Караван из Шейди Сэндс ушел в четыре часа утра. Солнце еще не встало, песок достаточно охладился за ночь, и мы двигались достаточно резво по утреннему холодку-то.

Караван сопровождали рейнджеры НКР, которые также должны были остаться в Нью-Рино для организации нового аванпоста.

Вот, что уж мне было непонятно, то это то, как НКР решилось продолжить разрастание на север, так мало того, что продолжить, еще и начать с экспансии самого крупного города Невады – Нью-Рино. Ну, самого крупного, конечно, если не брать в расчет легенд о Новом Вегасе, затерянном в самом сердце безводной пустоши Мохаве.

Когда этот вопрос до конца сформировался у меня в голове, я решился задать его вслух – благо, сам посол шел недалеко от меня.

- Мистер Брюс, а как вышло так, что правительство решилось на экспансию Рино?

Посол Брюс мне никогда не нравился – он был очень наглым и заносчивым человеком. Я думаю, что согласиться сменить вечный идеально выглаженный костюм с белой рубашкой, на воротнике которой я ни разу не смог заметить ни пятнышка, на походный комбинезон, вроде тех, в которые были одеты мы, ему было очень тяжело.

- За это все нужно казать спасибо мистеру Бишопу. Очень большое спасибо. – со своей дежурной улыбкой обратился ко мне посол. – Это благодаря его трудам мы смогли выбить это разрешение в парламенте.

- Этому бандиту я бы спасибо говорить не стал бы. – хриплым голосом проговорил старый рейнджер, хмуро посмотрев на посла из-под плексигласовой маски своего зеленого шлема боевой брони. Сверху на эту маску при необходимости можно было опустить щиток, который может защитить от мелких камушков и тому подобного.

- Не стоит говорить так о мистере Бишопе, Александр. – с наигранным холодом заявил Брюс. – Весь НКР должен быть благодарен ему.

- Ага, конечно. Этот бандюган только и ждет, как мы поможем ему победить в мафиозной войне, истребить остальные три семьи и сделаем его первым мэром Нью-Рино.

- А там нет избранного мэра? – с удивлением спросил я.

- Ты вообще ничего о Рино не слышал? – с точно таким же удивлением спросил у меня старший рейнджер Александр.
- Ну, только то, что это дыра…

- Ага. Это ты прав. Тогда тебя ждут удивительные открытия, дружище. Этой дырой правят четыре мафиозные семьи. В пригородах практически круглые сутки слышится стрельба. Помножь это на самый большой источник наркоты на этом побережье. Ты теперь-то понял, во что вляпался?

- В дерьмо. – ответил я, рассматривая свои ботинки.

- Именно туда. Мы все в него вляпались.

- Да, нет. – снова ответил я. - Это только я вляпался в дерьмо. Гекконье. А как мы вообще собираемся раскрывать преступления в городе, в котором правят мафиозные семьи?

Старший рейнджер молча подошел ко мне и наклонился над кучей дерьма, в которой можно было отчетливо разглядеть след моего ботинка. Я тер ногу о песок, стараясь избавиться от налипшего на него дерьма ящериц.

- Свежее! – сказал Александер, и на лице его озарилась догадка. Он крикнул, отдавая приказ своим подчиненным . – Они где-то рядом! Приготовиться!

Я вытащил свой Кольт из кобуры, снял с предохранителя, дослал патрон и взвел курок. Пистолет бодро щелкнул несколько раз, пока я приводил его в боевую готовность, но, вопреки моим опасениям, на части не развалился.
Остальные тоже готовились: Александр передернул затвор своей русской штурмовой винтовки АК-112, Каноль снял с ремней за спиной кувалду, Галлас снял с пояса свой МР9, и даже сам посол Брюс вытащил из кармана инъектор, стреляющий миниатюрными шприцами-иглами, по слухам использовавшийся до войны для нейтрализации бешеных животных или для нелетальной самообороны. Но сейчас на корпусе игл в магазине, который достал посол, были видны черные насечки: это значило, что используются не усыпляющие, а ядовитые шприцы с цианистым калием.

Первые ящеры, появившиеся на вершине холма, были моментально поражены двумя снайперами рейнджеров, вооруженными охотничьими винтовками со снайперскими прицелами. Это были простые серебряные гекко, которые легко убивались, но при этом их шкуры почти не ценились. Зато их мясо можно было есть практически без опаски – они не были радиоактивными.

Зато следом за ними появились и золотые – уже намного более радиоактивные, однако их шкуры, обработанные должным образом, являлись очень хорошим материалом для шитья одежды и некоторых легких видов брони. Зато и убить золотого гекко было намного сложнее – они были намного больше и выносливее своих серебряных собратьев и могли переть напролом, невзирая на боль.

Я стоял, ожидая пока рейнджеры закончат свою работу по обеспечению нашей безопасности – все равно стрелять в такую даль я бы не смог: и опыта маловато, и дистанция для пистолета более чем приличная.

Внезапно из-за спины раздалось шипение, и я почувствовал сильный жар. Холодный ветер пустыни сменился горячим дуновением. Я резко развернулся, одновременно вскидывая пистолет и уже зная, что меня ожидает сзади.

Так и есть – третий и, пожалуй, самый опасный вид ящериц гекко – огненные. Непонятно откуда у них появилась способность извергать огонь из своей утробы. Но эта способность делала их настолько опасными, что я, когда выходил охотиться за пределы Шейди, едва заметив их обугленные фиолетовые шкуры, которые не представляли никакой ценности, бежал со всех ног.

И это я, а у меня на счету было уже несколько десятков золотых гекко, а серебряных я даже не считал. Хотя прибавок к семейному рациону это давало неплохой.

Передо мной горел песок. Вроде и гореть-то там было особо нечему – вся органика была выжжена сначала атомным пламенем, а потом ультрафиолетом, от которого озоновый слой уже не защищал. Но, тем не менее, песок горел.
Я вскинул Кольт, который все равно вряд ли дал бы мне шанс продержаться против этого существа один на один. Раз за разом я нажимал на курок, отправляя в короткий полет смертоносные кусочки металла, которые так прекрасно разрывают человеческую плоть. Но прошивая навылет мягкую податливую плоть этой огнедышащей ящерицы, пули, казалось, вовсе не наносят никакого вреда.

Гекко повернул голову в мою сторону и раскрыл пасть, набирая воздух, чтобы плюнуть в меня я огнем. Я кувыркнулся в сторону, подставляя под удар спину и уже собираясь ощутить, что именно чувствует игуана, когда ее ставят на огонь.

Раздался хлесткий винтовочный выстрел и геккон упал, опалив лишь землю перед собой. Труп загорелся, я почувствовал резкий запах горящего насекомого, хотя гекко, вроде как, насекомым вовсе не был. Защелкала лопающаяся шкура. Я, наконец, решился подняться с земли.

Старший рейнджер стоял, по-прежнему целясь в уже мертвую ящерицу – судя по этому, меткий выстрел, спасший меня минимум от месяца валяния в госпитале, принадлежал ему. Я отряхнул песок с комбинезона, проверил, не набился ли песок в ствол пистолета.

- Александр, гекконов свежуем? – спросил один из рейнджеров, лицо которого было скрыто маской боевой брони.
Старший рейнджер задумался. Конечно, время было дорого, и стоило пройти как можно дальше, а там уже, забиться куда-нибудь и пересидеть самые жаркие часы, устроить, так сказать, сиесту.

- Не будем – надо пройти как можно больше до полудня. В отчете укажите, что подчистили этот квадрат от ящериц. Идем дальше.

Я с тоской посмотрел на трупы двух золотых гекконов. На деньги, которые стоили как раз эти две шкуры, можно было вполне купить неплохой запас еды. Недели три на них жить можно было точно, если особо не шиковать.
Группа уже шла вперед, я грустно вздохнул и двинулся следом за ней.

Наши следы тут же заметал холодный пустынный ветер…

***

Шел двенадцатый день пути. Провизия у меня в мешке давно закончилась, и ели мы то, что выделяли нам интенданты посольства. Более того, освободившиеся вещмешки наши были набиты теперь всякими полезными штуками, которые должны пригодиться в работе посольства. Я, правда, совершенно не понимал, почему я сейчас тащу тюк с дорогими костюмами посла Брюса, но раз приказали, то надо делать.

Таким образом, мы хоть немного разгрузили повозки он вещей, чтобы поберечь браминов. На караван наш за весь путь больше никто не напал – зверям хватило ума не нападать на такое огромное количество народа, а рейдеры, хоть и были ненамного умнее зверей, бежали от нас – вид рейнджеров НКР всегда вселял в их сердца страх, и не напрасно – на счету каждого из наших рейнджеров было минимум по десятку убитых рейдеров и работорговцев.

- Вперед посмотрите. Вообще-то в той стороне уже город должен быть. – сказал Александер, указывая на северо-запад. Там что-то странное.

Парни рассказывали в дороге, что ночью на Нью-Рино открывается очень красивый вид – неоновое освещение, горящие костры, горящие окна некоторых квартир – совсем немногих, но все же производящих впечатление.

Сейчас был день, но города не было видно, хотя действительно он должен был уж показаться. Все что мы видели – это серая туча, затягивающая весь горизонт точно в том месте, где должны быть строения города.

- Пыльная буря? – сказал один из рейнджеров, вопросительно посмотрев на своего командира.

- Так и есть. – ответил старший рейнджер. – Из Пустоши Мохаве сюда часто приходят такие вот бури. Надо искать укрытие. Да и вообще, в город мы сегодня не попадем, да и толку нет – там попрятались все.

- Вообще-то, желательно добраться до города сегодня. – вставил свое веское слово посол Брюс. – У меня… У нас там есть очень важные дела, не терпящие отлагательств.

- Посол, пока мы в пустыне, главный я. Если хочешь идти сейчас, то пойдешь один. И сгинешь, поверь мне.
Судя по всему, отношения между послом и старшим рейнджером были довольно натянутые, и Александру нравилось склонять посла, и в данной ситуации рейнджер был полностью прав – идти вперед в песчаную бурю было настоящим самоубийством.

Посол раскрыл рот, собираясь заорать что-то, но резкий порыв горячего ветра Пустоши набил ему рот пылью. Брюс закашлялся, нагнулся, оперевшись руками о колени, сплюнул коричневую слюну на песок.

- Пошли, живо. Гоните браминов, быстрее, а то все тут останемся.

Погонщики защелкали электрокнутами, мы практически побежали назад, туда, откуда пришли.

Нью-Рино находился на плоскогорье, со всех сторон окруженном горными хребтами. Сейчас мы только спустились с гор, и бежали обратно.

Я расстегнул подсумок, в котором лежала противопыльная тканевая маска с двумя пластиковыми вставками в прорезях для глаз. Надел ее на лицо, на ходу застегнул застежки. Погонщики защищались от пыли таким же образом, кто-то намотал на голову тряпку, рейнджеры опустили на лица маски своих шлемов.

Александр вырвался вперед и повел нас в одну их пещер, выбрав по своему наитию. Нам ничего не оставалось, как двинуться за ним следом.

Это была довольно просторная и вместительная пещера, в которой вполне мог разместиться весь наш караван. Но мы продолжали двигаться дальше – вход вполне может быть занесен песком.

У нас в Шейди Сэндс песчаных бурь не было, что странно, ведь название нашей столицы переводилось, как Тенистые Пески. Возможно, что это благодаря полумифическому артефакту ГЭКК, которым было оснащено Убежище 15. Или не было – помять об этом стерлась давным-давно, уж слишком уж насыщенной была жизнь в Пустоши, чтобы запоминать это.

Хотя об этой технологии приходила информация с севера. Говорят, что какое-то племя воспользовалось ГЭККом и буквально за несколько месяцев построило себе новое поселение, которое в техническом плане ничуть не уступало столице нашего государства. Хотя странно: как же дикарям могла достаться такая продвинутая технология…

Тем временем мы спустились в пещеру, расположили браминов, как обычно делали ночью на постой, погонщики расположились вокруг этого импровизированного «загона» из повозок – мало ли кто живет в этой пещере.
Остальные стали разжигать костер. В качестве топлива у нас использовали какие-то брикеты, которые привозили из Бониярда… Если честно, по-моему мнению, это было сушеное браминье дерьмо, обработанное какими-то химикалиями и спрессованное в брикеты-кирпичи. Один такой кирпич мог гореть до получаса, давая достаточно тепла и совсем не давая дыма.

Народ сложил несколько кирпичей, Александр оросил их специальным составом для лучшего горения и поджег.

Я посмотрел, как брикеты топлива начинают пылать, а народ стал рассаживаться вокруг костра. Потом сложил вещмешок у стены, проверил, не забился ли ствол пистолета пылью, и предупредив, что отойду осмотреть остальные помещения пещеры, пошел вглубь.

У меня был довольно неплохой электрический фонарик, которые собирали специально для солдат НКР, но также небольшими партиями продавали на сторону. Таким образом, он мне и достался – я купил его пару лет назад. Использовать его в пустыне было глупо и рискованно, там такой вид света может только подманить зверье и грабителей, зато в пещерах не было ничего лучше. Да и опасно бродить по пещерам без света – свалишься в яму какую-нибудь, и поминай потом, как звали.

Световое пятно выхватывало из темноты кажущиеся серыми каменные своды пещеры. Пещера постепенно сужалась, высота ее тоже становилась все меньше и меньше, пока не срослась в одну стену.

Я без интереса осмотрел стену, поковырял ногой каменный пол пещеры, опустил фонарь ниже и наткнулся на одну интересную вещь.

У подножия стены пол был земляной. На совсем небольшом участке – сантиметров двадцать на тридцать, что меня очень сильно заинтересовало, откуда же взялась почва здесь – внутри большой пустой пещеры.

Усевшись на землю, я начал ковырять мягкую землю лезвием ножа. Земля очень хорошо поддавалась. После того, как я отложил несколько горстей земли в сторону, нож наткнулся на что-то твердое. Я вытащил это, очистил от земли, и в руках у меня оказалась полная капсула винта. Еще немного покопавшись, я вытащил один за другим несколько магнумовских патронов.

Интересно, кто это все тут спрятал… Понятия не имею, кто бы это мог быть. Оглядевшись вокруг, я сложил все на место, насыпал сверху земли и прихлопнул ее ладонью, чтобы казалось, что ее никто не трогал. Кое-как отряхнув руки, я вернулся к костру.

- А говорят еще, что где-то под землей живут говорящие руки смерти… - рассказывал один из рейнджеров. После перехода, когда можно было расслабиться возле костра, эти суровые мужики и женщины становились самыми простыми людьми и травили разные байки.

- Ага, конечно, верь им. Сколько раз мы видели рук смерти с тобой? Хоть одни из них разговаривали? – спорил с ним второй рейнджер, выражая свой скептицизм.

- Я точно знаю. Мне рассказывали. – настаивал на своем первый.

- Ага, тот алкоголик, погонщик с ранчо Вестина что ли? – вмешался Александр. – Так, он кому хочешь, это рассказывает. Эту историю про то, как он, видите ли, нашел Убежище 13. Вернее, любому, кто нальет.

- Пусть расскажет. – вмешался я. Мне было действительно интересно, хотя что-то похожее я уже слышал.

- Ну. – продолжил первый рейнджер. – Что где-то тут есть пещера, где живут говорящие когти смерти. Так вот, этот старик мне рассказывал, что он когда-то занимался геоло… Геологической разведкой, вот. И что золото искал – его же не только в Реддинге добывают. И говорит, что напали на него Когти Смерти. Десять.

- Сто. – ехидно вставил Александр.

- Ну, насчет десяти я не верю – на самом деле десятку человека и на один зуб не хватит. – продолжил первый. – Ну, и говорит он, что с ним был робот… Что стреляли они по этим когтям, стреляли, да, пока не кончились все патроны…

- Пока стволы не расплавились. – снова поправил Александр.

- Да, какая разница? В общем, не понял я толком, что этот алкаш говорил. Только то, что один из когтей сказал, что, то ли Горхтаут, то ли Горгорот сказал, что людей трогать нельзя… Когти говорят.

- Очень убедительно. – сказал я.

- Да, какая разница? – вдруг спросил Александр. – И верно – разницы никакой. Все, что имеет мутации должно быть уничтожено. А теперь всем отдыхать, пока время есть – нечего зря языком трепать.

Сколько провели мы в пещере, скрываясь от непогоды, я не засекал, но по ощущениям прошло то ли три, то ли шесть часов. Хотя, когда тебе нечего делать, время имеет свойство растягиваться.

Мы вышли из пещеры, пока пыль еще не осела, и через три часа уже входили на Вирджин-стрит в Нью-Рино.