По прошествии получаса Нидхёгг признала, что медитация не помогает. Отчасти из-за слишком неясных, скомканных воспоминаний – превращение она осознала не сразу, а только в тот момент, когда, поскользнувшись на узкой скалистой тропинке, взмахнула руками и внезапно зависла в воздухе. Потом, взмахнув ими еще пару раз и сообразив, что что-то явно не так, она была уже высоко и успела отдалиться от места взлета на изрядное расстояние. А ведь где-то там, в расселине, ее ждал оброненный дорожный мешок, хотя в те минуты ее волновали совсем другие вещи. Нидхёгг с трудом удалось приземлиться без повреждений, и огорченный таким пренебрежением внутренний дракон тут же отступил, оставив ее в человеческом облике лежать в траве, осознавая произошедшее.

Отчасти – ее сильно отвлекал почти ощутимый кожей взгляд алых глаз. Она сидела к Алдуину лицом, по-прежнему боясь повернуться спиной, и это рождало дилемму: продолжать сидеть так, безуспешно пытаясь поймать собственного дракона за хвост, или повернуться спиной и стараться совладать еще и с иррациональным страхом. Был еще неплохой выход – встать и уйти хотя бы на поиски мешка, но чутье подсказывало, что Алдуин просто так не отстанет и оставит ее лишь тогда, когда сам так захочет.

К тому же, Нидхёгг навязчиво тревожила припозднившаяся мысль о том, что ей крайне повезло не утратить свою одежду при превращении: представать в неглиже перед существом, довольно ярко проявляющим признаки противоположного пола, было бы как минимум стыдно.

Минуты продолжали тянуться одна за другой. Все попытки были по-прежнему безуспешными; более того, в Нидхёгг медленно зрело раздражение – на все и всех вокруг, в том числе на себя. Пальцы, сведенные вместе перед ней и соприкасающиеся кончиками, снова начали резко вздрагивать. Концентрация терялась.

– Ладно, – внезапно сдался Алдуин, и спустя секунду глухо захлопали кожистые тяжелые крылья. – Еще увидимся.

Скорее всего, он просто верно уловил ее состояние и решил не допускать бури: на смирение его внезапный уход не очень-то походил. Но стоило Алдуину отлететь подальше, исчезнув из зоны слышимости, как прежде беспрестанно ускользавший сквозь пальцы дракон Нидхёгг сам устремился навстречу, ощутив укрепляющееся спокойствие хозяйки.

Девушка встала на ноги, глубоко вдохнула – и ощутила сотни новых оттенков запахов иным, острым чутьем. Открыла глаза – и вгляделась в крошечные точки пламенеющих бутонов горноцвета под… под лапами, покрытыми светлой прочной чешуей.

Довакин неуклюже прошла пару шагов, развела руки в стороны. Кожистые перепонки между удлинившимися пальцами натянулись. Как дова взлетают-то?..

Она неловко подпрыгнула, но оторваться от земли удалось несильно – метра на три. Тогда Нидхёгг попыталась разбежаться, чтобы обрыв в паре десятков метров отсюда не оставил ей выбора. На этот раз воздух подхватил ее и удержал – оставалось только помахивать крыльями. Правда, острое чувство того, что любой дова засмеял бы ее за такое, осталось где-то глубоко внутри неприятным осадком.

Неважно. Рассмеявшись, подивившись тому, как странно теперь звучит простой смех, Нидхёгг устремилась к Глотке Мира, неумело ловя встречные потоки ветра. С Алдуином обсуждать это не очень хотелось, во всяком случае – сейчас, – а вот Партурнакс…

Слабый голосок совести внутри внезапно напомнил о том, что Алдуина следует поблагодарить, несмотря на то, что это у него вышло ненароком. Нидхёгг пообещала, что подумает над этим, и голосок утих – на время, не мешая более сосредоточиться на поиске Монавен.

Пролетая над Высоким Хротгаром, она заметила яркий отблеск солнца на чьей-то броне: кто-то стоял на первой ступеньке лестницы, ведущей в форт. Но приглядываться к человеку Нидхёгг не стала – она полетела дальше, разгоняя ту’умом жгучий ветер. Теперь-то он был почти неощутим и жег разве только глаза, но ей доставляло удовольствие ощущать, как древнюю магию творит могучее горло, не требующее отдыха между криками.

Партурнакс вскинул голову, настороженно следя за незнакомым драконом в небе. Нидхёгг снизилась и описала круг. Говорить совсем тихо в обличье дова, как выяснилось, не представлялось возможным:

– Это я, Довакин! Все в порядке!

Партурнакс, кажется, поверил. Он кивнул, и Нидхёгг села в снег. Устоять на двух ногах не представлялось возможным, и пришлось расположиться так, как делал старый дова – упереться в землю крыльями. По ощущениям, выглядело довольно глупо, хоть и было удобно.

– Это сделал мой брат, так, Довакин? – это звучало даже не как вопрос.

– Это не насовсем, – объяснила Нидхёгг, – Он сказал, что проводил какой-то ритуал и, видимо, ошибся.

– Какой ритуал?

– Он сказал, что придумал его сам. Чтобы уметь превращаться в человека на время.

Партурнакс удивленно взглянул на нее, но ничего не ответил. Видимо, принял к сведению, равно как и понял то, что Нидхёгг и сама ничего толком не знает. А раз так – к чему бессмысленные вопросы?

Довакин была ему благодарна: ее сейчас занимали несколько иные мысли. Удерживать облик дова становилось сложно – уставший дракон стремился обратно в нематериальную форму. Так было и с волком когда-то давно, Нидхёгг было знакомо это чувство. Дракон просто устал, и ему нужен был отдых. С волком отдых длился около суток. Здесь… Нидхёгг понадеялась, что по-настоящему сильно форма дракона ей не пригодится никогда.

Девушка вздохнула и отпустила его. На глазах у Партурнакса дракон с чешуей цвета песка съежился, вспыхнул белым огнем и превратился в человеческую девушку в легкой прочной броне и накинутом на плечи плотном плаще. Нидхёгг поежилась, когда холод Скайрима, особенно сильно ощутимый на Глотке Мира, немедленно снова стал кусать ее за тонкую кожу.

– Вот же… – Нидхёгг поморщилась. – Надеюсь, Седобородые не испугаются. До встречи, Партурнакс.

Она закуталась в плащ поплотнее и побрела вниз, разгоняя криком непогоду. Партурнакс задумчиво смотрел ей вслед.

Сверкающей на солнце броней путника оказалась кираса Клинков, а сама Дельфина наседала на Арнгейра, когда Нидхёгг, впустив ледяной ветер, вошла в форт со стороны внутреннего двора.

Привлеченная скрипом двери, Дельфина раздраженно повернулась и застыла. С минуту она глядела на Нидхёгг так пристально, что та испугалась: а она точно вернулась в человеческую форму? Или где-то там из лопаток лишние крылья торчат?

Арнгейр же был, судя по всему, не дурак. Сопоставив в уме недавний драконий крик, донесшийся даже до Хротгара, и появление Нидхёгг со стороны Глотки Мира, куда она никак не могла попасть напрямик, не имея крыльев, – даже если был удивлен, он не подал виду. Только подмигнул Довакину – это движение скрыл капюшон – и чуть вздернул подбородок, как бы говоря: эта женщина здесь, поэтому позже.

Нидхёгг была бы рада вообще ничего не обсуждать с Дельфиной, тем более – сейчас. С первой осознанной трансформацией в ее собственной драконьей крови пробудилось что-то такое, что обычно мирно спало. Что-то такое, что некогда помогло Тайберу Септиму стать величайшим героем Скайрима и захватить всю власть на материке.

Но Дельфина, не зная всего этого, решила иначе:

– Довакин, я рада, что ты здесь. Значит, ты и уладишь наш спор.

– Что на этот раз? – как могла сурово поинтересовалась Нидхёгг. Суровость далась ей с трудом, но, кажется, Дельфина уловила в голосе подопечной что-то новое. Она обеспокоенно всмотрелась в ее блестящие светлые глаза, но те не выдавали тайны.

– Я утверждаю, что наставником людей не может быть дракон. Это грязное существо, предатель. Как он оставил собственного брата, так предаст и вас. Партурнакс должен быть наказан! – твердо проговорила Дельфина, делая маленький шаг вперед: это должно было дать ей моральное преимущество. Но Нидхёгг не отступила.

– Вперед, – совсем просто уронила нордка, так же незаметно подмигнув помрачневшему главе Седобородых. Клинок непонимающе вскинула бровь.

– Что?

– Вперед, говорю. Я не держу, – она даже сделала шаг в сторону от двери, – Амулет Мары не забудь с собой взять, – и на этой фразе ей стоило колоссального труда не расхохотаться. Все равно никто не понял шутки.

– Но, Довакин… Мы считаем, это обязана сделать ты. Ты – главный драконоборец. Мы лишь твои проводники. Да и мне не дойти до вершины. На это способен лишь Довакин.

– Тогда сочувствую, но я не могу вам помочь. Мне не нужны четыре лишних проблемы и один скелет учителя драконьей магии.

Нидхёгг смотрела на Дельфину так спокойно, говорила так обезоруживающе уверенно, что та, не узнавая наивную блондинку, которой раньше можно было вертеть как угодно, стушевалась.

– Ладно… Мы еще вернемся к этому. Ты что-нибудь выяснила у драконов?

– Ничего. Амулет оказался с побочным эффектом, и мне пришлось сразу же избавиться от дракона, попавшего под его влияние.

– С каким таким эффектом? – насторожилась Дельфина.

– Неважно. Думаю, это был какой-то сбой в магии. – Довакин отмахнулась, в душе надеясь, что Дельфина не стерпит и однажды сама испытает на себе чудо-эффект, – Идемте со мной, незачем волновать старых людей.

Несколько удивленная своим собственным поведением, Нидхёгг наконец замолчала и, взяв Дельфину за локоть, вывела ее из форта. К счастью, маленький кошелек, вшитый в правый рукав ее кирасы на случай нападения разбойников, был все так же на месте. Этого должно было хватить на обед в таверне да на дорогу до Вайтрана с извозчиком. Остальное из взятого в дорогу валялось вместе с мешком где-то в горах.