К семи тебя не было. Как и к восьми, и к девяти. Как и настроения. Как и желания звонить тебе. Понятно же. Ты решил вернуться домой, к себе домой, к кошке, к теплому ноуту, к запаху Текки. К своим сигаретам.

И раскрыл сумку, на странном автоматизме открывая полупустой ящик комода. И складывая в него твои вещи аккуратными стопками, которые моментально становились привычными. Стопка маек, какие-то джинсы, рубашка. Еще что-то.
И запах. Твой запах, сильный, насытившийся сам собой в закрытой сумке. Наверное, запах твоего одеколона, порошка, еще чего-нибудь, но... запах тела. Рук. Сигарет. Все равно пробивающийся через жемчужные молекулки парфюмерных отдушек. Запах тебя.

Я проснулся, когда было уже очень светло, от невыносимого ощущения когтей на жопе. Тонких, маленьких коготков, вжатых в мою кожу, ровно под татуировкой на попе, слева.
Почему без одеяла? Почему так болит голова? Почему откуда-то снизу сопение?

Так странно, стоять на пороге, глядя как ты до странного виновато улыбаешься, звякая бутылками об ковер, втягивая носом матовый, немного тусклый запах моих сигарет, кофе, моих волос и теплого компьютера в странном, даже мне непривычном коктейле.

Описание: Иногда потеря старой Любви, ведет к появлению Новой. Лучшей...?
Посвящение:
Тебе. Моему Ежику.
Тебе. Моему Папе.
Тебе. Утреннему чуду.
Тебе.

Примечания автора:
Я буду очень стараться писать, дорогие. Особенно, когда закончу сессию))

Микаэль кивает, быстро расплачивается, и мы снова направляемся к его байку. Теперь, расслабленный после вина, я первым кладу руки на его талию. Я не прижимаюсь, но держусь за его напряженное тело , пока мотоцикл снова летит в нижнюю часть города. Теперь куда-то к морю.

Он был один, но решил свою проблему всего лишь одним договором.

Персонажи: Золушк, Прекрасный Принц, Мачеха и Сводные Сёстры
Описание: Все же знают историю о Золушке? Вот, а бедная девица-то, оказывается, парень...
Посвящение: Автору заявки
Примечания автора: Писалось по заявке, я ни в чём не виноват, руки сами печатали с радости сдачи экзамена О.о

Глава появилась в качестве подарка благодарным читателям за творческий простой Като.

Нарисовываюсь безалаберно в холле не ровно в четыре, а в четыре тридцать, предварительно заменив белоснежное всеобтягивающее шмотье на удобные свободные черные джинсы, футболку с надписью «Coma», вместо «Puma», и хлопковый цвета хаки джемпер. Возвращаться, пока еще тепло и светло, я явно не рассчитываю.

Дневник, часть 2

Дневник, часть 3

Описание: На экране всплывает новое сообщение:
«Като, вы любите, когда Вас называют гением? Вы получаете от этого удовольствие?»
Висну надолго

Посвящение: Моим друзьям.

Примечания автора: Писалось под Цоя "Пачка сигарет".

Описание: "... Маршрутка. Грязная, старая, желтая маршрутка, полная бабушек с рассадой. Душная, хотя на небе нет даже следа от солнца, жаркая, до удушья.
И бьющая в затылке и левом виске боль - как будто туда вставили огромный член, который разрывает мозг на сраные части. "

Посвящение: Всем вам, тем, кто еще терпит мои истерики. И особенно тебе. Самому терпеливому. Прости меня.

Примечания автора: Каждому из нас иногда просто нужно поделиться. Это всего лишь способ успокоиться. Надеюсь, что хоть немного литературный. Буду рад размышлениям. А не сочувствию.

Магда вжалась в спинку кресла, поняв этот шок. Гаррет поднялся с другой стороны сцены, так что теперь вся публика уставилась на него. С Гвеном они были настолько не похожи, что приходилось переводить взгляд с одного на другого, слушая жуткую разницу даже в голосах и рассматривая образы. А уж когда началось действие на самой сцене, у учеников Стрэтхоллана почти синхронно отвисли челюсти. Это превосходило все, что они раньше видели, и даже невозможно было представить, что все придумал и оформил один единственный человек. Воины в доспехах гнулись так же, как «англичане», король Карл в своем костюме остался по центру. И он так жутко подбрасывал и крутил вокруг себя «Жанну», что становилось страшно, как бы «она» не свалилась.

Сказать, что Рудольфа трясло, значило не сказать ничего. Он почему-то всегда думал, что за гробовой доской не холодно, не страшно, не больно и уж точно не приятно. С последним все было верно, но остальное никуда не делось. Возможно, все дело было в том, что и гроба-то у него не было… Но уже очень долго он пытался не смотреть по сторонам, потому что вокруг были странные люди, которые просто шли куда-то и не обращали на него внимания. Хотелось встряхнуть хоть кого-нибудь и сказать: «Вы оглохли?!» Это была мелодия торжествующей смерти, он ее отчетливо слышал, а вдалеке видел высокую башню с часами, стрелки которых взбесились и крутились то в обратную сторону, то просто слишком быстро. Темно-синие и фиолетовые облака были так высоко, что казалось, будто до неба не дотянуться, но в то же время белесый туман висел почти на уровне головы, и не было ни одной звезды на «небе».

Одри немного трясло от планов «нового директора». Ромуальд, прошедший по коридору, как снежная королева, заморозив взглядом всех, оторвал их от дел и велел собирать барахло Рудольфа в его чемодан, а мелочи сгрести в коробку и тоже нести в кабинет директора. Они не успели даже возмутиться и удивиться, как подоспела Магда, тоже сдернутая с места и встряхнутая от ее наивности.

Эйприлу было почти плохо, у него началась гипервентиляция. Он прекрасно рассмотрел новеньких даже издалека, и едва узнал Гаррета. Что случилось с его волосами, которые были черными и жесткими? Они стали такими живыми и красивыми?.. Что вообще случилось с его лицом? Куда делась половина впечатанных в него мимических дефектов, типа поднятой брови? Он будто помолодел, стал таким же старшеклассником, как и все. И директор этот… И Нэнэ пропал. Он наверняка замешан в том, что эти два мертвеца снова здесь. Их сердца бьются? Они что, и правда живые, дышат? Новый директор Эйприла тоже сильно привлек, от него веяло чем-то другим, не таким, как у «мистера Сомори».

Одри не просто вскрикнул, он завизжал, как девчонка, и взвыл от боли. У загорелого Крофта все краски от лица отхлынули, проявились подглазники от недосыпа и усталости, Гаррет не мог оторвать взгляд от этого водяного столба. Нэнэ начало мутить, но в то же время появилось ощущение вседозволенности, неограниченной власти, и он почувствовал себя в воздухе, как настоящая птица. Воздух держал, больше не казался чужой стихией, он в нем просто завис, не чувствуя, что по лицу от ветра стегают уже не темные, а седые волосы.

Через десять минут Фрэнсису, продрогшему на берегу в легкой кофте сначала, стало не только тепло, но и жарко. Огромная зеленая бабочка с развевающимися по ветру волосами впечатление производила самое жуткое, но Нэнэ нравилось. Длинный комариный нос, накрашенные в несколько слоев ресницы, нарисованные кукольные брови и страз на уголке переднего зуба – все это обещало сделать Фрэнсису в интернете такую популярность, о какой многие и не мечтали.

Тео напряженно вглядывался в одеяло, завесившее дальнюю нижнюю полку. Оно было прикреплено так же, как когда-то давно Гаррет закрыл свою кровать от взглядов всей команды, чтобы помучить Сэнди. Широкий край был придавлен матрасом Лукаса, делавшего вид, что его совершенно не интересует происходящее под его полкой, а само одеяло завешивало все. Но Тео, Диего, Фрэнсис, мечтавший о завтрашней фотосессии, и Эйприл, злорадствующий по поводу Анжело, видели, что за одеялом включена лампочка над подушкой. В общем, «тезки» устроились с комфортом.

И он вообще жил, кажется, по принципу «Главное – я этого хочу», а не по принципу Эйприла: «Односторонняя любовь не имеет места быть». Анжело считал, что если влюбленный безответно не способен заразить своей любовью предмет этой любви, значит это ерунда, это не любовь вовсе, она слишком слаба, а потому недостойна жить. А он наслаждался именно своими эмоциями, на которые был горазд, которыми просто переполнялся, заряжаясь за ночь, как мобильник. И пока он горел, он балдел, когда перегорал, искал новый источник подзарядки. Чем-то это напоминало «любовь» Гаррета, как вдруг понял Одри. Андерсен тоже любил каждый раз, как последний, будто завтра умирать, и надо взять от жизни и человека все. И чаще всего его не волновали ответные чувства, но в его случае у жертвы просто не было шансов. Сложно сопротивляться мчащейся на тебя электричке, которую представляли собой его эмоции.

Эйприл опешил, Лукас видел это со сцены и радовался, что директор на вечернюю репетицию не пришел. И слава богу, что Оуэн уже ушел, ведь вряд ли ему понравилась бы такая «репетиция». Гаррет хотел отомстить Эйприлу, да даже не отомстить, а просто разозлить его, задеть, обидеть хотя бы немного. Он ждал, что Анжело, такой натуральный и грубый истерик, вырвется, ударит его по лицу и убежит. Но он не знал, что предметом их разговора, к которому Мэлоун так настойчиво склонял, была именно издевка и месть Кле.