Жара в Мохаве просто жуткая. Вспоминается, конечно, Калифорния, но тут намного, намного жарче. Жарче, чем в аду. И суше. Воды нет. Вода только по трубам, с дамбы Гувера. Ладно, хоть идет.

Месяц в одиночной камере без права посещения. Откуда знаю, что месяц? По кормежкам. Кормят-то три раза в день. И уж об этом сказать абсолютно и точно можно много чего…

Голгофа. Место, где находятся все те, кто не прижился в Нью-Рино. Ну, или наоборот, прижился тут окончательно. Перевернутый, сломанный дорожный указатель указывал в сторону горящего неоновыми огнями города надписью «Ад», а в здешнюю сухую песчаную почву «Нью-Рино». Случайность или чей-то злой намек, что все лучшие люди Нью-Рино находятся тут? Не знаю. Не могу сказать точно.

 Так, что это все? Воспоминания. То, что не дает нам просто уйти, то, что не дает нам измениться навсегда. Внутри нас всегда будет что-то прежнее. Каноль. Галлас.

Переход был тяжелым. Очень тяжелым. Причем даже для меня. Так что же говорить об остальных ребятах, некоторые даже из Шейди-то ни разу в жизни не выходили.

Ошеломленные лица, которые я видел кругом, будут сниться мне каждый день. Еще бы, герой, борец с преступностью, погибший от рук бандитов, внезапно оказывается вполне живым и бодрым. Да я бы сам офигел, честное слово.

 Плечо наверняка было разорвано в кашу - еще бы, крупнокалиберная пуля. Как еще руку не оторвало, непонятно.

Шестой день дороги. Дорога? Дорогой это назвать можно были лишь вполне условно - барханы, поваленные деревья, кактусы, мусор. Совсем не дорога.

Что было в голове у старой ирландской собаки? У меня не было совершенно никаких догадок. В ней могло быть что угодно, начиная от опилок и собачьего дерьма и заканчивая рецептами пирогов тети Сары. Хотя я и не знал никакой тети Сары.

Лихорадка продлилась две недели. Две недели сраных кошмаров, сраного бреда, в котором одни ужасные картины сменяли другие по сто раз на дню. Особо примелькался тот, в котором я все-таки превратился в супермутанта, а потом долго бродил по каким-то подземельям, пытаясь найти пусть обратно.

Игла в очередной раз вошла в вену. Который раз за эти сутки - не знаю. Но у этого укола был ощутимый эффект - я снова начал слышать. Уже радует. Хотя перед глазами по-прежнему стоит все та же темнота. А вот тело постепенно начало неметь.

Свет пробился через марлевые занавески, висевшие на окнах, и разбудил меня. Пустая кровать, смятые простыни – она ушла. Просто ушла?

Костер искрил. Все-таки то, что удавалось найти в пустыне, для костра годилось гораздо хуже, чем те брикеты из браминьего дерьма. Мало того, что сжечь этой полусухой травы приходилось чуть ли не тонну, чтобы хоть как-то согреться, так еще и искры и сам размер костра сильно выдавал нас. И дым. Едкий травяной дым, хотя, вроде бы, трава была совершенно сухая. Он все равно забивался через нос куда-то в легкие, заставляя горло першить.

Разумеется, я не мог поступить в соответствии с логикой. Я развернулся на месте, и пошел обратно.

С моего бегства прошло более восьми месяцев. Вот теперь-то я понял, почему мое новое место жительства называют Дырой. Дыра она Дыра и есть.

Почему-то горячий пустынный воздух в этом месте менялся совсем другим, приятным и прохладным. Но прохлада эта не заставляла запахивать куртку, чтобы утеплиться, а совсем наоборот, как будто предлагала подставить тело под течение и насладиться.

Вернувшись из Реддинга, я даже не пошел домой. Сразу в посольство, чтобы увидеться с ним лицом к лицу и поговорить, наконец. Я чувствовал, что пришло время, и что это все не может продолжаться должен.

Город, затерянный в песках. Несколько десятков домов, две шахты, больница и управление шерифа. Казино и бар с проститутками добрались даже сюда, но, в целом, город производит впечатление… Двойственное. С одной стороны, после Нью-Рино он кажется мне самым заурядным провинциальным городком, а с другой, тут я мог хоть как-то отвлечься от вечных разборок между семьями, что просто преследовали меня в городе.

Бывает такой вид дел, расследуя которые, ты отдаешь всего себя без остатка. Ты думаешь о нем и днем, и ночью, отчеты с места преступлений висят у тебя на стенах, постепенно замечаешь, что сон куда-то исчезает, и уснуть ты можешь, только наглотавшись снотворных и виски.

Поняв, наконец, всю суть своей работы в полиции, я стал отлынивать от нее, стал, в некотором роде, анархистом, часто просто клал на свои обязанности, да и вообще, работал спустя рукава. Репутация, заработанная за несколько безупречно раскрытых дел, все же держала меня на плаву, не давая слухам снова разойтись по отделу.

Легко кричать "работайте", когда пять из семи обедов в неделю ты провод шь с Бишопом. Однако, чем дольше я работал в полиции Нью-Рино, тем больше мне хотелось просто взять и прикончить этого ублюдка. Исключительно для того, чтобы защитить народ НКР.

 С последнего доверенного мне дела прошел месяц. По большей части, я теперь занимался тем, что сидел в участке и шил какие-то бумажки – в эти бумажки я все равно не заглядывал. На задания меня отправляли всего два раза, да и то в качестве самого обыкновенного патрульного – не пришлось ни ничего обыскивать, ни допрашивать, две перестрелки, причем из рядовых. Но все же это случалось очень редко – бойцом я тогда был не ахти каким. Да и вообще, не общался со мной никто, кроме Каноля, который, после нескольких грубостей, в запале сказанных в его сторону, тоже отошел от меня.

Обычно я брал выпивку в небольшом винном магазинчике, который открылся незадолго до нашего приезда. Цены там не сильно кусались, да и продавец был приятным человеком - всегда мог рассказать, что и как, подсказать насчет какой-нибудь проблемы, да и просто поделиться историей из жизни.

 Ночь уже спустилась на город. Письмо с благодарностью из Брокен-Хиллз лежало на столе - я только что перечитывал его. Раз в сотый, наверное. Я налил в стакан еще пару глотков рома "Гамма-глоток». Вот уж насчет гамма производители были правы - дерьмо это светилось так, что если поставить стакан на стол, то можно было вполне читать рукописный текст. А вот насчет дерьма уже был прав я - вкус это пойло имело преотвратнейший.

Через мутные стекла моей комнаты свет не пробивался вообще. Именно поэтому проснулся я от стука в дверь, а не сам, как это случалось обычно. Некоторое время я лежал на диване, пока глухой стук не раздался снова.