Монна Вита смяла очередной лист бумаги. Схватка на верхнем этаже особняка принцессы Феррены выглядела эффектно, но уж очень неправдоподобно. Двадцать пять Воронов-соперников – это чересчур много даже для героя её авторской хроники жизнеописания Гильдмастера. Неудивительно, что Араннай был вынужден сигануть из окна прямо в канал. Если не... если не присочинил. Кстати, и слово «сигануть» резало слух монны Виты, как только она попыталась его произнести, чтобы определить, как оно пишется.

* * *

Задание в столице было выполнено и полагалось от души расслабиться. Альдо Торнеро, подсчитав убытки, прикинул, что прокутил и проиграл-таки гораздо меньше, чем заработал. И всё-таки пора было остановиться. В который раз, уверенно отклонив заманчивое предложение потрёпанной красотки, Ворон покинул уютный зал таверны, потянулся на крыльце, расправляя плечи, и зашагал в сторону городского дома Аранная, где, в целях экономии, оставил своего коня.
В доме было полно народу. Видно, за это время, что Альдо выполнял своё задание, хозяин успел и нагрянуть в Антива-Сити, и решить тут свои дела, и принять нескольких гостей, которые сейчас разъезжались восвояси.
- А вот и Торнеро! – узнал своего бойца Зевран. – Что, славно погулял?
- Всё сделано, Гильдмастер Араннай. Хотите выслушать сейчас?
- Сейчас я всех отправлю, а ты пока седлай коней. Не хочу больше оставаться здесь, поедем в «Рагнателу». Расскажешь по пути.
Может, кто и спросил бы: «На ночь глядя?» Но это не для Воронов.
Вскоре Торнеро вывел из конюшни своего гнедого и чёрного, как перья ворона, фельского скакуна, какого указал ему охранник. Пока Зевран вертелся во дворе и в доме, он только и следил, чтоб жеребцы не подрались. Вскоре служанка вынесла перемётные сумы и, боясь подойти к вороному, попросила Альдо закрепить их на седле.
Эльф как раз подоспел, уже переодетый для поездки.
- Больше никто не едет, Гильдмастер?
- Да ну их! Карету завтра отправят – нечего по темноте рытвины ловить, а мне и одного сопровождающего хватит. Тебе ведь тоже а «Рагнателу» поскорее хочется, верно, а? – он засмеялся, по-доброму немного поддевая подчинённого, и отпустил расхожую остроту насчёт разлук влюблённых. Альдо смолчал. Он отчего-то сомневался, что монна Вита выскочит к нему навстречу с распростёртыми объятиями. Зевран чуть-чуть помедлил, разглядывая чёрного коня.
- Гильдмастер, это ведь не Шмель? Вы себе нового купили?
- Шмеля Палач мне не отдал. Да... кажется, обиделся, что я опять один уехал, поэтому спешу назад. Никак не могу подобрать достойную замену моему бедному Шико. Вот, вроде бы, нашёл. Только он, гад, такой свирепый, даже погладить не даёт.
Он ещё постоял, разглядывая лошадь, роющую копытом землю, и предложил:
- Торнеро, ты ездок покрепче, давай, опробуй новенького, а я хоть первый перегон поеду на твоём. Идёт?
- Да без проблем.
Альдо хорошо знал коней с самого детства, ему повезло часто ездить верхом с поручениями мастеров, так что в седле держался, как влитой. Хотя и с сожаленьем, уступив любимца атаману, он ловко справился с ретивым новым жеребцом, и вскоре оба Ворона мчались по Западному тракту в сторону поместья «Рагнатела».

* * *

Каким ветром Торнеро занесло на задний двор, он вряд ли сам мог объяснить. Просто задумался, и вдруг сообразил, что, по старой привычке, обходит дом Гильдмастера не с главного фасада, а справа. Как будто ноги сами свернули из ворот конюшни и понесли мимо корта и оружейной. С этой стороны дома, занятой Воронами личной гвардии хозяина, располагались склад и прачечная. Прежде Торнеро всегда ходил этой дорогой, но уже позабыл, когда. За бочками с водой виднелись развешанные для просушки вещи и юбка в яркую полоску. Юбка склонившейся над стиркой прачки. Бегущая по жёлобу вода и плеск в корыте – хороший повод незаметно подойти и «вспомнить молодость». И какой демон дёрнул его это сделать!
- Ай! – женщина взвизгнула, ухватилась за мягкое место, одновременно поворачиваясь, и хлестнула мокрой тряпкой. Ворон эти приёмчики не раз испытывал, поэтому, хохоча, уклонился от гнева служанки. Но вдруг его что-то смутило.
- Пина?
- Вот негодяй! – притворно возмутилась Джюзеппина Донэлла – одна из давних обитательниц поместья, а главное – когда-то пассия Альдо Торнеро. – Хочешь сказать, что не узнал мой зад? Скорее я поверю, что ты меня в лицо не помнишь!
- Не серчай, Пина, побаловался малость.
- Вам бы побаловать! А то соскучился, небось? Так я свободна. Только уже не для тебя.
Она деловито подбоченилась и задрала носик, всем видом показывая, что Альдо здесь не ждали.
Что за невезуха? Ворон когда-то был близко знаком именно с этой прачкой. Не то, чтобы влюблён, а всё-таки обидно быть брошенным. Но тут она наоборот всё повернула, будто это она обижена.
- Пина, тебе не стоит дуться на меня. Ты ведь сама тогда перебежала к Лысому и я тебя не упрекал. А отчего перебежала – знаю. Когда я оспу перенёс, так сам на себя в зеркало смотреть не мог.
- Сейчас-то ты опять хорош... – зачем-то вслух подумала служанка, отступая, как будто бы хотела оценить своего бывшего приятеля издалека. Жена-магесса, медленно, но верно, залечивала маленькие шрамики и ямки в коже - следы ужасных язв. Кличка «Рябой» так и осталась за Торнеро, но уже не трепала ему нервы, поскольку несколько пестринок на лице его совсем не портили. Прачка явно была не против возобновить отношения, и своим видом притворного отказа как раз на это намекала. Да только истинного Ворона трудно смутить.
- Пойду я, Пина. Создатель в помощь.
- Эй, погоди! Не завтра ли ты должен был приехать?
- А ты следишь?
- Я, может, и слежу, а вот супруга ждёт ли?
Прачка подозрительно прищурилась.
- Ну?
- Что «ну»?
- Начала, так продолжай.
- Я думала, ты знаешь. Ах, да: у нас, как в поговорке, муж узнаёт последним.
Ворон сжал кулаки. Его вид недвусмысленно требовал прекратить эти загадки. Джюзеппину даже передёрнуло. Но, раз уже затеяла эту игру, надо идти до конца.
- Палач... Альдо, как можно было не заметить? Он с монной Витой давно на «ты», с тех пор, как ещё прошлым летом вернулись из Антивы. Она зовёт его по-имени. Кроме Гильдмастера, его зовут по-имени только мальчишка и она.
- И что? Это считается изменой?
- Ну, так... Гильдмастера она по-прежнему: «Маэстро Араннай», сынка его – на «вы», как взрослого. А к Палачу, которого боится вся Антива, кроме этих двоих, она, как к старому знакомому...
- Как к брату.
Прачка захлопала глазами.
- Альдо, что ты несёшь? Палач-то – эльф, а монна Вита – человек!
Говорить или нет? Лучше сказать. Пусть знают все, а то вот так, как Пина думают.
- Слышала что-нибудь о ритуале братства?
- Это когда роднятся? Пальцы режут, кровь смешивают, так что ли?
- Да, но суть в том, что после этого...
- Брось ты! Мужик здоровый, а всё веришь в романтику!
- Не смей мне даже намекать, будто жена мне соврала об этом ритуале!
Прачка задумалась.
- Кто знает, может и не соврала. Только к чему им было это делать? Не для того ли, что обоих влекло друг к другу ещё тогда, только долиец-то был не свободен. Вот и хотел устроить дело мирно.
Пина могла быть права.
- Не проще ли ему было забрать её и увезти?
- Э, нет! Он любит Аранная и бросать его не хочет. Уж мне можешь не говорить, насколько любит: иной раз столько простыней и полотенец за ночь изведут! А без любовника Палач спокойно спит себе да спит. Бельё с постели горничная с тех пор не приносила, как хозяин-то уехал. И что ему не спать – есть где расслабиться. Небось, к твоей всё шастает и шастает.
- С Эллеаном?
- Нет, мальчишка сам к своей училке бегает, или она в господский дом. Ходит с ним, занимается, пока светло. Или туда, в учебку ездит, но к обеду уже здесь. Долиец же, видать, в своём гнезде не хочет пакостить. Чуть вечер – к ней. И два часа и три не видно, в темноте возвращается. И спит себе спокойно. Отдыхает, значит.
Ему казалось, что кровь закипела в жилах и, в то же время, пальцы ног похолодели, прилипая к земле. Ещё секунда, и он либо упадёт без памяти, либо взорвётся, и отправится крушить всё на своём пути. Начиная с Пины.
- А вон Мичела тебе скажет. Эй! Пойди сюда, скажи, видела, как Палач к его жене по вечерам бегает?
- Ну... да, не раз видала. Он и не скрывается. А что?
Альдо хотелось рявкнуть: «Идите к демонам, сороки!» - да только что-то неприятное всплыло из глубины воспоминаний. Холодность монны Виты, незадолго до отъезда. Она вела себя, будто обиженная барышня, требовала внимания и одновременно увиливала от чего-то более существенного, как только нежные слова переходили в действия.
Сдерживая себя изо всех сил, он молча двинулся к своему обиталищу.


* * *

Она сидела за своим столом, в стареньком кресле. Грызла перо. Сама всё время дёргала воспитанника за эту привычку, а тут забылась. Задумалась? Не может быть, чтобы монна Вита не расслышала скрипа несмазанных петель. Да, она не ждала сегодня мужа, Альдо Торнеро должен был явиться завтра. Но что прикажешь делать, если задание окончено, а конь горяч, как сердце? Мужчина встал, облокотившись на косяк двери, пытаясь угадать: заметила его супруга или нет. Вот она повернула голову, несколько раз моргнула, будто глядя сквозь него, потом сосредоточила и взгляд, и мысли.
- Как думаешь, можно пересчитать своих врагов во время битвы?
Ворон слегка опешил: от женщины, конечно, можно ждать чего угодно, но слишком умная жена, надо сказать, не лучше слишком глупой.
- Два отличить от трёх?
- Нет. Больше.
- Если их больше, дорогая, наверняка, тебе, после сражения, будет всё равно.
- Двадцать пять?
- Сколько?
К удивлению примешалось сознание того, с чем он сюда явился.
- Палач?
- Что? Почему Палач?
- Да потому что только он, наверняка, способен на такое. Вороны говорили, что ещё там, в старом поместье...
- Я знаю эту историю. О предательстве бывшего компаньона нашего Гильдмастера и об ансбургской банде, оставшейся в лесу на подступах к базе Зеврана. Сейчас даже не помню, кто что рассказывал, но ты же знаешь, что я целый год упорно собираю сведения для моей книги.
Альдо Торнеро почесал в затылке.
- Бывает всякое. Скажем, один аристократишка графских кровей, которого среди нас называли Лало, запросто уложил в бою двенадцать человек один. Правда, всё же и сам погиб...
- Двенадцать Воронов?
- Да что за глупости, Валетта? Ладно бы это спрашивала какая-нибудь недалёкая крестьянка...
- Альдо, я знаю. Я видела войну. Забыл?
Нет, этого забыть нельзя. Какой великолепной и решительной скромная воспитательница была во время битвы за поместье. Как самодельный посох мага искрил синими молниями над её головой. Защитные заклятия, оберегающие Воронов Гильдмастера, сам Альдо, окружённый зеленоватым светом жизни, не давшим врагам изрубить его в куски. Потом победа, доставшаяся дорогой ценой, и пока недоступная волшебница, лишённая сознания, на дорожке, усыпанной цветной щебёнкой. Торнеро живо вспомнил, как нёс её в дом, не чувствуя боли в собственных ранах, старался разбудить, и в мыслях колотилось только: «Мертва? Нет! Оживай! Проснись! Не покидай меня!» Когда магесса захватила его сердце? Сейчас казалось, сразу. Когда, вернувшись в этот мир после ужасов плена, в полубреду болезни, увидел эти чистые глаза цвета аквамарина. Или хризоберилла? Или дымчатого хрусталя? Столько же новых слов он подобрал за это время, чтобы описать её таинственную красоту, неуловимую для пошлости этого мира, но притянувшую его, как будто магией, сразу – и навсегда! Это была совсем другая женщина, совсем не та, какой он мог представить свою подругу. Впрочем, нужна ли ему прежде была подруга? Скорей – подружка, временное, ничего не значащее развлечение. Собственно, Альдо никогда не был разбойником по этой части, и всё-таки его вымотало не столько затянувшееся воздержание, сколько внезапно полное непонимание монной Витой этого вопроса. Муж только что вернулся из поездки в Антива-Сити, где месяц с лишним проболтался по делам Гильдмастера, а милая супруга, вместо того, чтобы ждать его у ворот или, по крайней мере, выразить радость встречи, как будто продолжает разговор, оборванный на полуслове. Снова сидит над своей книгой. И, демон побери, кто знает, не так ли неправа болтливая прачка Пина?
«Так, поцелуя не допросишься...» - подумал «долгожданный муж», и ушёл в спальную половину, чтобы привести себя в порядок с дороги.

Маленький домик, втиснутый между такими же постройками на периферии усадьбы, предназначался для кого-нибудь из слуг. Не больше десяти аршин меж боковыми стенами и вглубь примерно столько же. Но это, разумеется, было для молодой четы гораздо более приемлемо, чем комната на втором этаже хозяйского дома, среди таких же комнат, занятых элитными бойцами. Перегородка разделяла помещение надвое, а вместо двери болталась ситцевая занавеска. Из-за неё было хорошо слышно всё, что происходило в «гостевой» части дома. Ужина не дождёшься, разумеется, придётся идти в общую столовую для Воронов. Торнеро ничего не имел против встречи со старыми товарищами за столом, но как-то было бы неплохо провести вечер дома с женой. Да, он действительно соскучился, хотел тепла и проявления какого-то внимания.
По крайней мере, чайник загудел.
- Альдо, тебе нужна горячая вода?
- Неси.
После нескольких месяцев лечения от неприятных следов оспы, он больше не стеснялся своего тела. И если монна Вита терпела его «рябым», то теперь пусть заходит и любуется на результаты своей магии. «Твой муж весьма хорош собой, не так ли?» - улыбнулся себе Альдо, сбросив бельё на лавку и поиграв мускулами перед зеркалом.
- Иди, сам забери!
«Да что же это? Ну, я сейчас проверю твои нервы!» Мужчина двинулся к ситцевой занавеске, намереваясь появиться голым перед супругой прямо в гостевой, забрать чайник и удалиться, исподволь наблюдая, какое чувство отразится на холодном челе строгой женщины.
Стук в дверь остановил его.
- Валетта, можно?
- Да, заходи, Эвлар. Только ты знаешь... Сегодня не получится.
- Собственно, я и сам ненадолго. Думал, Зевран приедет завтра, поэтому и обещал прийти. Но он вернулся, и я хочу провести вечер с ним, и так сбежал на пять минут – тебя предупредить, чтоб не ждала. Так что давай забудем об этих делах на пару дней.
- Нет, даже не на пару. Альдо пробудет дома до конца недели, потом ему надо зачем-то в Селени, тогда и встретимся.
Послышался какой-то шепоток. Наверное, эльф, указывая на перегородку, спросил: «Он здесь?» На что магесса, видимо, кивнула или ответила ещё каким-то жестом, чтобы её гость понял. Затем, хихикая какой-то шутке, заперла за ним дверь. И вновь зашелестели бумаги на её столе. Скрипнуло кресло. Опять уселась за работу?
«Альдо! Тебе нужна была вода? Альдо, ты там заснул?»

Он быстро одевался. Какое теперь, к демонам, купание! Какой семейный вечер!
- Смотри, какой правильный парень. Не шляется по вечерам, домой спешит. Ах, да! Его супруг ведь тоже недавно прибыл!
- Супруг... Альдо, ты о чём? О, гнев Андрасте! Так говорить нельзя. Нехорошо.
- Нехорошо родного мужа менять на... на бумажки!
- Дорогой, я планировала поработать над этой главой ещё вчера, но меня отвлекли...
«Догадываюсь, кто и зачем!»
- ...так что, будь добр, потерпи часик.
- Да я уже два месяца терплю! Почему не продолжить?
Торнеро хлопнул дверью снаружи домика. Магесса недовольно поджала губы, но вслух себе сказала: «Ничего, дальше усадьбы не уйдёт». И поспешила к своим записям.


* * *


В большой столовой «Рагнателы», вместе с хозяином, могли обедать только приближённые к нему бойцы и личная охрана. Альдо вполне мог бы пойти туда, но предпочёл зайти в общую трапезную с другой стороны кухни. Вход сюда был и со двора, и со второго этажа, где находились несколько жилых комнат, одну их которых он когда-то делил с себе подобными. Тут ели рядовые Вороны, а с этой стороны столики занимали слуги. Они, по-видимому, ещё не закончили работу, Вороны же, напротив, уже расходились. Альдо заметил сидящего отдельно Эрколе Калво по кличке «Лысый» - главаря лучшей араннаевской ячейки, и подсел к нему.
- Тоже в дом не пошёл?
- А чё там делать? Скучно.
- Кухарка всех повыгоняла? – попытался пошутить Торнеро.
- Да не. Когда Гильдмастер уезжает, мы же туда не ходим. На Палача разве нарваться, когда он злой, как грозовая туча?
- Так Араннай приехал. Мы с ним пригнали вместе. Верхом, быстрее, чем в три дня домчались. Эх, у него и жеребец! Даже Гнедого моего вспотеть заставил.
Лысый вдруг поперхнулся, прожевал, жестом предупреждая, что сейчас изречёт нечто важное, и, угорая, заявил:
- У него в спальне жеребец. Ха-ха! Пожрать не дал, небось, уволок в койку. Теперь только к полудню вылезут. Ну, ничего, праздник-то всё равно на завтра намечался, успеем повеселиться. Кстати, а ты чего не у своей?
Альдо скривился, пожал плечами.
- Эрк, а ты с Джюзеппиной все ещё встречаешься?
- С кем, с прачкой? Не. Давно уже. А чё, хотел к ней привалиться? Ну так – свободна. Хотя с твоей женой-магичкой и не привалишься, пожалуй! Ха-ха! Как файербол в штаны запустит! Бабы – им ведь, поди пойми, что надо.
- Нет, я не... Просто она такого мне наговорила…
- Ну так, пришёл – колись. Чего тебе эта сорока наболтала?
Торнеро огляделся. Никто не обращал на них внимания: соседняя компания разбойников направилась на улицу, а поварёнок быстро убирал посуду. Больше тут никого не оставалось.
- Палач, говорят, что-то зачастил к нам в гости. Не замечал?

Лысый, который, видимо, не парился этим вопросом, подумал и решил:
- Ты знаешь, он и при Зевране туда забегал. А как Зевран уехал, так верно – каждый день. Так что Гильдмастер, видимо, не против.
- С ней же, однако, церемонится.
- Так значит сам не с нею. Девки не все любят втроём или там вчетвером. Мы вот когда с твоей прачкой любовь крутили, так я ей предложил взять к нам в компанию Беттино. А то бегал, как чижик, то к нему, то к ней. Он паренёк-то ласковый и сразу согласился, а ей чего-то не понравилось. Сказала, чтобы я такого больше не выдумывал или катился к демонам. А мне собраться – только подпоясаться.
- Так ты разве с Беттино до сих пор?
- Не, я сейчас, вроде как, в отпуске от этих дел, - хохотнул Ворон. – Надоедает, знаешь, иногда. Так что свободен. Э, да я гляжу и ты, ни с чем что ли остался?
- Вроде того.
- Слушай, а может и твоей просто маленько надоело? Ну, отдохнёт, потом опять приветит. Хотя, постой, если Палач к ней ходит, так у неё на тебя точно сил не хватит.
- При чём тут силы, Эрк? Я не пойму вообще, хочет ли она меня видеть.
- Любишь её?
Альдо вздохнул. Эрколе Калво облизал ложку.
- Тогда хреново. Палачу, сам понимаешь, нечего сказать. По-мужски с ним не потолкуешь, такой не даст себя за шкирку потрясти. Не вызывать же его на поединок! Он тебя на шнурки порежет – охнуть не успеешь. А если даже и успел бы… Тогда Зевран счёт выпишет.
- Ты говоришь, Зеврану всё равно?
- Если там, с монной Витой, не любовь, то всё равно. Знаешь, ведь если это так, чтоб кровь не кисла, то ничего особенного. А может… Ха! Может Гильдмастер наш просто не в силах один своего жеребца обслуживать? Вот ведь умора! Меня бы попросил. Красивый эльфик-то долиец - не будь он Палачом, я бы помог!
- Лысый, чего ты сейчас лепишь? Постельный отпуск подошёл к концу?
- А чё? Когда мужчине мало…
- Прекрати.
- Да, ты же у нас не такой! Ладно, Рябой, это всё глупости. Болтаю просто. И ты не парься. Перебесится твоя магичка, захочет быть с тобой – всё образуется. А не захочет, так насильно мил не будешь. Все взрослые.
- Эрк, я когда-то и не подозревал, что всё бывает так серьёзно. В конце концов, я и про нашего Гильдмастера и его Палача так думал, что это любовь. Столько лет вместе. Выходит, и у них любовь не настоящая?
- Почему? – Лысый довольно крякнул, отодвинул пустую тарелку. – Может и настоящая, просто… Ну, я тебе уже сказал, что так бывает.
- Нет. Это неприятно знать, когда кого-то любишь. А что, если Зевран просто не знает?
- Сказать ему решил?
Альдо поковырял почти нетронутый ужин и тоже отодвинул. Он посмотрел на старшего товарища, как будто бы прося совета. Он чувствовал себя ужасно одиноким. И хотя с Лысым никогда особой дружбы не водил, поскольку тот был выше рангом, но как-то было с ним уютно и надёжно. Бойцы его ценили и беспрекословно слушались, хотя он не свирепствовал. Зевран привечал командиров, которые умели так держать своих упрямых Воронов.
Лысый потёр ладони. Он не хотел испортить настроение своему атаману: вдруг тот и правда не в теме измены Палача? Вдруг не считает это пустяком и будет против? Известно ведь, быки бодаются – вся живность разбегается. Ссора властителя Антивы с его возлюбленным сейчас же отразится на всём Доме, а значит, и на рядовых. Да есть ли там измена?
- Вот что, Торнеро. Мне роман твоей подруги вот по сих, зато Гильдмастер если огорчится – нехорошо. Только давай не лезть в оглобли поперёд кобылы. Попробуй, что ли, последить за ней, за монной Витой.
- Что? Последить?
- Ты Ворон или нет? Придумай что-нибудь. В конце концов, чем демоны не шутят? Может у Палача с ней какие-никакие дела, а вовсе и не шашни?
- А что ещё?
- Не знаю. Под окошком не стоял и свечку не держал. Вот выяснишь, тогда и приходи.
- К тебе что ли?
- Сегодня же ко мне подсел, значит, тебе помощь нужна. Я помогу. Поговорю с Гильдмастером, если понадобится. А сейчас ешь, давай. Нечего тут светиться и греметь костями. Ни одна баба не позарится на тощего.
Лысый вылез из-за стола. Как будто тотчас позабыв о разговоре, он неторопливо направился внутрь здания. Торнеро помолчал. Подвинул к себе основательно остывший ужин и услыхал знакомые шаги. Не обернулся.
Монна Вита устроилась напротив, взяла миску с двух сторон кончиками пальцев, и от них побежали маленькие молнии.
По счастью, слуги, уже заполнившие половину трапезной, не обратили ни малейшего внимания, что из давно остывшей чашки валит пар. Магесса улыбнулась: «Не дуйся. На сегодня я закончила». Торнеро фыркнул и принялся за еду. Пускай бы, Лысый оказался прав, что жене просто надоело… надоело что? Надо поговорить с нею начистоту.
Альдо почувствовал её открытый взгляд, не знающий лукавства, и ему стало хорошо. Он не хотел терять свою Валетту Виту – ферелденскую магессу.

* * *

Вот только говорить с нею никак не получалось. Она проворно ускользала всякий раз, когда Альдо пытался удержать её. И, скромно отворачиваясь, вышла из комнаты, когда он, наконец, добрался до ванны. В постель тоже легла лишь погасив свечу.
- Ты по мне не скучала, вижу?
- Конечно же, скучала. И мы завтра поговорим о чём захочешь, просто сегодня так вышло, что я...
- Поговорить-то и за делом можно. Но я ведь не о разговорах, милая.
- Нет, не сегодня.
- Снова плохо себя чувствуешь? Ты заболела?
- Может быть. Мне не совсем понятно...
- И тебе мало было времени, чтоб разобраться со своим недомоганием? Знаешь, если больна, нужно лечиться. И есть неплохой способ...
- Я не хочу.
- Не хочешь? Снова? Или теперь навсегда? Милая, я – мужчина, притом, мы с тобой, вроде как, женаты. Нет, я могу понять, что не во всякий день есть настроение, только этих дней стало слишком много. Хотя бы намекни, сколько мне ждать, чтобы я, возвращаясь из поездки, губу-то не раскатывал. Но если тебе стало неприятно быть со мной, то это надо оборвать единственно верным путём.
- Альдо... – её голос был нежен, лёгкое прикосновение дарило надежду. Но, чуть погладив его по руке, супруга вдруг вскочила, схватила плед и, завернувшись, улеглась на самом краю кровати. Торнеро ничего не оставалось, как отвернуться от неё и властью сна забыть о своих бедах.

* * *

Вита осталась дома. Не пошла на праздник, устроенный Зевраном для своих. Были приглашены все Вороны поместья, и Альдо, разумеется. Он не старался в этот день приблизиться к супруге, занятой работой, и не желал отказывать себе в даровом развлечении. Зевран любил устраивать пирушки и эту ждали уже давно, ещё до того, как Гильдмастер отправился в Антива-Сити по делам. А без него какая же гулянка? Эльф заражал своим задорным настроением своих гостей, сам радовался от души и даже вызывал улыбку Палача, который соизволил в этот раз присутствовать на празднике.

Изрядно захмелев, Торнеро, то и дело порывался приблизиться к таинственному воину-долийцу, но что-то останавливало. Или кто-то. Эрколе Лысый однажды ухватил его покрепче и встряхнул: «Рябой, такие вещи не обсуждают после вина. Хочешь поговорить с долийцем, я провожу тебя к нему под локоток. Но только завтра, когда протрезвеешь!» Немного успокоившись, Альдо кивнул. Его товарищ спросил на ухо: «Узнал что-нибудь?» И когда тот мотнул головой в знак отрицания, рявкнул: «Так вот, когда узнаешь, тогда и будешь нарываться!»

Всё-таки случай внезапно указал пустое место рядом с Араннаем. Когда уже уселся, сжал руками голову: «Создатель, что я делаю? Просвети мои мысли!»
- Торнеро, тебе плохо?
- Нет, мастер Араннай. Я только лишь хотел у Вас спросить...
- Так спрашивай.
Что спрашивать? «Не знаете ли Вы, Гильдмастер, шастает ваш возлюбленный к моей жене? А если знаете, то неужели Вам такая ситуация по барабану?» Собрать мысли, следить за каждым словом.
- Вы были в Ферелдене.
- Да, был. Давно. А что?
- Скажите, ферелденки, они все такие?
- Какие? – Араннай весело рассмеялся. – Высокие и строгие?
- Ну... да. Такие... неприступные.
- Не знаю, я с ними не спал. Кстати, почему монна Вита не пришла?
- Да... это...
- Танцевать никак не научится? Так ты бы научил! Это же здорово! Эй, Рикко, попроси чтобы сыграли что-нибудь повеселее!
И, перескочив лавку, устремился на поиски партнёрши для танца.
Альдо почувствовал себя неловко. Вот пёсий хвост! Да он сидит на месте Палача! И почему оно пустое? Куда делся долиец? О, проклятье...
Ворон, едва ли не бегом, помчался через задний двор к своему домику.

Монна Вита была предсказуема. Она сидела над своей задрипанной работой.
- Альдо? Уже вернулся?
- Я по тебе скучал! – прорычал Ворон, наваливаясь на жену и тиская её. Он радовался, что его дурацкая догадка не нашла подтверждения, и не мог прояснить для себя, для чего сидеть над грудами бумаг, когда в доме играет музыка, льётся вино, и доски пола прогибаются под каблуками от зажигательного танца. И ещё было замечательно приятно чувствовать, как его любимая, охотно отвечает и на объятие, и на поцелуи. Но только она вдруг опять сжалась и вывернулась, и отскочила к стенке.
- Что, снова?
- Погоди, ты пьян.
- Так я, как-никак, с праздника!
- Нет, нет. Сядь в кресло. Я сначала уберу твой хмель.
- Ещё чего! Совсем кураж уйдёт! А я и так уже не знаю, как к тебе подступиться!
- Альдо!
Голос такой холодный, будто из ушата окатили. Супруга, возвышаясь над несчастным Вороном, дала ему понять, что спорить бесполезно.
Теперь мягкие волны магии. Сознание просветлело.
- Сейчас я заварю тебе чай с мятой, и ты будешь самым прекрасным мужем во всём Тедасе.
- То есть, пять минут назад, я ещё не был... – попытался пошутить Торнеро.
- Альдо, ты когда-нибудь целовался с пьяным мужиком?
- Та-ак! Что-то я сейчас тебя не понял.
- И почему я должна это делать?
- Вот ты о чём! – Снова от сердца отлегло. Но ненадолго. Палач здесь не был? Он просто испарился по своим делам, а может ему надоело там сидеть, ведь он никогда не танцует. А если был? Глупо искать его в шкафу или же под кроватью. Даже если и не учитывать, что он – «Палач». Он и будучи без оружия скрутит Альдо в бараний рог. Конечно, в Вороны не попадает кто попало, Торнеро хорошо сложён и хорошо обучен, хотя ростом не вышел, да оспа эта внешность всё-таки подпортила. Простого эльфа он бы в рукопашной одолел, а вот известного долийца – вряд ли. Долиец был силён, как очень крепкий человек. В реслинге он достаточно легко клал руку большинства рискнувших потягаться с ним, кроме самых могучих; а выходя на корт с учебными мечами, запросто вызывал на себя сразу четверых, и никогда не получал условного «смертельного удара».
И всё-таки надо набраться смелости и просто с ним поговорить. А, может, для начала, с ней? Нет. Завтра. Сегодня, она выглядит вполне благожелательно. Что, если её холодность, действительно, лишь результат недомогания, а он надумал невесть что?
- Пойдём? – он отодвинул занавеску, приглашая в спальню.
- Устал?
- Нет, - усмехнулся Ворон.
- Альдо, не знаю...
Он рыкнул что-то себе под нос и ушёл спать один. Мысли опять устроили калейдоскоп в сознании. Сознание медленно таяло. Свет в гостевой погас, и монна Вина, босиком, прокралась в спальню. Влезла под одеяло.
Нет, невозможно лежать рядом с женщиной, которую ты хочешь, и отворачиваться от неё.
- Исподнее Андрасте! Ты опять надела эту проклятую рубашку! Валетта, антиванки спят голыми, особенно в постели с антиванцем, который ни за что не даст замёрзнуть своей любимой!
- О чём ты, дорогой? О каких антиванках? Ты что, ты... посетил бордель?
- А ты вообще заметила, что я куда-то уезжал? И уезжал достаточно надолго!
- Альдо, нет!
В её голосе так резко почувствовалась боль, что ему стало стыдно испытывать её нервы. По скрипу тюфяка, мужчина догадался, что жена села на кровати, съёжилась и... плачет?
- Валетта...
Монна Вита оттолкнула его руки.
- Маги годами лишены плотских утех, а иногда – всю жизнь! Никто от этого не умирает! А ты не мог потерпеть несколько недель?
- Но, дорогая...
- Нет, я не дура, и могу понять, что в вашем гадком и распутном мире блуд не считается большим грехом. И я даже готова принять это, если у человека нет любви. У тебя были женщины прежде меня, и я к ним не ревную: это прошлое. Но разве, обещая верность...
- Нет, дорогая, успокойся! Я не ходил в бордель!
- Нет?
- Нет. Просто... Давай поговорим, как взрослые разумные создания.
- После того, что ты мне ляпнул, ты просишь меня быть разумной? Не знаю, чего во мне сейчас больше: безумия, психоза или желания тебя прикончить!
Монна Вита зажгла пучок маленьких молний прямо на пальцах, освещая путь, налила себе воды из кувшина и, вдруг остановилась, замерев с кубком в руке.
- Валетта?
- Я подумала. Бордель ведь – не измена, верно?
- В общем, да. Только разрядка для души и тела. Распутное подобие любви, о чём назавтра позабудешь. И, кстати, это вовсе не столь грязная игра, как принято считать, ведь там, как раз, всё честно. Ты платишь, получаешь... ну... услугу. Но твоё сердце остаётся во владении истинной любви.
- Да. Некоторые женщины, как я узнала, думают, что так и надо.
- Поскольку это не мешает их мужьям...
- Ладно.
- Что «ладно»? – Альдо не ожидал от строгой ферелденки такой свободы мысли. – Ты не против?
- Не против. Посещай бордели, вдали от дома, но с одним условием.
Магесса опрокинула в себя кубок воды, швырнула его в стену, и её светлые глаза, как звёзды, сверкнули в полумраке, освещённом сферой, мерцающей в ладони.
- Я тоже буду вызывать к себе парней, когда мне станет скучно без тебя!
- Ты что, совсем ополоумела? – прошипел Ворон, сквозь стиснутые зубы.
- Да.
Молнии погасли, жена грохнулась на кровать с размаху. Торнеро отвернулся, бормоча проклятия, и постарался поскорее погрузиться в сон, чтобы забыть это безумие.

* * *

Было так хорошо спать и не думать ни о чём. Проснувшись, Альдо несколько минут лежал, соображая, что тут происходит. Вспомнил и осознал суровую реальность. Жена бродила в гостевой, читая вслух какие-то стихи. Услышав плеск воды, она затихла. Ждала его. Закипел чайник.
Ворон откинул занавеску, готовый, в самом хмуром настроении, начать грядущий день. Но, в какой раз, любуясь на супругу, почувствовал... «Создатель, как же ты мне дорога! И почему мы с тобой потеряли то, к чему стремились? Почему испытания, выпавшие мне в любви, были вознаграждены так мало, так недолго? Валетта, скажи что-нибудь...»
- Альдо, я знаю, что ты сейчас думаешь.
- И что же?
- Что бабы – дуры. И, соответственно, мужики...
- Дальше твои мысли.
- Боюсь, что это правда. Народ не станет врать себе веками. Женщины часто импульсивны, мужчины же ведут себя, как... сам знаешь кто. Наверное, это у нас в природе. Магия тут бессильна.

Торнеро пододвинул табурет, сел к кухонному столу, на противоположной стороне от рабочего стола монны Виты, подпёр челюсть, и ждал, что ещё изречёт возлюбленная.
Она, пока что, просто ставила на стол чайные чашки и тарелки с хлебом и овечьим сыром. Села напротив.
- Дорогой, мы вчера...
- Короче – магия бессильна.
- Ну... да.
- Тогда давай поговорим. Только будем стараться сначала думать. Хорошо?
Валетта улыбнулась и кивнула.
Да, он хотел поговорить с нею ещё вчера. С чего начать? Но начала она:
- Давай сначала о нейтральном. О моей книге. Как раз, когда ты появился, я писала...
- Нет, подожди. Вряд ли мой ум с утра настроен разбираться в тонкостях твоих манускриптов. Мне хочется выяснить одну вещь. Правда, не знаю, как ты на это среагируешь.
- Клянусь не шпарить файерболами.
- Мне уже нравится!
Какая она милая, когда такая! Но щебетать о пустяках, когда в душе огромная дыра, которую необходимо срочно залатать, невыносимо. Всё-таки нужно разобраться, насколько сплетни прачек соответствуют действительности.

- Валетта, помню, я спрашивал когда-то, отчего ты близка с... Палачом. И ты мне рассказала, что произошло у тебя с ним в городском доме.
- Однажды ночью, когда Зевра... Гильдмастера не было дома, Эвлар мне предложил выпить вина. Вина, в котором было по капле нашей крови. Мы с ним теперь как брат с сестрой.
- Он объяснил, зачем был нужен этот ритуал?
- Нет. Я не думала об этом. Наверное, мы хорошо общались и понимали друг друга. Может быть, это началось ещё на корабле. Мы много разговаривали. Что ещё там можно было делать?
- Действительно... Что можно делать эльфу и магичке в одной каюте?
- Признаться, я была удивлена, как с ним легко. Обычно у меня бывали сложности в общении с людьми. В смысле... с мужчинами. Если они, конечно, не были моими пациентами. Или хотя бы магами. Я много лет воспитывалась в Круге, Эвлар - в лесу, нам было, чем друг друга удивить, и я ещё тогда затеяла узнать побольше о долийцах...
- Ты отвлеклась. Ты не сказала, зачем он это сделал.
- В ту ночь нам стало так тревожно и тоскливо. Кажется, он поссорился с Зевраном. А мы с Эвларом стали, вроде, как друзья. Думаю, создался такой момент...
- Он это сделал потому, что полюбил тебя. И не хотел, чтобы дело зашло...
Магесса вспыхнула:
- Если бы это было так, Эвлар бы предложил мне что-нибудь другое!
- И ты не стала бы отказываться?
- Я не желаю слушать бред!
Уж если монна Вита в ярости, с ней лучше было не вступать в полемику. И вообще, как спорить с разъярённой фурией, которая на голову выше тебя, да ещё запросто устроит настоящий фейерверк прямо в квартире!

«Хмель выветрился, дурь осталась!» - отругал себя Альдо. Намекать женщине на связь с любовником – самый неверный способ что-нибудь узнать. Надо элементарно проследить за ней, тут Лысый прав. Пока сам лично не увидишь... Пёсья отрыжка! ЧТО он должен был увидеть, чтобы подтвердить опасения? Мало было визита эльфа в первый вечер? Мало вчерашней выходки жены? Мало поганых слухов между слугами?
- Я уезжаю.
- Как? Сегодня?
- Да. В Селени.
- Но ты ведь собирался провести дома ещё несколько дней!
- Что, будешь без меня скучать?
- Конечно...
Её глаза казались грустными. Длинные пальцы нежно взъерошили густую чёлку Ворона.
- Послушай, дорогой, то, что у нас когда-то было... Мне кажется, это ушло. Но появилось нечто новое, и это лучше. Лучше, чем то, безумное и жертвенное, что нас соединило.
- Хм... Мне это нравилось.
- Мне тоже. Но сейчас всё как-то перевернулось: странно и неправильно. И если мы преодолеем это, что нас сейчас волнует, и не даёт нам понимать себя, не говоря о том, чтоб понимать друг друга, то всё будет отлично.
- Я предпочёл бы услышать, что всё ещё дорог тебе.
- Всё ещё? Ты всегда мне дорог.
- А по тебе не скажешь...
- Пожалуйста, не делай глупостей.
Когда воспитательница переходила на такой тон, разумнее всего было заткнуться.
- Когда ты едешь?
- У меня ещё дела в поместье, значит, после обеда. Но я уже сейчас тебя покину, потом забегу попрощаться.
Привычно чмокнув жену в щёчку, стараясь не зацикливаться на сюжете, в котором они вместе проводят и всё утро, и всю сиесту, Альдо Торнеро поспешил покинуть дом.

Он заглянул в конюшню, попросил конюха вывести Гнедого в табун, на пастбище. Думал: если жена зайдёт сюда, считая мужа в отъезде, и увидит его лошадь... Кстати! Где лошадь монны Виты? Высокой рыже-чалой верховой кобылы в её стойле не было. «Она на выпасе. Давно уже. Небось, там одичала. Привести?» Альдо покачал головой. Совсем зациклилась жена на своих книгах! Ох, если бы только на книгах!
В поисках случая узнать хоть что-нибудь, Ворон мотался по всему поместью. Ему казалось, что все вокруг на него смотрят так, будто желают оценить ветвистые рога, тяжесть которых, то и дело, заставляла его отворачиваться от знакомых. Хотел было отыскать свою бывшую - прачку, спросить, не слышно ли чего, потом намеревался пойти к Лысому, поговорить за жизнь, спросить совета... Альдо одёрнул себя: просто жди. Забрался на балкон второго этажа, над главным входом в большой дом, отсюда было видно, что происходит перед фасадом, до ворот, похожих на чугунную паутину, и вся местность за ними, где не скрыто зарослями. Пока ничего значащего не происходило. Ворон миновал длинный коридор, по обе стороны которого располагались комнаты охраны. В этой когда-то жил он сам.
- Привет, Рябой. На волю потянуло?
- Вроде того. Гуляю.
- А то заходи.
И зашёл бы. И напился в доску, свалился бы, как сноп, промахиваясь мимо койки. Придётся, может быть, вам скоро потесниться, бывшие соседи. Как знать? Балкончик с этого конца давал обзор хозяйственных построек. Видно швейную, прачечную, пристройку к оружейной. Дальше – небольшой птичник и коровник. Продукты, в основном, привозят из деревни. А чуть поближе, за гостевым флигелем – домики слуг. В усадьбе живут только горничные, кухарка и дворецкий. Когда-то жила монна Вита, и у неё там была комната почти таких размеров, как сейчас их общий дом. Создатель, но она ведь променяла это благо на тесное убогое жилище, чтобы быть вместе с милым! Значит, любила, всё-таки! Или просто испытывала благодарность за преданность своего упрямого поклонника?
Но было ведь у них всё хорошо! Неопытность супруги не мешала ей проявлять желания, и постараться «наверстать упущенное», а мужу было как-то особенно приятно знать, что бывший жених монны Виты – его соперник-маг, не зашёл дальше поцелуев. А вот Палач... Кто знает, может быть, тогда, когда у них всё только начиналось, именно неискушённость влюблённой магессы и не позволила им совершить греха? А теперь, зная, что к чему, она и спохватилась! Проклятье! Гнев Андрасте!

* * *

С переднего балкона было видно, как на дороге показались всадники, несущиеся вскачь. Альдо рванул туда, вспять через коридор, услышав спор и смех товарищей.
- Зевран первым придёт!
- Да он и прежде первым приходил. Палач его пропустит.
- Ну да! С таким конём и пропускать не обязательно.
- Ох, парни, как он скачет! Палачу, видать, в сиесту не обломится! Ха-ха!
- А интересно, они сами на что спорят?
- Наверное, кто кого отжаривает.
Хохот на балконе заглушил бы конское ржание. Вороны не заметили, как Альдо присоединился к ним. Близко к воротам, Араннай сделал попытку остановить нового жеребца, но тот потянул шею вниз, вырывая поводья, выдал целую серию козлиных прыжков и, наконец, избавился от всадника. Эвлар Махариэль сейчас же спешился, оставил своего коня и тот, увлекая новичка за собой, полетел в конюшню.
- Мягкое приземление! – угорали Вороны.
- Ничего, встал. Живой. Эльфы вообще гораздо крепче, чем принято считать.
- Мать моя в саже! Они там, что, целуются?
- Чё, пацаны. Стриптиз бесплатно.
- Надеюсь, свой стриптиз они устроят где-нибудь в другом месте.
- Э, погодите, а кто выиграл-то?
- Зевран первым пришёл.
- Нифига! Он свалился!
- Всё, всё, к дому идут. Ничего не хромает наш Гильдмастер.
- Эх, как его Палач за талию придерживает! Ну? Чего отпустил? Пообнимались бы ещё.
- Хватит прикалываться, мужики. Пошли отсюда все.
Альдо Торнеро привыкли слушаться ещё с тех пор, когда он был внезапно назначен начальником охраны «Рагнателы». Пусть даже временно. Но ведь сумел поместье отстоять! Кто знает, может, только уважение не позволяло Воронам открыть ему всю правду о супруге? Ведь кто-то что-то знает!

Выпроводив из коридора всех праздношатающихся, и убедившись, что Палач вошёл в дом, чуть ли не под руку с Гильдмастером, он снова перебрался на другую сторону. Долго смотрел, появится ли монна Вита. Вон, показалась из своего домика. Куда идёт?
С восточной стороны ограды, через боковой вход, со стороны деревни, явились два мальчишки. Эллеан – сын хозяина и Фьоре Фич, сопровождающий его в учебку и обратно. Фьоре издалека легко было принять за взрослого, тем более, эльфёнок, по сравнению с ним, казался очень мелким. Неужели Зевран был таким же лет в двенадцать?
Тем временем, магесса встретила воспитанника и явно принялась что-то внушать маленькому упрямцу, затем поволокла его за руку в дом. Со стороны казалось, что юному Араннаю грозит что-то ужасное, однако Альдо знал, что монна Вита обожает мелкого негодника. Сейчас она, должно быть, выгораживает его перед Араннаем вместо того, чтобы рассказать начистоту всё о его проделках.
Альдо, в который раз подумал: «Наши проблемы в том, что у нас нет детей. Так где же их возьмёшь, когда…» Он плюнул, и вновь направился на главный пост.
Ждать пришлось долго. Наверняка, в доме обедали. В конце концов, к крыльцу подъехал открытый экипаж и, к удивлению Торнеро, Зевран с сыном куда-то укатили. Палач и монна Вита остались на крыльце. Они о чём-то говорили. Сквозь шум двора было не очень слышно, и всё же Альдо разобрал то, что и требовалось:
- Прямо сейчас пойдём?
- Нет, позже. Мой муж уедет, тогда и приходи.
- А когда он уедет?
- Скоро. Я провожу его и сразу за тобой зайду.
- Только давай уж не затягивать. Зевран вряд ли вернётся поздно, раз взял с собой Эллеана, и мне бы не хотелось давать повод для упрёков.
- Эвлар, но он же знает, и он не против!
- Ещё бы он был против! У меня, что, своей жизни совсем не может быть?
- Мне не хотелось бы, чтоб вы поссорились.
- Нет, разумеется. Он просто будет медленно выпиливать мне мозг.
Видимо, это была шутка и, судя по всему, долиец улыбнулся. Магесса засмеялась, погрозила ему пальцем и устремилась восвояси.

Итак, Зевран всё знает... Шутки-шутками, но Лысый выдал верную догадку: Палачу мало одного любовника, и тот, не расценивая монну Виту, как соперницу – магичка, иностранка, полностью зависима от прихоти Гильдмастера – позволил своему возлюбленному пошаливать на стороне. Тем более, долиец сам сказал: «Ещё бы он был против!» Не зря же среди Воронов бытует поговорка, что «Араннай владеет всей Антивой, а Палач владеет Араннаем»!

* * *

В полном упадке сил, Торнеро подошёл к своему дому.
- Я тебя потеряла.
«Сейчас ляжем с тобой в постель, и там останемся навеки». Ворон пощупал рукоять короткого кинжала. Возможно, это лучший выход. Нет, невозможно...
- Поехал я. Управлюсь там за пару дней.
- Хорошо. А то я думала, опять надолго. Постой, ты же не пообедал?
- Поел в столовой.
- Нет, тебя там не было!
- На кухне кое-чего перехватил.
- Тебе надо лучше питаться.
- Хм... тебе же нравятся мужчины постройнее. И это... не слишком высокие.
- Ещё и как!
Монна Вита протянула руки, чтобы обнять супруга на прощание, но он поймал их, сжал в своих.
- Пообещай мне.
- Что?
- Валетта, разберись в себе. Когда вернусь, я хочу знать, что ты на самом деле чувствуешь.
- В смысле... что чувствую к тебе?
Торнеро пробурчал под нос: «Кажется, магия бессильна против женской логики». Он подхватил сумы с вещами, быстро вышел в сторону конюшен. Остановился за углом, спрятал пожитки в ларь с опилками для корта, перебежал дорожку, скрылся в зарослях чёрного тальника, разросшегося тут благодаря стоку воды из прачечной, и вскоре наблюдал, как монна Вита направилась к усадьбе.

Пустой дом подозрительно молчал. Что скажут эти стены, будь у них язык? Что скажет сам Торнеро, убедившись в своих подозрениях? Он осмотрел свою квартиру, хотя в мыслях уже прикинул, как лучше спрятаться. Шкаф был набит тряпьём. Там душно. Его могут открыть. Широкая кровать из брусьев понадёжней. Никто не станет под неё заглядывать. Тут относительно удобно и... совсем не пыльно. В чём, в чём, а в фанатичном пристрастии к чистоте супруге не откажешь!
Устроившись под своим ложем, Альдо подумал, что не выдержит... Нет! Не допустит ни за что, чтобы его жена и этот эльф устроили романтику над его головой. Это было бы слишком! Просто, когда всё станет предельно ясно, он вылезет из-под кровати, уличит жену в неверности и, как только сумеет, деликатно предложит всем решить, что делать, ибо терпеть такое положение он не намерен.
Он вспомнил почти неосознанный порыв убить любимую, потом себя. Глупо. Если она желает оставаться с эльфом, Альдо уйдёт из её жизни. Уедет из поместья и вообще переведётся куда-нибудь подальше.
А если нет? Если подруга выберет его? Как жить после того, что она совершила? Здесь? Часто видеть её любовника, пусть даже бывшего... Демоны Тени! А как бы Вита отнеслась, зная о том, что у него когда-то была связь с одной из прачек? Должно быть, это крайне неприятно и для женщины, но для мужчины это - пытка.

Шаги он различил задолго до того, как двое вошли в двери. Даже не заперлись. Торнеро замер, стараясь почти не дышать. Ему-то через тонкий занавес было отлично слышно всё, что происходит в гостевой половине, а эльфу, с его острыми ушами, наверняка все звуки кажутся усиленными вдвое. Позорно оказаться обнаруженным в собственном доме под собственной кроватью любовником жены.
- Чай или кофе?
- Нет. Знаешь, сегодня я вряд ли смогу пробыть с тобой до самой ночи, поэтому давай управимся скорее.
- Так, что же я хотела... Тогда, когда ты в прошлый раз ушёл, эти стихи полночи звучали в моей голове.
- Эти?
Долиец произнёс, почти пропел что-то невероятно лёгкое, тревожащее душу невыразимым трепетом. Женщина засмеялась:
- Наверное, эти. Так вот: чтобы отвлечься, я снова начала работать над «Историей семейства Араннай», и меня удивила сцена, которую он описал...
- Лучше спросить его. Давай не мешкать. Я, к сожалению, ничего не вспоминал за эти дни, мне... было некогда.
- Было не до того, - поправила магесса, с подковыркой. Эвлар вздохнул:
- От твоей проницательности трудно скрыться. Сделаем так: я буду переводить то, что записал тебе в тот раз, а ты поправишь, если эта фраза будет неказисто звучать по-ферелденски или антивански. И сразу же записывай, поскольку, сама знаешь, я пишу очень медленно. Всё, ты готова?
- Да. Начни с того стиха, который сейчас прочитал. А потом перепишем эти и я, пожалуй, отпущу тебя. Сама что-то устала. Вроде бы ничего тяжёлого не делала... Переведи то, что сейчас прочёл.
У эльфа был приятный низкий голос. Обычно он звучал жёстче и холоднее, но язык предков придавал ему особый тембр и красоту.
- «Ты наступаешь в след, оставленный столетия назад, сыном Арлатана. Чти его память».
- Нет, погоди. «Сыном» - как-то не вяжется. «Чадом»? «Питомцем»? Можно сказать «питомец»? Это значит, «воспитанник», «взращённый».
- Да, подойдёт. Это начало длинной поэмы. Давай отложим её, потому что надо мне вспомнить некоторые моменты.
- Эвлар! Даю тебе три дня на «вспоминание»! Можно подумать, ты занят по уши!
- По самые кончики, - пошутил Палач. – Что у нас тут? Очередное любовное признание. Пиши: «Как через снег первый цветок тянется к солнцу, так я стремлюсь к твоему взору». Это и вовсе коряво вышло. Может быть так: «Первый цветок, сквозь снег, тянется к солнцу, а я стремлюсь...» Нет. Не пойдёт. Вот как: «Тянется к солнцу через снег Первый цветок. Стремлюсь твой взор понять».
- Как замечательно! Почему люди так не могут?
- Могут. Мы ведь сказали это сейчас по-человечески. Просто не все умеют объяснить, что чувствуют.
- Верно... Держи следующий, читай. Не по-долийски, сразу переводи, а то мы так до ночи просидим.

Это стихи? Это долийская поэзия, которая так восхищала монну Виту? Нужно внимательнее слушать, что говорит супруга о своих творениях. Она не раз мечтала составить сборник эльфийской лирики. Лирика – это вроде чувственных стихов. В Антиве тоже есть известные стихи, такие... страстные. А эти вовсе не звучат, как нечто неприличное.
Альдо Торнеро лежал под кроватью, слушал долийские стихи и наслаждался жизнью. Создатель милостив! Жена и в мыслях не держала изменять ему, да и Палач, действительно, воспринимает её, как сестру или, по крайней мере, не как объект преступной страсти! Эти двое сейчас работают над книгой и пусть себе работают, сколько угодно! Ворон вспомнил недавние терзания и, в мыслях, посмеялся над собой. Завтра он встретит эту глупую сороку Джюзеппину и велит ей заткнуть свой клюв. И не допустит больше ни одной дурацкой сплетни о своей магессе!
- Всё-таки я возьму чаю...
- Я тебе подам.
- Ты беспокоишься обо мне, будто я больна! Ах!
То ли каблук подвернулся, то ли она неловко встала, пошатнулась, скрипнуло кресло, за спинку которого Вита схватилась. Альдо едва не выскочил на помощь своей милой, но эльф уже помог ей.
- Садись. Сейчас всё сделаю. Тебе с лимоном или мятой?
- С мелиссой. Голова кругом пошла.
- Не надо так резко вставать. Какой у тебя срок?
- Какой срок?
- Сколько лун беременна? Три? Больше?
Муж под кроватью почувствовал себя ничтожеством. Беременна? Признаться, он подумывал, что как-никак, такое может быть, да только монна Вита поспешила бы его обрадовать. К чему скрывать?
Но, кажется, она сама была растеряна.
- Я... я подозревала, что с моим телом что-то происходит, и может быть, произошло именно это, но не была уверена, что я вообще способна...
- Хочешь сказать, что ты, не знала о своей беременности?
- А ты откуда...
- Но... Валетта, я вырос в племени, где женщины ведут себя не так, как в городе. Они не прячут радости, зачав ребёнка, и не пытаются широкими одеждами скрыть признаки... Кажется, я тебя смущаю?
- И... что мне теперь делать?
- Попробуй догадаться.
Некоторое время стояла тишина. Потом Валетта Вита рассмеялась:
- Прежде всего, надо обрадовать отца. Он, бедный, с ума сходит, отчего я с ним так... Впрочем, тебе этого знать не обязательно.
- Ты мне не доверяешь?
- Но, Эвлар, как бы мы ни были близки с тобой, ты всё же... не моя подруга.
- А кто же я по-твоему? – хохотнул эльф. – Прости за откровенность, но я тоже сплю с мужчиной. И мог бы тебе дать пару советов.
- Не надо о таком.
Неловкое молчание. Палач сказал:
- Мне странно, что ты ничего не поняла: ты ведь учёная, ты помогала Винн в лечебнице...
- Эвлар, но моей специальностью была, в основном, хирургия, а никак не женские особенности. Тем более, я... я сознательно старалась избегать этой тематики.
- Но почему?
- Да потому, что я – магесса. У меня не было причин надеяться на материнство. Зачем было терзать себя подробностями того, что тебе не грозит? Да и вообще...
Снова немного помолчали. Она вспомнила:
- Когда я поняла, что со мной что-то происходит, хотела купить книгу и почитать. Но лучшие лавки в Антива-Сити. Не буду ведь я просить маэстро Аранная отправить меня за пособием по... Я даже не знаю, что именно нужно купить, а то бы Альдо попросила. Мне бы самой порыться...
- Вот что. Тёща начальника охраны Фича – знахарка. И как раз этим занимается. Завтра с утра я попрошу его свозить тебя в деревню, а если хочешь – привезу бабку сюда. Пусть она присоветует тебе что-нибудь нужное.
- Да, лучше так. А то я там с ума сойду от страха. Я и так где-то рядом от сумасшествия. Не знаю, что мне можно, чего нельзя и как вообще себя вести. Это выходит, уже два месяца точно, а может быть и больше... Значит, ещё полгода. Я что, должна сесть в кресло и не вставать?
- Нет. Я сам не был женат и не мог наблюдать весь процесс от начала до конца, но знаю, что долийки ходят на охоту около полсрока, а после берегутся. Они едят лучшее мясо, рыбу, насекомых, много плодов и ягод. Но некоторые всё равно неважно себя чувствуют, ведь у всех по-разному. Может быть, и тебе нужно...
- И так по стеночке хожу.
- Пожалуй, мне не следовало утомлять тебя. Пойду. А ты пораньше ложись спать. Зря столько волновалась.
Монна Вита вздохнула. С одной стороны всё стало ясно, с другой... это случилось с ней. Это правда. Это так удивительно!
Палач остановился, уже взявшись за ручку двери.
- У тебя кто-то в спальне?
- Как? Альдо час назад уехал.
- Мне показалось... Хм... Возможно, это кошка.
- Да, может быть. Одна тут прижилась, всё время прыгает в окно
- Тогда я оставляю тебя на попеченье кошки. До завтра.
Пока магесса запирала дверь, счастливый муж воспользовался кошкиным путём, и монна Вита, на всякий случай осмотрев спальную комнату, не обнаружила ничего подозрительного.

* * *

Где он бродил, что передумал, вознося хвалы Создателю, Ворон уже не помнил. Он спохватился, лишь когда совсем стемнело. Дверь была заперта, но он опять неслышно проник через окно. Забрался в постель к своей милой и крепко к ней прижался, целуя и поглаживая, шепча какие-то приятные слова.
- Альдо, откуда ты взялся?
- Прилетел. Ворон я или нет?
- Но ты должен был ехать...
- Я передумал. Я заскучал по тебе сразу, как только потерял из виду. А ещё, знаешь что? Меня вдруг посетила странная догадка. Только ты не сердись, если я ошибаюсь, ладно?
- Ну... говори.
- Твоё странное отношение...
- Альдо!
- Нет, я просто предположил. Ты, часом, не... Не собираешься мне подарить маленького Торнеро?
Она, конечно, удивилась внезапной проницательности мужа, но это была монна Вита, а не какая-нибудь «просто женщина». Она ответила в своём репертуаре: «Ну... если будешь хорошо себя вести... То очень может быть».

* * *

Свежее, солнечное утро светилось радостью. Кажется, именно такой должна быть пресловутая идиллия семейной жизни.

(тут все дружно смотрим картину Карлуши Брюллова «Семья итальянца»)))

И всё-таки Торнеро требовалось пойти к своему боссу и получить распоряжения насчёт дежурства или ещё какое-то задание.
Магесса, в ожидании визита знахарки, чтобы поменьше нервничать, взялась за свои книги.
- О! Я же так и не узнала про этих противников!
- Каких противников? – Альдо остановился на пороге.
- Я бросила писать «Историю семейства Араннай» на битве с двадцатью пятью врагами.
- Меня тогда в составе команды Аранная ещё не было, но Рикко, Фич и Лысый, и ещё кто-то из тех, кто пережил налёт на Старое Поместье, кажется, уверяли, что ячейка Ансбургского Вепря насчитывала тридцать два бойца. Так-то. Это, конечно, неправдоподобно, но всё-таки я специально для тебя переспрошу, сколько вражеских Воронов противостояло Палачу, раз у него у самого нет времени это припомнить. Впрочем, я полагаю, он просто не знает, сколько их там было, поскольку его вынесли с этого поля боя едва не замертво.
- Нет, нет я спрашивала тебя не о Палаче.
- А кто ещё мог драться с таким количеством врагов и выжить?
- Гильдмастер.
- И когда же это?
- Ещё до Мора. До поездки в Ферелден. До восхождения Её Величества. Зевран участвовал в малой войне за трон Антивы. И вот, проникнув во дворец Феррены...
Альдо Торнеро рассмеялся:
- Смело дели число его противников пополам!
- Постой, Альдо! Но как же... Двадцать пять пополам не делится...
- Так дели натрое! И можешь, для порядка, отнять ещё двух-трёх. Поверь специалисту!
Он помахал жене рукой и поспешил по делам.
Монна Вита растерянно похлопала ресницами, глядя на только что исписанный листок. Смяла его и бросила в корзину. «Все бабы – дуры! – заключила она вслух. – А все мужчины... Ох! Магия тут бессильна!»