Нидхёгг очнулась сидящей на стуле в душном подвале. Он был ей знаком – пыточная талморского посольства в Скайриме. Девушка попыталась встать и округлила глаза – хотя чему удивляться? Стоило скорее уж порадоваться, что связали только руки.

Уловив краем глаза движение, Нидхёгг повернула голову. Эленвен стояла у дальней стены, скрестив руки на груди. Высокая, сухая, с грубыми для человеческого восприятия чертами, она выглядела отталкивающе. Женщина смотрела прямо на Довакина, но не в глаза, а чуть ниже. Нидхёгг догадывалась куда.

– По какому праву вы арестовали меня?

– Ты здесь как гость. Не как пленница. – Эленвен была предельно сдержанна и точна. Однако ее слова совсем не успокоили нордку.

– Тогда почему я связана и зачем было орать на весь Вайтран, что я арестована? – она еще раз дернулась. Бесполезно.

– Ты бы не пошла к нам добровольно. Разве я неправа? А нам, между прочим, нужно обсудить дальнейшую судьбу этого ветхого государства. Хотелось бы… без лишних эксцессов.

Нидхёгг не поверила своим ушам.

– Вам? Со мной? Я же грязный талосопоклонник, которых вы так не любите. Видите эту подвеску, а?

Эленвен дернула уголком рта. Она и без подсказок со стороны нордки это ясно видела. Амулет Талоса точно магнитом притягивал ее взгляд, не позволяя надолго оторваться от созерцания.

– Драконы. Нам известно, что ты, Драконорожденная, имеешь с ними довольно близкие отношения.

– Чего?! – удивление было вызвано скорее непониманием – откуда ей вообще знать такие подробности? – чем отрицанием очевидного факта. Нидхёгг полагала, очевидного лишь в прошлом.

– Я многое знаю, – чуть-чуть мягче повторила Эленвен. – Но ни одно слово не уйдет за пределы этих стен, если… Если мы сможем договориться. Нидхёгг, драконы способны пресечь гражданскую войну.

– И?..

– И послужить на пользу Альдмерскому Доминиону.

– А если нет?

– К сожалению, не могу сказать тебе.

Нидхёгг нахмурилась, просчитывая варианты. Несмотря на патологическую неспособность учиться, она была неплохим стратегом. В голову, к несчастью, приходило пока только одно: Эленвен подстроит большую гадость Империи и свалит все на драконов. Но… звучало как-то неправдоподобно. Слишком прямолинейно.

– Ладно. Чего ты хочешь?

– Ты уже согласна?

– Ну, я готова выслушать, по крайней мере.

«Да и разве у меня есть выбор?» – мысленно добавила Нидхёгг. Она пошевелила пальцами: руки начинали неметь от пут.

Эленвен подошла к ней и, придвинув стул, села. От посла повеяло чем-то сладким, даже приторным.

– Талмор принесет вашим землям мир и процветание. Гражданская война закончится раз и навсегда. Нужно лишь, чтобы ты привела покорных драконов к нам, дальше мы все сделаем сами, поверь. А за твою помощь тебе будут прощены все преступления против Доминиона. Мы забудем про бесцеремонное вторжение в посольство, про срыв приема, про всех потерянных в лесах Скайрима юстициаров…

Нидхёгг, ища подвох, всмотрелась в глаза посла. Но те были так кристально чисты, так ясно выражали полную убежденность в сказанных словах, что она не выдержала – прыснула. Засмеялась, прекрасно понимая, что за этим может последовать что угодно.

– Серьезно? И ты сама в это веришь? О Талос, о Акатош, дал бы вам хоть кто-то каплю здравомыслия и мозгов. Норды Скайрима не сдадутся таким, как вы, а стать предательницей я не смогу и не стану. Сами их уговаривайте! Я бы на это взглянула.

Эленвен встала со стула. Кажется, она была не особенно разочарована.

– Как скажешь, Драконорожденная.

Больше посол не сказала ни слова. Даже не обернулась. Просто ушла, заперев за собой дверь. Нидхёгг осталась наедине со своими попытками освободиться. Использовать крик в тесном помещении, полном острых предметов, было опасно, а онемевшие пальцы не могли творить магию. Кинжал с ее пояса сняли, он лежал на столе у противоположной стены. Что же делать, что делать?..

Странное смирение Эленвен тоже внушало определенные тревожные мысли. На Талмор такое совсем не похоже. Что задумала эта желтокожая?

Вскоре вновь звякнул замок, и в помещение вошел человек. Щурясь, Нидхёгг всмотрелась в него, но, как ни старалась, различить в полумраке что-то, кроме фигуры, укутанной в талморскую мантию с глубоким капюшоном, было невозможно. Свободное одеяние не позволяло определить пол вошедшего, но по походке нордка предположила, что это мужчина.

Приблизившись, человек изящным жестом опустил капюшон на плечи. Сверкнули знакомые зеленые глаза, по губам скользнула мгновенная улыбка, тут же исчезнувшая. Нидхёгг от неожиданности отшатнулась.

– Алдуин?! Что ты тут делаешь? Это все ты устроил! Развяжи меня, я тебе сейчас…

– Тише, тише, – В черном одеянии он казался немного выше, чем прежде. И нельзя было не заметить, что одеяние талморского волшебника ему очень идет. На секунду ярость Нидхёгг приглушило резкое головокружение. В груди что-то сжалось.

– Это не я устроил. Нам нет дела до желтокожих спесивцев, – он приблизился к ней спереди вплотную и наклонился, чтобы перерезать веревки. Нидхёгг ощутила слабый запах его кожи – дымный, горьковатый. Ее щеку будто обожгла прядка жестких смоляных волос.

Кинжал звякнул, упав на пол. Едва Нидхёгг ощутила, что ее руки свободны, она тут же попыталась оттолкнуть Алдуина, но он, как видно, ждал именно этого: он сразу схватил ее за руки и медленно перевел их вперед. Вырваться было совершенно невозможно. Для этого требовалось хотя бы встать, а дракон стоял слишком близко, не позволяя даже подняться со стула.

– Ничего такого, я просто должен был убедиться, что ты не станешь сразу же меня атаковать. Нижайше прошу прощения за вторжение в личное пространство. – Он коротко, одним кивком, поклонился. Уголки губ были напряжены, в них собрались морщинки. На такую открытую насмешку нельзя было даже злиться. Нидхёгг вздохнула.

– Как можешь доказать, что это не ты подстроил? – упрямо проговорила она. Кивнув, Алдуин отпустил ее и полез во внутренний карман мантии. Встав, Нидхёгг едва не упала, едва устояв на внезапно скользком полу. Масло?

– Читай, – он протянул ей записку. На веревочке болталась сломанная печать с оттиском личного знака Эленвен. – Тебе понравится. Довольно коварно, хотя куда ей до драконов.

Нидхёгг развернула письмо.

«Империя сейчас наиболее ослаблена, и это наилучший момент для активных действий. Последуют неизбежные жертвы со стороны посла и его личной охраны. Следует отрицать любую причастность драконов к поджогу здания посольства, ибо все улики будут указывать на группировку Братьев Бури во главе с Драконорожденным – ярым талосопоклонником. Следует ввести войска Доминиона якобы для помощи в подавлении восстания, потребовать возмещения в ультимативной форме. В случае отказа предлагаю развязать военные действия против Империи.

Эленвен».

Нидхёгг подавленно молчала, сжимая бумагу в руках. От нее омерзительно пахло тем же сладковатым, что и от госпожи посла.

– Талморская тварь. Мы можем ее остановить?

– Слишком поздно. Они уже подожгли посольство. Если драконы потушат пожар – тебя обвинят в сговоре с нами, а заодно – в предательстве и переходе на сторону Доминиона. Позволим сгореть – все пойдет примерно так, как описано в ее письме. И остановить войска длинноухих смогут только…

– Драконы.

– Верно.

– Погоди. А если я отдам генералу Туллию эту бумагу?

– Он из важных для войны имперцев, верно? Хм… Готов поспорить, эльфы будут поджидать тебя у всех выходов. Ну… ты понимаешь.

– А ты разве не поможешь?

Алдуин многозначительно промолчал. Стало ясно: с радостью поможет, но только со сценарием, где драконы вернут себе власть. Впрочем, все лучше, чем продолжать терпеть обнаглевших талморцев… Которые к тому же заявились в нейтральный город, а теперь пытаются ее сжечь.

А еще отчетливо потянуло дымом, и это заставило наконец озвучить свое решение.

– Хорошо. Эленвен хотела от меня драконов – она их получит. – Нордка недобро нахмурилась. Она была очень рассержена, но предчувствие неба будоражило изнутри, принося смутный восторг.

– Это временное сотрудничество? – уточнил дракон.

– Посмотрим, насколько временное. Сейчас главное – выбраться. Потом расскажешь, как ты узнал, что я здесь.

Алдуин протянул ей руку, с которой стянул талморскую перчатку. Его пальцы на ощупь были прохладными и мягкими, почти как женские. Еще бы: эти руки никогда в жизни не держали оружия в бою.

– А как выбраться, ты хоть знаешь?

– Я здесь впервые вообще-то.

Довакин кивнула, будто и не ждала иного.

– Тут есть люк, ведущий в пещеру, – Нидхёгг порылась по своим бездонным карманам, извлекла связку, которую постоянно таскала с собой, смерила три десятка одинаковых ключей жалобным взглядом и сунула их Алдуину.

– Поищи тут ключ с тремя острыми выступами, а я пока попробую вскрыть замок отмычками. Так, погоди… А где Эленвен? Не думаю, что она отдала тебе письмо добровольно.

– Гонец отдал, – недобро оскалился Алдуин. – Думаю, он уже донес послу, и она где-то на полпути к этому… Солитьюду.

– Отдал?

– Трудно отказать, когда об этом просит Пожиратель Мира собственной персоной. Уверен, он счастлив, что ему подарили жизнь.

Нидхёгг сломала очередную отмычку и выругалась сквозь зубы. Она пнула люк, и неожиданно тот поддался. Потянув за скобу, нордка с усилием подняла тяжелую крышку и заглянула в темный колодец хода.

– Вот же… – девушка хлопнула себя по лбу. – Серьезно? Они не запирали люк со дня моего вторжения?

– Или это подарок от посла? – Алдуин отодвинул ее в сторону и легко проскользнул в колодец. Его голос зазвучал более гулко: – Ты идешь?

– А ты собрался… – она скользнула туда же, готовясь к столкновению с землей, – меня поймать?

– Именно это я и собирался сделать, – подтвердил он, удерживая девичью фигурку в десяти сантиметрах от пола. Их носы почти соприкасались; глаза Алдуина слабо светились в почти полной темноте.

– И откуда только научился… – буркнула Нидхёгг, решительно освобождаясь. Однако по тону было ясно, что ей приятно.

Выбежав на заснеженный склон горы, она раскинула руки и рванулась вверх, ощущая, как стремительно ее дракон облекается в плоть. Голова закружилась; главным сейчас было не забыть, что ей следует делать.