Переход был тяжелым. Очень тяжелым. Причем даже для меня. Так что же говорить об остальных ребятах, некоторые даже из Шейди-то ни разу в жизни не выходили.

Мне-то что? Я охотник. Нет, конечно, до Хаба я не ходил, но, по крайней мере, не в первый раз в пустыне.
Дважды за переход на нас нападали рейдеры, несмотря на то, что у нас был огромный отряд, хотя отряд этот состоял из восемнадцатилетних ребят. А говорили, что рейдеры на крупные отряды не нападают...

Не дошло двое. Они были подстрелены во время второго нападения, практически возле самого города. Такое чувство, что рейдеры действовали по чьей-нибудь наводке, потому что нападения возле городов, особенно возле городов с сильной властью республики, как Хаб, были нехарактерны для них.

Сержант Буль, который вел нас из столицы, выстроил отряд на плацу, где уже были построены четыре отряда.

- Ваш последний, Буль? - спросил строгий мужчина в военной форме. - Остальные тут уже три дня находятся. Только вас и ждут.

- Дорога нелегкая была. - ответил Буль. - Знаете же, что нам сюда двигаться намного больше, чем из Бониярда и, тем более, чем из Джанктауна.

- Хорошо. Все на месте. - он посмотрел на построившиеся перед ним отряды и взревел. - Приветствую, курсанты!

Ответом полковнику был нестройный хор наших голосов. Полковнику это явно не понравилось, но он не подал вида. Осмотрев ряды курсантов, он продолжил:

- Считайте, что вся прошлая жизнь для вас закончилась. Теперь ваше предназначение – служить нашей Республике. Вы будете служить ей всю жизнь!

Эй! Я не об этом мечтал! Я всего лишь хотел получить какое-нибудь образование! Где расписаться, чтобы меня вернули домой?

Но дороги домой уже не было. Только сейчас, когда нас выстроили строем, я понял, что домой мне не попасть теперь как минимум год…

Полковник закончил говорить, и слово взяли другие. Разговоры, разговоры, разговоры… «Ты теперь в армии», «Дело великой Республики»… Растянулось это часа на полтора, и только после этого народ распределили по казармам.
Распределение получилось тоже то еще. Затянулось оно до самого вечера, и только когда жаркое красное солнце пустыни уже село за горизонт, а Хаб погрузился во тьму, нас отправили по казармам…

Казарма представляла собой самый обыкновенный барак, тридцать коек. Туалет вместе с рукомойниками был в отдельной комнате. Вместо душа, как нам объяснили, раз в неделю мы сможем посещать баню.

По правую койку от меня расположился Галлас, по левую – здоровяк Каноль. С обоими я был знаком, мы были друзьями еще во время жизни в Шейди Сэндс.

Сбросил вещи в тумбу, разделся и развалился на койке. Мышцы болели после перехода, обожженная злым солнцем кожа тоже болела. Болело все, если уж быть совсем честным.

- Как себя чувствуешь, Михаил? – спросил меня негр, который уже закончил все свои дела и лежал, накрывшись одеялом.

- А что, не видно? – спросил я его, ткнув пальцем в ожоги на лице.

- Видно. Очень и очень красные. – ответил Каноль. – Мне в данном случае повезло.

Действительно, черная как смоль кожа не загорала и не сгорала, тем более. Хотя, перегрев и для него был возможен. Но все же маловероятен.

А что, если в постъядерной пустыне через три-четыре поколения останутся только негры, которые жару переживают намного проще? Вот он, естественный отбор в действии.

Интересно, а что сейчас на моей исторической Родине? В Польше, которая находилась между Германией и Советским союзом? В Европе… Наверняка все там до сих пор плавает в расплавленном асфальте. На месте городов воронки…

А что в России? В Советской России? В Европейской части, однозначно, то же самое, что и тут? А Сибирь? Гигантские просторы, никем не заселенные, холод, медведи… Ну, намного лучше, чем тут, в Калифорнийской Пустоши… По крайней мере для меня – этнического поляка.

Я не заметил, как уснул – тяжесть перехода и усталость сказались на мне.

***

- Подъем!

Каждое утро так. Каждое утро одно и то же.

- Подъем!

Полчаса на умывание и завтрак и на занятие. Стрельбы, занятие физической подготовки, лекции по психологии, по методикам сыска и допроса и все остальное. И так до шести часов вечера. Два часа какие-то свои занятия и в восемь часов вечера нас загоняли по казармам. Тут тоже было как бы свободное время: не хочешь – не спи, но из казармы выходить было нельзя.

Двадцать долларов обеспечения в неделю, еда бесплатная, правда изысками не блещет, развлечения – все, которые доступны нам в одном из самых больших городов Республики, так еще и самом большом торговом городе НКР.
Только что нам было доступно?

Раз в неделю мы с Канолем работали на погрузке в Кримсон Караван, что позволяло нам дополнительно получить еще около полусотни долларов на человека, что было достаточной для нас, в общем-то, суммой.

Вот и в тот день мы возвращались с подработки, до закрытия входа в казармы осталось около получаса, и Каноль предложил сократить дорогу.

Мне эта идея не понравилась сразу. Темные подворотни были тем, чего бояться в Шейди Сэндс никогда не следовало. Вернее, там темных подворотен просто не было, так как дома выше двух этажей не строили принципиально, и освещение было везде – фонари яркие. К тому же сильная власть шерифа и мэра, которые соблюдали чистоту в городе.

Тут же старый город, через который нам надо было идти и который постепенно оказывался в центре города, непрерывно расширявшегося. К тому же, он был старой многоэтажной застройки и нисколько не освещен. Кому это надо?

Надо сказать, предчувствие мое меня не подвело. Шесть фигур внезапно появилось из-за угла. Черт подери, надо уже начинать доверять своим ощущениям. Двое на шестерых? Какой-то не очень честный расклад.

- Что, парни, дела какие-то? – спросил Каноль, сразу взяв инициативу из их рук.

Видно было, что парни растерялись. В принципе, ничего не мешало сейчас просто раздвинуть их плечом и пройти дальше. Но один из них сломал все дело.

Я не понял, может, он психически нездоров был. Ну, по крайней мере, недоразвит точно, правая рука у него практически отсутствовала, представляя собой пятипалый уродливый отросток.

Он провизжал что-то, и с выкаченными глазами и выступившей на губах пеной бросился на меня. Нас разделяло пять шагов, и расстояние это неумолимо сокращалось.

Нет, я совершенно не боялся этого паренька – уж с инвалидом я справлюсь точно.

Тем временем расстояние сокращалось, я сделал выбор – превентивным ударом я сбил его атаку – ногой в живот, а, когда он нагнулся, обрушился ему на затылок, вырубив его.

Только вот это окончательно разрушило возможность мирного решения конфликта.

- Парни, этот ублюдок покалечил нашего друга! – завопил один из них, и тоже бросился вперед, но, к счастью для меня, наткнулся на кулак Каноля и был вырублен – все-таки сила у моего друга была медвежья.

Теперь их было всего четверо, всего в два раза больше, чем нас. Расклад выходил такой, что побороться попробовать было можно.

Двигаться, двигаться, двигаться. Все время двигаться, не попадать в захваты, не пропускать ударов и прикрывать друг друга.

Пропустив пару ударов по корпусу от парня, который вышел на меня, и уклонился от его апперкота, попытался сдвинуться, и увидел, что на Каноля наседают трое.

Мой соперник дрался из рук вот плохо, очень широко размахивал руками, это дало мне хорошую возможность для маневра. Перехватив его руку, я ударил его лбом по переносице, обхватил ошалевшего от этого гопника и несколько раз ногой ударил по низу живота. После чего он, наконец, обмяк.

Один из трех парней, наседавших на Каноля, вытащил из кармана нож, мрачно сверкнувший в свете луны. Увидев это, я тут же бросился ему наперерез, перехватил руку и изо всех сил долбанул ей по стене. Нож чиркнул по бетону.

Соперник мой, простонав что-то невнятное, выпустил нож, который упал на асфальт и тут же был отфутболен куда-то за мусорные баки, стоящие чуть вдали. Но мой соперник оказался не так уж и прост, и левой рукой ударил меня по лицу. Я отшатнулся, выпустил его руку, и он просился в атаку на меня.

Каноль тем временем, оставшись один на двоих, оперативно вырубил одного из соперников и наша численность сравнялась.

Пропустив еще два сокрушительных удара, я чуть не вырубился, но вкус крови из разбитой губы взбодрил меня, заставив все-таки собраться и встретить одну из атак совсем расхрабрившегося соперника правильным блоком. Атаковать я все равно не мог, только защищаться и отвлекать внимание гопника на себя.

Тем временем, Каноль справился со своим последним соперником и, подкравшись сзади, взял последнего нападавшего в грамотный захват. Я несколько раз отработал ногами по животу не ожидавшего такой подлости соперника, а потом хорошим апперкотом, проведенным от всей души, отправил его в нокаут.

Поверженные соперники только начали шевелиться, а мы с Канолем побежали прочь со всех ног. У меня была повреждена губа, у него рассечена бровь, и следов драки было не скрыть. Ладно хоть у нас хватило ума честно рассказать с кем, и за что мы схватились.

Разбирательство долгим не было, и для нас все закончилось двумя днями каталажки, пока оно шло. После чего, нас спокойно отпустили. Это был первый раз, когда я стал объектом всеобщего внимания. Еще месяц с лишним нас хлопали по плечам, и просили рассказать, что и как было.

Хабовским девчонкам это, кстати, тоже понравилось, только мне они были совершенно не интересны – я приехал сюда учиться.