди которых выделялся Фич своим громадным ростом и Рикко – шустрый эльф с чёрными волосами, торчащими, как грива мула, весь в золоте, будто ривейнская танцовщица.
Первый надёжно возвышался за плечом атамана, второй был готов, в любой миг, исполнить сотню поручений или подать оброненную мелочь.
Владелец заведения Толано чем-то напоминал своего злосчастного предшественника – Грандмастера Бьяджи. Слегка обрюзгшее лицо, щегольской вид, лаковая трость, манжеты… Они были не столь пышными и вызывающими, да и сам мастер явно находился в лучшей форме, чем старик Бьяджи, возможно, сам проводил тренировки, во всяком случае, вином не злоупотреблял. Зевран мысленно пригрозил ему: «Молись, чтоб это сходство оказалось только внешнее».

- Здесь они отдыхают, - комментировал лично хозяин, провожая в огромный зал, уставленный столами и простыми табуретами. – Мы ведь прекрасно знаем, что невозможно сутками тренироваться, нужен и отдых. Сюда же два раза в неделю приходит грамотей, обучать их письму и счёту. И раз в неделю - беспорочная сестра из Церкви. Правда, она что-то… отказывается.
- А вы побольше книжек в шкаф поставьте.
Зевран видел пока только колоды карт и старые журналы. Несколько безделушек, явно сделанных учениками, скорей всего, служили им игрушками. Кипа исписанных листов и баночки с чернилами прятались под замком в другом шкафу. Но это было лучше, чем несколько истрёпанных афиш и торговых объявлений, по которым учили грамоте в Тревизо.

После Зевран осмотрел комнаты, подсобки, умывальные. Он дело знал, его не проведёшь белёными стенами и выметенным полом. Он встал на табурет, чтобы ощупать, не мокнут ли стены под карнизами, подёргал рамы: хорошо ли закрываются, и даже для чего-то пошарил по полу.
- Плесенью из подвала не воняет – уже плюс.
- Плесень сгорела.
Была это насмешка или же ответ, но вслед за похвалой послышалось первое замечание:
- Летние одеяла до сих пор? Вы тоже спите под таким, сеньор Толано?
Тут было бесполезно ухмыляться и объяснять, что эти недомерки ещё не заслужили ничего лучше. Босс проскрипел:
- Привезут со дня на день шерстяные.
Так нагло врать мог только опытный начальник заведения. И, разумеется, Зевран не мог рассчитывать, что воронятам светит что-то качественное, кроме высококачественной дрессировки.
- Выдать мешки из-под крупы, пусть стелют сверху.
Это неплохо помогает. Двойная мешковина, как второе одеяло. Когда тебе вдруг повезёт добыть такую штуку, можно и не напрашиваться в чью-нибудь компанию холодной ночью. Хотя, в компании тоже неплохо…
- Вытрясти не забудьте, как следует.

В конце длинного коридора запах дегтярного мыла и вёдра с известью. Здесь чёрный ход на улицу, через который носят воду, наполняя множество бочек для умывальной, бани и туалета. Деревянные решётки на полу помывочной ещё не покрылись склизким налётом. Вода в ёмкостях не протухшая.
Кивок проверяющего успокоил сеньора Толано. Но тот не погнушался открыть и следующую дверь и как-то механически вскинул руку, запустив пальцы в глиняную плошку слева от косяка. Браска! И трещина на том же месте!
- Фитиль весь выгорел задолго до пожара и вместо масла – пыль.
- Сделаем, если Вы считаете, что…
- Нужно. В темноте всякое бывает, знаете ли. Но выполнить моё желание невозможно, потому что масла сюда налить нельзя: рожок разбился двадцать лет назад. Сегодня же купить. И ещё тут подставки сделайте. Маленьким детям крайне сложно этим пользоваться.
- Ничего, жить научатся.
- Если мне вскоре доложат, что методы обучения жизни не изменились, то вы, сеньор Толано, сами детство вспомните, поскольку будете ходить в пелёнки.

В повадке и голосе эльфа ни нотки угрозы или гнева. Но, может быть, именно эта беспечная усмешка надёжно гарантирует, что так и будет.
Он продолжал держать пальцы на краю битого светильника, уставившись в маленькое окно под потолком.

Почему-то замолчалось. Замолчалось и вспомнилось.
Холодный каменный пол в туалетной комнате учебки под босыми ногами двенадцатилетнего мальчишки, чужие руки, которые держат его, как распятого, прижав к стене и короткий и смачный удар под дых.
"Получи, остроухий!"
Им по четырнадцать и они люди - они больше и сильнее. И их, выволокших из постели засыпающего эльфёнка, тоже больше. Их трое. А он один.
- Эй, не по лицу, лицо ему не попорть, а то нам потом бошки открутят.
- А я не по лицу.
Еще удар, от которого темнеет в глазах, и остается судорожно хватать ртом воздух, и хочется выругаться грязно, как вышибала в родном борделе, но дыхания не хватает.
А потом приходит межрасовое понимание. Оно приходит, уверенно отворив дверь и небрежно поигрывая заточкой. На его плечах в лунном свете видны еще не успевшие зажить татуировки, а улыбка, выражающая радость встречи, расползается почти до острых ушей. Слёток. Эльф. И удерживающие руки отпускают малолетку-Зеврана, от чего тот медленно сползает по стене, закрыв глаза, и пытается перестать корчиться.
Слышны несколько коротких ударов, вскрик, звук убегающей пары ног и падающего тела. Почти мгновенно - снова удар, борьба. Зевран приоткрывает глаза и видит, как межрасовое понимание волочёт за волосы дёргающегося любителя распускать руки к отверстию уборной, резкой подсечкой валит его навзничь и опускает головой внутрь.
"Еще один такой понт - утоплю там, к свиньям собачьим, утоплю".
Второй из четырнадцатилеток, валявшийся у стенки, приходит в себя и быстро покидает помещение, вставая с четверенек на ходу.
"Ты меня понял? Утоплю. Даже когда съеду отсюда - специально приду и утоплю".
Руки межрасового понимания отпускают волосы своей жертвы, и та распластывается по полу, не решаясь шевельнуться.
Слёток подходит к сидящему у стенки Зеврану, молча окидывает малолетку взглядом и бросает ему заточку.
"Да уж," - говорит он, разворачивается и молча уходит.

Зевран улыбнулся самому себе.
"Это все память... Это всего лишь моя память..."


А здесь память была совсем другой. На этот ринг выходили как на бой до первой крови, так и на выбывание. Зевран не хотел вспоминать, кого и скольких победил. Что с ними стало, если выжили. Как сам получал раны. Уже сколько-то лет он рекомендовал ограничители на боевом оружии, но только в этом году мог серьёзно требовать расплаты за нарушение.
Сейчас, под впечатлением от своей поездки, в отсутствие возлюбленного Серого Стража, Зевран иногда долго не мог заснуть по вечерам. Как-то надумал, что уже спас больше жизней, чем загубил. И почему-то вспомнилась магесса Винн, доставшая его когда-то своими проповедями о нравственности. Он отвечал ей шутками и подковырками, которые она не сразу понимала, и потешался от души, когда старушка злилась. Но ведь, по сути, был во многом с ней согласен. Во всяком случае, в том, что не следует отнимать жизнь, когда возможно этого не делать.

Мишени, чучела, песок, пополам перемешанный с опилками, хорошо впитывает кровь и не даёт скользить. В загоне несколько весьма паршивых овец и коз. Первые жертвы. Как только перешёл из новичков в разряд ученика, ты не получишь мяса на обед, пока не убьёшь кого-то из них. Потом – бойня в устье залива. Бычка способен завалить с одного удара только опытный слёток – выпускник. Некоторые могут срубить голову – это особый шик. Сдирание шкур, зачистка, потрошение – дело не из приятных, но для зелёной молодёжи там – самое место. Привыкнув к видам, от которых дамы грохаются в обморок, а сверстники испытывают тошноту, юные воронята учатся цинизму и жестокости. Не злобе, нет. Эмоции не нужны Ворону.

Красивый паренёк с холодным взглядом поймал барана за ногу, вывернул, опрокидывая, и, смачно скалясь, перерезал горло. Браска! Да ему это нравится! Нехорошо… Пытаясь утвердиться перед важным гостем, подросток ловко рассёк мягкие части головы животного, извлёк язык, и бросил одному из младших. Тот дёрнулся – не смог поймать. «Краб косолапый! Подбери и проследи, чтобы сварили это для меня». Нож очертил дугу перед лицом ребёнка, явно угрожая.
Наставник рявкнул: «Ботс! На место! Все уже видели, какой ты ловкий!» Он оглядел стоящих в ряд воспитанников, мельком оценил реакцию Гильдмастера, каковой не было.
«Кто-нибудь ещё хочет показать удар?» Не менее десятка ребятишек сделали шаг вперёд. Он поднял руку, чтобы указать, но взгляд Зеврана, чиркнув по нему, остановился на высоком эльфёнке, выбритом наголо. Тот, с равнодушным видом, и скрещенными на груди руками, смотрел на происходящее. Он умудрялся сохранять достойный вид, даже будучи длинным и нескладным, с особенно торчащими из-за отсутствия волос ушами. Возможно, он вообще был где-то далеко. Зевран приподнял палец и тренер крикнул: «Альбо!» Бритый вышел навстречу козочке, выпихнутой из загона дежурными, спокойно к ней приблизился, почесал меж рогов, погладил по боку рукой, с лезвием, слегка придерживаемом двумя пальцами. И вдруг животное внезапно сникло, и оказалось лежащим на песке. Незаметный удар милосердия. Это одно выверенное движение, что рассекает сердце пополам, вызывая мгновенную смерть. В бою такого чёткого приёма не вычудишь, но вот долийцы…

Стоит прикрыть глаза, и я вижу тебя, как наяву. Так странно знать, что между нами земли и моря, что есть в мире преграды, неодолимые здесь и сейчас. Но каждое мгновение в разлуке я возвращу тебе любовью, нежностью и страстью, когда вернёшься. Эвлар, мой Серый Страж… тоскую без тебя.

…долийцы так режут оленей и волков, если приходится идти на них с ножом.

Наставник, в это время, орал на воронят, желающих показать свои приёмы убийства: «Всё! Хватит! И так сегодня обожрётесь! Готовьтесь к спаррингу!» Что-то вокруг происходило. Зевран вздохнул. На месте каждого эльфёнка, да что там – любого детёныша, он представлял своего сына. Верно ведь говорят: эмоции мешают Ворону. Но надо было завершить эту работу.
Ему нужны были лишь несколько ребят лет десяти-двенадцати, но он смотрел всю тренировку и общий спарринг три часа подряд, поскольку хотел видеть в деле каждого. Подручный что-то тщательно записывал, с его слов. Уровень подготовки явно рос с возрастом и, соответственно, этапами обучения. Старших насчитывалось втрое меньше, чем новичков, это понятно, выбывают. Но непонятно, как вот эта девочка, на пятом году обучения, ещё не вылетела вон. Зевран протянул руку к ассистенту тренера, тот подал учебный нож. Гильдмастер встал с заботливо принесённой кем-то табуретки, окликнул: «Эй! Бросаю!» Девочка взвизгнула и ухватилась за плечо. «Дура неповоротливая!» - прошипел её наставник. Зевран шагнул вперёд:
- Почему не отбила или не увернулась?
- Я… не успела.
- Но я предупредил, что брошу.
Она вот-вот заплачет. Араннай обернулся к своему телохранителю: «В карету её!» Он прошёл вдоль ряда выстроившихся по ниточке детей. Девочек было ещё пять. Эта, с кошачьими глазами, несомненно, добьётся успеха. Одна эльфийка, вполне симпатичная, но стриженная клочьями, и с явными следами частых драк. Ривейночка не старше девяти - смуглый дикий бесёнок. Она вызвала вполне однозначные ассоциации. Две остальные явно не стоили внимания. Зевран указал охранникам на этих трёх. А после выбрал нескольких мальчиков, в число которых попали оба сегодняшних убийцы. Их отвели в дорожную карету.
Их лидер сразу же закрыл спиной окошко в дверце, и заявил: «Гильдмастер набирает себе гвардию. Если кто скажет слово против меня, зарежу, как того барана». Мальчик не думал, разумеется, что кучер и охранники, которые могли услышать разговор, тоже принадлежат к особой касте – Воронам.
Дети притихли, понимая, что их ждут перемены.


- Пьетро! Ты здесь всё это время прятался?
- Здорово, Фич!
Главный охранник Аранная – рыжебородый великан, дружески хлопал по плечу коренастого мастера-наставника, отчего тот шатался, как паралитик.
«Ну вот. Нашли осведомителя…» - грустно подумал сеньор Толано, прикидывая, во сколько ему обойдётся эта ревизия. Выезд Гильдмастера, благодаря заранее подготовленным подставам, передвигался из города в город так быстро, что толком не успели сообщить, что именно он проверяет. Знали только, что берёт некоторых детей с собой и… якобы казнил кого-то из держателей учебки, то ли в Бринлау, то ли в Тревизо. Сейчас бумаги показать попросит…
«Морто! Пойди там документы приготовь!» Высокий тип с повязкой на глазу – наставник по фехтованию и правая рука хозяина учебки, ответил: «Да, мастер Толано», - и поспешил открывать кабинет.

- Меня интересуют, для начала, не новые бумаги. Распорядитесь принести… Так, какой это год?
«Мне нужен список того выпуска. Много там было эльфов? Четыре-пять, наверное. Найти будет нетрудно. Только вот жив ли тот парнишка, что не позволил меня искалечить? Больше двадцати лет прошло…»
- Архив сгорел, Гильдмастер, - сально ухмыльнулся Морто. Единственный глаз недвусмысленно оценивал внешние данные эльфа, невзирая на его высокий статус. Зевран кожей почувствовал его поганый интерес, и изо всех сил постарался снова не представлять себя учеником. Здесь было очень неуютно. Начальник подтвердил:
- Гильдмастер, к сожалению, архив не сохранился. Сгорели все шкафы с бумагами, включая важные расписки. И, знаете, даже сейф с несколькими сотнями золотом… Вот, право же, судьба-злодейка!
- Разве пожар не начался в столовой?
- Да, тут недалеко, потом посмотрите. Мы хорошо кормим воспитанников. На что они нужны голодные?
- Так и не подтвердилась версия, что это дети подожгли учебку?
- Мы думаем – из-за соломы. Осень была довольно мокрая, дрова сырые, чтобы разжечь напихивали вороха соломы. Искры так и летели. Вот, видно и… не повезло.
«Не повезло… Жаль, не найду я своего спасителя. Он доказал мне, в тот страшный момент, что в этом мире можно жить… Но нужно стать сильнее…»
- Что ж, посмотрю, сколько у вас воспитанников по бумагам.
Зевран вздохнул и склонился над гроссбухом, вполне доверяя охране свою безопасность.

- Сеньор Толано, меня информаторы подводят, или я недосчитываюсь нескольких учеников?
- За этот год шестеро выбыли.
- Выбыли? – золотистые глаза играют искрами, и не вполне понятно, когда они побалуют теплом, когда обожгут вспышкой готовности к атаке.
- Все проданы ремесленникам за отсутствием способностей. Расписки о продаже есть. И вот, отмечено: шестеро на повторном выборочном спарринге ранены и получили условно добивающие удары.

Жёлтые искры скрылись под опущенными веками. Наверняка, Эллеан Араннай прошёл бы это испытание. А дальше? А случайности? Ворон не должен от них зависеть. Ворон не должен оказаться неудачником, а ведь удача не всегда сопутствует даже лучшим…
Эллеан… Помыслы Зеврана сосредоточились на сыне, который ждал в поместье. Неверно было оставлять его, особенно после жестоких испытаний, выпавших этим летом. Тем более, в отсутствие Эвлара, который принял его, как родного. Как тяжело без них… Ворон не должен чувствовать? Какая чушь!

- Толано, я, хоть университетов не кончал, считать умею.
- Вы… об эль… О воспитаннике, что пропал весной?
«Что ты мне голову морочишь? – думал сеньор Толано. - Слухи слухами, но стоит посмотреть на тебя повнимательнее и вспомнить это остроухое отродье, многое проясняется. Сторож ещё когда мне говорил, что мол, последний зуб даю - знаю папашу этого эльфёнка! И хитро так подмигивал. Не приведи Создатель, мелкий понарассказывал ему о нас!»
Эллеан действительно иногда говорил с Зевраном об учебке. Но, к счастью для Толано, Гильдмастер думал сейчас вовсе не о том, чего он опасался.
- Дайте-ка списки.
Тетрадь, расчерченная по линейке. Десятки незнакомых имён и кличек. Своих или придуманных.
«Амаро Эллеан». В скобках местное прозвище - «Лео». В соседней клетке раса: «эльф». Приметы, возраст… и число с пометкой: «В розыске». Смешно. Ищите дальше. Сердце Зеврана сладко защемило: он дома. Он больше никакой не «Лео-эльф», а сын Гильдмастера! Ворон не должен чувствовать… Идите вы все к демонам! Впрочем, сейчас надо окончить дело.
- Вот. Борден. Гном. Что-то я не заметил гномов среди учеников.
- А, Борден? Хм… Постойте…
Сеньор Толано поднялся из-за стола и выглянул. За дверью один из наставников трепался, как старый знакомый с огромным стражником Гильдмастера.
- Пьетро, где там гномёныш?
- Он… эээ… отдыхает.
Толано обернулся:
- Прикажете его доставить?
- Нет. Дайте-ка угадаю: он, видимо, в отеле «Diamant». В номере «люкс». Нет? В салоне «Туфелька королевы»? Тоже нет? В карточном клубе? Или в кофейне на Пьяцца ди Роза? Опять не угадал… Где же он может отдыхать?
Зевран вышел из кабинета, и уверенно направился туда, куда ему ужасно не хотелось. В карцер.


На этой лестнице в подвал Зевран знал каждую ступеньку. Память, старательно запрятавшая эти знания подальше, теперь проснулась. Вбитые в камень скобы спилены. Наручников, цепей и сыромятных петель тоже нет. Исчезла страшная коллекция хлыстов и плёток, висевшая вот здесь на полстены, только одна осталась на крюке. Ещё остались две скамьи и узкое высокое ведро с мокнущими прутьями. Один, изломанный и высохший, валялся на полу, Толано осторожно запихнул его ногой за бочку. Ковш в бочке… Уж не для того ли, чтобы приводить в чувство тех, кто от боли потерял сознание?
«Мало ли что бывает… - бормочет Пьетро, чувствуя тревогу своего начальника. – Вода всегда внезапно может пригодиться».

Четыре двери по сторонам подвальной комнаты. В тех, что примыкают к наружной стене, под потолком маленькие оконца. Ближние – тёмные. И, хотя двери справа давно стали чуланами: куча мётел и швабр, какого-то хозяйственного хлама, то с левой стороны остались камерами.
Пьетро, привычно позвенев ключами, отпер тёмную.
Мальчик свернулся в комок на полу тесного помещения.
Сообразив, что не один, к тому же в камеру нагрянуло много народу, маленький пленник поднялся и вытянулся в рост. Рост его явно не дотягивал до пояса взрослого человека. «На выход!» – рявкнул Пьетро. Придерживаясь за стену, переступая, будто кошка по горячей черепице, мальчик выбрался из темницы.
«А вот и гном!» - сказал себе Зевран. Он приподнял завесившую лоб густую чёлку гнома. Так и есть: на лбу у него метка, грубо и неумело выколотая пером с чернилами. На эльфа удивлённо и измученно взглянули помутневшие табачного цвета глаза.
- От часа до пяти? – Зевран как будто пригвоздил Толано к полу. – Ребёнок провёл в подземелье около двух суток! Быстро, воды!
- Пьетро! – выдавил начальник учебки сквозь сжатые зубы.
- А я чего?.. Да… я забыл вчера выпустить парня. Ну, выспался он на полу. С гнома-то не убудет, - снова пробормотал наставник, расплёскивая воду из ковша.
- Забыл? – Зевран прищурился. – Если главарь приказывает, то Вороны не забывают.
- Гильдмастер Араннай, да, я посадил этого желторотого на целый день. У него обнаружили заточку. Ну, как с ними прикажете справляться?
- Если не можете, смените занятие, - брезгливо прошипел эльф. Толано тотчас же представил, как бы происходил этот разговор, останься они с Араннаем в этом подвале один на один. И почему-то не ощущал в себе уверенности.
- Почистить его, накормить, и ко мне в карету.


Устроившись в своём парадном экипаже, Зевран откупорил бутылку лёгкого вина.
Фич забрался к нему в карету, поддержать компанию. Рикко был пониже чином, но, как приближённый, мог находиться рядом с атаманом, хоть и не называл его по имени. Рикко достал из дорожной корзины кубки, ибо Гильдмастер не пил благородное вино из горла, достал посуду, пироги и фрукты.
Он сидел на краю диванчика, готовый выскочить в любой момент, и рассуждал:
- Столовка ничего. Жрачку попробовал - нормально, в помойку глянул – объедков там немного, но кости не сгрызают.
Фич сделал вывод:
- Если кости есть, то есть и мясо.
- Так мы же видели барана и козу! – Араннай посмотрел на Рикко.
- Их туши там в подсобке. Пока дежурные с ними расправятся – ужинать надо будет. Так что мясо для супа заранее заготовили. Толано не соврал: голодом тут не морят. Вы могли бы и сами попробовать, какая тут стряпня.
- Знаешь, Рикко, не хочется вдруг обнаружить себя мёртвым через пару дней, когда никто не разберёт, где тебя отравили, и даже не сумеет отомстить за твою преждевременную смерть.
Поэтому он и не торопился принимать угощение. Учебки были недовольны поведением Гильдмастера, поскольку их полная власть над малолетними воспитанниками, казалось, дала трещину. Это было не так. Просто, до действий Аранная, власти было чрезмерно много, но они этого ещё не поняли, как и не все, до сих пор, могли посчитать, что передача «выбывших» ремесленникам за выкуп выгоднее, чем их бессмысленные похороны на счёт заведения. Многие мастера детства не помнили и не хотели знать, что, потеряв сознание, боли уже не чувствуешь, что после пары часов взаперти, время сливается в тяжкое безразличие и может вызывать безумие. Что, непомерно унижая слабого, рискуешь разбудить злобу и мстительность. И что, как ни ласкай прижатое к подушкам юное создание, оно не чувствует того же, что взрослая любовница, и почему-то не испытывает благодарности к «доброму покровителю». Тем более… когда это случается против желания.
Зевран бросил в корзину кубок и тарелку, Фич вышел, став на страже у кареты. Рикко застелил противоположное сидение покрывалом и побежал звать воронят.

Первой в парадную карету влезла девочка, что не смогла отбить бросок ножа. Таких бойцов Гильдмастеру не надо. Гильдия тоже вряд ли в них нуждается. И всё-таки:
- Как зовут?
- Нита.
Дитя, привыкшее к дешёвой кличке… Разорванный воротничок зашит ровным стежком. Пальцы Зеврана тянутся, чтобы отогнуть ткань. Девочка жмётся и робко отклоняется назад. Он и так знает, что там: следы порочных губ. Браска! Даже зубов!
- Кто тебе покровительствует?
Молчание. Она не продержалась бы в учебке до среднего курса. Значит, это кто-то из подручных Толано, либо сам Толано. Впрочем, босс вряд ли будет рисковать, зная решение Гильдмастера. К тому же – дело на любителя. К услугам взрослых и успешных Воронов – любовницы и проститутки всей Антивы. Тот же помощник – одноглазый Морто, который подал документы, явно исходил слюной на юного красавчика, что завалил барана, да и Зевран весьма-таки почувствовал его оценивающий взгляд, во время посещения кабинета босса. Ему по нраву парни. Тогда кто?
Зевран приоткрыл дверцу.
- Фич, ну-ка разузнай у своего приятеля, кто ведает поставкой рекрутов.
- Бен Сарто.
Дверца вновь захлопнулась. И снова взгляд глаза в глаза.
- Он? Сарто?
Нита всхлипнула.
- Иди в казарму. Фич, давай другую девку.

Эта, стрельнув кошачьими глазами, сразу уселась в недвусмысленную позу, поглаживая себя по коленям, и провела язычком по губам. «Что, тоже Сарто? Она не выглядит забитой».
- Чего желаете, Гильдмастер?
- Тебя кто-нибудь обижает?
- Здесь? – она цинично засмеялась. – Меня все любят.
- Все, это кто? Наставники? Бен Сарто, например?
- Не всё же на малявках тренироваться!
- Ты тренируешься на Ворона. Из тебя выйдет толк. Но только если поймёшь разницу, между умелой соблазнительницей и блудницей.
- К чему это, Гильдмастер? – журчащий голос, томный взмах ресницами. Шнуровка безрукавки выскользнула из петелек. Будь ты постарше лет на пять, было бы трудно сохранять спокойствие.
- Вам нужны лучшие ученики, не так ли?
- Иди в казарму.

- Что, Зев, - хохотнул Фич. – Не охмурил котёнок?
- Из неё может получиться та ещё киска! Но знаешь, Фич, до этого она мне перепортит всех воспитанников и перессорит их. А после удерёт с каким-нибудь богатым папиком.
- Да, это может быть! Помнишь Беллину?
- Иди к демонам, Фич!
- Хо-хо!
- Я лучше привлеку её на свою сторону потом, если она всё ещё будет Вороном. Или убью, если пойдёт против меня. Давай других.

Эльфийка, стриженая, как попало, спокойно отвечала на вопросы.
Мелин. Одиннадцать. Стрелок. Что, арбалет? Нет, разумеется. Сверх головы не прыгнешь. Короткий лук. Складной – вообще можно спрятать в рукав. Прицельность у него плохая? Э, мастер! Вы же в курсе, что не оружие воюет, а боец! Зато в ближнем бою легко использовать короткую стрелу и наконечники, зажатые меж пальцев. Вот так.
- Последнее: твоя причёска.
- Зеркала не было.
Эльфийка отвернулась. Обшарпанные зеркала, с отбитыми краями, одно - лопнувшее от пожара, но всё-таки они имелись в умывальной.
- Наставник Сарто?
- Пусть только попробует!
Кулачок сжался, будто выкидывая «когти» - зажатые между суставов пальцев стальные наконечники. Впрочем, они неплохо получаются из жаберных костей макрели.
- Пойди в казарму, собери личные вещи и вещи маленькой ривейночки, и возвращайся в экипаж к ребятам.
- Гильдмастер Араннай…
- Что-то не так?
- Возьмите Альбо!
Ладошки умоляюще сложились, касаясь губ.

«Ослиные уши!» - послышалось вслед очередному кандидату, покинувшему дорожную карету. Он старше Эллеана на год-полтора, намного выше и наверняка сильнее. Зевран в двенадцать был помельче.
- Это сейчас кто крикнул? Ботс? Почему ты молчишь?
- Вы знаете.
- Ты и он – лучшие ученики среднего курса. – Скажи, почему я должен предпочесть тебя?
Мальчик почти что безразлично пожал плечиком. «Будто не знаешь: потому что эльф». Но водянистый взгляд не выражал эмоций.
- Ты не долиец?
- Нет.
- Откуда?
- Из Риалто.
- Сирота?
- Нет.
- Продан?
- Сбежал.
- Парень, я почему-то думаю, что ты уже сейчас готов выдержать пытки и получить звание Ворона. Давай, садись сюда. Колись: что за история?
- Я сам решил стать Вороном, пришёл сюда и заключил это… на обучение. Всё.
- Сколько ты должен вернуть учебке?
- Пятьдесят в первый год.
- За эти деньги я могу купить отличную лошадь!
- Купите лошадь, - бесстрастно согласился бритый эльфёнок. Он выбрал путь и следует ему. Он заколол козу, не дрогнув, не моргнув, но коза даже не почувствовала смерти. Зевран хотел заполучить такого рекрута. Юного эльфа бесчестно обманули, понимая, что перед ними очень перспективный ученик. За него самого могли бы неплохо заплатить, если бы его продали родители, но заведение выставило ему счёт. Чистая прибыль – тридцать золотых, не меньше, и это только «плата за науку».
- Альбо, что скажешь, если я выкуплю твой договор?
- Ваше право.
- Право-лево! Я тебя спрашиваю: предпочтёшь остаться здесь или служить у Гильдмастера? Почему ты опять молчишь?
- Вы сделаете так, как пожелаете.
- Можно личный вопрос?
- Вам можно всё.
- Что с твоей головой?
- Вши задолбали.
Врёт. Кожа чистая. «Причёска» ему явно не идёт. Уши торчат нелепо и придают ему ужасно несерьёзный вид. Какая-то особая история, но он не скажет. Это его личное.
- Я уважаю тебя. Выбирай.
Белёсая бровь дёрнулась:
- Мелин?
- Едет со мной.
- Я тоже еду с Вами, Гильдмастер Араннай.
- Иди, собирай вещи.
Эльфёнок кинулся открывать дверцу. Опомнился, чтобы сохранить достойную осанку. Повернулся. «Я уважаю Вас, Гильдмастер».

«Создатель! Что за страсти! – вслух проворчал Джей Фич. – За шкирку его и в карету! Ещё малявку черномазую зачем-то взял. Она на что годится? Зевран, ты сопли подтирать ей будешь?»
Товарищ Фича удалился, и он подпирал борт экипажа, скучая, в ожидании поездки. Всё и так было ясно: набрал детей, которые понравились, выписал фунт касторки мастерам за нарушения – и дело!
- Малявку я пристрою в одну семью. Рикко! Где там Рикко?
- Здесь, господин Араннай!
Побитый жизнью эльф, со множеством серёг в ушах, просунулся в карету.
- Пускай запрягают.
- А можно… можно этого?
Рикко приподнял на ступеньку мелкого тощего эльфёнка, такого же чернявого, как сам.
- Господин Араннай, давайте этого возьмём.
- Детский приют откроем? – ухмыльнулся Зевран.
- Постой там, Гиро. - Рикко спустил дитя с подножки и подобострастно уставился на своего славного атамана.
- Хороший такой, полюбился прямо! Буду за него отвечать, как за сынка.
С той стороны кареты Фич заржал: «Чё ж ты своей кухарке до сих пор сынка не сделал?» Рикко так и подпрыгнул:
- Я, что ли? Я? Это она рожать не хочет! Да у меня в Ансбурге дочка, старше твоих, и две в Салле - замуж давно повыходили! Только же не эльфийки всё равно.
- Что там за парень? Не из тех, что я смотрел? – Зевран устал от этой суеты и готов был сдаться.
- Нет, первогодок. Но такой шустрый. Я заплачу за него, а?
- Заплатишь. Забирай.
- Благодарю, Гильдмастер!
- Эй! Если не выучится, сам будешь его пристраивать!
- Выучится, он смышлёный. Гиро! Куда помчался? Иди в ту карету.
Зевран взглянул на Фича:
- Как думаешь, он сам нас повезёт?
- Сейчас кучера свистну.


Экипаж чуть качнулся, когда одна из лошадей внезапно осадила, чего-то испугавшись. Кучер и Рикко запрягали зототистых нарраганстеров. Надо ещё сегодня показаться в городе, заехать к компаньонам, а после нескольких часов в учебке хотелось рухнуть на сидение и спать. И неплохо бы, проснувшись, оказаться в «Рагнателе»… Увидеть Эллеана. Может… может, получить письмо от Эвлара…
- Болтают, что мы только эльфов отбираем.
- Нет же! Там ещё пять мальчишек, давай сюда по одному.
- Погоди, гнома привели.

Сейчас узник тёмного карцера выглядел пободрее.
- Заточку сам сделал?
- Да не заточку – шило из гвоздя.
- Поясни разницу.
- Зима скоро, - широким жестом юный гном обвёл округу, и указал на свои босые ноги. – Мне дали взрослые ботинки, с какого-то покойника, а они рвутся. Кто же мне на заказ пошьёт?
Зевран давненько так не удивлялся.
- Хочешь сказать, ты собирался починить свои башмаки?
- А то! И так полгода босый проходил. Холодно, чё…
- То есть, у тебя не было оружия?
- А нафига мне?
- Каждый мальчишка мечтает об оружии.
- Вы, господин Гильдмастер Араннай дайте-ка мне руку.
Табачные глаза из под тёмно-каштановой копны смотрели вполне честно и открыто. Зевран рискнул протянуть руку. Маленький гном так сжал её, что эльфу стоило усилия не дёрнуться назад, крикнув: «Пусти!» К счастью, ребёнок, обладающий силой мужчины, силу эту соразмерял.
- Силён…
- Я и руками-то кого угодно задавлю. А шило это, шило.
- Так объяснил бы мастеру, в чём дело, - сказал Зевран, потряхивая кистью.
- Так это… не успел…
Шило - это оружие. Зевран вспомнил свою заточку – первую, что дал четырнадцатилетний выпускник. Потом, кастет, который сделал из куска подковы. И костяное лезвие, доставшееся от долийцев. И деревянный нож Эллеана… У всех воронят было что-нибудь подобное. Как удержать детей от объяснимого соблазна стать чуточку сильнее? Но правило есть правило. Толано мог закрыть глаза на все эти заточки и кастеты, пока какой-нибудь из них не попадался на глаза или, чего доброго, не всплывал во время драки. Или ещё в одном случае: если кто-нибудь доносил наставникам.
- Тебя выдал… кто? Ботс?
Молчание.
- Альбо?
- Нет! Альбо – он хороший.
- Чем?
- Ну… ему бошку дёгтем вымазали ночью. А у него такие волосы, вот лучше, чем у Вас, камнем клянусь! Вы представляете, как жалко?
- Кто это сделал? Не наставник же!
- Тот, кто хотел, чтобы он походил на чучело и весь расстроился, когда Вы к нам приедете.
Зевран так и опешил: дети знали о его визите? Так: Сарто спал с девчонкой-киской, имя которой он забыл спросить. Морто, возможно… Кто его поймёт? Может он и не трогает подростков. Пока никаких жалоб не было. Но, тем не менее…
- Какая страшная история. Это когда было?
- Два дня, говорят, я в подвале просидел… Так вот тогда и было! Утром наш Альбо просыпается, а у него… Вот это. Самый ужас! Я говорю: «Волосы отрастут, не дрейфь, а вот ботинки мои сдохли окончательно». И вот он принялся орать на меня, чтобы я подавился этими ботинками, и что может быть, это я для него сделал гадость, но тут входит Мелин – тоже вся лысая. Вы представляете, что за история, Гильдмастер?
- Так почему Аль Бано всё-таки хороший? Может, он и донёс на тебя?
- Не-ет! На меня тоже донёс тот, кто знал, что я против него с голыми руками выйду. Вообще, - гном почесал свою растрёпанную копну, - они меня всё время донимают. Но силой им не справиться!
- А метку тебе кто поставил?
- Я не скажу.
- И как же сила?
- Связали и держали. Быка и то можно связать. Это нечестно.
- Борден, ты помнишь Эллеана? То есть… Лео Амаро?
Маленький гном внимательно посмотрел на Зеврана и до него дошло: солнечные глаза Гильдмастера он видел прежде. У своего товарища по учебке.
- У тебя нет надежды, Борден. За гномом не придут. Вряд ли ты – какой-нибудь потерянный принц. Скорее всего – от отца из низкой касты и брошен матерью. И почему-то на поверхности, а не в Глубинных Тропах. Ни одного гнома я не встречал среди воспитанников Гильдии, ты единственный. И Эллеан сказал мне: «Отец, забери Бордена, а то его убьют». Так кто убьёт? Ведь не наставники? И эта метка появилась у тебя после пожара, верно?
- Метку поставили, потому, что я предупредил, что загорится. Но я же не предатель. Я не сказал, кто собирался это сделать и сейчас не скажу. У нас не принято.
- И тебя не допрашивали после? Толано не велел тебе сознаться, кто поджёг учебку?
- У нас не принято.
Упрямец. Браска!
- Ты просто их боишься. Этого мальчишку, который хочет быть первым во всём. Но ты его сильнее. Чего тебе бояться, Борден? Не молчи, я – Гильдмастер. И если кто-то может защитить тебя, то только я.
Солнечные глаза притягивали, заставляли в них смотреть. Солнца так не хватало в тёмном каменном мешке, а здесь его было в избытке. Маленький гном поверил.
- Про себя можно говорить. Ведь это я делал взрывчатку.
Вот это «радость»!
- Ты умеешь?
- Ну… вспышка получилась. Они сказали, рыбу в заливе глушить пойдём. А когда я им эту штуку сделал, признались, что хотят в учебке устроить бум. Я им пытался объяснить, что все сгорят к свинячьим крысам. Но мне сказали: только разболтай…
- В общем, ты испугался, что тебя сочтут зачинщиком.
- Угу. А эти всё равно сочли меня предателем. Хотя я никого не выдал, нет. Сказал только, что знаю, что сегодня будет вспышка.
- Сеньор Толано заранее знал о поджоге?
- Сеньор Толано был в отъезде. Я сказал мастеру Морто.
Перед мысленным взором возникла ехидная ухмылка одноглазого. «Архив сгорел, Гильдмастер!» И его сальная улыбочка, когда красавчик Ботс резал барана.
- Что? Его заместителю? И что Морто тебе сказал?
- Он не поверил. Просто меня выпроводил.
- Тогда откуда Ботс узнал? А главное, почему то же самое не знает ваш начальник?
- Я… это… ничего… Я даже Лео не рассказывал! Я никому…
Если бы главный знал, что Бордену известно что-то о поджигателях, уж он сумел бы заставить десятилетнего пацана развязать язык! Скорей всего, владелец школы думает, что всё произошло случайно

Зевран лично проводил маленького гнома ко второму экипажу.
Охранник выпустил очередного мальчика. Тот в нетерпении едва ли не скрипел зубами:
- Гильдмастер Араннай, я думал, что заслуживаю вашего внимания!
- Этой учебке тоже нужны лидеры.
- То есть?! Вы что, меня не забираете?
- Может быть, после. Борден, заходи.
То, что Араннай выбрал для своей команды эльфа – главного соперника, ещё можно было понять: он тоже эльф. Но этого мерзкого гнома… Красивое лицо Ботса исказила злоба.
- Но я – лучший в учебке.
- И ты останешься здесь лучшим. Согласись, продолжать борьбу за первенство с Альбо и прочими воспитанниками, приехавшими из разных городов, куда сложнее, чем так просто избавиться от главного противника.
Мальчик упрямо глянул исподлобья, но вынужден был согласиться.
- И всё же, я Вам сразу не понравился.
- Нет. Просто Ворон должен контролировать свои эмоции.
- Лишиться чувств. Я знаю. Разве я сентиментален?
Зевран отвёл его в сторонку:
- Ты подавил добро. Теперь осталось справиться со злобой. В чувствах, чтобы справляться с ними, должно быть равновесие.
Парень, который ненавидит всех и всё, не нужен личной гвардии Гильдмастера. Оставшихся Зевран видел на корте. Особенных вопросов к ним не было. Он заглянул к ним: «Эй, воронята, кто хочет стать моими Воронами – на сборы пять минут».
Кучер и охранники дорожного экипажа готовы были ехать.
Но Араннай ещё не окончил сегодняшнюю миссию.


Семеро мальчиков и две девчонки с любопытством выглядывали в окна едущей кареты. Переговариваться они начали, только выехав из Антивы. Будет на новом месте то же самое или их ждёт новая жизнь?

Тем временем, Зевран вернулся в кабинет, в сопровождении своей охраны и с ящичком, наполненным деньгами.
- Что же, сеньор Толано, теперь – расчёт.
- Расчёт, Гильдмастер Араннай? Право, какие мелочи!
- Вы же не думаете, что я – какой-нибудь бандит? За всё надо платить.
Приятно удивлённый босс учебки, тем не менее, иллюзий не испытывал: если тебе так добровольно предлагают деньги, когда могут не предлагать, значит, потребуют взамен чего-то большего.
Один из стражей Аранная подал шкатулку с золотом, второй отмечал на листке, следя за тем, как одноглазый ставит пометки.
- По десять золотых за каждого ученика, тридцать за договор эльфа Аль Бано, а новички больше пяти не стоят. Да, кстати, гнома я бесплатно забираю, поскольку с ним вы поступили не по-правилам, а я не люблю нарушений.
- Случайность, дорогой Гильдмастер! Пьетро, за эту глупую забывчивость, проведёт ночь в той же камере, что и несчастный мальчик.
Самый высокий из охранников за спиной эльфа возмутился за своего знакомца:
- Пьетро в карцер?
- Да, Фич. Видимо, наш сеньор Толано уже в курсе, что мы наказываем тех наставников, которые нарушили новый регламент.
Тот вытер лоб манжетой, что отчего-то неприятно покоробило Зеврана. Дались ему эти манжеты!
- Говорят, мой коллега из Бринлау…
- Да, только из Тревизо. Там провели бои на смерть, поэтому Ваш несговорчивый коллега лишился головы. Коллега из Бринлау лишился только части организма и должности. Я ведь когда ещё велел считать воспитанников, независимо от возраста, детьми. С детьми кое-каких вещей даже животные не делают, не так ли? Да и у взрослых принято хотя бы спрашивать согласия.
Он походил по кабинету, чувствуя трепет тех, кто много лет вершил детские судьбы. Потом как будто вспомнил, вскинул палец:
- Правильно: Сарто. Бен Сарто – ваш поставщик рекрутов. Кастрировать его и выгнать прочь.
- Каст… Что?
- Вы всё правильно поняли. Девочку Ниту, или как её там на самом деле, передать белошвейкам. Из неё такой Ворон, как из нашего господина Морто верный человек.

И отступил к двери. И одноглазый, и Толано тотчас насторожились.
- Как, вы не знали, почему сгорели документы? Глупые дети заложили взрывчатку в печь, Морто воспользовался случаем, и в тот же день поджёг вот этот кабинет. Много урвать успел, да?

«Ты!» – прошипел Толано, выдёргивая спаду из своей щегольской трости. Его подручный выхватил из ящика стола короткие мечи. Зевран кивнул на дверь. Команда вышла.
- Два паразониума против спады, - с сомнением пробормотал Джей Фич.
- Два глаза против одного, - парировал Зевран. – И старая закалка против жадности.

Спустя немного времени, компания охранников, беседующих у белой кареты, расступилась, давая путь Гильдмастеру.
Навстречу ему двигался, придерживая окровавленный рукав, сеньор Толано.
- Гильдмастер Араннай… - Толано поклонился. – Квартиру Морто сейчас же обыщут. Уверен, большую часть денег он потратить не успел. И половина – Ваша.
- Благодарю. Я непременно постараюсь распорядиться ими ради просвещения юных воронят.
- Мы все стараемся для этого, маэстро.
«За одного битого…» - подумал про себя Зевран, прекрасно понимая, что недавний оппонент будет ему более предан, чем своему покойному Грандмастеру.
- Сеньор Толано, ваш непосредственный начальник Бьяджи приказал долго жить… И умирал он очень… нехорошо. А Вам и Вашей школе я желаю долгих лет процветания. От Вас зависит, чтобы моё пожелание исполнилось.


Джей Фич сопровождал Гильдмастера в его парадном выезде, сидя напротив, в белой карете.
- Странно ты поступаешь иной раз: не взял отличного бойца и красивенную деваху, пусть и в потенциале. Зато подобрал этого гномёныша. Да, он, говорят, сильный. Но бьётся только когда нападают. Пьетро сказал, что в железяках любит ковыряться. Только блаженный он какой-то, честное слово. Зачем он тебе, Зев?
Гильдмастер улыбнулся, прерывая снова нахлынувшую память.
- Межрасовое понимание.