…….Кровосос склонялся все ближе и ближе ко мне, а у меня даже не было сил схватить родной АК-47. Каким-то неимоверным усилием, я дотянулся до приклада, кое-как прицелился, нажал на курок и ….. тишина. Черт, что это, осечка? Да нет, такого в принципе быть не должно, Алексей всегда трепетно к своему оружию относился. Все оказалось гораздо хуже, кончились патроны.

О настоящих фанатах.

Автоматная очередь ударила в то место, где я только что сидел. Если бы не отработанные за три года в Зоне рефлексы, доведённые до автоматизма, меня прошила бы свинцовая струя АКМ, направленная умелой рукой. Я на полном "автомате" откатился в сторону, в перекате доставая верного "Орла пустыни". Этот пистолет было трудно достать, да и содержать хлопотно, но он сильно оправдывал себя в бою. Я заряжал его не свинцовыми пулями, а оловянными. Свинцовая пуля проходя через тело делала маленькое входное отверстие, и побольше выходное. Оловянная же в теле плющилась, и выходное было уже не отверстие, а просто дыра, где нехватало здоровенного куска мяса.

Чернобыльская АЭС. 9 ноября 2006 года. «День открытых дверей ЧАЭС». Многие знают этот термин еще с советских времен – он означает специальное мероприятие в организации, повседневный доступ к которой обычно закрыт. В этот день приглашенные лица могут заглянуть в места, недоступные для обозрения в остальные дни… Но Чернобыльская АЭС объект еще тот… кроме того, что объект режимный, обусловленный атомной спецификой, но объект печально известен произошедшей на нем самой большой техногенной катастрофой человечества. Открытость такого объекта может означать только одно – говоря простыми словами – на объекте все в порядке, прятать нечего.

У Васьки Гуденкова сперли артефакт. «Полярную звезду», за которой он четыре дня лазил по болоту. Сперли внаглую, при всем народе, да еще в такой день.
- Это что же получается!- орал Васька- Пришел, понимаешь, честный сталкер, отдохнуть культурно- так нет же- обокрали!

Мы шли молча, в румяном свете догорающего заката. Потрескавшаяся асфальтовая дорога, тянулась вдоль бедного на растительность леса и, перекошенных линий электропередач. Было тепло и тихо. И лишь неровная поступь наших шагов, оповещала окрестности о чьем-то присутствии.

Ни один из нас не решался обмолвиться, так как в безжалостной памяти, еще пылало воспоминание о ужасной гибели нашего товарища, нашего лучшего друга.

То, что осталось от него — мы похоронили не далеко от места, где его и нашла внезапная смерть. Нашла накануне своего тридцатилетия…

Боже, как хочется пить. Губы сочатся сукровицей, распухший язык с трудом умещается во рту, пересохшее горло саднит, умоляя о глотке воды - холодной и чистой... хотя сейчас я, наверное, лакал бы и болотную жижу. Жадно, зачерпывая полными пригоршнями, облизывая пальцы, не обращая внимания на омерзительный вкус и тошнотворный запах. Просто потому, что это - вода.

Я не мог пошевелить ни одним мускулом.
Я был маленьким мальчишкой и нёсся по грязным улицам небольшого портового украинского городка. Рядом со мной бежала ватага таких же сорванцов, но я их не замечал. В руке был зажат тусклый трёхкопеечник. Я достиг площади, швырнул, не останавливаясь, монету женщине и развернулся лицом к помосту. На помосте стоял высокий человек, одетый в чёрное пальто. Лицо его было скрыто в тени, лишь линзы очков отражали искорки закатного солнца.

Меня зовут Мыло, и не надо смеяться, это прозвище я получил не просто так. В общем, это прозвище мне дал один шаман вообще если какой то шаман даёт прозвище сталкеру, то ему несказанно повезет, по крайней мере, он умрёт без мучений. Шамана звали Зуб, он сказал мне.

Один из рассказов с первого литературного конкурса.

Позвонок быстро шел по краю оврага. Бицепс левой руки перевязан тряпкой, сквозь которую проступает кровь. Он в берцах, защитном костюме и с рюкзаком. На плече висит автомат. Сталкер в отчаянии. Уже сутки он идет один и никак не может смириться с этой мыслью.

Тишина. Казалось бы, нет ничего вокруг, что могло бы нарушить эту звенящую тишину; всё, на первый взгляд, казалось мирным, пасторальным. Но это только на первый взгляд. Матёрые ветераны-волкодавы знали, что тишина Зоны обманчива, неестественна. К тому же, приблизительно каждый час где-то в районе перехода в Тёмную Долину выли стаи слепых псов. Они то и дело давали понять, что опасности здесь на каждом шагу, и никто не застрахован от внезапной, неосторожной гибели по глупости. Их было четверо. Они пришли сюда позавчера.

Сталкеры упустили свою цель и, чтобы снова к ней приблизиться, они решают пойти необычным маршрутом – через неисследованные территории Зоны.

Во время очередного заказа группа Меченного попадает в засаду, в ходе которой ранят одного из членов группы - Клыка. Надежда только на Болотного доктора, но он бессилен. И он просит помощи у своей странной знакомой...

Во время очередного заказа группа Меченного ранят одного из членов группы - Клыка. Надежда только на Болотного доктора, но он бессилен. И он просит помощи у своей странной знакомой...

Грозовые тучи наливались свинцом, окрашиваясь в кроваво-багровый цвет. Порывы сильного ветра словно подгоняли меня в спину, так и, норовя сбить с ног в жухлую траву или в заросли разросшегося борщевика, вымахавшего в человеческий рост. Но падать мне никак было нельзя, приближался выброс, нужно было успеть найти надёжное укрытие. Думаю, что в подвале бывшей свинофермы будет в самый раз переждать смертоносную стихию Зоны отчуждения. За спиной раздался лай слепых псов, вероятно учуявших мой запах и взявшие след. Час от часу не легче! Хорошо, что убежище уже близко. С этой мыслью я и споткнулся, казалось бы, на ровном месте и кубарем полетел в придорожную канаву, обдирая в кровь ладони…

Я бежал из последних сил. Пот градом катил со лба, застилая глаза. В висках пульсировала кровь, сердце гулко стучало в груди, пытаясь вырваться наружу. Сейчас уже и не вспомню, когда в последний раз приходилось так бегать. Наверно в армии, на марш-броске, но тогда была совсем другая история… Сейчас же я бежал на перегонки со смертью.

Утро выдалось на удивление тёплым и солнечным. Солнце вообще в Зоне отчуждения редкий гость, тут быстро привыкаешь к «вечной осени»… Поэтому такими минутами стоит наслаждаться.
Вот я и стоял на крыльце дома, который в последние недели стал моим жилищем и, подставив солнечным лучам своё бледное лицо, жмурился и улыбался, словно мартовский кот. Если одним словом охарактеризовать моё настроение, то отлично бы подошло: умиротворение. Даже традиционная утренняя сигарета так и осталась не подкуренной.

Глава одиннадцатая. День главного решения.

Какие же они все дураки… Хотят получить оружие, полигоном для которого станет вся планета. Желание господства над миром, да? Безмозглые черви, никогда не видят дальше всего носа, тешатся мыслями, что всё будет им подконтрольно, что ничего не выйдет из-под их присмотра… Сколько «Долг» бьётся с одной Зоной, с этой? Уже не первый год. А что будет, когда весь мир станет Зоной? Нет, нельзя допустить, заразу надо давить на корню…

Глава двенадцатая. Последний день.

- ...А полковник свихнулся: двоих расстрелял и себе пулю в лоб… Я теперь один. Один внутри этой долбаной аномалии… И дёрнуло же меня устроить обрыв связи со штабом! Могли бы забрать, а? Пенсия, дача, рыбалка. Не было бы никакого «Долга»… А правда, как бы всё повернулось? Только к чёрту. Капитан Таченко уже мёртвый давно. А генерал «Долга» Таченко сейчас уйдёт. Скоро… В Верхнюю Тундру, мать её… В Места, Богатые Дичью… Такая вот… Справедливость.

Глава девятая. Восьмой день изоляции.

Жизнь на «Ростке» шла новым чередом уже неделю. Выброс такой силы, что даже старый завод перетрясло в буквальном смысле, переменил все устоявшиеся уклады. А заодно обвёл территорию главной базы «Долга» непроходимым контуром аномалий. Этот фокус Зоны особенно остро оценили сталкеры-одиночки, запертые в пределах «Ростка» на неопределённый срок.

Глава десятая. Пятый день конца.

Космач обернулся ко мне. Он покраснел от смеха, из глаз текли слёзы.
— Слышь, Серёг! Мы уже третий раз погибаем! — выдавил он из себя, затем отвернулся.
Секунда. Ровно столько прошло между его словами и первым выстрелом. Захарчук упал лицом в пол, разбрызгивая серую кашицу из головы. Со следующим выстрелом оборвалась жизнь Бунчука, успевшего повернуться и смотрящего прямо на меня.
— Третий раз!!! — закричал безумный полковник и приставил дуло Кольта к виску. Выстрел.

Глава шестая. Третий день конца.

...верёвка резко дёрнулась из моей руки, но я удержал её, хватаясь за неё второй рукой.
— Бегом к майору! — рявкнул я на подчинённых, вздумавших зачем-то тоже ухватиться за связующее звено.
Все трое бросились в туман, а я взволнованно стоял на месте и чувствовал, как верёвка тянет всё сильнее.
— Ма-а-а-йо-о-ор!!! — во всю мощь своих лёгких заорал я...

Глава седьмая. Первый день «Долга».

На «Северном», при зачистке объекта от бывших сослуживцев, погиб капитан Сергей Валерьевич Таченко. А в тот день, когда я провозгласил перед бойцами наше имя — «Долг» — с помоста-бронетранспортёра слез генерал «Долга» Таченко, основатель в будущем мощнейшей военизированной группировки сталкеров…

Глава восьмая. Четвёртый день конца.

Бунчук… Он пришёл к нам полгода назад, назвался бывшим военным сталкером и изъявил желание служить «Долгу»... Опытный сталкер и профессиональный солдат... Захарчука я знаю ещё с тех времён, когда он был ефрейтором в одной из граничащих с Зоной частей. В двух словах: однажды в коробке из-под телевизора нашли ребёнка и определили в приют... А о полковнике вообще долгая история выходит. И тянется эта история ещё с августа две тысячи третьего года…
А ближе к ночи вода действительно кончилась. Совсем.

Глава четвертая. Второй день конца

— Мы в дерьме, товарищ генерал. Бродим как кутята по замкнутому кругу. И это не потому, что мы заблудились, а потому, что это нас водят так... ...Генерал, да хорош тебе… Мы оба знаем, что из «Петли» живыми выбирались лишь дважды — отряд Синдиката под Лиманском, и то с помощью Лесника, и сам Лесник. Ты мне сам об этом рассказывал.

Глава пятая. Четвёртый день начала

На край плоской крыши здания вышел давешний монстр. В руке, вытянутой перед собой, он за шкирку держал тело в камуфляжной форме.
— Ждан, — одними губами позвал я.
Тварь взревела, приподняв нашего товарища чуть выше. Ждану наверняка перемололо позвоночник, когда кусок бетонной плиты размером с голову ударил ему в поясницу… Ноги снайпера безвольно болтались на высоте более двадцати метров.

Мы находились у восточной стены «Северного», а вход был с западной стороны. Нам нужно было обогнуть объект, чтобы попасть на территорию. Поверх ограждения шли витки колючей проволоки, по ту сторону стояли вышки. Но интересным было не это. Над всем объектом высились металлические сооружения, напоминающие громадные опоры ЛЭП. Было хорошо слышно, как ветер, гуляющий на высоте, гудит, проходя через многочисленные балки. Интересно, что это за хреновины…

Он был необычным сталкером. Даже не сталкером он был существом похожим на человека. Он был волком. Не те, которые на четырех лапах нет, он был почти человеком. О нем много что говорили. Одни говорили, что он был надежный и очень добролюбивый и мирный, несмотря на его злобный оскал. Другие говорили, что он кровожаден и не знает пощады.

Судьба- это никак не случайные стечения обстоятельств. Судьба- это закон. Закон который неспособен изменить никто. От нее бесполезно бегать и пытаться избежать неизбежного. Стоит только смиренно принимать каждое обстоятельство. Исход судьбы решает абсолютно каждую ситуацию.