И вот, я пробуждаюсь и осознаю, что это был не сон. Разглядываю место нашего ночлега. Пол выстелен ковром. Вещей не так уж много, видно, мы их где-то побросали, сумки валяются, а сверху мои сапоги, оружие и пояс – как попало. Один только Зевран в полном порядке. Правда, ворчит, что запах крови его доконал, что у него от грязи даже ногти чешутся и надо срочно искупаться. Я вспоминаю водопад в пещере, возле которого мы целовались, а после тот, в лесу... Надо бы непременно посетить его, когда пойдём обратно.


При первом же движении выясняю, что мне трудно встать: все кости ноют, как у старца. Каждый мускул помнит вчерашнее перенапряжение. От пепла, накануне чуть не выжегшего лёгкие, бьёт кашель. Определённо, надо бы прийти в себя. Впрочем, до лагеря дойду, там отдохну, а в Редклифе найдётся пища и лекарство, чтобы к грядущей битве я позабыл о приключении в проклятом храме.
Зевран тщательно взбалтывает флягу с крепким алкоголем, явно чего-то подмешав туда. Протягивает мне. Запах целительного зелья. Вкус противный, но сразу делается легче.
- Считай это утренним кофе.
- Кофе - это отвар жареных зёрен… Верно?
- Отличное средство проснуться. Когда мы с тобой будем жить в Антиве, то по утрам нам будут подавать отличный ароматный кофе с булочками. Булочки - это такой вкусный белый хлеб.
- Зевран, я знаю, что такое «булочки».
Сейчас, когда он стоит на коленях, придерживая мою флягу, внезапно так и тянет влезть к нему под килт. И он, конечно же, догадывается, он сам бы пошутил именно так. И останавливает мою руку, и не отпускает.
- Эв, неужели это ты? Я так тебя испортил за такой короткий срок? Видимо, я талантлив!
- Видимо, я быстро выздоравливаю, когда ты рядом.
Он смеётся:
- В лагере славно отдохнём. Я сделаю тебе массаж, и снова будешь резвый, как олень… как галла. И ты мне сделаешь, да?
- Погоди, туда ещё добраться надо.
- Хочешь, начнём прямо сейчас.
Всё-таки надо встать. А то валяюсь тут, как дворянин какой-нибудь и жду «кофе в постель». Или чего я жду?
- Зев, чья это повязка?
Мой антиванец тоже пострадал вчера, но Винн закрыла его раны, как и мои, вся кровь, что высохла на коже и доспехах, больше не указывала на опасность. Зачем повязка?
- Гард разгрыз. Его там, в лагере, немного подлатали, и он решил...
- Гард был здесь?
- Да, пришёл посреди ночи нас проведать и дрых с той стороны. Я его в серединку не пустил. А утром пёс помчался к своему сородичу, привёл его, и они унесли почти все собранные нами вещи. Слышишь – опять идут.


Теперь я слышу. Как странно, что меня, природного долийца, не разбудило столько звуков. Знать, я вчера выдохся до предела. Внезапно себя спрашиваю: «Что, если бы Винн и Морриган не появились? Поддержка их была недолгой, но такой необходимой. Они так выручили нас! Нет, боги не могли весь день гонять нас по пещерам, изранить и избить только ради того, чтобы скормить этому демону!» Впрочем, если бы нам и удалось обойтись без участия волшебниц, мы не добрались бы сюда, а спали прямо в той красной пещере, среди трупов. Я вспоминаю, как мы шли по лестницам наверх, как отдыхали где-то на ступеньке, потом с трудом заставили себя подняться и пошли, как пьяные, опираясь друг на друга. Знакомые комнаты храма, кости, что больше не опасны для живых. Мёртвый дракон, мягкая паутина под ногами... Зевран молчит. Потом - его уставший голос в темноте: «Нет, даже не пытайтесь нас сопровождать. До лагеря мы нынче не дойдём. Нести его не надо, тут переночуем. Безопасно. На всех места не хватит. Оставьте нас в покое, наконец». Кому он говорил? Тем, кто пришёл нас встретить, когда узнал, что там произошло? Алистер, Лелиана, Огрен? Право, совсем не помню, кого же он вчера спровадил из нашего укромного местечка.


- Алистер, видишь: не тебе вести войска. Что я и говорил!
- Эвлар, ты не сказал, что нужна помощь! Почему написал, что надо только вынести сокровища?
- Мы справились.
Зевран встревает:
- Эв, он беспокоился. Он так переживал, что ему одному придётся выходить на Архи...
- Араннай, заткнись!
- Ты не ошибся, Тейрин? Только командир может мне говорить такие вещи, не рискуя быть зарезанным.
- Зевран, не режь его, он сумки понесёт. Алистер, право, всё в порядке.
- Дай, заберу рюкзак. И эту сумку. Надеюсь, Ворон, твои запасные перья оттуда не посыплются?
- Которые, с орлесианской вышивкой?
Алистер, красный, как девица, узревшая нечто ужасно непристойное, вылетел прочь. Мабари поскакал за ним. И мы опять остались вместе.


- Откуда он... Зев, ты... Ты что, показывал ему своё бельё?!
- Должен я был проверить, как оно подействует на чистое сознание? Если бы Тейрин шлёпнулся в обморок, то я бы подготовил тебя как-нибудь к знакомству со своими новыми трусами. А так, было эффектно, да?
Наверное, заметно, как я удивлён. И как смотрю на его килт: они должны быть там, под этими ремнями и щитками. Он же вчера надел их в первый раз! Говорит, что купил их накануне у проезжего купца. Когда?! Когда Ворон успел поиздеваться над храмовником?
- Эв, я не на себе их демонстрировал. И, кстати, я купил шесть пар. Могу с тобою поделиться!
Меня немного передёрнуло.
- Не думаю, что я готов носить такие вещи.
- Это ещё какие? - возмущён Зевран. Мне обижать его не хочется, и отвечаю, как могу спокойнее:
- Ценой в хорошие доспехи.
- Деньги не краденые. И вообще, если ты хочешь знать, красивое бельё куда важней самих доспехов. Не веришь? А попробуй нацепить броню прямо на тело!
Ворон способен заболтать кого угодно.
- Зев, ты хотел сказать: «удобное».
- Мне лучше знать, что я хотел сказать. Но я сегодня не намерен дольше спорить. Давай-ка причешу тебя, и пойдём к лагерю.
Я выворачиваюсь от него и принимаюсь расправлять небрежно скомканную перевязь и проверять оружие. Молчание его бесит.
- Эв, не вредничай!
- А ты не дуйся.
- На что же?
- Сам знаешь: на Морриган.
- Да? Ты заметил? – но язвительность сменяется на странную тревожность. – Эв, ты ведь помнишь, что я говорил вчера? Я... так и думаю.
- А ты не думай. Она знает, что время вспять не поворачивается и что ей не заполучить меня обратно. Если бы Морриган действительно хотела убрать тебя с дороги...
- То я убрал бы её первым.
Мы долго смотрим то на стены нашего пристанища, то друг на друга, чувствуя, что во всём этом действительно есть умысел.
Колдунья беспокоилась о нас, вернее, обо мне. Она пришла на помощь, как только увидела раненую собаку. Но не сказала никому о своих подозрениях и позвала с собой лишь Винн, чтобы та вылечила нас, если потребуется. Она явилась вовремя, чтобы помочь в сражении, а может и спасти нас. Боги знают, зачем позволили ей это. Потом ушла и больше не переживала: дело сделано.


- Зевран, надо признать, что Морриган ведёт себя вполне достойно. Она прекрасно понимает, что от тех чувств осталось пепелище, и этой страсти больше не разжечь. А наше с тобой пламя только разгорается, оно будет гореть всегда. Как те костры в колдовском подземелье.
Вряд ли в такой грязи, доспехах, при оружии и в полной амуниции, можно обнять друг друга крепче и нежнее.
Мой Антиванский Ворон шепчет:
- Почему, Эв? Почему мы с тобою вечно говорим намёками, скрывая то, что чувствуем на самом деле? Почему мы должны всегда быть сильными, даже наедине с собой? Когда Создатель и все боги Арлатана прекратят нас испытывать на прочность?
Я даю ему повисеть на мне и отдохнуть душой. И медлю сообщить, что боги лишь тогда оставят нас в покое, когда решат, что хватит. Но это совпадает с лаем Гарда.
Зевран откидывается назад:
- Я научился по-собачьи понимать. Хочешь, переведу, что он нам говорит? «Ну, что вы там, идёте или нет? Завтрак давно готов и я жду свои лучшие огрызки!»


Пустые комнаты, разрушенные стены, выход через пещеру, водопад – сегодня всё это не трогает воображения. Только вдохнув снаружи чистый воздух и увидав над головой зелёную листву и небо, я чувствую, что приключение окончилось, и мы вернулись в земной мир. Но что ещё не завершился благородный замысел богов: избавить Ферелден от Мора. Мне предстоит выполнить эту волю, и я всё сделаю, чтобы спасти живое от Порождений Тьмы.
Привал вдали от ужасов войны. Последние часы спокойствия и подвиг наш в таинственных гробницах становится легендой. Она будет скрашивать мирные вечера долийцев и крестьян, и занимать умы исследователей, которые придут сюда потом.