Отчёт группы <Гарпун>.

Просочились успешно под видом туристов в санаторий <Звёздный>.

Бросил рюкзак. Вот так. И сразу стало свободней дышать. Респиратор повис на груди. Теперь, кажется, исчез и молот в голове, и резкая боль в боку. Передвинуть кобуру на живот, расстегнуть. Вдох. Утренняя прохлада проникает глубоко внутрь, наполняя свежестью и радиацией. Обоймы, две всего. Приятное тепло тронуло одеревеневшие пальцы в насквозь промокших ботинках. Положить рядом, вот так, и гранату тоже. А руки почти не трясутся. Автомат на коленях. Какой легкий стал. Небо высокое. И не надо никуда больше идти. Затылок чувствует шершавость стены ветхого строения из почерневших от времени досок. Здесь мне хорошо. Вдох. Хорошо. Как хорошо. Ну, где вы? Я готов.
Звонко отлетая от стенки сарайчика гильзы с шипением шлепаются в лужу. Их все больше. Больше. Красиво. Поменять магазин.

Вчера, после продолжительных споров, в которых Младший отказался оставаться или идти в лагерь ученых, было решено выйти в путь утром. Младший утверждал, что он имеет такое же право мстить за смерть отца, как и Старший. Он говорил, что отец одобрил бы его поступок, нельзя, чтобы его старания пропали зря. Все предметы, которые, остались у них от Корректировщика, Старший спрятал в рюкзак. Они шли в одежде, в которой, как он объяснил, ходят военные сталкеры.

Второй сектор. За узким коридором было просторное помещение с двумя дверями по бокам.
- Туалет и маленькая душевая налево. Направо, кухня и спальное помещение.
- А что тут? - указывая на незаметную дверь в углу, спросил Младший.
- Склад пищевых припасов и не только...

Все это время они шли молча. Каждый думал о своем. Дождь поливал все сильней, но благодаря ему они обошли Комариную плешь. Дождевые струи, попадая на нее, расходились узорами, образуя небольшую арку. Еще им встретилась Мясорубка. У Старшего был разрядник но, что-то не пошло. Заряд, частично уменьшенный, все же выстрелил. К счастью, вхолостую. Старший что-то буркнул себе под нос и спрятал разрядник в рюкзак.
Чтобы поднять настроение, он рассказал Младшему легенду, ходившую в Зоне о человеке, который остался жив, после попадания в Комариную плешь.
….лишился только ноги и руки. И сейчас живет. Инвалид, но зато уважаемый герой, живет в деревне Сталкеров, за ним там ухаживают.

Они услышали что-то напоминающее выстрелы, уже подходя к самой границе леса. Старший остановился. Он достал из-за пояса пистолет и показал младшему повернутую к земле ладонь. Тот послушно лег на землю. Прошло несколько минут и выстрелы стихли. Подождав еще несколько минут в абсолютной тишине, Старший убрал пистолет:
Думаю, можно идти дальше

День первый.
Они встретились в назначенное время. Один придирчиво осматривал другого, в то время, как тот с непроницаемым лицом, стоял, независимо заложив руки за спину. Видимо, осмотр удовлетворил первого и он произнес:
- Я поведу тебя...
Второй постарался незаметно сглотнуть слюну.

- Хм, здесь можно поживиться.
Его голос прозвучал слишком громко в этой тиши, нарушаемой лишь заунывным свистом ветра и постукиванием старой рамой. Осторожно продвигаясь вглубь, он не забывал следить за уровнем радиации. Резко и пронзительно запищал сенсор движения. Молниеносно отскочив за укрытие, Сергей обвел взглядом помещение.

Обычное дело, когда выполнение задания требует дополнительных усилий, но Жорик и Серега — одни из самых опытных и осторожных сталкеров нашего клана, именно поэтому они всегда выходили сухими из воды, в какие бы переделки не попадали. Недельная задержка без связи со штабом — это плохо, очень плохо…

Помните, я описывал свою первую прогулку в Зону?
Только я мог так глупо поступить, когда вдруг собрался и поперся туда.
Наобум. Напролом.
Чтобы в очередной раз оправдать мнение, что дуракам везет…

Здравствуй, брат! Знаю, пишу редко. Знаю, ты опять ходатайствовал насчет меня. Даже знаю результат. Извини, уехать к тебе не могу. Потому что не хочу, что бы меня искали всю мою жизнь. Так что, братишка, придется остаться здесь. Не кори себя, ты же не виноват, что рвануло здесь, а не в Харькове, где ты живешь. За меня не волнуйся, я нашел новую работу. Работаю помощником автомеханика. Машины, масло, карбюратор. Даже здесь нужны машины. Брат, и не надо приезжать ко мне. Пусть все остается, так как есть. Пройдет время, мы встретимся. Я обещаю тебе.

Твой брат!

Сам Сергей зашёл на этот раз очень далеко в ЗОНУ. За последние два года это было самым плохим его походом. После того, как он потерял напарника он забрёл в странное разрушенное здание, предназначение которого он так и не смог определить. Там, на грязном бетонном полу, покрытом мусором, ломанными досками и битым шифером, лежала правильной формы небольшая красная пирамидка. Как только Сергей взял её, сверху раздался ужасный скрип, отвалилась опорная железобетонная конструкция, здание начало рушиться. Он еле унёс оттуда ноги. С тех пор, как сталкер вернулся, пирамидка не проявляла каких-либо паранормальных свойств, тем не менее он продал её своему другу, как и все когда -либо найденные артефакты.

Итак, рассаживайтесь поудобнее и приготовьтесь, пережить эту историю вместе со мной, кто с помощью техники, а кто с помощью своих мозгов.

По классу прокатился смешок, я опять улыбнулся, закрыл глаза и стал вспоминать:

Зима 2040.

Через порывы ветра и капли кислотных дождей. На поляне, через ржавый мусор. Сквозь опустошенную и изрезанную людской неприязнью землю, быстрым и почти бесшумным шагом идут они…

Искатели приключений? Охотники за наживой? Странники ищущие смысл жизни? Заблудшие твари? Кто они? Что им здесь им нужно? Здесь в ЗОНЕ, нет победителей и проигравших. Здесь нет героев. Нет оружия. Нет армии. Здесь нет чудовищ, что с голодными ртами ищут где бы им открыть новую пищевую цепь. Здесь нет людей, которые скитаются со стеклянными глазами и превращаются в этих же чудовищ.

Здесь нет ничего.

Рэдрик ожесточенно продирался сквозь сплошное сплетение веток, кустарника и еще каких-то неизвестных растений - какие растут только в Зоне, которая их и породила. Ветки хлестали Рэдрика по щекам, раздирая их до крови, колючки кустарника впивались в руки, но он будто даже не замечал этого. Теперь ему было все равно... Он уже третий день продирался сквозь этот гнилой лес к своей цели. Еще вчера у него закончились патроны и еда, автомат он выбросил за ненадобностью - зачем он без патронов? Если подпустить здешних жителей к себе ближе, чем на два метра - не спасет даже топор... только чудо... Этой ночью ему пришлось убегать от неясного силуэта, затаившегося в кустарнике. В Зоне каждая тень готова ни с того ни с сего кинуться на зазевавшееся существо...

Аномалия.

К Чернобыльской АЭС, сверкая фарами во тьме, подъехала машина-убийца под названием «Газель» остановившись в области четвертого блока, из машины вылезли люди больше всего походивших на космонавтов.

Услышав голоса Скример осторожно высунувшись из окна, заметил, как в их сторону направляются «космонавты»

- Страйдер, шухер! Сваливаем отсюда, тут ученые подъехали.

Скрываясь во тьме

- Наливай! – сказал один сталкер, с громким звуком опуская стакан.

- Так ты говоришь, что нам надо дождаться наступления темноты? – сказал второй, убирая флягу с водой.

- А ты мозгами пошевели! Естественно пойдем ночью, не будем же выдавать свое присутствие другим охотникам за артефактами?

Первый сталкер протер запылившееся стекло бинокля и начал исследовать зону АЭС.

- Это понятно, а из чего эти артефакты…из золота? – наивно спросил второй

Николай отстегнул от пояса фляжку и сделал пару хороших глотков, блаженно жмурясь каждый раз, когда по горлу протекала живительная влага. Затем приложил к глазам бинокль, нацелился на чёрную громаду вдали и нажал кнопку автоматической фокусировки. Старый завод по производству неизвестно чего. Сталкер поводил биноклем из сторону в сторону, но не заметил нечего необычного - мрачные стены с облупившийся краской, пустые глазницы окон, ржавые остовы машин на стоянке, бурно произрастающая через потрескавшийся асфальт трава, обычный для Зоны пейзаж. Николай покосился на весевший на поясе детектор аномалий, но тот не находил рядом источников возможных опасностей.

Миновав здание вокзала со стоящими грязными автомобилями возле него, Тэк и Алеск направились по асфальтированной уже дороге вглубь поселка.

А когда солнце светит, думал Тэк, глядя по сторонам, вовсе здесь и не страшно. Неуютно, это да. Ряды пустых домов, разросшиеся деревья и кустарник, трава из щелей на асфальте, брошенные автомобили. И никого, чтобы там не плел Гвоздь.

Словно в опровержение этих мыслей, откуда-то из кустов выскочила черная худая кошка и, дико заорав, метнулась под забор на другой стороне улицы. Тэк сам не заметил, как в руке у него оказался ТТ. А потом сообразил, что голова вроде ясная, не болит, когда он оружие держит. Вдруг у него возникла одна мысль. Он посмотрел на Алеска и внезапно навел на него пистолет.

- Ты не хочешь, чтобы я пользовался оружием, - прошептал Тэк и в подтверждение своей догадки поднял пистолет. Голова сразу налилась свинцом и заныла противной болью. Как только Тэк вложил ТТ в кобуру, все снова стало нормально.

Пружинистым шагом он пошел к домику. Сердце бешено колотилось, а сзади словно кто-то легонько подталкивал в спину, как подталкивают родители малыша, сделавшего свой первый неуверенный шаг.

Трава была мокрой и страшной. И пахучей. Все-таки как она цветет? Здесь, в этом месте, где сама жизнь выкинула белый флаг и ушла куда-то далеко, в такие недосягаемые дали, про которые Тэк уже перестал мечтать. Хотя ушла – это не так. Здесь она изменила свое обличье, открыв в себе такую сторону, что мороз пробегал по коже. Сначала, в первое время. Ну а потом он куда-то исчез, исчез вместе со страхом. Это все Зона, это она вытесняет в людях то, что присуще только людям. Что должно быть присуще людям. Это она сперва пробуждает гнилой азарт, который сначала кроется лишь в наживе, а затем постепенно перерастает в некое странное греющее и щекочущее нервы чувство. И дальше невозможно жить без нее. Но хотя нет, дело не в самом азарте. По крайней мере, для Тэка.

Обычное утро в лагере начинается так: в 7:05 Стан просыпается от пронзительного писка будильника, мучительно долго ищет кнопку выключения звука и, наконец, в тишине откидывается обратно на подушку. Взгляд направо подтверждает, что соседняя раскладушка пуста — это означает, что Серега, сосед по комнате, опять ночевал в передвижной лаборатории. Взгляд налево — что радиация никуда не исчезла, родной 1.1 Р/час, и через полчаса снова надо принимать дозу антирада, уже дневную, поменьше. Вылезать из теплой постели и идти умываться, слыша отдаленный треск автоматных очередей и редкие разрывы гранат. Такой шум разрывал ночь каждый раз, когда творения Зоны подходили к лагерю близко. Эта деревушка считалась относительно спокойным местом, выбросы здесь происходили с перерывом в три недели, и ее выбрали для выездного лагеря. Однако с зомби и ревунами это, видимо, не согласовали, и они с завидным упрямством ползли к ограждению.

Трудно решиться изменить то, к чему привык. Причем не просто привык, а прикипел всей душой. Антон не знал, чем его держала Зона, да впрочем, и не хотел знать. Единственное, в чем он был сейчас уверен, так это в том, что так быть не должно. Размышляя над всем, что видел несколько этих лет, Антон понимал, что Зона и все, что ее окружало должно вызывать в нем только отвращение и, иногда, сочувствие.

Приятно было вот так сидеть в темноте на полу со слегка прикрытыми глазами, по спине бегут мурашки от холодной бетонной стены. А по руке бежит обыкновенный муравей. Антон поднес его к лицу. Вот он забежал на татуировку. Уроборос. Змей, вонзивший зубы в собственный хвост. Предназначение и бесконечность. Антон сбросил муравья и посмотрел на часы. Времени было достаточно, чтобы вспомнить и попробовать взглянуть на все, что видел, со стороны.

Армия заново укреплялась на вынужденных позициях, но, почему-то, не могла повторить такой же "идеальный” периметр как был выстроен прежде. Множились слухи о загадочных перестрелках, столкновениях на границах и территориях буферных зон. "Груз 200” и "похоронка” стали регулярной еженедельной посылкой в регионы. Настоящая линия фронта…

…Боль притупилась, потеряв всю силу прежнего психологического эффекта. То ли еще было несколько часов назад. Рот автономно, не спрашивая разрешения хозяина, изобразил некое подобии ухмылки. Я вспоминал, как корчился у Старого Болота, матерился, путаясь в словах, захлебывался слюной, внезапно брызнувшей из глаз соленой влагой, собственной кровью. Да… Кровь... Все, что, так или иначе, еще пугало – это моя кровь. Священная жидкость, циркулирующая в организме, теперь стала грязно-бурым "ковром” на пятом этаже, по-видимому, помещения некогда служившего кухней. Сдохнуть и стать неторопливо разлагающимся куском мяса одной из квартир зачуханого скелета "хрущевки”. Разве я об этом когда-нибудь думал? Внутреннее кровотечение. Что ж, пусть будет так. The end.