Зима подходила к концу. Дождь, дождь… Неделя Гнева затянулась. Зевран уже восьмые сутки невольно вслушивался в шум дождя, как будто бы хотел различить в нём нечто особенное для себя. Он получил письмо из Денерима о скором возвращении Эвлара. Он ждал, и ждать было невыносимо.
Намеченные дела в эту поездку в Антива-Сити были давно переделаны. Зевран хотел уехать в «Рагнателу» как раз к Неделе Гнева, чтобы дождь не застал его в пути. Но, втайне надеясь получить какое-то известие от Палача, дождался ближайшего корабля из Ферелдена.

Прошло ещё два дня в тревожном ожидании, неприметном внешне. Эллеан ещё несколько раз пытался разузнать, куда Эвлар уехал и когда собирается вернуться. Зевран как-нибудь отговаривался. А сам ждал, мучился. Если и завтра не приедет, надо оставить Эллеана тут, и поспешить на выручку. Наверное, взять с собой Фича и ещё кого-нибудь. Жаль, что Марсано больше не боец. А одному идти… Если Палач снова попался, значит и Араннай один не справится. Гонориус, если он там, в этой проклятой цитадели, мог снова сделать себе зомби или ещё какую-нибудь гадость, способную остановить Эвлара…

Эта поездка проделала дыру в казне Зеврана Аранная. Впрочем, дела налаживались. Ведь почти все трофеи выигранной войны достались именно ему. Пока четыре гладкие тёмно-гнедые, будто крепкий кофе, лошади несли карету к «Рагнателе», недавний их владелец обживал тесную камеру тюрьмы Её Величества. Наверняка ему в ночных кошмарах являлся эльф с парой кинжалов и взглядом тигра. Такой, каким Рубини его видел в последний раз, перед тем, как оказаться связанным, как вор, и брошенным в тюремную повозку. Ухмылка торжества язвила поверженного босса Воронов сильнее, чем это мог бы сделать отточенный клинок.

В поместье «Рагнатела» царила суета. И часа не прошло, как прибыл важный гость. Хотя всё было готово к его встрече – да, новый начальник охраны Торнеро выслал гонца вперёд себя и экипажа гостя, но такое событие не могло остаться без внимания. Прежде всего, из экипажа выпрыгнул пёс, размером с кролика, и принялся наводить свой порядок. Дворовые собаки, попытавшиеся поставить его на место, не решались подступиться к воинственному комочку пуха, пока из помещений не вылетела дворняжка, видом похожая на разжиревшую до неприличия лису, она устремилась к пёсо-кролику с явным намерением выщипать из него весь этот пух. Яростный лай сменился визгом, на помощь подоспела Перлита и, подхватив на руки перепуганного пёсика, передала его хозяину.

Зевран приподнял голову и, не поднимаясь с колена, посмотрел сквозь полупрозрачную занавеску – туда, где в свете канделябров виднелся силуэт Королевы. Ситуация была неординарной и это вызывало живой интерес – тот самый интерес мальчишки, с любопытством глядящего в щелочку – не важно, что там за ней. Неофициальная аудиенция... Официальной она быть не могла уж слишком «не для посторонних ушей» были подробности этого разговора. А Королева Антивы наедине с посторонним мужчиной – этого Её Величеству не могла позволить трепетно оберегаемая королевская честь. Поэтому встреча имела вот такую интригующую форму – полупрозрачный шёлковый занавес, разделяющий высокие договаривающиеся стороны… Просто формальность, но такая занятная и забавная.

Роберто смотрел в зеркальце, отражающее спальню его жены. Он велел служанкам вымыть её, вынуть проволоку и обработать раны. Приготовить поесть. Через час после этого Флора вынесла из спальни поднос с нетронутой едой, сообщив графу, что Её Милость кушать не соизволили. Близился рассвет. Лаура Мена лежала на кровати, задумчиво глядя куда-то в потолок и огоньки оплывающих свечей вздрагивали под лёгкими дуновениями ветра, долетающими из открытого окна.

Лабораторию освещал свет пары уцелевших факелов да отсветы пламени – горевшего не понять чего. По щеке Маркуса стекала капля пота – результат нечеловеческого напряжения. Так поймать момент и угодить Каменным Кулаком куда нужно – это цирковой номер.
Гроссо бросилась к двери, открыла её висящим на поясе ключом и дернула за ручку. В темноте коридора громоздилась груда камней, полностью закрывающая проход. Грандмастер, тяжело вздохнув, обернулась. Её взгляд скользнул по помещению и остановился на пустом деревянном круге, покрытом рунами.

Обычно, если Пако Гатти и приближался к таким домам, то предпочитал оставаться на противоположной стороне улицы. Своим величием богатые здания лишний раз доказывали обитателям лачуг их полную никчемность в этом мире. Вот и сейчас эльф-нищий чувствовал, как сильно ему не хочется идти к этим воротам. Даже будучи готовым к самому нерадушному приёму, он вздрогнул, когда раздался окрик: «А ну, пошёл отсюда!»
Пако съёжился и протянул перстень: «Граф Сьерра ди Дуарте велели передать это Фернандо Сотти». Охранник тотчас выскочил, одной рукой схватил кольцо, другой - эльфа за шиворот и поволок во двор.

Повозка остановилась на набережной – бок о бок с каретой. Об этом Зевран догадался по перебору копыт замедляющих бег лошадей, позвякиванию деталей сбруи. Слева, едва ли не вплотную, подъехала встречная упряжка, повозка резко дёрнулась: лошади попытались драться. Возница чмокнул на своих, натянул вожжи и заставил сделать ещё несколько шагов. Зевран, пошатнувшись от толчка, ухватился за стенку. Рука скользнула по туго натянутой парусине, пока не нашла опору в бортовой стойке. Он слышал: гномы сдержанно усмехнулись. Ну да, им хорошо, они в темноте видят куда лучше. Кто-то чиркнул огнивом, зажёг маленький потайной фонарь – конечно же, специально для гостя, чтобы тот не споткнулся. «Переходите» - и приоткрыл выход.
Зевран буквально одним шагом коснулся мостовой и почти перепрыгнул в соседний экипаж.

Вороны уже собирались во дворе, и атаман им объяснял, чтобы вразнобой, но не выпуская друг друга из виду, следовали к дому на Пьяцца ди Инконтри, когда меж ними появилась монна Вита. При свете факелов и со сверкающим посохом в руке, она привлекла все взгляды.
- На «Рагнателу» готовится нападение. Мастер Ларго, Вы можете послать туда сколько-нибудь бойцов?
Ей невозможно было не ответить.

Слёз не было. Их выжгло горе. Они лились кровавыми потоками по сердцу. Сухие спазмы перехватывали горло. Страшная пустота беспощадно раздирала душу изнутри. Зевран что-то шептал невнятно, смуглые пальцы, едва касаясь, поглаживали волосы любимого, мраморное лицо в тонких татуировках, отливающих матовым металлическим блеском. Свершилось. Это плата за то счастье, которое не предназначено судьбе Антиванского Ворона. Но ты, презрев судьбу, познал любовь. Не ту, что с юности манила грешным ароматом развлечений. Ту, что разбила твоё сердце и возродила, исцеляя, для истинного счастья… Неужто, только чтобы вновь разбить? Что хуже: никогда не знать этого или потерять навеки? Но почему вот так?

Природное чутьё эльфа, даже воспитанного в городе, позволило Зеврану сориентироваться в мрачном здании. Со смотровой площадки вниз вела витая лестница и мостиками расходилась в нижнем расширении башни. Свет проникал лишь через узкие бойницы наверху. Что здесь было раньше? Тюрьма? Но почему в таком величественном здании? Зевран остановился, чтобы прислушаться: даже его аккуратная поступь вызывала скрип шатких ступенек. Пока всё тихо. Дотянувшись до одной из бойниц, он выглянул наружу, чтобы убедиться в верно выбранном направлении. Взобрался по деревянным конструкциям, перекрывающим отсеки, и двинулся по балкам. Остановился. Какое-то сопение и фырканье. Животные? Судя по запаху, верней, по смраду, очень может быть. Зевран добрался до нижнего яруса и оказался на щербатом потолке зловонного помещения. Бродить по этим старым гнилым доскам было безумием, но балки были основательны и легко выдерживали вес эльфа. Он лёг животом на брус и заглянул в щель. Там, внизу, что-то двигалось.

Тут было всего несколько аршин пространства, залитого водой. Но привязать второй конец верёвки было не к чему, и долиец понял, что купания ему не избежать. Он решил снять доспех, оружие и сапоги, но Зевран явно был недоволен этой медлительностью, и жестами велел ему дурью не маяться. Плеска воды почти не было слышно, и вряд ли Эвлар обратил на себя внимание кого не надо, но его сразу же потянуло на дно тяжёлое снаряжение. Ненадёжная опора стала скользкой, да и тот, что тянул его наверх, почувствовал, что его сил может быть недостаточно. Эвлар тонул в своих доспехах. Только коснувшись дна, он вдруг подумал, что может и не выбраться отсюда. В какой-то миг намокшая верёвка выскользнула… Зевран вынул шнур и, привязав к нему свой кинжал, снова спустил в каменный водоём. Сердце тревожно стукнуло. Вздох облегчения вырвался из груди, когда Зевран почувствовал, что снизу потянуло. Он обернул спасительный шнур вокруг себя, и потащил, с готовностью принимая боль, режущую тело даже сквозь лёгкий доспех. Через пару минут он обнимал милого друга.

Зевран ещё не в силах был самостоятельно разобраться в том, что тут произошло всего лишь за день его отсутствия, поэтому разрешил себе расслабиться, насколько позволят обстоятельства. Пока шпионы обеспечивали гильдмастеру необходимый ему отдых, Вороны во дворе имения устроили дымовую завесу, пытаясь поджарить на костре целую свиную тушу, которую кто-то из них успел привезти с рынка.

Раньше я тоже выключался практически мгновенно, а теперь — не могу. С каждым днем мне всё сложнее уснуть. Создатель, кому я лгу? Обмануть самого себя не получится. Я попросту боюсь своих сновидений, потому что они кошмарны. Практически каждую ночь я вижу во сне Орсино, Мередит и десятки других магов и храмовников, имен которых я не знал и не узнаю уже никогда, потому что все они, рожденные в разные дни и в различных местах, умерли в течение одного дня на улицах одного города. И виноват в их смерти один и тот же человек. Я. Я не сумел остановить бойню, зато принял в ней живейшее участие.
Защитник Киркволла... Какой же я защитник? От меня самого нужно спасать людей, эльфов, гномов, кунари, всех. Потому что всё, чего я касаюсь, рано или поздно разрушается: моя семья, мой город, моя жизнь.

Зевран прокручивал в памяти планы здания, изученные уже десять раз. Он знал расположение помещений, но некоторые проходы между ними оказались замурованы, или же крепко заперты. Он покосился на Эвлара. При тусклом свете, едва проникающем с поверхности, тот уверенно двигался по одному ему ведомым направлениям и пока ни разу не споткнулся. Долиец был похож на пса, идущего по следу. Сосредоточен на поиске и отрешён от окружающего. Нет. Всё вокруг тоже подвластно его ощущениям. Он внезапно что-то учуял.

Шесть леопардовых коней рвались в галоп, форейторы и кучер едва их сдерживали. Упряжка выровнялась только проскакав несколько миль по окружной дороге и на центральной улице Антива-Сити предстала во всём великолепии.
По традиции, молодожёны должны были посетить ближайшую площадь и разбросать там конфеты и мелочь – для детей и нищих. Но, в случае графской свадьбы, те же традиции велели не ограничиваться одной площадью, и именно поэтому великолепная упряжка неспешно ехала городскими улицами, демонстрируя себя городским зевакам.

Внушительных размеров крепость высилась над лесистыми холмами. Было невероятно, что так недалеко от шумного города существовала столь гигантская постройка, о которой почти никому не было известно. Скрытая лесом и рельефом гор, какие же секреты прятала она за непробиваемыми стенами?
«И это мы собрались брать впятером?» - успел подумать Байер. Не страх – он давно потерял свой страх среди штормов и молний, но это было удивительно. Что же придумал атаман?

Запах розы и полыни - изысканный, слегка будоражащий. Свет фонарей во дворе, угадывающийся сквозь неплотно сомкнутые тяжёлые бархатные шторы винного цвета. Вечер, в который не хочется думать ни о чём. Хочется расслабиться и получать удовольствие от собственного существования, сидя у камина и постукивая серебряной ложечкой по блюдцу с миндальными спиральками, политыми горячим шоколадом.

... Да-да, милый, расскажи ей поподробнее, как часто и в каких именно позах я мешала тебе спать, но, будь любезен, не забудь упомянуть как ты – сам! без принуждения! - ночью крался в мои покои и скребся под дверью. Ты хотел этого, не отрицай! Сама я приходила за тобой, чтобы «мешать тебе спать», всего две ночи – их мне с лихвой хватило, чтобы осознать, что Фенрис – это уже не Лито. После эксперимента и последовавшей за ним потери памяти изменилось почти все - внешность, привычки, даже поведение: Лито был ласков, Фенрис – груб; Лито был открыт и разговорчив, Фенрис - замкнут, молчалив и обидчив; Лито давал слово и держал его, Фенрис свои обещания нарушал; Лито сам хотел быть магом, Фенрис же возненавидел магов и все магическое. Вот уж, действительно – в других мы ненавидим то, чего самим нам не хватает…

… Самым ужасным оказалось то, что я потеряла способность творить большинство заклинаний. Все, что не связано с магией духа, все, что было для меня так же естественно и необходимо, как воздух и пища, утрачено вместе с телом. И за это, раб, ты мне должен дополнительно, вне основной мести! Чего бы лишить тебя такого, привычного и нужного, так, чтобы пытаясь это использовать, ты натурально волком выл, каждый раз хватаясь за пустоту.

…Сквозь дрему ощущаю, как теплые волны обтекают тело и проходят сквозь него, щекочут и дразнят. Я чувствую себя распахнутым настежь окном, в которое влетел теплый летний ветер. Влетел, возмутил ленивый покой сонной комнаты, все перевернул, перемешал и унесся дальше, оставив после себя бодрую свежесть. Давно уже мне не было так хорошо. Только вот муха какая-то жужжит над ухом.

Персонажи: ж!Хоук/Фенрис Адриана/Фенрис
Описание: Обвинительно-оправдательные монологи Адрианы на фоне убиения ее Фенрисом и после оного, а также её посмертная месть Фенрису и Хоук
Примечания автора:когда я впервые играла в DA2 фраза Фенриса про Адриану "она издевалась надо мной, мешала мне спать..." и т.д. заставила меня подавиться кофе... Я представила, что могла бы ответить ему Адриана на это, если бы была жива. Итак, слово предоставляется нашей гостье из Тевинтера, Магистру Адриане! Встречайте! :))

Старалась избежать скатывания в пафос и розовые слюни, насколько мне это удалось - судите сами

Увидев свет в зарешёченных окнах большого помещения, куда попал, Эллеан удивился, что ещё не ночь. Ворон так долго вёл его по коридорам подземелья, и там было так мрачно, что маленький пленник отчаялся убежать и потерял ощущение времени.
Если бы не чудовищная причина, по которой он оказался здесь, Эллеан с интересом обследовал бы это подземелье. Впрочем, его мысли и так были нацелены на то, чтобы найти какой-то выход. Но выхода оттуда не было. Его бездушный страж не реагировал ни на одну уловку и не давал полшага сделать в сторону. Вырубить взрослого мужчину, чтобы забрать ключи… связанными руками? Всё, что Эллеан сумел – откусить пуговицу от воротничка и выплюнуть… Ему не хотелось вспоминать о неудачной попытке оставить знак для тех, кто обязательно придёт искать его. Блеск меча в полумраке и перекошенное злобой лицо, полускрытое маской. Нет! Ворон не должен его убивать! Лезвие резко опустилось плашмя, потом ещё и ещё… Следы, наверное, уже пропали, и боль осталась только в памяти, но от сознания своей беспомощности было не легче.