И почему ему раньше казалось, что управлять группировкой — просто? Может потому, что не вникал в это никогда? Делал свое дело и не интересовался другими, не волновала их судьба? Ответов на все эти вопросы Лиан не знал и не собирался их искать, времени на это просто не оставалось. Доказав, что занимает место главы по праву, эльф не сделал свою жизнь легче.

Еще находясь в полусне, Эйнар резко дернулся, открывая глаза и... ему показалось, что время повернуло вспять, и он опять находится в Башне Круга, потому что над чародеем снова склонялся Грифин — тот самый храмовник, который и превратил его жизнь в кошмар. О том, что это не сон, говорил тот факт, что Эйнар чувствовал себя совершенно опустошенным — рыцарь уже успел выкачать из него всю силу, обезопасив себя. Но как он тут оказался?..

Мелиссу разбудило странное ощущение, она не сразу поняла, что это — голод. Ей безумно хотелось есть, а в последний раз такое было перед тем, как она слегла. Аппетит — это первое, что отняло проклятие, и Мелисса буквально заставляла себя есть, а в последнюю неделю — только пила.

От безуспешных попыток вникнуть в суть только что прочитанного в книге, названия которой Эйнар никак не мог запомнить, его отвлек настойчивый стук в дверь.

Даже плотно закрытое окно не могло заглушить монотонный шум дождя. Такой усыпляющий и уютный, если слушать его, растянувшись на кровати. Рассеянно наблюдать, как облизывают огненные языки брошенные слугами в камин дрова, смотреть в золотистую глубину пламени, а видеть совсем иное золото. Такое же живое и беспокойное. Теплое. Искристое. Любимое. И такое сейчас далекое.

 

— Знаешь, Вей, это была не самая лучшая идея — послать меня на полгода в Амарантайн обделывать твои делишки! Демоны побери, я чуть в Тень не отправилась! Ой... — коротко стриженная черноволосая девушка с двумя кинжалами за спиной ворвалась в кабинет Вейлора и замолчала на полуслове, увидев, что за столом вовсе не он.

— А вы научите меня драться? — Гордон осторожно касался пальчиками рукояти одного из мечей Вейлора. Не зная, чем отвлечь малыша, под каким предлогом увести из спальни матери, антиванец пообещал сыну дать подержать меч, а какой мальчишка от этого откажется? И сейчас его глазенки светились таким восхищением, а маленькие тонкие пальчики повторяли узор начертанных на оружии рун. Этот меч, выкованный гномами Орзаммара, верно служил убийце уже не один год, а еще он был очень красивым и не мог не очаровать мальчика.

 

Молчание. Оно стало уже привычным для обоих. Сначала — полное взаимной неприязни и враждебности, потом — настороженного ожидания атаки со стороны соперника. Но через пару дней атмосфера в карете уже не была столь угнетающе тяжелой. Каждый из мужчин, сидящих напротив, думал о чем-то своем.

Рыжие густые волосы, большие голубые глаза, вздернутый нос и совсем детские ямочки на щеках — леди Литан, Мелисса, Мели. Вейлор должен был ее убить, но вместо этого быстро соблазнил и уложил в постель.
 

— Потому что ты мой. Я уже говорил тебе: любят не за что-то, а чаще всего — вопреки всему. Я не знаю, как и когда это случилось. Может, когда ты меня спасал, когда не стал утешать после... плети. Сочувствия я бы тебе не простил. А может, это произошло в ту ночь, когда ты меня остановил. Такого со мной еще не случалось, я хотел и брал, а с тобой так не вышло. Ты сначала отдал мне душу и только потом — тело. Демоны побери, если можешь — поменяй свой цвет глаз и увидишь, что ничего не изменится!

 

Флакон был крохотным — размером с фалангу мизинца, вырезанным из черного оникса, и таким же черным являлось его содержимое. «Слеза аспида» — так поэтично называли Вороны этот один из самых страшных ядов. Он был дорогим и редким, противоядия не существовало, а действие — по-змеиному незаметно-вкрадчивым и столь же смертоносным.

Лиан расслаблено полулежал на постели и чуть приподнял бровь, увидев Вейлора:

— Ты?

— Я, carino, думаю, нам есть, что сказать друг другу, — Вейлор остановился в шаге от постели. — Но если ты плохо себя чувствуешь, можно и отложить разговор.

С последним вздохом Коры действие приворота закончилось, и Вейлор с удивлением обнаружил, что ребра зверски болят, а пошевелиться он просто не может. Не дает этого сделать невидимая, но очень плотная стена, сковавшая его.

Такое с ним уже случалось — что-то неведомое врывалось в сладкое крепкое сновидение и почти подбрасывало чародея на кровати. Кожа покрывалась мурашками, руки холодели, а сердце гулко колотилось. Предчувствие беды, являющееся из ниоткуда и стискивающее в ледяных пальцах душу. Вот и сейчас он точно так же резко сел на постели, а полные ужаса золотистые глаза встретились с изумрудными Лиана.

Мерцающие, похожие на огненных бабочек огни свечей отражались в глазах Лиана, склонившегося над полуобнаженным чародеем. Живое, теплое пламя... Что может быть более похожим на страсть, которой полны взгляды? О ней шепчут губы, она пропитывает каждое прикосновение.

— Ну, что я говорил? — подмигнул Лиан чародею. — Прикройся, carino, незачем соблазнять служанок своей красотой. Я начну ревновать! — и поспешил к двери, остановившись только для того, чтобы поднять полотенце и обмотать вокруг бедер.

 

Дождь начался, когда на горизонте уже замаячила какая-то достаточно большая деревня. В таких обязательно бывает таверна или постоялый двор. К этому моменту они прошагали уже несколько часов, и от заданного Лианом быстрого и жесткого темпа ходьбы не осталось практически ничего.

 

Дверь открылась, и посреди проёма возникло что-то большое, белое и округлое. Сверху маячило лицо дражайшего муженька.

«Надо было позволить Алистеру убить его! — тоскливо думал Кусланд, слушая очередную нудную лекцию Мак-Тира об управлении армией и государством. — Зачем я согласился с Анорой в том, чтобы её отец помог мне вникнуть в суть дел? А ещё дорогая жёнушка — вот уж верная дочь! — нашептала папаше о моём промахе во время приёма послов…»

— С днём рождения, любимый! — прикрывая Андерсу глаза своими руками, Хоук подвёл его к праздничному столу, усадил на стул и лишь тогда отнял руки. — Но сначала открой подарок!

За окном постепенно становилось светлее, продолжая держать Эйнара в объятиях, слушая ровное глубокое дыхание юноши, Лиан рассеянно наблюдал за розовеющим небом. Уснуть в эту ночь он больше так и не смог. Не хотелось снова проснуться от жуткого ощущения вонзающейся внутрь плети. Эльф старательно отгонял от себя канувший в прошлое день и, время от времени, бросал на мага взгляды.

Едва дождавшись, когда хозяйка уедет, Эйнар рванулся к подвалу, но Тобин преградил целителю дорогу:
— Остынь, остроухий. Сегодня не велено его лечить, потому как не пороли.

 

Когда Лиан не вернулся с задания вовремя, Вейлор подумал, что эльф просто немного задержался. Да и мало ли как могло всё пройти, ведь это был один из самых непростых заказов. Возможно, Лиан просто выжидает удобного момента? Но время шло, а эльф не появлялся.

— Сучка! — удар по щеке был сильным и хлестким, острые края колец содрали кожу, по которой тут же потекла кровь. Лиан зашипел сквозь зубы и открыл глаза. — Сучка! — повторила Кора, увидев, что пленник пришел в себя. — И, клянусь Создателем, скоро ты уже не будешь хорошенькой! Когда я с тобой закончу, он и видеть тебя не захочет, не то что прикасаться!

 

— Ну-ка, ну-ка... что тут у тебя такое? — смуглые пальцы Изабеллы нырнули в капюшон куртки Себастьяна, спускавшегося по лестнице впереди неё, и вынырнули с добычей — свёрнутой в трубочку и перевитой алой лентой бумагой. — О-о-о! — Пиратка поднесла находку к лицу, нарочито громко втянула носом воздух и закатила глаза: — Пахнет фиалками! Да ещё и ленточка алая... Любовное послание?