В центре зала, где ранее расположились работорговцы, снова потрескивал огонь. Яркие языки пламени пожирали чернеющие сучья, и Грейс подкармливала огонь своей магией, не давая ему до конца поглотить эту скудную пищу. Пара других магов – оба мужчины – оживлённо спорили на тему того, что делать с обгоревшими телами работорговцев. Один, оживлённо жестикулируя, твердил:

- Их нужно выбросить в море, и с концами!

- Ты спятил?! А ты не подумал, что их может на берег вынести, а?! Если их в таком виде кто-то найдёт в воде – станет понятно, что они не сами издохли! Вот же… - дальше, судя по тому, что второй маг понизил голос и злобно покосился на Фералона и Фейнриэля, он сказал что-то не особо приятное в их адрес. Старший эльф демонстративно отвернулся, едва ли не нос к носу сталкиваясь с наклонившимся к нему мальчишкой. Через мгновение его ждало новое удивление: Фейнриэль, состроив совершенно детскую мордашку, повис на шее старшего товарища. Не успел ошарашенный Фералон поинтересоваться, с чего вдруг мальчишка так себя ведёт, как в ухо ворвался дрожащий шёпот:

- Ты веришь, что они действительно с нами ничего не сделают?

Ясно – мальчишка не перепугался до невменяемого состояния, а всего лишь хотел поговорить, не вызывая подозрения. Вздохнув, Фералон похлопал подростка по спине, шепча в ответ:

- Если честно – не верю. Эта бесцеремонность… Они говорят не как беженцы, а как разбойники. Скажи, тебе было приятно убивать? Ты бы смог дотронуться до тела?

- Они были плохими людьми, - неуверенно проговорил Фейнриэль, но по дрожи в его голосе становилось ясно: парнишка вовсе не так категоричен, как желает это показать. Видимо, он всё ещё боялся и не мог избавиться от ощущения, что его окружают только враги. Просто верил Фералону чуть больше, чем всем остальным.

- Да, плохими. Но… до сих пор противно, - признался юноша. Он сам толком не мог сказать, отчего ещё не свихнулся. Наверное, из-за того, что при таком количестве угрожающих жизни вещей рано или поздно перестаёшь воспринимать их, как опасность.

- То есть, тебе было страшно? – теперь в шёпоте Фейнриэля слышалась растерянность. Видимо, в голове мыслящего в чёрно-белых тонах подростка не укладывалось то, что взрослый и относительно сильный эльф может чего-то или кого-то испугаться. Фералон же продолжил:

- Да. Я не смог бы их вынести отсюда, да мне и сейчас не нравится, что они… ещё здесь. Скажи, ты бы смог так легко говорить о мёртвых? Даже если они были плохими людьми?

Мальчишка задумался; на его лице прямо-таки высветилось желание показаться взрослее и сильнее, чем он есть. Но затем он, попытавшись чуть отстраниться, натолкнулся на взгляд старшего товарища – и, осёкшись, пробормотал:

- Нет.

- Никто бы не смог, - заверил Фейнриэля старший эльф. – Потому что это ненормально. Так могут только те, для кого вокруг не живые люди, а… как бы это сказать… насекомые. Те, кого можно давить. Исключение – те, кто кажется им полезным.

Мальчишка вздрогнул, и Фералон сообразил, что немного перестарался со сравнениями. Всё-таки те, кто видит кругом насекомых, редко убивают: что за удовольствие – давить жалких жуков? Такие, как эти маги, наверное, всё же не безумцы. Но любого, кто представляет для них опасность, они наверняка уберут с пути. Вопрос в том, как скоро им покажется, что новые спутники представляют опасность…

- А мы… мы полезные? – с надеждой пролепетал подросток. Фералон задумался. С одной стороны, неплохо было бы успокоить бедного парнишку, жизнь которого всего за один день перевернулась вверх ногами, но с другой – стоит ли его обнадёживать? Да и Фейнриэль, каким бы мальчишкой ни казался, всего на несколько лет младше него самого. Придя к такому выводу, Фералон честно ответил:

- Понятия не имею.

Мальчишка пугливо съёжился. Н-да, всё-таки не лучшая тактика. Хотя сложно понять, как обращаться с тем, кто ростом почти с тебя, но мыслит иногда, как взрослый, а иногда – как дитя.

- Чем вы тут занимаетесь? – послышался преувеличенно ласковый голос за спиной, и Фералон обернулся. На сей раз он старался не смотреть в глаза Децимуса – мало ли, какой магией владеет этот фальшиво-ласковый человек. Отстранив от себя Фейнриэля, старший эльф открыл рот. В плечо впились пальцы, похожие на когти какой-то хищной птицы, и тотчас пришло знакомое ощущение, что язык шевелится сам по себе. Упрямо сжав зубы, Фералон зажмурился. Нет, теперь он ничего не скажет! Пусть этот проклятый маг сломает о его попытки защититься пару-тройку зубов.

- Почему ты молчишь? Может, ты чем-то недоволен?.. – ласковый голос ввинчивался в сознание, безжалостно отвоёвывая себе там тёплое местечко. Нет уж! Фералон напрягся, чувствуя, что ещё немного – и он не удержится. Что это за магия, будь она проклята?! Да, он знал не так много чар, но…

- Говори, - теперь голос звучал словно изнутри, откуда-то из головы. В теле откуда-то возникла странная слабость. С трудом скосив глаза, Фералон увидел ослабленную повязку, и скорее почувствовал, чем действительно увидел: по руке течёт кровь. Течёт странно, едва касаясь, словно стремясь вырваться из жил и устремиться куда-то. Как… живое существо. Дрессированная псина, повинующаяся вдавливающимся прямо в рану пальцам…

Фералон открыл было рот, и в этот момент голос резко стих, перебитый поразительно звонким звуком удара. Резкая боль, пронзившая тело, мигом отрезвила юношу. Как во сне, он уставился на отшатнувшегося Децимуса, держащегося за щеку, и на Фейнриэля, чьи глаза прямо-таки полыхали яростью.

- Вы что, не видите, что он ранен?! Прекратите сейчас же! – выкрикнул подросток, и до Фералона дошло: Фейнриэль… ударил Децимуса. Мальчишка… защищал его?

Кажется, никто из магов в пещере не обратил внимания на произошедшее: они были заняты своими делами. Фералон ждал: вот сейчас их лидер обозлится, велит прикончить обоих "эльфийских отродий" за то, что посмели сопротивляться…

Ответный удар не заставил себя ждать, и Фералон, ещё чувствующий прежнюю слабость, не успел принять его на себя. В следующий миг мальчишка упал на пол пещеры, не удержавшись на ногах: всё-таки посохом удар явно ощутимее, чем ладонью. Фейнриэль зажмурился, сжимая руки в кулаки, и упрямо поднялся. Правда, сил ему хватило только на то, чтобы сесть: затем он покачнулся и опёрся на старшего товарища. Юноша, сглотнув, погладил мальчика по плечу, стараясь не задеть того места, где постепенно наливался тёмно-лиловый, почти чёрный синяк.

- Будьте хорошими мальчиками, - голос Децимуса снова стал до приторности сладким. – Вы ведь не хотите, чтобы случилось что-то плохое, так ведь? Это было бы… очень печально.

Фералон промолчал. Сейчас он прекрасно понимал: они опять умудрились угодить шут знает к кому. В то, что эти маги – несчастные беглецы, юноша уже не верил.

Он ожидал повторения пытки неизвестной магией, но его не последовало. Мужчина, невозмутимо отвернувшись, будто не он только что угрожал новоприобретённым спутникам, удалился. Сбоку послышался болезненный всхлип, и Фералон устыдился недавних мыслей о том, что подросток не считает спутника достойным доверия.

Если бы такой упрямец не верил ему, то разве позволил бы себе этот одинокий всхлип, пусть даже было бы очень больно? Стал бы защищать того, до кого ему нет дела?

- Спасибо, - чуть слышно шепнул Фералон, продолжая успокаивающе гладить подростка и боясь услышать болезненное шипение: причинять боль глупому мальчишке не хотелось.

Губы Фейнриэля чуть дрогнули, как если бы он попытался улыбнуться, но не сумел. Фералон понимал его: сейчас, когда за их жизни он не дал бы и одного медяка, даже герой не смог бы выдавить из себя улыбку.