На следующий день Фералон снова вернулся в эльфинаж. Немного денег он потратил на новую рубашку – прежняя окончательно пришла в негодность. Мерриль, не найдя ничего другого, чем можно было бы перевязать руку и плечо юноши, безжалостно расправилась с его старой рубахой.

Днём это место выглядело ещё более жалким, чем ночью: по крайней мере, в темноте можно было не разглядеть то, как поблекла краска на стволе разрисованного дерева, да и не видно было на улицах нищих и убогих обитателей эльфинажа, давно оставивших надежду отыскать хоть какую-то работу. На них с лёгким недоумением смотрели их же более удачливые и богатые собратья. Но после мрака Клоаки это место казалось прямо-таки дворцом.

Чуть подумав, Фералон приблизился к парочке играющих мальчишек, справедливо решив, что детей вряд ли насторожат его расспросы. Если они здесь, конечно, не такие же, как в долийском лагере: он ещё не мог забыть взрослые глаза, глядящие с совсем ещё детских лиц. Может, местные малыши будут поразговорчивее? Да и мало ли, вдруг один из них и есть сын Арианни? Мало ли, во сколько лет она обзавелась ребёнком.

- Привет, - постаравшись улыбнуться как можно приветливее, Фералон посмотрел на тут же уставившихся на него мальчишек, чумазых и абсолютно счастливых. Чуть помолчав, Фералон решил спросить напрямую:

- Я ищу сына одной местной женщины, Арианни… Вы его не знаете?

Пару мгновений мальчишки смотрели на старшего эльфа, а затем, точно два испуганных воробья, кинулись в разные стороны. Фералон недоумённо посмотрел им вслед. Может ли быть, чтобы сын Арианни действительно страдал из-за какой-то болезни, и потому другим детям запрещали с ним водиться? Или бывшая долийка запретила распространяться о своей семье? Вполне возможно, если вспомнить, сколь рьяно она пыталась прогнать Фералона от своего дома, борясь с желанием помочь сородичу.

Выпрямившись, юноша-эльф окинул взглядом площадь. С кем бы ещё поговорить насчёт незнакомого мальчика? Быть может, с той торговкой? Женщины обычно наблюдательны, да и частенько им по душе слежка за соседями…

- Что вам от меня нужно?

Вопрос, произнесённый достаточно взрослым голосом, прозвучал столь неожиданно, что Фералон не сразу сообразил, что ответить. Некоторое время он просто тупо стоял, рассматривая явившегося к нему молодого человека.

Он пребывал в том самом возрасте, когда назвать «мальчиком» уже унизительно, а юношей – ещё рано. Точных его лет Фералон, конечно же, не знал, но в росте этот подросток лишь совсем немного уступал ему самому. Прямые пряди золотистых волос, чуть удлинённое лицо, светлые глаза с большими зрачками, по-эльфийски стройная фигура… Но со второго взгляда становилось ясно: нет, перед ним не эльф. В нём сильна кровь матери, но в остальном это человек – такой же, каким, видимо, был его отец. Теперь хотя бы ясно, почему Арианни покинула клан после рождения ребёнка. Для долийцев ребёнок-полукровка – позор, пожизненное пятно. Может ли быть, что Арианни прятала сына именно поэтому? Но почему он тогда кричал?

- Что вам нужно? – настойчиво повторил полукровка, и Фералон, очнувшись, торопливо заговорил:

- Так вышло, что вчера ночью я слышал крики, доносившиеся из вашего дома…

- И что с того? – резко прервал чужие излияния сын Арианни, чьё имя Фералон до сих пор не знал. – Это наше дело, а не ваше!

- Но я подумал, вам нужна помощь… - снова предпринял попытку заговорить с подростком Фералон, но его желание установить хоть какое-то шаткое перемирие с парнишкой мгновенно было сметено очередным:

- Мы сами справимся!

- Неужели все долийцы так легко отвергают чужую помощь? - в сердцах бросил Фералон. Вообще-то под «долийцами» он подразумевал исключительно Арианни, но на подростка эти слова почему-то произвели явно положительный эффект: по крайней мере, прежняя настороженность ушла из его лица. В принципе, его можно понять: наверняка полукровку до того никогда не признавали даже за полноценного эльфа или человека. На самом деле, Фералон не очень хорошо понимал, как общаться с этим парнишкой: вроде бы он не намного младше самого юноши, а ведёт себя как вздорное дитя. Но выглядит вроде бы здоровым. И это он-то был настолько в плохом состоянии, что накануне ночью не мог сдержать криков боли? Слабо верится.

- А ты знаешь многих долийцев, чтобы судить о них? – прищурившись, поинтересовался подросток. Обрадовавшись, что нашлась хоть какая-то общая тема для разговора, Фералон кивнул:

- Мой отец был долийцем. К тому же, сейчас вместе с моей семьёй живёт долийка, Мерриль, бывшая ученица Хранительницы.

В глазах подростка промелькнула тень интереса: кажется, он готов был о чём-то спросить. Фералон уже мысленно праздновал победу: по крайней мере, теперь он на шаг ближе к разгадке заинтересовавшей его тайны. Сын бывшей долийки уже открыл рот, когда неожиданно из толпы вынырнула его мать. Сейчас Фералон готов был поклясться: в её глазах при виде ночного знакомого мелькнул даже не страх, а затравленный ужас. Но это быстро прошло: поджав губы, Арианни нарочито строго проговорила:

- Пойдём, Фейнриэль. Не стоит говорить с незнакомцами.

Эта фраза прозвучала бы не абсурдной, если бы была обращена к маленькому ребёнку, а не к почти уже взрослому мужчине. Фералон смотрел вслед удаляющейся эльфийке с сыном, смотрел, как она словно пытается укрыть его руками от чужих взглядов, и понимал: что-то здесь и в самом деле нечисто. И он узнает, что именно.

По крайней мере, за сегодня он успел познакомиться лично с сыном Арианни. Как она там его называла? Фейнриэль…